"Я - кто?! Сенсей?" 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1.

Глава 1. Дом, милый дом

Я осматривался вокруг, как в первый раз, чувствуя, что от улыбки уже начинают болеть щеки, но ничего не мог с собой поделать. Да и Наруто скакал, как попрыгунчик, радостно здороваясь с горожанами, которые, увидев его, недовольно и брезгливо морщились. Складывалось ощущение, что он здоровается с людьми, будто они такая же часть Конохи, как безмолвные лица на скале. И со статуями он тоже поздоровался, и с кошкой на широком кирпичном заборе. Так же, как с этими… В общем, с этими.

— Наруто, мне кажется или это Тора?

— Ага, — кивнул он, разминая суставы. — Поймаем?

— Это не наше задание, — с сомнением глянул я на наглую морду с бантиком и покачал головой, — у нас есть дела поважнее. А Тору пусть ловят те, кого за ним послали.

С криком «держи заразу!» на забор вскочила покрасневшая и порядком исцарапанная Яманака Ино. Она так увлеклась погоней, что даже не заметила нас, а вот Чоджи и Шикамару поздоровались и, тяжело вздохнув, побежали догонять свою сокомандницу.

— М-да… — протянул я негромко. — Мы вернулись домой, мы вернулись в дурдом.

И дело даже не в Ино, а в том, что к нам на крейсерской скорости неслось нечто зеленое.

Нахмурившись, Какаши бросил мне:

— Передайте генинам, отчеты сдавать послезавтра. Приходите к десяти во дворец каге и ждите меня.

Пыль рассеялась, и перед нами оказался преувеличенно серьезный…

— Толстобровик, — хихикнул Наруто.

— Какаши-сенсей! Гай-сенсей! Хотел! Сказал! Что! Хотел! Вызвать! Вас! На! Поединок! — отрапортовал Ли и, обернувшись туда, откуда пришел, крикнул еще громче: — Гай-сенсей! Какаши-сенсей пришел!

Пока Майто вместе с Роком доставали Хатаке, я подошел к охранникам. В этот раз на воротах стояли незнакомые мне чуунины, которые уныло, но споро проверяли бумаги торгового каравана, стоящего под стенами уже внутри. Извинившись, что отвлекаю, спросил, куда податься с пленным врагом. Парни заинтересованно покосились мне за спину, но, никого не увидев, все же ответили и даже набросали, как дойти.

Оставив Какаши разбираться, я отцепил ирьенина от повозки. Один из клонов взял его за ноги, я — за руки, и так потащили пленного.

Поначалу я решил, что за мной идет только Наруто, но оказалось, я ошибся. Саске тоже было любопытно, куда я дену Рогу, а Сакура, как обычно, увязалась за Учихой.

Сдав пленного на руки умельцам из отделения Морино Ибики, я договорился встретиться позже, чтобы написать отчеты, и только после этого отпустил «седьмых». Впрочем, Наруто остался со мной.

Кстати, чем-то отдел расследований напоминал мне участок, может, хмурыми лицами стражей порядка, а может, доской с черно-белыми портретами рядом с окошком дежурного. Краем глаза я заметил, что Рогу увели куда-то вниз. В голове словно появилась трехмерная картинка: лестница ведет глубоко на нижние уровни, дальше — длинный коридор с рядом камер, отделенных друг от друга толстыми стенами, в которых то ли печати пытаются потихоньку вытягивать чакру, то ли что-то еще.

Помотав головой, я приложил руку ко лбу. Эти внезапные воспоминания иногда выбивали меня из реальности на несколько мгновений. К счастью, пока подобное случалось только в относительно безопасные моменты.

Пока я витал в облаках, Наруто успел вытащить меня на улицу, но, слава богам, не заметил, что я был не в себе.

Стоило только увидеть знакомый забор, как навалилась усталость, а перед глазами замаячили нормальная ванная и уютная постель.

Очнулся я, когда Наруто уже, перескакивая через ступеньки, побежал наверх. Я хотел поползти следом, но из ящика веером торчали конверты — слегка припорошенные пылью, но не покоробленные водой, потому что над ящиками нависал балкон-коридор и его козырек.

Я еще был внизу, когда мелкий, зажимая нос, примчался обратно.

— Что случилось? — пытаясь сортировать бумажки, спросил я.

— Там воняет, — прогундосил Наруто, зажимая нос обеими руками, — очень-очень воняет.

Не успел я дойти до двери, как в нос шибанул омерзительно-сладковатый запах древней тухлятины. Стараясь дышать только ртом и только через воротник, я добрался до эпицентра вони. Увиденное меня не обрадовало: в бурой луже активно цвела какая-то живность, а вокруг холодильника, из которой она вытекла, водили хороводы зеленые мухи, которые налетели из открытых нами окон.

Даже морозильник приоткрыть побоялся, чтобы оттуда не вылилось или не выпало что-то еще менее аппетитное. Но она открылась сама, и пахнуло такой «свежестью», что я не совладал с желудком и завтрак отправился в мусорное ведро.

Примечания:

1 месяц - январь.

— Ками-сама, за что ты, мля, меня так ненавидишь?! — сплюнув в раковину, я схватил Наруто за шкирку и вытащил в коридор.

— Ирука, а что такое «мря»?

— М? Что? — не сразу сообразил я, а спохватившись, воскликнул: — О, это плохое слово, забудь его!

— А ты скажи, что оно значит, и я его забуду! — шкодливо улыбнулся мелкий, наклонив голову к плечу. И при этом не забывая держаться пальцами за нос, чтобы не дышать вонью.

Чувствуя, что к горлу подкатывают остатки завтрака, я метнулся к балкону.

— И не проси, — выдохнул я, хватая ртом свежий воздух, — не помню.

Отдышавшись, я пошел за инструкциями. А с холодильником пусть клоны разберутся.

Я героически боролся с нервным и полупустым желудком, пока искал книжку с перечнем характеристик разных барьеров, а читал ее уже в коридоре. Жаль только, что подышать воздухом долго не удавалось — пришлось искать возможное место печати-накопителя. Я был уверен, что они у Ируки были, как-никак Умино — клан.

Для квартир и комнат оказалось десятки разных видов охранных систем: одни различались эффектами, другие — способом соединения элементов, третьи — способом активации, а четвертые были просто различными сборками. Но общей особенностью таких систем печатей было то, что это всегда была сеть, похожая на нейроны в человеческом мозге, сделанная из специальных чернил и бумажных жгутиков, трубочек с начинкой из чакропроводящей проволоки или чего-нибудь еще, с печатью-накопителем, из которой все остальные печати брали энергию. Также различались и варианты печатей-накопителей и других видов «аккумуляторов». Нам же нужно было найти именно место зарядки.

— Может, тут такой штуки никогда и не было? — взялся я за лоб. От этой вони у меня разболелась голова.

— Ирука, а это не то?

Мальчик показывал на декоративный рельеф по центру стены с выпрыгивающими из воды дельфинами. Пожав плечами, я решил рассмотреть композицию поближе и заметил, что одна из фигурок выдавлена сильнее, и вокруг едва заметный контур. Когда я нажал на дельфина, раздался щелчок, а он сам упал мне в руки. Я даже испугался, думал — уроню…

На обратной стороне фигурки оказалась блеклая вязь иероглифов, будто чернила выцвели. Ради эксперимента я сконцентрировал немного чакры на пальцах, и ее, как пылесосом, втянуло в камень.

— Это оно.

Подержав фигурку, я передал ее Наруто. Он, потупившись и пряча глаза, зарядил ее и сам вставил на место, встав на цыпочки.

Дельфин на переднике, дельфин — игрушка, дельфины на занавеске в ванной и на кафеле, дельфин на печати… Ирука был влюблен в свое имя? Нарцисс!

— Ирука, а что ты смеешься? — Наруто обиженно надулся.

— Ты чего? — прекратил я хихикать.

Он оставил отпечаток своей чакры и теперь мог приходить в дом, даже если меня не было с ним. Кстати, судя по тусклому иероглифу «заряд», барьер почти сдох. Индикаторы дополнительных батареек совсем выцвели. Если бы меня решили навестить домушники, денька через два-три им бы не составило труда вынести все подчистую и уйти восвояси прогулочным шагом. В общем, вернулись мы чертовски вовремя.

Снова выйдя на свежий воздух, я задумался.

— У того, кто впервые касался печати, она должна была засветиться, — зачитал я вслух, — но мы вроде все правильно сделали. — Я с сомнением глянул на барельеф: — Может, он сломался?

— Я случайно! Прости! — вдруг стал оправдываться Наруто, тараторя и боясь взглянуть мне в глаза. — Я тронул, а оно выпало! А потом быстро засветилось и потухло! Я не знал!

Улыбнувшись, я потрепал мальчика по волосам, а он замолк, втянув голову в плечи.

— Если бы не твое любопытство, нас могли бы ограбить. Спасибо, что подзарядил тогда печать. Хоть и случайно.

— Но я же без спросу и чуть не сломал! — отчаянно воскликнул Наруто, сжимая кулаки.

— Не буду я тебя ругать, — улыбаясь, покачал я головой, — и не проси.

— Что? — удивленно уставился на меня ребенок.

— «Без спросу», — процитировал я его. — Ты сам себя выставляешь виноватым, будто хочешь, чтобы тебя наказали, — уже без улыбки пояснил я. — Не делай так. Ты не виноват, ничего не сломалось. Я тебя не ругал и не буду, тебе не за что извиняться. Ты, наоборот, своим любопытством спас наши пожитки. Все хорошо. Спасибо, ты молодчина.

Сколько бы я не хвалил Наруто, а он по-прежнему сначала неверяще таращился и только потом начинал улыбаться.

После выхода на улицу продышаться нам еще раз пришлось окунуться в вонищу, чтобы собрать вещи.

С собой мы взяли только самое необходимое... Вру. Похватали, что под руку попало, и выскочили, как ошпаренные, потому что клоны полезли проверять плошки, которые еще можно было спасти.

Оставив их за запертыми дверями, я вышел во двор и присел на лавочку около загибающегося от смеха Наруто. Так как попахивать начинало уже в общем коридоре (который с одной стороны вообще-то открыт, как большой балкон), я повесил на дверь листок с надписью: «Извините за неудобства, сдох холодильник, запах скоро выветрится». Ну я на это надеялся, что выветрится.

— Как думаешь, если запечатать эту гадость в свиток, а потом под ноги кинуть кому-нибудь, получится хорошая бомба-вонючка? - немного уныло хмыкнул я.

Подождав, пока мелкий отсмеется, я спросил уже серьезно:

— Ладно. Что делать будем? Дубли разберутся, но запах никуда не делся. И не факт, что даже к завтрашнему утру он исчезнет или хотя бы ослабнет настолько, что можно будет там спать, жить и все такое. Законопатить двери и жить только в своих комнатах на втором этаже не получится.

Наруто утер выступившие слезы и задумчиво насупился.

— Можно в гостиницу или арендовать комнату у… — принялся я перечислять варианты. — У кого-нибудь.

Вдруг мальчик хлопнул кулаком по раскрытой ладони и воодушевленно выдал:

— Точно! Ирука! У меня же есть квартира! Мы там переночуем, даттебайо!

— «Даттебайо»? — улыбаясь, намекнул я на слово-паразит. — Идем. Ты знаешь, а я бы и не вспомнил, если бы ты не сказал.

Сначала мы бежали по широким крышам зданий, которые построены в центре, а потом пришлось спуститься и идти как обычным людям.

Район, в котором обитал раньше мальчик, был, прямо скажем, не из самых благополучных. Только на фасадах, выходящих в парк, была свежая краска, но стоило войти в лабиринт узких грязных улочек, как ты буквально попадал в другой мир.

По крышам дойти мы не рискнули, потому что они использовались местными жителями как балконы. Наруто издалека показал на развевающиеся, как флаги, цветные простыни, горшки с цветами и еще какой-то хлам. Такой гигантский бардак из вещей, которые выкидывать жалко. Про себя я назвал это место Кварталом Плюшкиных.

Забегая вперед Наруто, толкнул косую калитку, поманив меня за собой в узкий, темный лаз между двух близко стоящих домов. Этот проход вывел нас в крошечный дворик-колодец, где темным контрастным пятном на фоне плиток из песчаника выделялись нагромождения досок, отдаленно напоминающие чье-то жилье. Такой многоэтажный сарайчик. С двух других сторон, параллельно друг другу, стояли два дома-близнеца, с которых еще не успела облететь бежевая штукатурка. Один, тот, что находился слева от меня, судя по всему, пустовал: окна были заколочены досками. Сквозь прорехи тут и там торчали тонкие дощечки, кажется, их называли дранкой. Подъезды, обращенные внутрь двора, зияли немыми бездонными дырами, похожими на открытые рыбьи рты. Брусчатка, которой был вымощен двор, в нескольких местах осела и походила на изваянное в камне море в легкий шторм. В общем, картина невеселая. Слегка припорошенные песком кучи мусора и битого стекла дополняли ее и делали совсем мрачной.

— Ирука, сюда.

Кивнув, я вошел вслед за ним в подъезд левого дома. Внутренние стены, выкрашенные зеленой масляной краской, были покрыты разводами и трещинами, а пол — мелким мусором. Лампочки не горели, единственным источником света было окно в дальнем конце коридора. И так было на всех этажах!

Сверху оказалось, что дома не совсем одинаковы: левый был выше из-за пристроек, а у правого вместо крыши был разбит парк, переходящий на крышу соседних домов, которые были пониже. Из-за натянутых между домами бельевых веревок и вездесущих простыней сложно было разглядеть различия.

— Лабиринт, — пораженно покачал я головой, заглядывая вниз с края крыши.

— Я тут давно не убирался, извини, — виновато глянул мальчик и толкнул дверь.

— Не страшно, — взъерошил ему волосы. — Показывай, что тут и как.

Сказать, что мы сменяли шило на мыло, было бы все же немного несправедливо. В квартире Наруто было чуть лучше. Например, почти не воняло. Но зато пыли, грязи, древних объедков, мусора и даже листьев было просто огромное количество, не в последнюю очередь из-за того, что все окна были распахнуты уже несколько месяцев. Еще чуть-чуть, и тут бы мох вырос, а может, и дерево. По углам ветер раскидал горки семечек карагача. Это название, как и само растение, я запомнил только потому, что однажды, наевшись «капусты» (так мы называли свежие, зеленые, семена этого дерева), я попал в больницу, и уже там мне рассказали, что я слопал.

Дело не в растении - нет, просто грязными руками есть нестоило, особенно если для игр выбрана бетонная канава.

Старательно не зацикливаясь на мусоре, я оглядел грязную каморку и все равно уныло присвистнул. Жил Узумаки в небольшой мансарде-студии. Из коридора, упирающегося в дверь совмещенного санузла, гости попадали сразу в спальню, которую от кухни чисто символически отделяла колонна.

— Давай и тут клонов оставим, пусть убираются сами.

— А мы куда пойдем? В Ичираку-рамен? Ну-у-у пожалуйста!

— Я не против. Но сначала уберем матрац с кровати, он явно отсырел, чувствуешь запах?

Кивнув, мальчик призвал клонов.

А те сделали скорбные лица и почти синхронно посмотрели на свои, как это ни странно, урчавшие животы.

— Вы не настоящие! — отчитал их Наруто, — Не придуряйтесь!

— Идем, — по-доброму усмехнулся я, — не то обидятся еще. И правильно говорить — «не придуривайтесь».

Стоило только подойти, как незнакомые чуунины побросали еду и, спешно расплатившись, ушли, дожевывая что-то на ходу. Хоть мы и распугали клиентов, нам в Ичираку-рамен были рады. От этих людей, как от печей жаром, веяло искренним радушием.

