"Я - кто?! Сенсей?" 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1.

Глава 21: Миссия ранга "Ы"

— Ну! — насели вместе с Анко на слегка прибалдевшего от такого внимания Наруто.

— Как свидание? — сияя весельем и любопытством спросила Анко.

— Переживаю за его отношения больше, — страшно переигрывая заявил я, — чем за свои!

Анко рассмеялась, а мелкий засмущался еще сильнее и пыхтя, как ежик, решил от нас таких вредных уйти.

Попытку побега пресек, зажав Наруто подмышкой.

— Ты чего? — веселился я, — Мы же не издеваемся, мы за тебя рады и нам любопытно!

Взлохматил макушку Узумаки.

Дико краснея и пряча глаза, но улыбаясь, мелкий сдался, и рассказал, выпалив одним словом, что они держались с Хинатой за руки и ходили на смотровую площадку. А под конец сходили к Теучи поужинать.

Я недовольно поморщился:

— Свидание в Ичираку-рамен…

Анко договорить не дала, перебила, завалив Наруто вопросами о Хинате, да еще советами добила.

Позже, в нашей спальне, разговор снова зашел о мелком и его попытке в романтику.

— … Да я понимаю, что больше ему некуда ее пригласить, но…

— Если понимаешь, зачем расстраивать?

С тех пор, как мы вернулись от моей родни, Анко стала относиться к Наруто иначе: она учила его хитростям работы, объясняла неочевидные вещи, которые попутно напоминала мне, а еще относилась к нему с необъяснимой лаской и заботой. Словно Наруто наш общий с ней ребенок. Это было… странно что ли.

Хотя мне ли говорить о странностях, когда я, всю прошлую жизнь бегущий от ответственности, взялся опекать Узумаки. Причем в тот момент, когда мне стоило забиться в самый темный угол и не отсвечивать. А я вместо этого полез в самую гущу событий. С другой стороны, меня словно сама судьба под руку подталкивала. А если бы Наруто тогда не пришел? Если бы, как все, забыл про бывшего учителя? Где бы я был?.. Кем бы я был?

— Ирука, ты чего притих? — легонько пихнула меня Анко, хихикая.

— А? — припомнив о чем говорили, пробормотал. — Просто я собирался предложить альтернативу. Пикник на полигоне.

— Скажешь тоже… на полигоне.

— Сомневаешься, что я не сумею организовать все так, что любой ресторан удавится от зависти?! — шутливо возмутился я, но потом тяжело вздохнул покачав головой. — Там бы их никто не потревожил. Не было бы злых шепотков в спину, попыток уходя смахнуть со стойки плошку с раменом, будто бы случайно…

Анко поцеловала меня в висок, успокаивающе похлопав по предплечью:

— Не сомневаюсь. Но даже предложи ты заранее, Наруто не захотел бы тебя беспокоить. О тебе Узумаки говорит «Ирука уходит в госпиталь, чтобы спасать людей». Он очень тебя ценит. А ты тоже слышал этот слух, который упомянул Наруто?

— Про принца или рокировки?

То ли Наруто от Хинаты заразился смущением, то ли у внезапной нерешительности была иная причина, но говорили эти двое на свидании в основном о… работе. Так мелкий и узнал, что вскоре к нам приедет принц Страны Луны и команду Хинаты, в полном составе, собираются отправить его сопровождать. Возможно, это будет команда Гая или обе (все же целый наследный принц). Были у меня подозрения, что в итоге там окажемся мы, но чем ближе канон к тому месту, где для меня обрывается аниме, тем меньше уверенности в «пророческих сказаниях Кишимото».

И дело даже не в тех изменениях, которые я мог, так или иначе, вызвать, а скорее в том, что чем дальше тем больше расхождений манги и мира вокруг меня. Да и мир реальный оказался куда больше и глубже, чем описывал Киши.

— Второе. Прошел слушок, что кроме изменения составов, всех сенсеев снимут с обучения команд. Но ты ведь не сенсей, как поступят с тобой?

