Призрак в Сети

Тогда адвокат попросил у судьи разрешения принести ноутбук в тюремную комнату для свиданий, чтобы он вместе со мной мог просмотреть имеющиеся электронные улики. Судья Пфельцер опять отказала, добавив: «Мы ни при каких условиях на это не пойдем». Наверное, она считала, что если я просто сяду перед компьютером в присутствии адвоката, то каким-то образом смогу нанести следствию серьезный ущерб. В 1998 году еще не существовало беспроводного Интернета, поэтому я никак не мог подключиться к Интернету через какой-то магический эфир. Однако судья просто недостаточно хорошо разбиралась в том, как работают компьютеры, и, конечно, не понимала, смогу ли я в такой ситуации как-то подключиться к внешним системам. Кроме того, представители стороны обвинения постоянно напоминали ей, что стоит подпустить меня к компьютеру, как я сразу получу доступ к патентованному исходному коду, который принадлежит моим жертвам, или напишу компьютерный вирус, который каким-то образом может проникнуть в Интернет. В итоге мне так и не разрешили ознакомиться с какими-либо уликами, которыми располагала сторона обвинения и которые играли ключевую роль в аргументации прокурора. Когда адвокат попросил у судьи запросить у властей разрешение на распечатку файлов, прокурор ответил, что файлов там огромное количество: их так много, что они заполнят весь зал суда. В этом ходатайстве судья нам также отказала.

Тем временем в обществе распространялась молва о том, как несправедливо меня судят, о моих злоключениях. Эрик Корли собрал группу поддержки, члены которой писали статьи в Интернете, распространяли информацию обо мне в онлайновом сообществе, печатали листовки и повсюду расклеивали яркие черно-желтые стикеры, где писали «Свободу Кевину». Несколько таких наклеек Эрик даже передал мне в тюрьму.

На мой 35-й день рождения, который я провел в Федеральном исправительном центре Лос-Анджелеса, мои сторонники хотели прийти навестить меня, но мне, как заключенному, который находится под предварительным следствием, разрешались свидания только с ближайшими родственниками и адвокатом.

Когда я поговорил с Эриком по телефону, я сказал ему, что приду в юридическую библиотеку, расположенную на третьем этаже исправительного центра, ровно в 13:30. Эрик и другие активисты движения «Свободу Кевину» нашли нужное окно и расположились под ним на другой стороне улицы. Потом, когда охранники отвлеклись, я прижал к стеклу наклейку с надписью «Свободу Кевину». Эрик сфотографировал этот момент. В конце концов его снимок оказался на коробке от видеокассеты с документальным фильмом, который Эрик снял о моем процессе. Фильм называется «Freedom Downtime» [177] .

В другой раз толпа устроила демонстрацию напротив самой тюрьмы, через улицу. Я смотрел на это из камеры другого заключенного: цепочка людей держала большой черно-желтый плакат «Свободу Кевину». Еще у них были знаки пикетчиков с этим же лозунгом. Очевидно, все это нервировало тюремных служащих. Вскоре после этого вся тюрьма была закрыта по соображениям безопасности.

По мере того как возрастало общественное внимание к моему делу, когда уже почти два года минуло с тех пор, как адвокат попросил власти предоставить мне найденные улики, судья Пфельцер все-таки сдалась и разрешила мне воспользоваться ноутбуком, чтобы просмотреть улики вместе с адвокатом. Так и не знаю, почему она изменила мнение. Возможно, другой судья указал, что ее судебное решение могут отменить по апелляции, или кто-то ей разъяснил, что ноутбук без модема и без подключения к телефонной линии в моих руках совершенно неопасен.

Всякий раз, когда я оказывался в суде на очередном слушании, я замечал, что заместители маршалов, если оказывались рядом со мной, всегда поворачивали тыльной стороной свои бейджики. Я и мой адвокат удивлялись, в чем же дело. Позже, когда адвокат посещал меня в арестантской комнате здания суда, он заметил текст, который попытались замазать на бланке для посетителей. Этот бланк адвокат должен был подписать. Подержав бумагу на свету, он смог разобрать текст. Покачал головой и сказал: «Ты не поверишь», и прочитал мне следующее.