Но кое-что меня расстроило. Глядя на Теучи, который на автомате чуть не подвинул плошки чуунинов к Наруто, я только покачал головой и заказал еще пару порций. К счастью, Аяме и Наруто не заметили пантомимы. Неприятно было еще и то, что Наруто по привычке проводил объедки голодным взглядом.

— Теучи-сан, а во сколько вы начинаете работать?

— Часов в семь утра.

Мальчик недоуменно глянул на меня, а потом на повара.

— Ну вот, — а я улыбнулся и подмигнул Наруто, — с завтраком проблем не будет.

Мужчина широко улыбнулся и чуть осуждающе зыркнул на хихикающую девушку. Аяме тихо ойкнула и кинулась к монструозным печам-кастрюлям для рамена.

Теучи-сан просто золотой человек, и едой накормил, и последними сплетнями.

Выставив нам по порции рамена с курицей мне и свининой для Наруто, он рассказал обо всем, что произошло за то время, пока нас не было в Конохе.

О том, что барьерная команда Конохи недовольна состоянием защиты вокруг Деревни и развесила объявления о сборе пожертвований, раз Хирузен не озабочен спонсированием, а вместо этого занят ремонтом стадиона, который сильно обветшал. Что стало особенно ясно видно после недавнего экзамена на ранг джонина, который добавил стадиону повреждений.

Впрочем, согласно слухам, деньги бы для барьерщиков нашлись и у руководства Конохи. Но сначала требовалось восстановить и обновить стадион для грядущего чуунинского экзамена. А обновить защиту компетентным людям хотелось еще вчера. Или хотя бы прямо сейчас.

— Ну, да, — звонко рассмеялась Аяме, прикрывая рот ладошкой, — внезапно обветшал!

— Надеюсь, никто не пострадал?

— Кто знает, — пожала девушка плечами, — мы же не шиноби. Недавно еще пожар был, к счастью, мимо проходил чуунин, который суйтоном все потушил.

— Очень хорошо, что вы, ниндзя, так умеете, — добавил Теучи, убирая пустую посуду.

Он же пояснил, что при тушении пожаров не пожарные работают, а всегда разные шиноби с суйтоном, которых припрягли на эту работу. Но если кто-то мимо проходил, тоже может потушить. Ему за это небольшая денежка причитается, только свидетель нужен, чтобы подтвердил. Некоторые из-за этого на вознаграждение забивают.

А если по-честному, то работа в пожарной части была для ленивых, потому как владеющих суйтоном в Конохе не так уж и мало и надо быть совсем дохлым, чтобы не помогать. Если жив и в целом здоров, то будь добр побыть пожарным, если того требует ситуация, ты же умеешь. За «мог, но не помог» даже наказание есть — штраф. Иногда его по ошибке получали шиноби, не владеющие стихией Воды.

Основным составом пожарной команды были шиноби, ушедшие со службы по возрасту, или инвалиды, которым травмы позволяли бегать, но не сражаться.

Забавно, на моей посмертно покинутой родине все было наоборот. В пожарные шли только физически крепкие и здоровые люди, желательно — на пике сил. Хотя, с другой стороны, даже инвалид или старик-шиноби едва ли уступает молодому и здоровому мужику из моего мира.

А еще Теучи рассказал о делегации из Песка, которая только пару дней как пришла, и один из них даже заказал мисо-суп. Я даже улыбнулся в ответ на такую подробность.

Теучи напомнил мне дядю. Тот так любил свою шиномонтажную мастерскую, что если узнавал от клиентов какую-то новость, то обычно добавлял, что те у него в тот день купили или починили. Например: заходил Григорий, купил грузиков и колесо притащил, сказал, что у его соседей кондиционер сломался и задымил.

Естественно, что ничего очень важного и интересного этот посол не сказал, так как был один.

— Вы знаете, — чуть испуганно сказала Аяме, — он будто ждал тут кого-то. Долго просидел, до самого закрытия.

На этом месте я немного напрягся:

— Аяме-сан, а как он выглядел?

— Зовите меня Аяме-чан, — мило улыбнулась девушка. — Тот шиноби был высокий такой, смуглый, — стала она вспоминать, — одна сторона лица закрыта, как шторкой, тканью его тюрбана, а на второй — красная татуировка, две полоски, прямо под глазом, — она провела по щеке двумя пальцами дугу. — Наверное, на левой стороне лица у него ожог.

— Ясно, — я задумчиво потер подбородок. — Спасибо, Аяме-чан.

Мы посидели еще немного, а потом решили, что надо растрясти съеденное, хотя бы полчасика побегав и немного потренировавшись на полигоне.

Уже на пути на полигон я вспомнил о своих договоренностях с торговцами. Пришлось сделать крюк и распечатать товары нашего каравана. Торговцы еще в Стране Волн обещали пять процентов с прибыли после окончания торговли. Мало, конечно, особенно с учетом того, насколько больше они смогли сюда притащить благодаря запечатывающим свиткам, зато и работы особо никакой. Так, распечатать очень много бочек и ящиков с соленой, вяленой и копченой рыбой, жемчугом, поделками из кораллов и ракушек, какими-то водорослями, желе и снадобьями из них и еще всякой ерундой. В которую, впрочем, я даже не стал вникать. Много времени распечатывание не заняло, поскольку и я, и Наруто активно использовали теневых клонов.

Когда мы отошли от рынка, Наруто вопросительно посмотрел на меня, а я, не дожидаясь вопроса, сказал, что расскажу потом, и кивнул в сторону квартала Призраков.

Всю дорогу до полигона я продумывал возможные вопросы Наруто и свои ответы. Получалось, что при любом раскладе придется рассказать про Гаару, Суну и, скорее всего, персонально про каждого джинчуурики, так как мальчик был очень любознательным, а иногда еще и дотошным в мелочах.

На полигоне ничего не изменилось, только трава пожелтела да с деревьев пооблетала раньше яркая, а теперь поблекшая листва.

Немного размявшись, не зря же пришли, мы сели под деревом.

— Теперь расскажешь про того дядьку, который к Теучи пришел?

— Да. Не помню имени, но знаю, кто он по жизни, — пошутил я, глядя на донельзя серьезное лицо Наруто. — Ладно. Теперь серьезно. Тот человек напоминает мне одного сенсея из Суны. Он вполне мог шпионить за тобой.

— Но зачем? Почему за мной?

— Слышал, что сказали про стадион? Скоро экзамен на чуунина, и в нем будут участвовать наши как бы союзники и просто нейтральные скрытые поселения. С Деревней скрытой в песке у Конохи не самые простые и хорошие отношения, мы перебиваем у них большую часть заказов, им есть за что нас ненавидеть. Хотя формально у нас с ними союз.

Вот послы и шпионят за будущими противниками. А этот, который был у Теучи, судя по описанию, сенсей детей Казекаге, один из которых — джинчуурики.

— Джинчу… — Наруто отмахнулся и спросил проще: — Такой же, как я?

— Не совсем. Говорят, при запечатывании биджу напортачили с печатью, и Собаку но Гаара стал кровожадным маньяком, который убивает тогда, когда ему прикажет биджу, — я покачал головой. — Да и относятся к нему, как… — не нашел я подходящих слов.

— И? — настороженно заглянул мне в глаза Наруто.

— Не как к тебе. Им пугают маленьких детей, его боятся все, от генина до джонина. На его жизнь периодически покушаются шиноби его собственной Деревни. Его, по слухам, пытался убить даже собственный дядя.

Чем дальше я рассказывал, тем шире становились глаза у Наруто.

— Гаара безумен, жесток и при этом очень опасен как шиноби. Его специально отправляют на самые сложные задания, будто надеясь, что он с них не вернется живым.

Мальчик надолго замолчал, видно было, что мой рассказ его расстроил. А потом (впрочем, ожидать другого было глупо) торжественно пообещал, что докажет собрату по несчастью, что тот не прав и что ненавистью и жестокостью он не добьется признания и уважения людей. И конечно, что он обязательно попытается подружиться с Гаарой.

Я едва сдержался, чтобы не поморщиться.

"Как бы не прибили тебя в процессе перевоспитания. В каноне ты ведь выжил чудом".

Вздохнув, я тихо сказал:

— Наруто, это твоя жизнь, и я не могу диктовать, как ее прожить, но прежде чем пытаться стать чьим-то другом, подумай, хочет ли он им быть. И готов ли он им быть.

— Э? — не понял мальчик. — Мы обязательно с ним станем друзьями, даттебайо! Мы оба джинчуурики!

— Не в этом дело, — хотел я пояснить, но прикусил язык и вздохнув, сказал: — Поступай, как знаешь, только…

— А другие?

— Кто другие? — не понял я сразу. — Джинчуурики?

— Не, — помотал он головой, — другие биджу. Какие они?

Осторожно подбирая слова, чтобы не выболтать совсем уж лишнего, я начал перечислять:

— Первый биджу — Тануки Гаары, второй — Некомата Югито, третий — гигантская черепаха с тремя хвостами, Санби Ягуры, четвертый, — тут я запнулся, — ладно, потом попробую вспомнить. Пятый — обезьяна с пятью хвостами или четырьмя… э-э-э, — я почесал в затылке, — забыл. Восьмихвостый - бык-осьминог - его джинчуурики из скрытого Облака.

Чтобы легче было вспомнить, пошел с веточкой к песчаному берегу пруда и принялся уже больше для себя вспоминать, что я знал про биджу. Тогда-то я понял, что не уверен даже в том, сколько у кого из них хвостов кроме тех, что я назвал.

На сыром песке красовались схематичные изображения, но они не добавляли мне уверенности в своих словах.

— Ты знаешь, я точно помню только про первого, второго, третьего, восьмого и девятого биджу. А про остальных я знаю слишком мало. Точнее, я про них почти ничего не знаю.

— Не страшно, — попытался утешить меня мальчик, — может, нам это не пригодится.

С языка чуть не сорвалось: "Нет, ты встретишься с каждым из них". Я покачал головой:

— Наряду с джонинами S-ранга джинчуурики — самые опасные противники. И вторые обычно опаснее первых. Ну а ты, хоть и джинчуурики, но пока тому же Гааре, скорее всего, проиграешь…

Тут я запнулся и крепко задумался насчет знакомства Наруто с Курамой. Ведь побежденный Лис давал не рыжую и разъедающую все, подобно кислоте, чакру, а золотистую, которая явно не причиняла вреда шестнадцатилетнему Узумаки в каноне.

— Но нужен ключ, а он у жаб, — очень тихо пробормотал я себе под нос по-русски, хмурясь все сильнее. — Но попытаться подружиться с Лисом заранее было бы неплохо. Но как?

— Ирука? Что ты сейчас сказал?

Я поднял глаза на доверчивое, обеспокоенное лицо Наруто и понял, что один на один с Курамой его не оставлю, пока он не сможет его победить.

Главной проблемой оставалось придумать, как попасть в подсознание Наруто вместе с ним, не словить люлей от Курамы или Минато и еще заручиться поддержкой Рыжего на будущее.

— Ирука? — стал тормошить меня мелкий, видимо, я слишком крепко задумался.

— Все нормально, — перестав обкусывать чуть заветренные губы, отозвался я. — Все будет хорошо. Обещаю.

— Не понимаю, — обеспокоенно вглядываясь в мое лицо, сказал мальчишка.

Я беспечно улыбнулся:

— Иногда я слишком далеко загадываю на будущее, а когда что-то не получается или не видно решения, я расстраиваюсь.

— Почему? — светлые брови взлетели под самую повязку.

Я пожал плечами:

— Не знаю. Может, потому что слишком мнительный.

— Какой?

— Мнительный, — повторил я, успокаивающе улыбнувшись. — Видящий во всем опасность, болезненно-подозрительный, недоверчивый. Возможно, я переоцениваю опасности, но когда самые плохие прогнозы не сбываются, это меня радует. Когда они не сбываются.

— Ясно, — задумчиво протянул Наруто. — А как можно стать мнительным? Ты научишь?

От хохота меня согнуло пополам, и, лишь отсмеявшись, я взъерошил надувшемуся мелкому волосы.

— Мнительность — это плохое качество. Оно с легкостью заменяется благоразумием, осторожностью и предусмотрительностью. Я вижу опасность даже там, где ее нет, без причины волнуюсь, и это плохо, но ничего с этим я сделать не могу, — я пожал плечами и улыбнулся шире, — меня поздно перевоспитывать.

— Плохо?

— Очень, — кивнул я, жмурясь. И оттого не сразу заметил, что Наруто встал рядом, а через пару секунд, решившись, порывисто обнял меня.

Меня словно вышибло из реальности, в горле встал комок, мешая сказать хотя бы слово.

В висках и затылке нарастала давящая боль, отдаваясь в оглохших ушах пронзительным писком. На миг я позабыл, где верх, а где низ.

Пропала площадка, испарилась трава и деревья, даже Наруто исчез, но появились другие люди: тетя, дядя, смутные силуэты моих родителей, зыбкие фантомы странно знакомой пары шиноби. Мужчина с тонкими усиками и плотно сжатым ртом смотрел на меня сурово и строго, будто я провинился. На мгновение даже захотелось втянуть голову в плечи.

А рядом, словно полная его противоположность, стояла женщина с теплой и нежной улыбкой. Казалось, что если протянуть руку, я почувствую в ладони ее мягкий каштановый локон, пахнущий ванилью и корицей, а теплые руки крепко обнимут и прижмут к жесткой пластине, вшитой в ее нагрудник жилета АНБУ.

— М… ма… Мама.

Но вместо объятий — множество рук, которые невесомо трепали мои волосы, каждая по-своему и со своим отношением. Я помнил их все, потому что эти прикосновения были так редки, что мне трудно было их забыть.

Волной накатили невесть откуда взявшиеся детские воспоминания. С каждым видением становилось труднее разграничивать свои кусочки прошлого и Ируки, потому что этот простой жест вызывал у нас одни и те же эмоции: тоску по родителям и дому, в котором ты не был лишним.

И его, и мои родители быстро исчезли из наших жизней, а после них остались лишь чужие руки. Они гладили нас, как уличного котенка: потрепали разок и шли дальше по своим делам. Накативший вал эмоций, явно не только моих, но и чужих, накрыл меня с головой. Детские обиды разгорелись, как искра в сухой траве, отбросив меня на годы назад, самообладание затрещало по швам.

Вскоре призраки истлели. Их руки я тоже перестал ощущать, пока не осталась одна маленькая ладошка, касание которой так легко было не заметить.

Сглотнув комок в горле вместе с пошедшей носом кровью, я не справился с голосом и тихо просипел по-русски:

— Спасибо.

После чего, собравшись и глубоко вдохнув, я быстро выпалил на местном языке:

— Спасибо.

Получилось громче, чем хотелось, и все равно не удалось справиться с голосом.

Наруто опешил:

— За что?

— За то, что ты есть, — я быстро утер нос рукавом и отвернулся.

По-хорошему, мне нужно было хотя бы пару минут побыть одному, чтобы успокоиться, потому что меня душила эта тупая детская обида на тех кто меня покинул, но Наруто стоял напротив, обеспокоенно заглядывая мне в лицо, будто мог увидеть что-то кроме грязной от размазанной крови рожи.

— Старые воспоминания выбили из колеи, — пробормотал я, отворачиваясь и пряча лицо, — не обращай внимания, скоро пройдет.

Наверное, я навсегда запомню этот понимающий взгляд и молчаливое сочувствие. От стыда хотелось, как в детстве, натянуть майку на голову и таким образом спрятаться от чужих взглядов.

"Страус. Лоб здоровый, а так развезло из-за того, что себя маленького жалко стало. Противно".

— Со мной такого… не знаю, что нашло, — отводя взгляд, запинаясь, оправдывался я.