— Могу лишь догадываться, — легко пожал плечами, разыгрывая безразличие, чтобы успокоить Анко. — Потом станет ясно.

На самом деле я нервничаю по поводу своего статуса. Мне совершенно не хочется получить индивидуальную миссию и там скопытиться.

Никаких иллюзий о своих боевых навыках у меня нет. Но и в Госпиталь на полную ставку уходить мне тоже не хочется и не только потому, что так Наруто будет без присмотра, а потому что мне просто не нравится торчать в Конохе. Ближе узнать Данзо и больше общаться с Морио я не стремлюсь!

— Да, рук и вправду не хватает, — Анко положила голову мне на плечо и, потершись щекой, добавила, — заданий меньше не стало. Некоторым заказчикам приходится отказывать. Какаши, наверное, отправят на индивидуальные миссии. Но зачем менять составы?

— Так можно сплотить наших шиноби, наладить приятельские связи между ними. Но я тоже не уверен, что это надо делать сейчас, после того, как Суна выбила чуть ли не половину актива.

Хочется надеяться, что у нас не будет такой ерунды, как в каноне, что Пятой моча в голову ударила и она решила сработавшиеся уже команды поразбить и попытаться пересобрать.

Хотя мне ли жаловаться?! В каноне вообще была какая-то ересь про снятых с работы преподавателей Академии. У нас, слава всем богам, Пятая не устроила диверсию, остановив работу учителей и администрации, но состав и тех и тех сократили значительно. Впрочем, как и программу обучения последнего года тех, кто должен будет выпуститься в этом году.

Да и правильно. С миссиями D-ранга они справятся, может даже и с С-рангом и хоть немного, да разгрузят нас…

Да и кто бы в своем уме дал Цунаде разогнать всех учителей Академии по миссиям? У нас стало меньше шиноби, прибавилось заказов, но при этом мы не можем себе позволить концентрироваться только на том, что есть здесь и сейчас. Нужно думать о будущем Деревни. Так что Коноха задрала цены и мелкие задания принимает в основном только на территории Страны Огня. Еще полевых медиков, которые ранее никак не могли получить заслуженные жилеты, теперь до чуунинов и специальных джонинов повысили — в зависимости от навыков. И да, тут тоже планку снизили. Много кто экстренно получил заветную жилетку, как заслуженно, так и не очень. Теперь было кому выполнять миссии. Справедливости ради, хоть такой подход и помог нам закрыть дыры в рядах, минусы были существенные: так, глядя на некоторых свежеиспеченных чуунинов, я только головой качал. Вот этим на полном серьезе дали жилет… А Саске и Наруто — нет! Мда, в Стране Снега я успел позабыть, в какой жопе мы оказались благодаря интригам сначала Третьего, а потом и Орочимару! Третьему — земля стекловатой, а Орочимару — энурез и аллергию на аммиак!

***

Настроения в обществе были все еще не особо радужные, я бы даже сказал гнетуще-безрадостные, но теперь с Пятой, как с внучкой Первого, хотя бы забрезжил луч надежды. Людям свойственно верить в могучего героя, что всех спасет и наведет порядок за них и для них… И в этом плане жители Конохи ничем не отличаются от людей из моего прежнего мира.

— Кто пустил сюда собаку?! Здесь стерильное помещение! Уберите это отсюда!

Прежде чем Паккун успел что-либо возразить, я схватил его за шкирку и вынес в коридор.

— Началось в колхозе утро, — тяжко вздохнув, беззвучно прошептал я на русском себе под нос, а вслух невежливо буркнул, — чего надо, Паккун?

Я уже успел позабыть, что мы всей ватагой должны были развлекать начальство: перед Пятой побасенки рассказывать, как школяр с табуреточки стишки. Какаши, видимо, тоже склероз подхватил.

Ну или охамел в край, раз собрал команду для устного доклада лишь на третьи сутки после прибытия, прислав за нами псов.

Да, лениво, да впадлу, все понимаю — но ты не только командир, но и сенсей! Ты подаешь хуе… плохой пример генинам! А еще меня от важной работы отрываешь!

