Призрак в Сети

Сам я занялся расследованием. Я и отец подозревали, что Кент чего-то нам не договаривает. Может быть, он облегчал себе душу, откровенничая с кем-то еще? Если это так, то был ли он достаточно непредусмотрителен, чтобы вести такие разговоры по телефону? Вместе с моим другом Алексом мы поехали в Лонг-Бич, где жил Кент. Немного побродив по близлежащему многоквартирному комплексу, я нашел то, что искал, – кабель, который в настоящий момент не был подключен ни к какому телефонному аппарату. Понадобилось всего один раз позвонить на местную центральную телефонную станцию, чтобы монтер сделал врезку соединения с линии Кента на неиспользуемую телефонную линию. Фактически он прицепил к телефону Кента секретный добавочный номер. Мы с Алексом настроили управляемый голосом магнитофон (его мы установили в распределительном блоке телефонной компании), чтобы таким образом записывать входящие и исходящие вызовы, каждое слово, которое будет сказано по телефону Кента.

В течение нескольких дней я делал полуторачасовые выезды от квартиры отца в тот жилой комплекс в Лонг-Бич, брал с собой надежно спрятанный магнитофон. Всякий раз я приносил чистую кассету, заряжал ее в магнитофон, а старую забирал. Потом вставлял записанную кассету в переносной плеер и слушал все разговоры Кента за вчерашний день, пока ехал обратно к отцу. Напрасно. Потратив многие часы, я так и не получил ни малейшей зацепки.

Тем временем я также собирал еще одну мозаику, выясняя, с какими людьми говорил дядя Митчелл последние несколько часов перед смертью Адама. Мне удалось социально-инженерными методами выведать информацию у операторов мобильной компании PacTel Cellular и заполучить расшифровку дядиных разговоров. Я хотел проверить, не делал ли дядя Митчелл по несколько звонков подряд – это выдало бы чувство паники. Может быть, он звонил каким-то друзьям и просил их о помощи.

Ничего.

Я вновь обратился в PacTel Cellular, надеясь разузнать, на какие именно вышки сотовой связи поступали звонки с телефона дяди Митчелла. Это позволило бы определить, звонил ли он кому-нибудь, находясь в районе «Эхо парка», где было брошено тело Адама. Однако я не нашел никого, кто обладал бы доступом к нужным мне данным. Возможно, PacTel Cellular просто не сохраняла такую информацию, либо я просто не нашел людей, которые имели доступ к требуемой базе данных и знали, как найти в ней такую информацию. С самыми хорошими побуждениями я занимался совершенно негодным делом, полностью возвращаясь к прежнему хакерскому образу жизни.

Моя дорога уверенно шла в тупик. Я перепробовал все методы и ничего не добился: не узнал практически ничего нового о смерти Адама с тех пор, как отец позвонил и рассказал мне о случившемся. Я был зол и измотан, не мог простить себе бессилия и невозможности добыть хоть какие-то крупицы данных, которые что-то значили бы для меня и для отца.

Финал этой истории случился лишь через много лет.

Отец перестал общаться с дядей Митчеллом, полагая, что именно он виновен в смерти Адама. Братья не разговаривали до самой смерти отца, а он умирал мучительно: его съедал рак легких.

Я пишу эти строки, но дяди Митчелла уже нет в живых. На семейной встрече одна из его бывших жен отвела меня в сторонку. Испуганная, она выдавила: «Ты знаешь, давно хотела тебе об этом сказать. Митчелл был не слишком хорошим человеком. В ту ночь, когда умер Адам, он позвонил мне. Он был в таком отчаянии, что я почти его не понимала. Так вот, Митчелл сказал, что они с Адамом наорали друг на друга, Адам принял слишком большую дозу наркотика и скопытился. Митчелл запаниковал. Он тряс Адама, затащил его под душ, но ничего не помогло.

Тогда он позвонил мне и попросил о помощи. Я отказалась впутываться в это дело. После этого Митчелл позвонил знакомому наркодельцу, который помог надеть на Адама ботинки и отнести тело в машину. Они на двух машинах доехали до „Эхо парка“, оставили Адама мертвым в машине и свалили».

Итак, мой отец с самого начала был прав. Митчелл вместо того, чтобы позвонить в службу спасения (911), пожертвовал любимым племянником ради спасения собственной шкуры.

Пишу это – и вновь чувствую волну гнева.

Я так долго полагал, что дядя Митчелл как-то замешан в этом деле, а теперь, узнав истину, до боли в животе страдал от того, что он оказался способен на такую низость и что умер, так и не признавшись в своем преступлении. Этот человек, которого я любил, уважал и к которому тянулся, даже на смертном одре не набрался духу рассказать мне всю правду.