Этим словесным поносом я пытался в первую очередь успокоить самого себя. Я сбивался, переходил на русский, в голове смешались в кашу картинки из моего детства, которые будто дополняли образы чужих воспоминаний. С ужасом я понял, что успел разболтать про то, что мне-Ируке приходилось из кожи вон лезть, чтобы привлечь к себе внимание, не совсем как Наруто, но очень близко к тому.

Узумаки хмурился, силясь понять, что я несу, и, кажется, преуспел в этом нелегком деле.

Потому что Наруто подошел, повис на моем плече и обнял за шею, ткнувшись лбом в жесткий воротник жилета. И это стало последней каплей.

Наверное, больше получаса я не мог успокоиться, рукав безнадежно промок, так что его можно было выжимать, нос саднил от того, что я его бесконечно вытирал, да и глаза тоже.

Громко шмыгая носом, я сидел, уставившись в траву, которую от злости на себя за срыв выдирал из земли и рвал на кусочки. Слезы высохли дорожками на щеках и затекли в шрам на переносице, неприятно стягивая тонкую кожу, через которую легко прощупывалась бороздка на кости.

"Примером стать, опорой… Тьфу, нытик! — мысленно отругал себя. — Смотреть противно! Успокойся, тряпка!"

— Ирука.

Я замер, втянув голову, затем выдохнул и поднял взгляд. Пока я был занят самокопанием, не заметил, когда Наруто успел сесть по-турецки напротив меня.

— Прости, не знаю, что на меня нашло, — пробормотал я, стараясь не смотреть ему в глаза, — Давай забудем, что я тут сопли на кулак наматывал, а?

В тот момент я сам себе казался жалким до омерзения, и потому слова Наруто меня ошарашили:

— Я хочу быть таким, как ты! — мордашка мальчика была серьезной, даже мрачной. — Ты настоящий шиноби. Один раз на уроке ты сказал, что силен не сильный, а добрый.

— Добрый? — если бы вовремя не прикусил язык, добавил бы еще: «Что за бред?»

— Да! Даттебайо! Я это запомнил! Я не спал тогда на уроке! Просто я тогда обиделся и прикидывался, — смутившись, покрутил он пальцем на коленке. — Ты лучше Какаши-сенсея. Ты лучше всех!

Опешив и разинув рот, я смотрел на мальчишку, туго поскрипывая мозгами. И тут до меня дошло, почему он сказал именно это.

Ему ли не знать, как иногда хочется, чтобы тебя заметили, оценили твои старания и хоть за что-нибудь похвалили.

Я прикрыл глаза. Дышать стало легче, да и настроение стало лучше. Я не видел лица мальчика, но чувствовал, как он замер в ожидании ответа.

— Спасибо, Наруто, — в эти слова я вложил всю благодарность, которую испытывал к мальчику, у которого и без меня хватало проблем, а он на свои плечи взвалил еще и мои.

Открыв глаза, я тепло улыбнулся, взъерошив левой, сухой и не испачканной кровью с соплями, рукой и без того лохматого блондина. Облегченно выдохнув, он робко, а потом во все лицо улыбнулся мне в ответ.

— Знаешь, — заметил я, вытирая руку об траву, — я не лучший пример для подражания. Сейчас так вообще… Я всего лишь чуунин, а тебе по силам стать не просто джонином, а каге. Зря ты Какаши принижаешь, он сильный и умелый шиноби, намного сильнее меня, а еще у него можно, эм… выцыганить, как же это… Выпросить! Выпросить что-то из той тысячи с чем-то дзютсу, которые он спиздил… Которые он, — я покрутил руками, подбирая слова, — которые он выбил из врагов. Вот! Даттебайо!

— Что? — только и успел сказать мальчишка, прежде чем завалился на спину и расхохотался.

Пока Наруто катался по траве, я сбежал к пруду и кое-как умылся. В глади этой большой лужи отразилась опухшая морда с красным носом и глазами.

— Крысавец, блин, — тяжко вздохнул и навесил хенге. Появляться в таком виде на улице мне не стоило.

Полигон давно остался за спиной, а ночной парк только показался из-за крыш.

Меньше года прошло, а неугомонный и вечно улыбающийся Наруто стал мне роднее кровных родственников.

"Пусть не всегда его солнечная улыбка — это признак счастья, — думал я, глядя на идущего спиной вперед белобрысого мальчишку, который эмоционально рассказывал о своих приключениях в Академии, чтобы меня развеселить, — но зато он не унывает и не опускает руки… как иногда делал я… И чем грешил Умино Ирука".

Мы шли домой. Во всяком случае, мне так показалось.

— Ирука, — огляделся Наруто, — может, я домой пойду?

Осмотревшись, я обнаружил себя у арки недалеко от кладбища. Отсюда до монумента павшим — два шага шагнуть.

В ответ я замычал что-то невнятное.

— Тебе, наверное, неудобно будет с родителями говорить при мне, — по-птичьи наклонив голову, сказал Наруто.

— Нет, — быстро ответил я, — то есть «нет, ты не помешаешь». И если честно, я вообще не понял, как мы здесь очутились. Мне казалось, что мы домой шли.

— Духи хотят с вами говорить, — проскрипел старческий голос.

Меня чуть кондратий не приобнял, а из густой тени с колен поднялась старушка и, мило улыбаясь, подошла к нам. Наруто от испуга попытался куда-то утянуть меня за рукав, но я его остановил и поздоровался со старушкой.

Тихо ступая деревянными гета по каменной дорожке, она подслеповато щурилась, пытаясь заглянуть в лицо, и странно шевелила губами, будто жевала.

— Поможете старой женщине зажечь фонарь? — подняла она клюку, на ручке которой висел бумажный фонарик со свечой и потёртым туристическим огнивом на цепочке. — Осенью быстро темнеет, боюсь, без огнива я его катоном сожгу, — коснувшись моего бока, бабуля чуть нахмурилась, но тут же снова заулыбалась. — Чуунин или джонин? — и, не дав ответить сказала: — В былые времена я была красивой куноичи, а мой Кано… — она вздохнула. — Если бы он был, как и я, чуунином, он бы не погиб в той войне…

Старушка замолкла лишь тогда, когда мы отдали ей горящий фонарь, и ушла в ночь, бормоча тихо и неразборчиво о былом.

— А я всегда думал, что она привидение, — пояснил Наруто в ответ на мой недоуменный взгляд, нервно сглатывая. — Она всегда так тихо ходит, а фонарь зажигается сам собой.

Приобняв Наруто за шею и смеясь, я растрепал ему волосы:

— Трусишка, бабулька-то шиноби и катоном владеет. Слышал, что она сказала?

Вырвавшись из захвата, мальчишка лихо поправил хитай-ате и с вызовом, но явно в шутку сказал:

— Сам такой! У тебя глаза большие и круглые стали, когда бабушка заговорила!

— Ладно-ладно, — признал я. — Давай к монументу подойдем, не зря же пришли, а потом домой, — и, оглянувшись в след старой куноичи, задумчиво пробормотал: — Интересно, о какой именно войне она говорила?

Ночные причудливые тени усиливали узнавание, будто я не место вспоминал, а какое-то событие. Остановившись около одного из надгробий, я заметил прозрачного Наруто. Но это был не клон. Этот Наруто был намного младше. Так странно было видеть одновременно маленького Узумаки и его же, но повзрослевшего. Призрачный Наруто смотрел под ноги, комкая в руках край простыни, надетой на манер плаща, и что-то говорил, но ветер уносил слова. Из-под края простыни под сжимающими ее детскими пальцами выглядывала маска Лиса, привязанная на пояс красным шнурком.

Настоящий Наруто дернул меня за рукав.

— Погоди, — не отводя взгляда, я присел на корточки около фантома, — я тебя слышу.

— А что ты рассматриваешь? Тут ничего нет… А-а-а, — догадался мальчик, — ты опять воспоминания видишь?

— Да-да, — быстро ответил я, боясь «спугнуть» это странное состояние.

Заметив что-то прозрачно-синего цвета рядом с лицом, я обнаружил, что рядом стоит фантом Ируки. Тот замер в боевой стойке с кунаем в руках, точно хотел ударить мальчика. Меня снова накрыло чужими ощущениями. Даже через толщу лет я почувствовал ту бурю эмоций и выделявшуюся в ней ненависть, которую испытывал Умино, глядя на мальчика, прячущего маску краем «плаща». Выражение лица Ируки легко расшифровывалось как «я тебя ненавижу и убил бы прямо тут». Младший Наруто, похоже, тоже это почувствовал: он эмоционально, но беззвучно для меня что-то сказал Ируке. В глазах у ребенка стояли слезы. Даже зная, что ничего плохого не произойдет, мне все равно было страшно за Наруто. В конце концов, наорав на мальчишку, Ирука исчез, а следом за ним растворился и призрачный Наруто.

"Какой же все-таки “хороший, добрый человек и заботливый учитель” был тот, в кого я попал, — с сарказмом подумал я и, поморщившись, покачал головой. — Аж тошнит от этой мрази. Я многое могу понять, но то, что он только что чуть не убил ребенка… Нет! Этого я понять не могу".

Как раньше, я рассказал Наруто о том, что видел, немного сгладив «острые углы», а он кивнул и сказал:

— Раньше ты вообще ничего не слышал, когда воспоминания видел.

— А теперь не слышу, что эти фантомы говорят. Впрочем, лучше видеть одновременно и настоящее, и беззвучные воспоминания, чем видеть только случившееся и в этот момент поцеловаться со стеной или столбом.

Один раз, засмотревшись в прошлое, я ударился плечом об забор и очухался, только оказавшись на земле. Благо я свалился на безлюдной улочке, а не в центре: меня и так считают странным.

Молитвенно сложив руки, Наруто смотрел на строчку с фамилией Узумаки, а я в который раз поморщился от цинизма Третьего. Некоторые строчки были полностью забиты только фамилиями без имен, но от Ируки скрывать было нечего.

Умино Кохаку и Умино Майн. Морской янтарь и Морская Храбрая защитница. Отец и Мать. Не мои родители, но сердце сжималось все равно.

Для приличия я тоже сделал вид, что молюсь, а потому не сразу понял, что что-то изменилось. Прямо из воздуха появилось женское лицо.

Фантом Майн оказался так близко от моего носа, что я отшатнулся, но она тепло и ласково улыбнулась, несмотря на текущую по ее лицу кровь, и поцеловала меня в лоб. Этот фантом был так реален, что я почувствовал тепло от капнувшей на щеку красной капли.

"Она не моя мать, — задержав дыхание, мысленно тараторил я. — Она не моя мать. Она не моя мать. Она не моя мать!"

Призрак исчез, никак не показав, что его моя «мантра» задела, и я смог вздохнуть свободно.

— Идем? — Наруто смахнул с монумента сухой листок.

Сделав вид, что ничего не произошло, я кивнул:

— Да, конечно.

От кладбища к дому Наруто было добираться гораздо дольше, но уже через полчаса прыжков по крышам мы расстилали футоны, готовясь ко сну. Старый матрас, который облюбовало голубиное семейство, мы выбросили на крышу, чтобы утром убрать куда-нибудь. Вслед за матрасом я хотел и гнездо с яйцами вышвырнуть, но мелкий у меня его отнял, поставил на балкон и сказал, что если я этот грязный комок веток выброшу, то он обидится. А чтобы голубь-папа и голубь-мама нашли своих птенцов, нарисовал стрелку на стене и приписал: «Голуби-детки».

У меня просто язык не повернулся после этого сказать, что ничего не выйдет, а яйца быстро стухнут или их сожрут кошки. Да к тому же соврать, что птицы, учуяв чужой запах, редко остаются у своих гнезд, даже если там остались птенцы. У птиц, кроме хищных, обоняния вообще нет. Ну не люблю я этих летающих крыс, гадящих на памятники, не люблю.

Когда лег, понял, что уснуть не получится, и не только из-за мыслей о биджу, будущем, странных глюках и обо всем в целом. Между самодельным балконом и коридором гулял нехилый сквозняк, и пока я не завернулся в футон, как в кокон, даже зубами постучал пару раз. Заснул только ближе к утру, когда додумался заткнуть щели тряпками.

— Почувствуй себя бомжом… — зло буркнул я, подтянув ноги к груди, чтобы сохранить тепло. В палатке было теплее!

Мы когда возвращались в Коноху с караваном, вторую половину пути спали или под крышей, или в футоне и в палатках. Было комфортней, чем на полу в этой конуре. Как Наруто тут жил с шести до одиннадцати с половиной лет, совершенно непонятно. Пять с лишним лет на холодном чердаке. Бр-р!

Утро началось с громкого курлыканья со стороны балкона, скрипа досок и воя древнего, как лепешка мамонта, водопровода.

Наруто то ли умываться пошел, то ли воду набрать в чайник. Недовольно замычав, я закрыл голову одеялом, решив во что бы то ни стало поспать еще, благо после долгих миссий обычно давали отдохнуть.

— Выходной, выходной, — бурчал я, — спать, спать…

Казалось, стоило только задремать, как я услышал чьи-то голоса. Под входной дверью ругались какие-то мужчины и шумели, сволочи, громче, чем голубиное семейство за тонкой дверью на балконе. А затем заскрежетал замок. Наш замок, а не соседей!

Спросонья я вытаращился и принялся хлопать по полу рукой в поисках оружия. Да только не клал я вчера кобуру для кунаев у футона, но привычкам плевать.

— Все, что тут есть, бросайте в мешки, — указывал кому-то прокуренный хриплый голос, — и несите на помойку! Чтобы тут было чисто, как в храме перед праздником!

Из коридора на меня смотрела странная делегация. Впереди был мужик в простом коричневом кимоно без рисунка, рядом с ним — слегка полноватый тип в пыльном костюме, при галстуке и со здоровенным тюком синего цвета в розовую ромашку на спине, а за ними двое с ворохом пустых черных пакетов в руках. Я так опешил, что даже не смог ничего сказать, просто тупо пялился, безостановочно смаргивая мутную пелену.

Холеная физиономия с глазами, как у бульдога, сморщилась, затем покраснела, а ее обладатель нагло и по-хозяйски зашел в комнату.

— Ты кто такой и какого, биджу тебя задери, тут забыл?! — начал возмущаться «коричневый». — Ты не имеешь права здесь находиться! Выметайся! Пако, Рюнжи, выбросьте этого оборванца! И как только забрался сюда?!

— Что? Это я — нищий?! — откинул спутавшиеся волосы с лица, чтобы видеть нормально. — Ты на себя посмотри!

Бульдожья морда стала пунцовой.

— Чего встали?! — гаркнул он, пихая своих подчиненных в спины. — Гоните этого бездомного в шею!

— Мужик, ты совсем страх потерял?! — сатанея, прошипел я.

Ответом мне был матерный загиб с посылом и медленно, но угрожающе надвигающиеся грузчики.

— Я сейчас вам ноги-руки поотрезаю и приживлю в самых неожиданных местах! — я пустил в руки медицинскую чакру, придав ей форму изогнутых зеленых когтей, чтобы выглядело устрашающе.

Мужики побледнели с лица и попытались было смыться, но их остановил мой окрик:

— А ну стоять, инвалиды!

Тип в костюме тоже замер, его мешок скатился со спины на пол, будто давая своему хозяину отмашку, и тот тут же начал оправдываться.:

— А я здесь вообще ни при чем! Мне сказали, что можно дешево и надолго снять комнату! Я только хотел снять жилье, я тут случайно. Извините, мне идти надо!

— Никуда вы не пойдете, — перебил я. — Пока я не пойму, в чем здесь дело.

— Прошлый жилец не платил, я его выселил, — сложил «бульдог» руки на груди.

Истошный вопль водопровода прекратился, и послышался скрип половиц.

— Вы кто? ... — протиснувшийся из коридора в комнату взъерошенный Наруто удивленно осмотрелся. — Ой, Вакаба-сан, а что вы тут делаете?

