Очевидно, я играю мою роль крайне убедительно: частное лицо, человек, возмущенный тем, что на него несправедливо наехали.

Очевидно, я играл роль крайне убедительно: частное лицо, человек, возмущенный тем, что на него несправедливо наехали. Они даже начали говорить о том, что нужно бы забрать меня в город вместе со всем нарядом, взять мои отпечатки пальцев и проверить, на самом ли деле я Митник либо просто пытаюсь их облапошить.

Я сказал: «Хорошо, можно подъехать. Во сколько я могу зайти к вам в участок утром?»

Они меня проигнорировали и снова принялись за обыск.

Моя удача мне не изменяла.

Это все-таки случается. Томас перетряхнул всю одежду в шкафу, дошел до моего старого лыжного костюма. Вынул из застегнутого на молнию внутреннего кармана клочок бумаги.

«Квитанция об оплате, – сказал он, – выписана на имя Кевина Митника».

Агент Томас заорал: «Вы арестованы!»

Не то что в каком-нибудь фильме: никто даже не пытался зачитать мне мои права.

Я был так осторожен, а теперь квиток из компании, где я работал совсем недолго после того, как покинул Бейт-Тшува, квиток, запрятанный на много лет в забытом кармане спортивной формы, решил мою судьбу.

Во рту у меня желчный привкус, я даже не смог подойти к раковине и сплюнуть. Сказал агентам, что мне нужно принять лекарство от рефлюксной болезни [173] . Они посмотрели на этикетку на пузырьке, убедились, что лекарство выписано врачом, но таблетку мне не дали.

Невероятно. Я продержался против них более трех с половиной часов, а до этого разгуливал прямо у них на виду почти три года, пока меня искали ФБР, Служба маршалов США и прочие секретные службы.

Теперь все кончено.

Агент Томас уставился на меня и сказал: «Все, Митник, доигрался!»

Вместо того, чтобы просто скрутить мне руки за спиной и защелкнуть наручники, заместитель маршала США надел мне и наручники, и цепь, опоясывающую живот, и ножные кандалы. Меня вывели за дверь. В тот момент я понял, что ухожу надолго. Слишком надолго.

Загрузка...