— Ты его знаешь? — мрачно кивнул я в сторону сквернослова.

Мальчик кивнул, снял с плеча полотенце и повязал его поверх трусов:

— Вакаба-сан следит за порядком в доме.

— Паршиво следит, — буркнул я. — Кто — понятно. Комендант. Теперь другой вопрос: Что Вакаба-с-сан, — прошипел я, — забыл здесь с этой компанией? Насколько я понял, один из вас новый постоялец, — и я язвительно добавил: — Несостоявшийся.

— Я не должен перед тобой отчитываться, я вообще не знаю, кто ты такой и что ты тут делаешь! Я комендант и имею право…

— Заткнуться! — злобно перебил я его, выпустив КИ. — Ты совсем тупой? Ты будешь отчитываться, — тоже перешел я на «ты», — потому что я чуунин Конохагакуре и твои действия выглядят как преступление. Что здесь происходит? Отвечай! — нагло напирал я на мужика.

Тот было замялся, но быстро перешел в нападение:

— Я собирался выселять этого мерзавца-неплательщика, — ткнул он пальцем в сторону Наруто, который вертел головой и трепал волосы руками, чтобы быстрее высохли.

Не сообразил растерявшийся дурак-Вакаба, что я гость этого самого «неплательщика» и что не отношусь к нему, как большинство. А большинство последнего конохского Узумаки тихо недолюбливало. Или не очень тихо.

— Вакаба-сан, я платил! — запоздало возмутился мальчик. Потом, смутившись, добавил: — Ну, пока мы на миссию в Страну Волн не ушли.

— Вот! — торжественно воскликнул комендант и продолжил обвиняющее тыкать пальцем в Узумаки. — Он сам признался, что не платил!

Треснув коменданта по руке, я прошипел:

— Я тебе сейчас твою кривую ковырялку сломаю.

Тот начал вопить как резаный, а ведь я ему еще ничего не сделал.

— Заткнись, — рявкнул я, убрав «когти» и схватив мужика за ворот кимоно. — И хватит нести ахинею. Мы, шиноби, постоянно на долговременные миссии ходим, и даже в самых паршивых общагах вроде этой не платить можем до полугода, в исключительных случаях — даже дольше!

Наруто сделал вид, что он это помнил, Вакаба, посмотрев на мою перекошенную от злости физиономию, стушевался и втянул башку в кимоно, как черепаха в панцирь. Я быстро допросил грузчиков и «купца», которого звали Кокэцу. И все встало на свои места в этом дрянном театре жулика-Вакабы.

Этот мошенник — комендант этой богами забытой общаги — решил подзаработать.

В основном сюда селили будущих бесклановых шиноби из низкоранговых классов Академии и нескольких учебных заведений похуже, готовивших рекрутов для Конохи.

И Вакаба периодически сдавал жилье постояльцам, так как пустых комнат всегда было больше, чем он записывал в отчетах. Поскольку комендант все же не полностью потерял осторожность, то работал он с одними и теми же грузчиками, которые его теперь и сдали с потрохами.

Да, могло показаться, что жить в конуре, подобной той, в которой жил Наруто — не лучшая судьба, и что этим комендант делал услугу детям, потому что их поселили бы в нормальных домах… Но это не так. Потому что более-менее приличного жилья для студентов Академии было мало, а значит, что из-за этого жадного кретина каждый год Коноха теряла дополнительно от десяти до пятнадцати генинов. Как правило — сирот, которым некуда было больше податься.

Проблем у него, как правило, не возникало — в эту помойку селили тех, кто не мог за себя постоять и за кого некому было заступиться.

Когда комендант понял, что его сдают, и нутром почувствовал, что ничего хорошего ему не светит, он затянул жалостливую песню про то, как ему не хватает денег на жизнь, и стал меня убеждать, что «вот этого» — небрежно-презрительный жест в сторону Наруто — он собирался выселить только потому, что он все равно там больше не живет.

Даже понимая, что убеждать в чем-то этого урода нет смысла, я все равно не выдержал и рыкнул:

— Какое твое собачье дело, живет или нет?! Записан? Платит? Значит живет! — тут я повернулся к Наруто и, резко сменив тон и ласково улыбнувшись, сказал: — Иди одевайся и принеси мои кунаи. Хорошо?

— Хай, — мальчик помчался снимать одежду с балкона и забирать подсумки из-под кровати.

Кстати, развешивал белье на балконе тоже он. Я на эту хлипкую конструкцию выходить побоялся, хотя Наруто и утверждал, что все крепкое и не упадет…

С ним, может, и не упадет, а вот если я встану — запросто! По мне, так балкон явно сделан тяп-ляп, держался на соплях и честном слове, да еще и перила ребенку по пояс. Нафиг-нафиг.

— А что с нами? — робко спросил торговец.

Не обращая внимания на Кокэцу, я, ухмыляясь, дал задание вернувшемуся Наруто:

— Попробуют сбежать, можешь потренироваться в метании кунаев по движущимся мишеням.

— Ага, — принял игру Наруто, скопировав мою ухмылку, чем вызвал у всех, кроме несостоявшегося постояльца, дикий ужас.Тут к гадалке не ходи — эти трое местные.

Наскоро умывшись и переодевшись из домашних штанов и драной майки в форму, я достал расческу и хитай-атэ. Когда я подошел, на ходу затягивая хвост, вид у задержанных был на редкость унылый.

— А теперь, неуважаемые господа, — со злой ухмылкой сказал я, — нас ждет прогулка. Пытаться сбежать очень рекомендую, — но прежде чем они успели дернуться, рявкнул: — Стоять! Ребенку тренироваться надо, — я пригладил волосы на голове Наруто, — потому, если уж решите свалить, бегите не по прямой, а то неинтересно будет.

Даже смешно стало от их кисло-унылых рож.

Оставив клона сторожить дом, я, Наруто и компашка Вакабы вышли на улицу. Честно говоря, я бы был совсем не против живого тира, но не сложилось. Этим четверым хватило ума не пытаться сбежать.

— Прямо, — командовал я, — налево… Быстрее, ленивые задницы!

Наруто уже давно смеялся в голос от моих реплик. Он думал, что я шучу.

— Куда вы нас ведете? — возмутился комендант, справившись с ужасом на третьем или четвертом повороте. С этими товарищами я снова почувствовал себя в шкуре Иго-нукенина.

— В гости, — еще шире улыбнулся я. — шевелись бодрее, левой, правой, левой, правой!..

Загнав всех четверых в приемную, я подошел к окошку.

Приемная департамента пыток и расследований неуловимо напоминала полицейские участки из фильмов. Слева узкая и низкая скамья, явно сделанная не для удобства гостей, рядом лестница наверх. Около нее дверь в помещение дежурного, естественно, закрытая, как и положено по инструкции. Дежурный через решетки и толстое стекло мог видеть все, что происходит в помещении, но сам надежно защищен в случае нападения. Ему можно было передать что-то небольшое через вращающийся лоток. Рядом был прикреплен листок с инструкцией, где большими красными иероглифами было написано: “Запечатывающие свитки не передавать!” Позади дежурного, между стеллажами с какими-то коробками, находился вход в служебные помещения для персонала. Слева, за толстой металлической решеткой, от комнаты дежурного — широкая лестница, уходящая вниз. Сейчас она была не освещена и напоминала провал в глотку монстра. Не мудрствуя лукаво, помещение для арестованных прорубили прямо в толще камня.

— Вы что, теперь каждый день сюда ходить будете? — буркнул молодой следователь вместо приветствия, хмуро зыркнув на моих пленных. Ему явно было неуютно в этой застекленной клетке.

— А у вас что, проблемы с Рогу-саном? — вместо ответа ехидно поинтересовался я. Парень, имени которого я вчера так и не узнал, кивнул и начал что-то говорить, но я его не услышал. Тут он сообразил нажать на кнопку переговорника:

— Я сказал, да, разыгрывает из себя замученного… хм, ладно, вас это не касается.

Потерев лоб, следак вздохнул и тоскливо, без выражения, пробубнил:

— Здравствуйте. Чем я вам могу помочь?.. — но не смог удержать официального тона: — И какого биджу здесь эта делегация?!

— Вот этот мужчина, в коричневом кимоно, — мошенник, коррупционер, а может быть, и шпион. С остальными ситуация похожая.

— Вы… Вы уверены? — скептически оглядев толпу, спросил стажер-следователь. — Может, расскажете, почему вы так думаете?

— Да и мне тоже будет интересно, — сказал вышедший из-за двери позади него Морино Ибики.

— Доброго дня, Морино-сан. Вакаба-сан, — указал я рукой, — комендант общежития для малообеспеченных студентов Академии. Он сдавал помещения посторонним людям, в том числе и не из Конохи, перед этим выселяя жильцов по надуманным предлогам, когда это ему удавалось, — доложил я суть дела.

— Ха, — расслабленно усмехнулся молодой, — ну это никакой не шпионаж и вообще ерунда, не стоило их сюда тащить из-за…

— Замолкни, Иши, — вышел в предбанник Ибики, звонко хлопнув усиленной металлической пластиной дверью, — и проводи наших гостей в камеры.

— Э? — удивился было прерванный на полуслове стажер, но, побросав бумажки, быстро выскочил с наручниками и, спеленав компанию, погнал всех в камеры.

Как только они вышли, Ибики покосился на Наруто.

— Узумаки-кун, ты ведь дашь нам с Умино-саном поговорить наедине? — надавил он на мелкого, добавив толику КИ.

В ответ мальчик только недовольно надулся и вопросительно посмотрел на меня, вызвав тень уважительной усмешки на лице главы департамента расследований.

Я вздохнул.

— Наруто, мы недолго, подожди под деревом, ладно?

Тот, кивнув, уперся двумя руками в тяжелую створку и выскользнул в образовавшуюся щель.

Несколько секунд поизучав меня взглядом, Ибики вкрадчиво начал:

— Вы ведь так же, как и я, считаете, что Вакаба-сан злонамеренно подрывает боеспособность Конохогакуре и потворствует шпионам? Именно так мне и следует записать ваши показания, ведь так?

Секунду подумав, я кивнул.

Эмоции Ибики контролировал хорошо, и читались они несколько хуже, чем у других людей. Но его интерес был столь явно выражен, что я ни на секунду не усомнился в том, что было нужно Морино.

— Да, именно так, — кивнул я еще раз. — Очередной постоялец мог оказаться кем угодно, как шпионом и диверсантом, так и просто торговцем наркотиками или психопатом-педофилом. И даже если Вакаба невиновен…

Ибики чуть поморщился.

— В том, что он виновен, сомнений нет, — тут же исправился я, — но даже в таком случае общежитие учащихся — это не гостиница для гостей Деревни.

— А ведь же из-за махинаций коменданта каждый год набирали на десять-двадцать меньше учащихся, — задумчиво сказал главный следователь Конохи и пояснил: — Их просто некуда было селить. А это уже саботаж! И вы помогли его раскрыть. Поздравляю!

Пару секунд удивленно похлопав глазами, я кивнул.

— Конечно, туда селили сирот, притом не самых талантливых, но он нарушал законы деревни и должен понести наказание, — подытожил Морино.

Мне сильно не понравился такой утилитарный подход к жизням детей.

— Но все равно среди этих двух десятков мог оказаться какой-нибудь гений, который, увы, остался ремесленником, а не стал шиноби! — горячо возразил я и добавил: — Это неправильно — оценивать поломанные судьбы только тем, сколько пользы эти дети принесли бы Конохе!

Главный следователь только головой качнул и веско сказал:

— Это лишнее, Умино-сан. Вакаба — преступник и коррупционер.

При этом главный палач и следователь Конохи так выразительно на меня глянул, что у меня начисто отрезало желание спорить дальше.

"А судя по твоему настрою — еще и враг народа, изменник родины и шпион всех существующих разведок. В чем скоро и признается, предварительно злостно и цинично разбив себе лицо об столы, стулья, ступеньки и обувь охраны".

А спорить по поводу того, что жизни детей нельзя мерить только их потенциальной полезностью деревни, я не стал. Не поймут.

По сути, Ибики всего лишь констатировал факт — в такие общаги действительно селили не самых перспективных учеников. А на правду глупо обижаться. Моя точка зрения едва ли встретит здесь у кого-то понимание. Коноха юбер аллес — то есть превыше всего, ага. Особенно если тебе ранг и положение позволяют пожертвовать кем-то вместо себя или того, кто тебе дорог.

Повисло неудобное молчание, и я, не придумав ничего умнее, спросил о том, что будет с Вакабой. Ибики понимающе ухмыльнулся и пообещал рассказать, чем кончится дело. Уходил я с навязчивой мыслью, что накосячил и что у Морино обо мне сложилось не самое лучшее впечатление.

— Не важно, — отмахнулся я от мыслей про репутацию и пошел снимать скучающего Наруто с дерева. — Мартышка-кун, слазь!

Прежде чем идти за Саске, нам пришлось забежать за конспектами и образцами докладов, хотя бы в виде черновиков. Воняло уже меньше (спасибо перекиси водорода), чем раньше, но я все равно постарался надолго не задерживаться.

Время было не военное, миссия — не срочная, поэтому нас не торопили с бумажками. Согласно принятому у шиноби распорядку, в случае отсутствия безотлагательных данных, жизненно важных для Деревни, командир группы при появлении в Конохе мог просто устно отчитаться у Хокаге или заполнить короткую форму у секретаря и только после этого в течение нескольких дней предоставить полноценный доклад.

Конечно, если бы у командира группы или членов команды была какая-то срочная информация, то они могли попросить аудиенции у Хокаге, но для этого нужны были веские основания. Само же выполнение миссии засчитывалось только после сдачи докладов от всей команды. Естественно, недееспособных и мертвых это не касалось.

А вознаграждение выплачивалось в самую последнюю очередь, после оценки.

Теперь нам предстояло сделать доклад таким, чтобы нигде не наврать, но при этом не сказать ничего лишнего.

Саске пришел к памятнику Первому в парке заранее. Он сидел на лавочке с тонкой книжкой и, явно скучая, перелистывал ее, поглядывая на пасмурное небо из-под крыши беседки. Сакуры, как ни странно, рядом не было. То, что она не пришла, меня только порадовало. Раньше бы разозлило, но теперь… Не появилась она в назначенное мною время — что же, это ее проблемы. Ждать мы ее не будем. Отчет должен быть. Не будет — мне же будет проще от нее избавиться.

К сожалению, написать бумажки на свежем воздухе в парке не получалось из-за сырой прохладной погоды. Укрывшись от редкого снега, превращающегося в квашню под ногами, под крышей, мы стали решать, куда податься.

Я не хотел звать Саске в гости к себе, чтобы не вызвать раздражения у Хирузена, ну и из-за вонючего холодильника, так что пришлось предлагать какую-то нейтральную территорию.

— Ичираку-рамен! — заявил Наруто. — Там тепло и сухо!

— Будут жирные пятна, — покачал я головой, — лучше библиотека. Хотя и там не слишком удобно — нельзя обсуждать подробности миссий высокого ранга в публичных местах.

— И там нельзя шуметь, — лаконично добавил Учиха, покосившись на Наруто.

— Саске-бака! Я не!.. — возмущенно вскинулся Узумаки.

Учиха только самодовольно усмехнулся.

— Наруто, тихо, — прервал я Наруто, положив ему руку на голову, и погасил зарождающийся конфликт: — Саске-кун прав, в библиотеке мы будем шуметь, потому что нам придется много говорить.

— Но у нас холодильник воняет! Домой нельзя! — поежившись от ветра, сказал Наруто, а Учиху будто по носу щелкнули, так он скривился.

Мы обсудили и отбросили еще несколько вариантов, после чего Саске раздраженно закатил глаза и предложил нам написать отчеты у него и не тратить наше время впустую. Впрочем, судя по эмоциям, подразумевал он только свое. Странновато было слышать от него подобное щедрое предложение, но других вариантов в самом деле не было.

Пробежав по мокрым крышам, мы оказались у забора с выцветшими красными веерами. Кое-где краска и штукатурка уже осыпались — с момента печально знаменитой резни это место не видело даже косметического ремонта. Саске не подумал, а другим и не надо, пока забор не падает под ноги.

На воротах в квартал я заметил печати, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они не включены, да и сам хозяин ничего при входе не делал. Если бы над кварталом был фуин-купол, Саске пришлось либо проделывать в нем брешь, чтобы держать ее собственной чакрой для нас, либо ждать, чтобы мы могли пройти вместе с ним.

Из-за пасмурной погоды и слабого тумана улица казалась мрачными декорациями из какого-то японского ужастика. Тишину нарушали лишь наши шаги да дробь мокрого снега по раскрытым зонтам. Наруто подсказал мне, что в снег можно одить под зонтом.

Квартал Учиха выглядел точь-в-точь как в том сне, только не было трупов, непонятных личностей и свежей крови; вместо нее были засохшие пятна на некогда белых оштукатуренных стенах. Самые большие дыры, словно гнилыми зубами, оскалились потемневшими от времени и сырости досками.

Глядя на эти пустые дома, я прекрасно понимал, как в таком окружении мог вырасти «преданный» Конохе маленький Учиха. Тоска и безысходность не просто витали, они поселились в этих домах, глядя пустыми глазами через мутные стекла и густые ветки мертвых обожженных деревьев.

Ни консервации с помощью фуин, ни… ни черта! Запустение.

— Только пауков с кулак размером не хватает, раскачивающихся на пыльной паутине, — пробормотал я сердито. — А, не, и такие есть…

Под крышей ветер весело раскачивал выцветший трупик длинноногого паучка в окружении усохших мух.

Среди этого запустения только один дом выглядел более или менее жилым — именно туда нас и повел Учиха. Конечно, было видно, что Саске живет тут один, но былые следы большой и дружной семьи все еще можно было заметить: массивный полированный стол, свитки с каллиграфией, явно написанные не одним человеком, и цветной абажур под потолком. Заметив, что я рассматриваю комнату, Саске вернулся и поспешно закрыл двери в зал, попросив идти за ним.

Вскоре мы оказались на небольшой кухне. Тут тоже был абажур из цветных лоскутов, схваченных между собой атласной или шелковой ленточкой.

Хозяин дома толком не дал оглядеться, сразу же предложил начать писать. Даже ничего не предложил пожевать или попить. Гостеприимство по-учихски.

Раздав ребятам конспекты и черновики, я стал самозабвенно творить доклад для Хокаге.

В отчетах я написал, что Хаку вышел на меня, когда я уже работал на Гато. Я старался писать без особых подробностей, чтобы потом было проще импровизировать, если меня решат допросить. Но я сильно надеялся, что до этого не дойдет.

Зато я обстоятельно описал бой Какаши и Виктора, то, что я неоднократно напоминал одноглазому о Мечнике из Тумана, и то, что та компашка из лужи сказала, что Гато нанял Момочи. Посетовал, что после того, как Хатаке поправился, он снова тренировался сам, а на детвору опять «забил», что едва не привело к гибели Харуно Сакуры. Подробно описал вероятные схемы сотрудничества с компанией Гато и возможности получения от нее денег Конохой и то, какая доля в Волнах отходит Туману. Не умолчал и о том, что если бы не я, то Момочи обобрал бы нас как липку и был таков. В общем, получилось сочинение на пяти листах о наших «приключениях» и о том, как мы гостили на деревне у дедушки-архитектора.

Кстати, Сакуру я особо щадить не стал и все ее косяки описал. Тлел у меня огонек надежды, что ее уберут и вместо нее поставят кого-нибудь не столь бесполезного.

Правда, я на это особо не рассчитывал. Если Хирузену нужно, чтобы у нас был такой состав, значит, мой отчет ничего не изменит. К тому же найти кого-то сильного или хотя бы полезного и при этом некланового будет крайне тяжело. А третьего члена команды, принадлежащего к кланам, нам не дадут — наша команда и так настолько ценная, что ее страшно выпускать за ворота Конохи…

Что, впрочем, не помешало Третьему нас подставить… Старая свино-крысиная обезьяна, чтоб тебе!

Мне пришлось несколько раз все переписывать, чтобы вычистить из отчета для Хирузена сарказм, нелестные эпитеты и прочие не очень подходящие для официально-делового стиля вещи, старательно заменяя их на сухую канцелярщину.

У Наруто с отчетом тоже было не все гладко, он все время съезжал или на разговорные обороты речи, или на: «травка зеленеет, солнышко греет». А еще местами у него мелькало то, что лучше было не упоминать.

— Наруто, на самом деле все просто, — объяснил я, отложив его отчет после очередной вычитки. — Представь, что это будет читать посторонний. Твоя задача — разъяснить ему происходившее на миссии и сделать это предельно четко, понятно и подробно. Не нужно писать ничего лишнего и ненужного. Вот смотри, — стал я показывать примеры из собственного отчета.

Поглядев на нас, Саске сказал, что скоро придет, и вышел из комнаты.

— Не получается! — расстроено и одновременно рассерженно посмотрел Наруто на испорченные листы.

— Ну почему же не получается? Все нормально. Смотри… — я взял бумажки, разгладил и сложил так, чтобы оставались видны только попадающие в стиль места. — Если переписать только это, — осторожно сдвинул я кусочки, — добавить вот эти кусочки, — подчеркнул еще пару фрагментов на других листках, — то получится то, что нужно.

Наруто поморщился и покосился в сторону дверей:

— Так бы Саске, наверное, написал.

У того, кстати, действительно получалось лучше.

— Отчеты — это не совсем обычные документы, — усмехнулся я, глядя, как Учиха ставит на стол магазинное печенье и молоко в окружении трех стеклянных стаканов.

— Спасибо, — отвлекся я и продолжил. — Отчеты пишут официально-деловым стилем, языком законов, безлично, стереотипно и без эмоций, будто тебе все равно, о чем писать. Язык законов требует прежде всего точности, не допускающей каких-либо разночтений. Быстрота понимания не имеет значения, так как в случае выраженной необходимости читатели в состоянии основательно изучить текст и перечесть его несколько раз. Благодаря такому подходу формируется единая система отчетности, в которой разные жизненные явления укладываются в ограниченное количество стандартных форм: отчет, анкета, справка, инструкция, заявление, деловое письмо…

— Как разложить по полочкам разные вещи, — задумчиво сказал Наруто, сложив руки на груди, точно кивая своим мыслям на этот счет.

— Да. Но я бы не сказал, что эта система идеальна. Иногда доходит до абсурда, и в документы пытаются уместить чувства, искусство и многие другие вещи, которые все воспринимают по-разному, которые нельзя пощупать и измерить.

Вернувшийся Саске как-то странно посмотрел, но, ничего не сказав, снова сел писать.

— Как я уже сказал, в отчетах о миссиях применяется вольный стиль письма, меньше канцелярщины, официоза и прочего. Но и тут есть свои стандарты. К счастью, у нас есть мои конспекты. Саске-кун, отвлекись, пожалуйста, на минуту.

В результате все три отчета полностью и примерно в одном ключе описывали все, что с нами происходило, постоянно повторяясь и дополняя друг друга.

Удостоверившись, что все правильно, мы распрощались с Саске и ушли.

По дороге решили зайти в Пиалу, а там нас ждал неприятный сюрприз.

У Соры дела в целом шли хорошо. Управляющий тщательно контролировал качество исполнения работ.

И не воровал — я был в этом уверен. Но, тем не менее, второй этаж забегаловки до конца так и не отремонтировали. На то было несколько причин: Первой и самой главной было то, что и мы, и строители не рассчитали всех нюансов. Как водится, когда начали все делать, выяснилось, что фронт работ будет больше, чем ожидалось. Это было незадолго до того, как мы ушли на миссию в Страну Волн, мне обещали все сделать до первого снега, то есть, по-простому, примерно до середины января. Разумеется, не сделали.

Мда… гладко было на бумаге, но забыли про овраги. А по ним — ходить.

Так получилось, что наш новый дизайн потянул за собой цепочку изменений и исправлений. Больше работы, больше материалов, а следовательно — нужно было потратить больше денег. Вторая проблема возникла прямо из первой. Управляющий втянулся в процесс ремонта и, как добросовестный человек, решил сделать качественно и не экономить. Тем более что он узнал, что мы ушли на долгую миссию, и помнил про то, что он может тратить мою долю дохода на ремонт заведения.

В результате Сора перестал экономить и укладываться в смету. Он хотел сделать все если не идеально, то близко к этому. Это еще более усугубило проблему отсутствия денег. Кроме этого, встала проблема времени. Из-за того, что ремонт оказался шире и больше, чем предполагалось, шума и грязи с ним тоже было сильно больше.

Грязь со второго этажа на первый, к счастью, не просачивалась, а вот шум — очень даже. Это сократило возможное время работы с утра до полудня и с позднего вечера до ночи. Естественно, что не все хотели работать в такое время и требовали повышенной оплаты. А посетители — между прочим, воры, контрабандисты, наемные убийцы и бандиты — хотели отдохнуть с комфортом. В результате ремонт затягивался.

Нужны были деньги, чтобы закончить ремонт в разумные сроки. Как назло, с деньгами у меня было так себе.

С учетом того, что запланированный заказ новой сбруи пробьет брешь в бюджете… Мда. Завтра я буду драться как лев за наше кровное бабло — ничего другого мне просто не остается.

Впрочем, до конца дня нам с Наруто еще многое предстояло сделать: закупить еды и новый матрас, закончить наводить порядок в конуре Узумаки, проверить, как проветривается помещение, и многое, многое другое…

К концу дня я устал так, что еле волочил ноги.

Проснувшись, я с наслаждением потянулся. Судя по шуму, Наруто умывался или набирал воду.

— Надо будет сегодня попытаться разобраться с этим подобием ванной, — недовольно пробурчал я в потолок. — Не справлюсь сам — вызову сантехника, но оставлять все как есть — не вариант.

Кран снова издал что-то среднее между истошным воплем и звуком, с каким пенопласт скрипит по стеклу.

— Но это все — только после доклада у Третьего, — заткнув уши пальцами, прошипел я.

Ночью прошел снег, он прилип тонким, прозрачным льдом по углам оконных стекол, словно лаком покрыл мокрые доски и перевернутое ведро с дырой в боку. Его мелкий раскурочил специально для голубей.

— Теперь полы мыть не из чего, — выдохнул я на холодное стекло и потянулся, стараясь, чтобы одеяло не развернулось еще больше.

Мелкими шажками, переставляя ноги и раскачиваясь, как пингвин, прошелся до свистящего чайника и с кружкой обратно к окну.

А там бушевал ветер, без особого успеха гоняя по небу клочковатые темные тучи и выбивая из них мелкую белую крупу.

— Доброе утро, — проскакал бодрый Наруто, тоже завернутый в одеяло, но с полотенцем на голове.

— Доброе, — улыбнулся я в ответ, а внутренне вздрогнул: умываться ледяной водой — то еще удовольствие.

К Хирузену с бумажками нужно было к десяти, так что мы еще успевали зайти в Ичираку и там позавтракать. Теучи, как всегда, был нам рад. А уж как я был рад горячей еде да тому теплому пару, который шел от печи-котла для рамена!

На улицах сегодня было довольно пустынно, только редкие торопыги скакали по начинающим оттаивать крышам. Я ожидал, что и в башне каге тоже будет немноголюдно, но внутри было не протолкнуться. Все диваны, лавки и подоконники — заняты. Сновали чуунины с ворохами бумаг и свитков, маневрируя между шиноби и немногочисленными заказчиками, которые отчего-то приползли на ту половину, которая предназначалась для нас.

Неразбериха, очереди, людской гомон и раздражение. Им «пахло» практически ото всех. Через пару минут нас нашел сам Учиха, последней подошла Харуно, нервно встряхивая руками подмокшие волосы, точно пыталась их так просушить. Она несколько раз проходила мимо, не могла нас найти, пока Наруто ее не привел.

— Собраться мы собрались, — пробормотал, окинув взглядом очередь в единственную дверь, — но я без понятия, куда идти дальше.

— Давайте подождем Какаши-сенсея, он скажет, куда идти. Эй! Осторожнее! — Харуно уронила ярко-красный зонтик, когда ее кто-то случайно толкнул. Измученный чуунин с отсутствующим видом пробормотал извинения и, спешно проверив свои коробки, поспешил по своим делам.

Очередь двигалась довольно быстро, и это меня раздражало. Все уже будут дома, а мы все еще будем ждать Его Величество Ленивую Жопу! Ведь договаривались, что он сюда придет!

— Мне надоело! — озвучил Наруто мои мысли.

— Бака… — Начала было Сакура, но была заткнута моей ладонью.

— Мне тоже. Если бы я только знал, куда идти, можно было бы не ждать Хатаке-сана. Сакура, помолчи!

— Тогда пойдем к деду! Даттебайо! Он точно знает, куда нам идти.

«Угу, — мысленно съязвил я, — только бы не на три веселых буквы».

Не дожидаясь ответа, Наруто схватил меня за вторую руку и потащил наверх. Сакура и Саске почти синхронно вздохнули и пошли за нами.

На последнем этаже красного торта-башни каге — поразительно, но факт — нас ждал Какаши! Он сидел на пуфике около окна и пялился в свою книжку, чем немало нервировал секретаршу Хирузена.

Она косилась в сторону, поджимая темно-розовые губы и накручивая на палец кончик косы цвета обожженного кирпича.

— Вы опоздали, — не подняв головы, заявило Чучело.

— А вы пришли вовремя! Поразительно! — не сдержался я.

"Только не туда, куда надо было. И это что угодно, но не случайность".

Рыжая тихо хихикнула, прервав мои мысли, и, кокетливо улыбнувшись, проговорила:

— Хокаге-сама примет вас через двадцать минут.

Когда из дверей вышел какой-то мужчина в дорогом кимоно, запустили уже нас.

Стоило только войти, как в глотке запершило от вонючего дыма. Пришлось даже горло тереть и носом в рукав уткнуться, чтобы не раскашляться.

На массивном столе лежала шляпа, а вот сам Хирузен стоял у дверей на крышу. Ветром дым как раз заносило в помещение. Явно не для удобства посетителей он там курил.

Обернувшись, он сделал вид, будто только что нас заметил.

Если бы не моя сверхъестественная чуйка, я бы посчитал, что старый каге действительно рад нас видеть. Но эмоции расходились с приветливой улыбкой и заботливым, теплым взглядом: я ощущал недовольство и порядком задолбавшее за сегодня чувство раздражения, которое успело заразить и меня.

Как обычно, дедок начал издалека с общих вопросов вроде: «Как у вас дела? Нормально? Ну, отлично». На самом деле, наши дела его интересовали точно так же, как папуаса из Индонезии цены на соболиные шапки.

Какаши, конечно же, выступал первым. На словах он был настоящим героем. На деле — тем еще брехлом. Выступив вперед, Чучело жестом фокусника достало свернутый листок из нагрудного кармана и, выдернув отчеты из моей папки, которую я открывал, веером разложило все перед Хирузеном, добавив свою бумажку. Думаю, что Какаши даже не подозревал, как сильно мне хотелось дать ему пинка под зад! Эх, мечты, мечты…

Писанина Хатаке тут же свернулась обратно в трубочку, так что Третьему понадобились обе руки, и он отложил свою трубку в керамический лоток со специальным держателем.

Пробежавшись глазами и перетасовав отчеты, Хирузен негромко поинтересовался:

— Умино-сан, у вас остался еще один отчет? В папке, — уточнил старый шиноби.

— Нет, — коротко ответил я, прекрасно понимая, что Сарутоби искал то, что Харуно должна была написать. А я даже папку открыл и показал, что в ней пусто.

— Хм, — взялся каге за трубку и снова выдохнул вонючий дым, — Сакура-чан, где твой отчет?

Краснея и бледнея, Харуно теребила подол и, похоже, что от страха не смела поднять глаза — пялилась в пол. На широком лбу даже выступили бисеринки пота.

— К-какие отчеты, Хокаге-сама? — проблеяла девчонка, — Мне никто ничего не говорил, — не поднимая глаз, сказала она.

Я тут же сбил эту брехню на взлёте, чтоб крайним не оказаться:

— Сакура-чан, я тебе два дня назад говорил, что мы все должны собраться для того, чтобы закончить отчеты по миссии. Не один, а много отчетов. Ты не пришла.

Эмоции переменились в момент! Сакура сжала кулачки и, справившись с собой, снова притворилась паинькой.

— Я приходила! Только чуть-чуть опоздала из-за непогоды. Вас не было! Я искала, но никого не нашла! И я подумала, что Ирука-сенсей, наверное, сам напишет один общий отчет. Я не знала, ведь Какаши-сан ничего не сказал. Я не знала… Честно-честно, — чуть не плача, подняла на Хирузена свои зеленые глазки Сакура.

"Нашла виноватого, — уныло вздохнул, — побег розового треанта".

Третий вынул из рта трубку, которую успел забрать ранее с подставки, посмотрел на нас с улыбкой доброго дедушки и начал утешать Харуно:

— Не переживай, Сакура-чан. Ты ошиблась, но в этом нет ничего страшного, отчетов Какаши-сана, Умино-сана, Саске-куна и Наруто-куна более чем достаточно. Но в следующий раз все-таки будь внимательнее и слушай, что говорят твои сенсеи.

Вот так вот, сама доброта! Кавайный дедушка. Оскара ему! А лучше сразу два! Посмертно!

В общем, расправы не случилось. Дедушка-каге на первый раз простил. Хотя осадочек, как говорится, остался. Да и Какаши погрозили пальчиком, чтобы он внимательнее относился к своим и чужим бумажкам.

"Мелочь, а приятно".

Поняв, что больше спросить нечего, Хирузен предложил нам сдать трофеи оценщикам и объявил недельный отпуск. Очень кстати.

— Пойдем в Ичираку, отпразднуем! — подпрыгнул Узумаки, повисая у меня на спине, как обезьянка.

Спрятав отчеты в стопку на столе, Хирузен громко кашлянул, так что все на него обернулись:

— Наруто-кун, подожди в приемной. Сейчас я хочу поговорить с Хатаке-саном.

— Хай, — без энтузиазма отозвался мальчик и, скуксившись, сполз на пол.

— Если меня внизу не будет, — шепнул я Наруто, — иди в Ичираку, я подойду.

Настроение у Наруто сразу же взлетело на прежнюю высоту, а может, и выше.

Оставив Наруто на диванчике, я пошел за секретаршей. Ее, чтобы мы не заплутали, приставили к нам проводником.

Вход на нижние этажи оказался под лестницей, короткий коридор и две двери. За двустворчатой — вход в соседний корпус резиденции, а одностворчатая прикрывала лестницу вниз.

Вероятно, на склад можно было попасть и другим способом, потому что таскать что-то крупногабаритное по этой винтовой лесенке с лампочками над головой было не слишком удобно. Тени плясали под ногами, как будто назло, а бесконечные узкие пролеты с ответвлениями в стороны вызывали навязчивые мысли о клаустрофобии.

Наконец девушка остановилась на одной из площадок и сказала:

— Вам в конец коридора, остальные двери закрыты, удачного дня.

— Спасибо, — выдавил я улыбку, — вам тоже.

Как подумаю, сколько земли над этим потолком, так плохо становится.

За решеткой на стуле покачивался мужчина лет за пятьдесят на вид, на его лице и густой черной бороде мерцали голубоватые блики, точно он телевизор смотрел. Он был немного похож на меня — какая-то помесь араба и японца.

— Проходите, Умино-сан, не стесняйтесь, я не кусаюсь, — сказал он, и повернувшись куда-то влево, крикнул: — Джобен-сан, у нас работа появилась!

— Напомните, пожалуйста, как вас зовут, а то я память по… — начал было я.

Он махнул рукой и перебил:

— Да-да, я наслышан, извините старика, Ирука-сан. Меня звать Кадо, я с вами раньше был знаком. Здесь я представляю Совет Деревни, моя задача — помочь с оценкой трофеев, в том числе артефактов, и если серьезно изменился ранг миссий, то подтвердить, что оценка миссии правильная.

Кивнув, я покосился на ящик, который стоял на столе.

И в самом деле им оказался телевизор с разделенным на четыре части экраном. В одном из квадратов угадывался коридор, во втором стояли мы все, а третий и четвертый показывали какие-то полки с коробками.

Быстро встав со стула и одним движением задвинув его под стол, Кадо оказался около нас.

До сих пор не привык, что пожилые люди могут двигаться, как молодые. И Хирузен путает еще, создает неверное впечатление своей неторопливой шаркающей походкой.

— В первый раз такое видишь? — панибратски хлопнув по плечу, спросил бородач, заметив мой интерес. — Скажу по секрету, дорогая штука! Из Страны Луны привезли!

— Эм, нет, просто удивился, что тут такое есть, — честно ляпнул я и прикусил язык.

— Кадо-сан, — смахивая несуществующую пыль с плеча, вышел второй работник склада, — может быть, вы уже попросите свитки? Или даже начнете работать?

Второй мужчина тоже был в возрасте, сухощавый, невысокий, с не особо приятной улыбкой и строгим взглядом, чем-то похожий на Антонио Бандероса. Наверно, тем, что был смуглым и кареглазым, явно метисом, будто из Мексики или Южной Америки. Но тут-то таких краев нет.

Ничуть не смутившись, Кадо хохотнул и, цыкнув зубом, моментально переменился.

Из рубахи-парня он стал тяжелым и кряжистым, как хмурый леший со страниц детских сказок. Я даже испугался немного.

Сухо и четко он оттараторил инструкции и сунул какую-то бумагу, сказав:

— Подпишите.

Тут я пришел в себя и начал вчитываться.

— Что значит «подпишите»?! — я дошел до конца документа. — Вы даже свитки не видели! Не то что их содержимое! И список пустой!

— Тише, парень. Выкладывай свитки на стол, по одному будем вскрывать, — он обернулся к товарищу и весело сказал: — Джобен, ты проиграл. Слушай, что принести мне на ужин…

Как потом рассказал бородач, они так над новенькими шутят. Некоторые даже подписывают пустые листы, а потом «старики» их отчитывают, как маленьких.

Пустые стеллажи и ящики постепенно заполнились различным хламом.

— Немало набрали, — взяв еще один лист, уважительно сказал оценщик.

— Да? — подала голос Сакура и повернулась ко мне: — А когда вы это собрать успели, Ирука-сенсей?

И взгляд такой подозрительный-подозрительный.

— После того, как убили бандитов, — чуть самодовольно сказал Саске.

— У Гато, должно быть, было немало людей? — не отрываясь от бумаг, спросил Кадо.

— Могло быть больше, — припомнил я, как шугал работников с большой дороги.

— Хатаке-сан всех убил? — влезла вдруг Сакура.

Недоуменно оглянувшись на розовую, я спросил у Учихи:

— Вы ничего ей не рассказали?

— Она не спрашивала, — флегматично фыркнул тот и пошел в сторону стеллажей с уже разобранными трофеями.

— Парнишка, тебя же Саске-кун звать? — обратился к нему бородатый оценщик. — Не расскажешь, как там на самом деле было? Уважь старичков, скучно нам.

Учиха вспыхнул удивлением, но виду не подал.

— Хн. Расскажу, — он покосился на меня, — если Ирука-сенсей не против

— Не против, Саске-кун, — улыбнулся я.

Эта ситуация меня почему-то забавляла. Может быть, потому, что Саске гордился, а может, потому что услышав имя «Забуза», Джобен стал выяснять, откуда тот взялся. Пришлось Учихе рассказывать все с самого начала.

Когда мальчик стал пересказывать мои слова, кто-то из оценщиков начал фонить недоверием. Кто именно, я так и не смог понять.

— Ирука-сан, — хитро ухмыльнулся в бороду Кадо, — а Хатаке-сан тоже внес свою лепту в эту кучку?

— Если бы, стоял с генинами в сторонке… — я вскрыл очередной свиток и, снова прикусив язык, исправился: — Прикрывал их на случай атаки. Хатаке-сану не до металлолома было.

"И чего меня на откровенности потянуло? Я ведь не знаю, как они к Хатаке относятся".

— То есть Какаши-сан, как обычно, не собирал трофеи, и вы сделали это сами? — уточнил Джобен.

— Да, и это тоже. Это уже после боя было, и Какаши в нем участия не принимал, — решил я не стесняться. — Это был последний свиток, — подвел я итог. — Что теперь?

Бородатый оценщик слушал так внимательно, что мне даже не по себе стало, а еще он часто косился на детей, будто хотел подловить меня на чем-то незаконном.

— Подписать и приходить за деньгами, — тасуя пустые бирки, как колоду карт, сказал Джобен.

Большую часть этой «колоды» он уже привязал — к каждой железке и вещи. Кстати, ему в этом помогал Саске, который сам вызвался, а Сакура опять затупила. Если честно, я ожидал, что она станет подражать своему возлюбленному, но, видимо, она просто из той породы женщин, которых невозможно просчитать, а их действия — предсказать. Используй она это качество в бою, цены бы ей не было!

Получив на руки бумаги, мы пошли наверх, и я чуть придержал Учиху:

— Саске-кун, надеюсь, ты не забудешь про тренировки. Если возникнут какие-нибудь вопросы, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Удачи, и не забудь сюда подойти через три дня — девятого итигацу(1) за деньгами.

— Спасибо, Ирука-сан, я слышал.

— Ну, тогда отлично. Я просто по себе сужу, память дырявая, — пожал я плечами, беззаботно улыбнувшись.

Распрощавшись с мелким Учихой, я пошел в Ичираку.

Большой бумажный фонарь на входе призывно покачивался в такт постукиванию сита для лапши.

Остановившись рядом с входом, я заглянул под шторы. Наруто лениво ковырялся в плошке, в которой, что действительно странно, все еще был рамен.

Увидев меня, Наруто бросил свое занятие и, возбужденно жестикулируя, попытался мне что-то рассказать. К счастью, я быстро понял, что дело касается Хатаке и Хирузена:

— Доедай. Возьмем учебники и сходим на полигон. Там и поговорим. Хорошо?

— Хай.

Быстро сжевав заказанную для меня порцию лапши, которая успела остыть, и расплатившись, мы побежали на полигон. Наруто и в раменной ерзал на стуле, так что я решил за свитками послать клона.

Стоило только переступить границу барьера, а мелкий уже вывалил на меня кучу информации вперемешку со своими переживаниями и размышлениями.

Оказалось, что Наруто решил подслушать, о чем будут говорить Хирузен с Какаши, и у него это получилось. Немного странно, что Третий не озаботился антипрослушкой, но объяснимо, если учесть, что приемную за нами заперли, а в коридоре-кабинете секретарши остался только один Наруто, поскольку сама она куда-то убежала по каким-то своим особо важным делам.

Хирузен отчитал Хатаке и посетовал, что тот паршиво ладит с детьми, да и к Наруто и Саске относится неправильно. Хатаке, разумеется, стал обвинять во всем меня. Дескать, из-за навязанного ассистента не получается ни поладить с детьми, ни нормально их тренировать. Тогда добрый дедуля посетовал на мои амбиции и непростой характер и утешил Хатаке, что если что, то меня уберут, чтобы не мешал «учебе и командной работе». Ну и еще «дедуля» Хокаге пожурил Хатаке, мол, что ты как неродной, должен открыться нам и относиться к своей команде теплее. А не как к чужим людям.

Конечно, Узумаки так складно и понятно не говорил, на расшифровку у меня ушло довольно много времени. Если бы мы так долго не общались и если бы он не налегал в последнее время на книжки, то я бы гадал гораздо дольше.

После услышанного оставалось еще много вопросов, но на них мелкий уже бы не смог дать ответ.

— Специально или это оплошность? — гадал я, бормоча вслух, но, кроме меня, на этот вопрос некому было ответить.

— Что специально? — взволнованно спросил мальчик. — Ирука, скажи что-нибудь!

— Понимаешь, в чем дело, — решил я пояснить, — тебе могли специально дать это подслушать, устроив представление для тебя одного. Во-первых, Хирузен опытный шиноби и прекрасно умеет чувствовать чакру — кстати, как и Хатаке — и твою бы точно узнал, а во-вторых, он умеет делать звуковой барьер. В-третьих, очень сомнительно, что опытная секретарша-шиноби просто так оставила свой пост и оставила тебя рядом с кабинетом Хокаге и со своим столом с важными и секретными документами.

Наруто беспокойно стал кусать губу.

— Не волнуйся, — потрепал я светлые вихры, — даже если это все не случайность, а скорее всего, так оно и есть, то ты не первый, кем манипулируют подобным образом.

Увидев на лице мелкого непонимание, я пояснил:

— Манипулируют — то есть управляют. Как куклами в театре теней или марионеток.

— Или как кукольники из Суны.

— Да. Тебе, скажем, говорят что-то, и ты поступаешь так, как выгодно и нужно манипулятору.

— Нечестно так поступать, — нахмурившись, буркнул Наруто.

— Согласен, нечестно, — вздохнул я. — Но мы все так делаем, в той или иной степени. Выше нос, мелкий! Судя по тому, что ты слышал, меня не собираются убирать из команды. Какаши ведь дали инструкции, как себя вести. Так?

— Угу, — с готовностью кивнул Наруто.

— А значит, все нормально, — вздохнул я, — но все равно странно.

Разглядывая покосившийся забор по ту сторону полигона, я задумался: "Скорее всего, Узумаки дали подслушать, чтобы он передал все мне, а я понял намек и заткнулся. Но, может, Третий просто блефует? Убрать меня сейчас, когда у меня нормальные отношения с джинчуурики, а у Какаши — никаких? В очередной раз наплевать на Данзо и «Корень»? После того, как Хатаке, да и сам Третий, так эпично и некрасиво влезли в историю со Страной Волн? Патриарх Сарутоби ведь не впал в маразм и не такой тупой, ну правда же?"

— Все будет хорошо, — насупился малой. — Если дедка посмеет тебя прогнать, я ему такое устрою! — серьезно погрозил он кулаком в сторону резиденции Третьего.

— Конечно, — покивал я, улыбаясь. Ну, невозможно его воспринимать серьезно, когда он корчит такие рожи.

— Эй, я же не шучу! Даттебайо! — давя улыбку, нарочито обиженно пробухтел Наруто.

А я поманил мальчишку пальцем и шепотом спросил:

— Старичку надо бояться подрыва канализации при помощи дрожжей? Фуин в столе? А может…

— Всего и сразу! — самодовольно перебил меня Наруто.

— Ну, хорошо. Значит, волноваться мне не о чем.

На следующий день погода испортилась, время от времени моросил мелкий дождик, от которого под зонтом было стыдно прятаться. Пока мы обсыхали, к нам в Ичираку подошел Саске. В простом плаще, без рукавов, который ему явно был уже маловат. У Наруто похожий плащ был до щиколоток, а у Саске едва доставал до колена, делая его похожим на гриб с короткой ножкой. Даже возникла мысль подсказать ему, что верхнюю одежду пора менять, но Учиха не дал мне времени на советы и сразу перешел к делу:

— Ирука-сенсей, у меня не получается создать теневых клонов, что я делаю не так?

Недоуменно глянув, я попытался вспомнить, когда он получил эту технику, но не преуспел в этом: "Вроде не учили, и Наруто бы рассказал, если бы научил. Сам скопировал, что ли?"

Хорошо у меня в этот момент лапшой рот был занят, так что я стал жевать как можно медленнее, чтобы потянуть время для размышлений и придумать, как ему ответить.

— Так с ходу не скажу, смотреть нужно, — отставив еду, ответил я Саске.

Понимая, что эту консультацию можно приравнять к тренировке, я начал задумчиво стучать пальцами по лакированной столешнице.

Наклонившись в сторону Наруто, я прошептал:

— Приведи Саске на полигон через час, буду ждать вас там.

— Зачем это? — так же шепотом спросил мелкий.

— Чтобы Какаши-сан не мог подкопаться. Мне нельзя тренировать Саске, но не помочь я не могу. Пошатаетесь по Деревне, а потом скажешь, что хочешь показать что-то прикольное, и приведешь туда. Все понял?

— Хай, — азартно утерев нос рукавом, заявил Наруто.

— Извини, Саске-кун, сейчас я не могу ничем помочь, — я встал из-за стойки, — попробуйте в библиотеке вместе поискать, заодно и потренируетесь работать сообща. Спросите у библиотекаря книги по ручным печатям, — я встал, чтобы уйти. — Удачи.

Сказать, что Саске был разочарован — это ничего не сказать, но прежде чем его злость успела разгореться ярким костром, Наруто нашептал ему план.

— Хорошо, Ирука-сенсей, я вас понял. — едва заметно кивнул Саске, удивленно косясь на Наруто.

Мальчишки ушли в сторону центра, а я, сканируя округу, к кварталу Призраков. Как ни странно, но за мной не было слежки. Либо «хвосту» я был абсолютно безразличен, в чем я сомневался, либо его сегодня не послали, или в этот раз за мной следил крутой профи, которому фиолетово на внезапную беготню без повода.

На полигоне тоже было мокро, но под густыми кронами сырость практически не ощущалась, а иногда даже казалось, что около стволов дует теплый суховей. Облокотившись на мощный ствол дуба, я раскрыл блокнот, но ничего написать туда не смог. Мысли крутились совсем не о деньгах и попытках навести в них порядок.

Я сомневался в своем решении помогать Саске, ведь оно сулило мне только проблемы. И не только потому, что в будущем за добро самый младший из Учих запросто мог отплатить кунаем в спину, а за дружбу еще и Чидори «угостить» — бонусом.

Уже сейчас психика Саске была основательно покорежена гибелью клана, предательством и Цукуеми брата. Он был вспыльчив, неуравновешен, не ценил других людей и готов был на все ради силы.

Учить его чему-то серьезному мне не хотелось еще и потому, что я воспринимал его, как шестнадцатилетнего Саске из манги. Фактически это было нежелание вооружать будущего противника чем-то сверх канона.

На пустом полигоне было тихо и жутковато пусто, так что я создал клона, чтобы тот составил мне компанию.

— С другой стороны, нынешний Саске недавно закрывал сокомандников собой от атак прямо на моих глазах, — продолжил я мысленный разговор вслух.

Дубль согласно закивал.

— И он еще не стал той канонно-эталонной скотиной, — поглядывая в сторону Деревни, сказал я. — Но это обязательно случится в самом ближайшем будущем, если Учиха увидит прямую связь между тем, что я тренирую Наруто, и тем, что тот становится сильнее.

— И это в то время как официальный учитель седьмой команды занимается не пойми чем, — заметил клон, тоже по-русски. — Зависть шаринганистого будет расти и еще быстрее превратит нормального мальчишку в законченную сволочь, которую только усыпить и останется. Как бешеную собаку.

— Но не помочь Саске сейчас — это значит толкнуть его на тот путь, который приведет его к Орочимару. Я так поступить не могу!

— А что мешает? — саркастично хмыкнул клон.

— Как это что? — подозрительно сощурившись, спросил я, но дослушать дубля мне не удалось, и я спешно его развеял, потому что появились пацаны.

— Идите сюда, — я помахал блокнотом над головой.

Стараясь не терять лица, Саске рассматривал местность, иногда все же вскидывая черные брови. Присев на землю, он взглянул исподлобья — ему на незнакомом полигоне было не по себе — и сказал:

— Ирука-сенсей, научите меня мощным элементальным техникам!

— С места в галоп, — цокнул языком я и покачал головой, — нет.

Саске вытаращился и резко обернулся к Наруто, глянув так, будто тот его предал.

— Почему?! Вы же пообещали!

А обернувшись к Наруто, воскликнул:

— Ты соврал!

— Саске-кун, — попытался я привлечь его внимание и даже пощелкал пальцами, чтобы тот повернулся. — Саске!

Насупившись, он таки соизволил на меня посмотреть.

— Во-первых, я не могу научить тебя чему-то действительно серьезному, мне запретили. Во-вто…

— Кто запретил? — перебил Учиха, впившись в меня взглядом вспыхнувших красным глаз.

На миг я забыл, что вообще хотел сказать, зачарованно наблюдая за тем, как по ярко-алой радужке кружат черные пятнышки, образуя узор из двух запятых и круга-орбиты.

— Кто запретил? — словно сквозь вату услышал я голос. Вспышка чужого гнева отрезвила, тело само что-то сделало с чакрой — остановило, что ли?

Я помотал головой, окончательно сбрасывая наваждение, после чего ответил:

— Я тебе этого не говорил. Но приказ дал мой прямой начальник, капитан седьмой команды Хатаке Какаши, — нахмурившись и сложив руки на груди, я добавил: — Саске-кун, я сделаю вид, что не заметил, что ты пытался поймать меня в гендзютсу. Хотя это, вообще-то, прямое нарушение не только этикета и субординации, но и законов Деревни. Но в первый раз прощаю, — хмыкнул я весело, — потому что у тебя почти получилось. — В ответ на скептический взгляд я добавил: — Не видел смысла скрывать от тебя эту информацию.

Потупившись, Учиха потушил шаринган.

— Но почему он вам это запретил?

Я пожал плечами:

— Не знаю. Он не говорил.

— Это потому что вы с ним не ладите? С Какаши-сенсеем? — продолжал допытываться Саске. У него снова включился шаринган, начиная меня гипнотизировать. Я снова сбросил морок.

— Опять, — я раздраженно поморщился и покачал головой.

Учиха, покраснев, снова выключил шаринган.

— Отвечая на твой вопрос — возможно. Я точно не знаю, Саске-кун. Но мне не нравится, что он не выполняет свои обязанности по отношению к вам.

Саске отвёл взгляд, а я продолжил:

— Однако я еще раз тебе напомню, что ловить в гендзютсу своих сокомандников и тем более учителей — не лучшая идея. Забудь про подобные фокусы в отношении сокомандников или прямого начальства, иначе однажды у тебя будут из-за этого большие проблемы.

— Я не специально, — отвел он взгляд и через мгновение упрямо посмотрел на меня: — А вы не можете нарушить этот приказ? — все еще смотря на меня исподлобья, спросил Саске. На этот раз он смог выключить шаринган, едва тот активировался.

— Могу, но это может стать известно Хатаке-сану и Сандайме-саме. И тогда меня просто уберут из седьмой команды, — развел я руками, невольно поморщившись от подобной перспективы.

— Значит, вы ничему меня учить не будете? — угрюмо буркнул доморощенный гипнотизер, отвернувшись.

Он явно собрался уходить, но замер, услышав ответ:

— Я этого не говорил, — я улыбнулся и достал из блокнота два листка.

Учиха повернулся, яростно сверля меня взглядом:

— Вы сами сказали, что не будете меня учить!

"Мда, а с нервами-то у тебя явно не все в порядке. Не в первый раз это замечаю".

— Мощным элементальным техниками — не буду. Но это не значит, что я бесполезен, — я наставительно покачал пальцем свободной руки.

Саске вытаращился, а затем недоверчиво нахмурился:

— И если вы не будете учить меня техникам, то чему тогда?

— Я сказал, что не буду учить тебя мощным, — я выделил интонацией слово, — элементальным техниками. Но могу дать тебе несколько слабых техник Катона и какой-то второй стихии. Но тоже что-то не сильнее D ранга, мне не нужны проблемы, — и протянул один из листков Саске.

— Что это? — повертел Учиха индикатор в руке.

Листок был совсем небольшой, девять на девять сантиметров, но довольно плотный и шероховатый.

— Хм, — подивился я неосведомленности одного из наследников клана. — Это чакробумага, она нужна для определения стихийной предрасположенности. У многих есть предрасположенность к двум стихиям. У меня, например, Воздух и Вода, а у Наруто — Воздух и Огонь. Думаю, что у тебя есть что-то помимо Огня. Пусти чакру в лист, совсем немного.

— Молния, — констатировал я, глядя на чуть смявшийся, а затем осыпавшийся пеплом листок.

Саске покосился на гордо улыбающегося Узумаки и снова перевел взгляд на меня.

— Также я могу посоветовать хорошего тренера по тайдзютсу.

Оставшийся листок я снова спрятал в блокнот, мало ли, где он еще может пригодиться.

— Хн, — вероятно, Учиха вспомнил Зеленого Зверя Конохи.

— Нет, это не Майто Гай, если ты о нем подумал, — и снова удивление, как будто он решил, что я читаю мысли. — Могу дать тебе несколько свитков с упражнениями на развитие контроля и резерва чакры. Мы с Наруто можем тебе помочь с основами фуиндзютсу, создания простых ловушек. Если захочешь, я смогу научить тебя основам ирьенинства.

— Я согласен, — сказал Саске и осторожно спросил: — А теневым клонам вы меня тоже научите?

— Они не мои, — я глянул на довольного Наруто, — если Наруто захочет, он тебя научит.

— Научу, — широко улыбаясь, заявил он, — смотри сюда, я покажу все печати!

Мальчишки уже собрались приступить к тренировке, когда я окликнул Учиху:

— Саске-кун, — я привалился к дереву с травинкой в зубах, — ты сказать ничего не хочешь? Мне и Наруто.

— Э?

— «Спасибо», например, — открыто улыбаясь, подсказал я.

Поняв оплошность, Саске прижал руки к бокам и глубоко поклонился:

— Спасибо, Ирука-сенсей.

— И… — намекая на Наруто, показал пальцем.

— Спасибо, Наруто, — второй поклон был лишь кивком головы.

— Пожалуйста! — дуэтом сказали мы оба.

Несмотря на недоумение, у глазастика мелькнула улыбка.

— Все, — отмахнулся от них, как от надоедливой мухи, — идите, учите своих клонов, а я пока разберусь с учебниками, которые вы притащили.

Саске справился довольно быстро, и вскоре около него уже стояли два клона. К моему удивлению, это был его максимум. Правда, он потратил часть чакры во время освоения дзютсу, но все же я ожидал большего. У Саске должно быть много чакры, ведь он все же Учиха…

Одного из клонов я попросил отправить в квартал Учиха, чтобы он изображал обычный распорядок мальчика.

— Зачем это? — сонный и уставший Саске уже туговато соображал.

— Затем, чтобы у нас было больше времени на тренировки, — положив светящуюся зеленым руку на макушку Учихи, я передал ему немного своей чакры. Было у меня подозрение, что у Саске непропорционально много инь-чакры, а ян-чакры — маловато, и именно она ему и нужна больше всего.

— Так лучше?

Саске смущенно кивнул, а Наруто хихикнул, шепотом сообщив мне: «Он стесняется».

— Ничего я не стесняюсь!

— Тише, — я осторожно спихнул Узумаки с плеча, — как тебе теневые клоны, Саске-кун?

— Кажется, они не могут пользоваться шаринганом, — кисло проговорил тот, сдув с лица прядь черных волос.

После недолгих экспериментов это подтвердилось.

— Они не могут пользоваться шаринганом, — Саске в сердцах ударил по дереву. Судя по тому, как сверху на меня посыпались листья и какой-то мусор, он непроизвольно усилил руку чакрой.

— Тише, — поморщился я, уклоняясь от «дождя». — И, Саске, знаешь что?

— Что, Ирука-сенсей? — угрюмо посмотрел на меня мальчишка.

— Привыкай держать себя в руках. Несдержанность до добра не доводит. Особенно — шиноби. Кстати, меня тут недавно научили паре техник для того, чтобы лучше контролировать себя. Я их вам покажу.

— Хай, — мрачно согласился Саске.

Какое-то время было тихо, было слышно лишь глубокое дыхание, а потом Наруто вдруг сказал:

— Но у них были красные глаза, я видел, — он сел он по-турецки, прервав упражнение.

Саске тоже остановился и, страдальчески глянув в небо, мрачно фыркнул:

— Пф. И что?

— Не удивительно, — легко пожал я плечами, — клоны копируют лишь внешность, а не строение внутренних органов.

На чистом листке в блокноте я быстро набросал рисунок глазного яблока.

— Это видимая часть, — обвел то, что выходило за пределы нарисованной пунктиром глазницы, — то, что клон может воссоздать, а эта часть уже внутри, и клон ее не копирует. Кроме того, чтобы сработало твое клановое дзютсу, нужен мозг, — я легко постучал пальцем в районе виска, — но его у клона тоже нет. У него из внутренностей — только копия чакрасистемы, и все.

— Они безмозглые? — неумело давя ухмылку, сказал Наруто.

— У них, кроме оболочки и чакры, внутри ничего нет. Они еще и бесхребетные, и бессердечные. Но это не мешает им оставаться самостоятельными и очень полезными, — улыбнулся я.

— Они бесполезные, — насупился Саске.

— Ты можешь их использовать и без шарингана. При отмене техники клоны могут передавать все, что видели и слышали. Они могут отвлекать внимание, могут использовать хенге и простенькие, не слишком чакрозатратные техники. Создать массовку, как мы делали при штурме домика Охотников.

Саске призадумался, слегка удивленно поглядывая на нас с Наруто.

— А еще они могут связки боевые тренировать, ката всякие и метать оружие! — добавил Наруто.

— У нас почти всегда один-два клона, — поддержал я, — обычно заняты уборкой и прочими домашними делами, — почесал висок, вспоминая. — Кстати, при использовании теневых дублей увеличивается резерв. Во-первых, потому, что при их создании ты истощаешь запасы чакры, заставляя очаг быстрее ее вырабатывать, а во-вторых, они создают дополнительную нагрузку на чакроканалы, одномоментно возвращая часть энергии, информацию и, к сожалению, чувство усталости.

Открыв рот, чтобы сказать что-то, Саске так же молча его и закрыл.

— А как понять, что резерв увеличился? — по-птичьи наклонил голову Наруто.

Вздохнув, я объяснил то, что раньше вычитал в учебниках.

— Ясно, — почесал Саске в затылке, один в один как Наруто. — Значит, если каждый день создавать клона, то мой резерв станет больше?

— Да, но придется еще больше налегать на контроль. Чем больше чакры, тем больше усилий требуется для ее контроля.

Наруто после этих слов скис и, тяжко вздохнув, состроил жалостливую мордашку.

— Вот не надо на жалость давить, — я покачал головой, все же улыбнувшись, — это не мне нужно, а вам. Ленивый шиноби — мертвый шиноби, — шустро пролистал одну из книг до закладки и показал иллюстрацию: — Думаю, это упражнение будет в самый раз.

— Ленивые шиноби — это Нара! — выдал Наруто.

— Ленивые или нет, а все-таки контроль чакры у того же Шикамару получше твоего будет, — и я показал язык.

Наруто демонстративно надул щеки и сложил руки на груди, а Саске улыбнулся, думая, что я его не вижу.

— Не дуйся, — проходя мимо, взлохматил я волосы Наруто, — нам сейчас потребуется вода.

У пруда я достал бумажек из подсумка, нарвал и поделил их на троих. Прикрепив при помощи чакры на ладонь кусочки, перевернул руку и опустил в воду, а когда вынул, бумажки оказались сухими, но рука намокла.

У пацанов бумажки то намокали, то отлипали. До этапа, когда нужно будет шлепать ладонью по воде, ни один из них так и не дошел.

Почувствовав на лице сильный порыв холодного ветра, я понял, что пора закругляться. Да к тому же серые тучи вот-вот грозили обратиться в мерзкий осенний ливень.

Саске умчался так быстро, будто за ним гнались, а мы последовали его примеру. Вымокнуть в такую погодку — то еще удовольствие.

На следующий день я встретил Морио. Уверен — не случайно. Тот вроде как искренне был рад видеть меня живым и здоровым, но во время трепа ни о чем намекнул, что наш общий старый знакомый заждался весточки. Я отдал ему доклад и попытался вытянуть информацию об оценщиках и возможных проблемах. Про оценщиков я спросил потому, что Кадо меня нервировал своим пристальным вниманием, он будто в чем-то нас подозревал.

Морио на это хмыкнул и отсоветовал мне продавать что-то через них, так как Деревня уже несколько лет установила очень уж низкие закупочные цены. Большую часть барахла выгоднее продать самому. Заодно поделился информацией о Кадо и Джобене. Как оказалось, первый всю жизнь был шиноби, добывающим информацию — то полевым разведчиком, то шпионом, то сотрудником посольств и так далее. В общем, всю жизнь он что-то разведывал и вынюхивал.

— И что такой ценный кадр делает в каких-то оценщиках? — искренне удивился я.

— Оценивает, — со смешком пожал плечами Морио и налил себе еще.

Пока друг Ируки жевал закуску, я задумчиво обвел взглядом зал, и Сора сразу встрепенулся. Натянул улыбку и побросав свои дела за стойкой, он явно собрался подойти. Я жестом показал, что ничего пока не нужно.

— Тут его знания очень к месту. Всегда сможет отличить что-то ценное от бесполезного.

Халявная выпивка делала Маугли находкой для шпиона, и этим надо было пользоваться.

— А разве он не принес бы больше пользы для деревни, работая в разведке? — я по-прежнему чего-то не понимал.

— Принес бы, — кивнул Маугли, — но некуда. Ему предложили передавать сеть из своих друзей, должников и просто осведомителей Джирайе и идти к нему под командование. Кадо послал предлагающего куда подальше. Он крайне невысокого мнения о Жабьем Саннине как о разведчике.

— А почему?

Морио посмотрел на меня, как на идиота.

— Ну, ты даешь! Все знают… — но, видимо, вспомнив, что у меня провалы в памяти, рассказал пару примеров безалаберности главы разведки. А к Корешкам Кадо не захотел примыкать из-за репутации.

— После отказа нашего неуступчивого общего знакомого, можно сказать, отстранили от любых нормальных миссий. Но Совету, Корню и кланам такой человек был нужен — особенно как должник, вот его и пристроили на относительно неплохое место. Он не человек Хирузена, тут тебе повезло, что на него попал. Кроме этих двоих оценкой барахла занимаются Мацумото Тори и Дайске, они полностью подконтрольны Хирузену, а не Совету.

Со слов Маугли получалось, что Джобен — ставленник внешних сил, конкретно сановников дайме, и пристроен по инициативе Советников, главный козырь которых — влияние на двор столицы страны Огня, феодалов и гражданскую администрацию. Короче, все более чем серьезно.

Распрощавшись, я ушел, размышляя о запутанности отношений между стольным градом Страны Огня и «маленькой» деревушкой шиноби.

Мне казалось, что прошлые четыре дня в Конохе были сырыми и пасмурными, но начавшийся вчера мокрый снег так и не прошел. Он быстро таял и за ночь смыл с улиц всю грязь, так что стал виден настоящий цвет булыжной мостовой, и с шумом уносился грязной водой под землю по дождевым сливам.

В кабинете Хирузена, как обычно, было нечем дышать, дети, не стесняясь, сопели через воротники, а мне приходилось терпеть, как и Кадо, у которого, судя по гримасам, тоже жутко першило в горле от курева. Но впускать свежий воздух, а с ним и сырость, Хирузен не спешил.

"А Джобену все равно. Наверно, он тоже курит".

Оценщики присутствовали далеко не всегда, так мне Маугли объяснял, но в нашем случае были. Потому что одно дело, когда заявлена миссия С-ранга, и другое, когда она превращается в миссию то ли А, то ли даже S-ранга, в ходе которой получены трофеи, и когда еще появляется пленный нукенин и из воздуха возникают две дополнительных миссии С- ранга, взятых в поле. Это совершенно другая сумма вознаграждения, оценка трофеев и тому подобное.

В таком случае оценщиков просто не могло не быть.

После чтения докладов и оценки примерной стоимости прихваченного нами добра Кадо благодушно улыбнулся:

— Должен отметить, Хокаге-сама, что команда номер семь собрала внушительное количество трофеев и задала нам работы.

— Вам следует винить в этом только Ируку-сана, — посмотрев на старого шиноби, кивком указал на меня Какаши, и неожиданно для меня пафосно добавил: — Я не стал мараться сбором окровавленного хлама. Я шиноби Конохи, который служит Конохе и действует на ее благо, а не какой-то охотник за добычей, ищущий свою выгоду и трофеи.

Только я один смотрел на Собакина, как на больного. Дети, к примеру, ничего толком не поняли, Хирузен покивал, но без энтузиазма, а оценщики просто поморщились, видимо, привыкли к таким выступлениям.

Но Какаши было плевать на прохладно встретившую его монолог публику, было похоже на то, что роль пафосного чистоплюя он отыгрывал для себя.

— Я выполняю миссии ради славы Конохи, — презрительно окинул он меня взглядом и добавил: — А не ради возможности нажиться.

Поборов изумление, я ничего вслух говорить не стал, только мысленно прокомментировал: "Идиот вы, гражданин Собакин. И-ди-от".

А вот оценщиков последняя реплика Хатаке явно взбесила. Особенно это было заметно по Кадо: он сжал губы в нитку и фонил злостью, как кузнечный горн — опаляющим жаром. Однако, глубоко вздохнув, он начал читать максимально официальным и монотонным голосом.

После того, как Кадо замолчал, из его рук бумаги перекочевали к Хокаге:

— Подводя итог распределению трофеев и денежного вознаграждения за них, начнем с Хатаке-сана. Его доля, как джонина-сенсея и командира, составляет сорок процентов от всех и денег и трофеев, полученных во время миссии в Стране Волн…

— Прошу меня простить, Хокаге-сама, — перебил я, внутренне обалдев от собственной наглости, но жадность взяла верх, и я продолжил: — Но согласно уставу, при выполнении миссии ранга, намного превосходящего изначальный заявленный, все трофеи делятся поровну, поскольку все рискуют одинаково, если внутри команды не было иных договоренностей.

Хатаке посмотрел на меня с недоумением и плохо скрываемым раздражением. Он пока еще не понимал, какую гадость я вычитал, но уже что-то предчувствовал.

Хирузен выдал очередную хорошо отрепетированную, полностью достоверную и насквозь фальшивую для меня улыбку, после чего рассмеялся и сказал:

— Ну, я думал, что очевидно, Ирука-кун. Хатаке-сан сделал большую часть работы и фактически спас ваши жизни, а значит, он заслуживает большей оплаты.

Я чуть было не ляпнул «Шта?!», но сдержался. Сделал глубокий вдох.

— При всем уважении, — сказал это, с трудом удерживая улыбку от превращения в злобный оскал, — Сандайме-сама, я считаю, что за эту миссию должна быть равная оплата. А роль Хатаке-сана была не настолько велика, чтобы платить ему сорок процентов от того, что мы сообща заработали.

У нас учебная команда. По умолчанию, видать, посчитали, что миссию затащил Какаши в одно рыло, а генины и я только путались под ногами.

Миссия А-ранга — не для учебных команд. И раз решением Хатаке-сана мы ее продолжили и завершили, то мы все должны получить равные доли, как равные шиноби Конохи, а не как учитель, его ассистент и трое учеников.

Вообще-то, это была наглость с моей стороны. Командир команды, в зависимости от договоренностей с ее членами, обычно получал больший процент от дохода с выполняемой миссии. Обычно на пять процентов больше, если он был лишь немного сильнее, старше и опытнее членов команды, или на пятнадцать, а то и все двадцать, если это был заслуженный, сильный и опытный шиноби в слабой команде. Кстати, а ведь «седьмые» об этом, наверное, и не знают… Это, как и многое другое, Собакин им рассказать забыл. Ну и я пока спешить не буду.

Кадо смотрел на меня с плохо скрываемым весельем, будто я его мечту исполнил. Может, у него тоже какой-то конфликт с Собакиным был? Не зря же он так радуется.

Хатаке же уставился на меня тяжелым и злобным взглядом. А я просто игнорировал Какаши. Пусть дальше пялится, пока не надоест. Хирузен перевел взгляд с меня на джонина и еле заметно раздраженно скривился. Судя по эмоциям Третьего, ему все это не нравилось, но спорить он не собирался. Тяжело и разочарованно вздохнув, он посмотрел на меня с вселенской скорбью и таким же осуждением, после чего покачал головой:

— Это ваше решение, уважаемые оценщики и команда номер семь. Так что решайте сами, но сначала подумайте и не сделайте большой ошибки, не оценив по достоинству чужой работы и испортив этим отношения в команде, — изрек Третий и, многозначительно обведя нас взглядом, посмотрел в сторону Хатаке, всячески демонстрируя, кого именно надо оценить по достоинству.

Я мысленно поаплодировал старому лицедею.

Но народ оказался глух к его намекам. Команда номер семь, начиная с меня, единогласно проголосовала за то, чтобы поделить все деньги поровну.

Забавно было наблюдать за эмоциями ребят. Саске считал, что это справедливо. Наруто немного стыдился, видимо, слова Хирузена заставили его усомниться, но не поддержать меня он не мог, Сакуру просто одолела алчность.

— Ну, хорошо, — проскрипел каге, набивая трубку, — раз вы не договорились заранее, то пусть будут равные доли за миссию А-ранга. Хатаке-сан получил сорок процентов за две миссии С-ранга — сопровождения Торы-сана и каравана.

— Со всем уважением, — наглеть так наглеть, — Хокаге-сама, эти миссии нельзя оценивать как С-ранг, потому что они не только длительные, но и опасные. Помимо разбойников, на нас могли напасть шиноби из Кумо или Кири, которых наверняка послали, чтобы расследовать убийство Хироки Гато. Если не те и другие разом.

Оценщики весело шептались за спиной Хирузена и кивали моим словам, делая в бумагах карандашные пометки.

— Вы преувеличиваете, — небрежно отмахнулся Какаши и самодовольно добавил: — Я ведь был прав — на нас никто не напал!

— Не на каждой миссии С-ранга, где возможно нападение разбойников, они все-таки случаются, — возразил я. — Однако эти миссии оценивают не как D, а как С-ранг. Потому что нападение возможно,— подчеркнул я голосом. — Тогда оно тоже было возможно, и не только со стороны разбойников или случайных нукенинов, а со стороны команды карателей из Облака или Тумана, — чувствуя себя попугаем, снова напомнил я. — Также вы сами, своей волей, как командир, взяли попутную миссию B-ранга, оценив ее как C-ранг. И вы не обговорили ее условий с командой, а значит, плату за нее также нужно делить пропорционально! К тому же вы после боя с Момочи Забузой вы провалялись в постели, потом прыгали на костылях, а в это время генины сторожили заказчика.

Повисло неловкое молчание. Какаши готов был испепелить меня взглядом, как Супермен.

Сарутоби сделал вид, что он здесь совершенно ни при чем. Несмотря на явное желание утереть нос Хатаке, Кадо осторожничал. Он, прокашлявшись, привлек к себе внимание и, будто бы извиняясь, посмотрел на Хирузена, а потом на Какаши и несколько неуверенно начал:

— По закону, Умино-сан прав… — выдержав небольшую паузу и не дождавшись реакции ни от Хатаке, который сверлил меня взглядом, ни от Сарутоби, который стал особо внимательно рассматривать потолок, оценщик продолжил: — И даже если бы вы просто брали во время миссии дополнительную, то это уже повышает ранг дополнительной миссии на одну ступень и приравнивает ее к миссии B-ранга. А чисто формально, взяв две миссии С-ранга в «поле», да еще и конвоируя пленного джонина…

— Это была одна миссия — довести людей до Конохи, — холодно отрезал Собакин.

— Это были две разные миссии. Пусть и попутные — возразил я, — вы брали их от разных людей на период одного и того же времени.

Оценщик только развел руками:

— По закону Умино-сан прав и в этом случае.

— Я согласен с Кадо-саном, — поддержал коллегу Джобен.

Хокаге, сдерживая раздражение, старательно смотрел куда-то вдаль. Ему все это даже не то чтобы не нравилось — скорее бесило, но он явно не собирался сейчас вступать в дискуссию.

Тем временем слово взял Джобен:

— Две миссии С-ранга, пусть и попутные, после долгой и непростой миссии S-ранга… — кашлянул мужчина. — Это уже миссия B-ранга. У вас был немалый риск нападения не только бандитов, но и шиноби Кумо или Кири, — поправил очки в коричневой оправе Джобен. — Я удивлен тому, что вы согласились на такую опасную авантюру, Хатаке-сан.

"Будто бы раньше он был менее безрассудным", — подумал я и тихо фыркнул.

— Мы не сможем потребовать от людей, которых вы сопровождали, чтобы они заплатили вам сумму, равную оплате миссии B-ранга. К тому же это выставит в плохом свете не только Коноху, но и всю Страну Огня, — снова вступил в разговор Кадо, — но я согласен с уважаемым коллегой в том, что эта миссия, действительно, выглядит рангом выше, чем С.

Судя по эмоциям, «метис» испытывал гордость, когда Кадо назвал его «коллегой».

Возможно, Джобену льстило чувство сопричастности к шиноби или то, что он на равных работает с одним из них. А может, он гордился работой с бывшим разведчиком.

Посмотрев на меня, Кадо сказал:

— Ирука-сан, если хотите, вы можете реализовать свои трофеи сами либо не морочить себе голову, бегая по кузнецам, и продать здесь сразу все. А вашим генинам я бы рекомендовал продать все в казну. Вряд ли они продадут свои доли выгоднее, чем у нас.

Наруто и Саске тут же уставились на меня. Ожидаемо, что мелкий хотел узнать мое мнение, а вот Учиха — удивил. Он доверил мне свою долю на продажу, а за ним повторил Наруто.

— Я не хочу возиться с этим барахлом, — немного брезгливо сказал Какаши и добавил: — Свою долю предпочту получить деньгами сразу.

Сакура последовала его примеру.

Итогом должны были стать пять отметок в личным делах B-ранга, но дополнительным вознаграждением за них была только маленькая премия. По документам это прошло под пафосным названием “За поддержание доброй славы Деревни, Скрытой в Листве”.

Выходя из башни Хокаге, я готов был прыгать от счастья. Хатаке пролетел как фанера над Парижем и вместо сорока процентов от всех денег получил только двадцать, трофеи, которые мы сдали и опечатали по приходу — драгоценные камни, наличка Гато, оставшаяся нам после дележа с Виктором, трупы Охотников и прочее, — потянули на солидную сумму.

— О, как прекрасна жизнь в день получки!

Наруто даже говорить ничего не стал, просто заливисто расхохотался.

— Что?! — я наигранно обиделся. — Уже и порадоваться нельзя?