— А когда вы пойдете к оценщикам, Ирука-кун? — С недовольным прищуром поинтересовался Какаши, будто говоря: «броня — это деньги. Плати в казну, скотина».

— Наверное, после следующей миссии… — сделал вид, что я непонятливая тупая деревенщина и не понимаю намеков. Разве что в носу не ковырялся, для большей выразительности. — А что?

Хатаке начал ездить по ушам, что трофей надо отдать, потому что Деревне нужна эта технология и вообще нужно делиться! Сакура согласно подтяфкивала и кивала.

Да я не против, но для этого тебе, Собакин, надо было лично вальнуть или главного, или пузана и, виляя жопой перед начальством, притащить свой трофей в зубах! А не мой!

— Эта броня — как вы знаете, подарок, — и добавил, не торопясь, спокойно и с достоинством, — а не трофей. Подарки я сдавать не обязан. Один трофей на выбор, кстати говоря, тоже. Хочу сдаю, хочу оставляю себе. Это мое право, как кланового и как главы клана Умино. Вы не могли этого не знать, Хатаке-сан.

Саске слегка покивал, видимо припомнив уроки в клане. А Наруто просто проигнорировал перепалку, зачитавшись черновиком вольного пересказа произведений Киплинга, Троепольского, Чехова и Чуковского. Судя по тому, как мелкий шмыгал носом, он добрался до «Белый Бим черное ухо».

— Наруто, потом дочитаешь, — окликнул, пока Узумаки еще не успел дойти до момента с нерастаявшими снежинками на носу Бима. Иначе потом задолбаюсь объяснять почему Наруто, ни с того ни с сего, устроил Ниагару. Читающий книжки Наруто и так многим рвет шаблоны, как Тузик грелку.

После слов Анко я не поленился и проверил, что да как в местном законодательстве. Любой клановый шиноби мог взять себе первый трофей, что называется, без налога. Сделано это было давным давно, чтобы не возникало конфликта между верностью деревне и верностью клану, которому по тем или иным причинам позарез нужна была та или иная цацка, свиток или артефакт.

Какаши обиделся. Даже не стал проверять, что мы там написали в отчетах, сразу погнав к начальству. Он и раньше не морочился просматривать рапорты, но Пятая-то не Третий! На что он надеется?!

Услышав «следующие», мы столкнулись в дверях с пришибленной командой десять. Заметив на Шикамару жилет чуунина, я желчно хмыкнул.

«Так и знал, что Нара вытрясут жилетку за незавершенный экзамен!»

И надо же было в этот момент вылететь Асуме! Мы с ним чуть ли ни нос к носу столкнулись.

Поймав взгляд Сарутоби, почувствовал, что тот разъярился, но сорваться на мне не решился, вместо этого резко махнув команде следовать за ним.

Почему-то вспомнились бесившиеся от пристального взгляда макаки в зоопарке.

От прямого взгляда глаза в глаза они просто сходили с ума и начинали лупить лапками по стеклу, кричать, и кидаться дерьмом. Не люблю обезьянок. И дело тут не в Сарутоби, просто мне они и раньше не нравились.

— Ирука-сан, — протянул граблю Хатаке, намекая, что надо сдать отчет.

— Я озаботился этим в день нашего прибытия, — источая всеобъемлющее добродушие, заявил я, — Хатаке-сан. Мой отчет уже сдан. — не стал я в ответ фамильярничать и вообще сделал вид, что не заметил, что Какаши обратился ко мне по имени.

Чучело насупился, зыркнул подозрительно, но промолчал.

Цунаде на этот театр смотрела с нечитаемым выражением, вызывая чувство тревоги своим безразличием.

Пятая заставила понервничать всех: сначала прочитала сочинение каждого, молча зыркая поверх доклада на его автора, а потом выпроводила генинов. Но вот нас (меня и Хатаке) попросила задержаться. Ну как попросила… Вежливо скомандовала. По спине пробежался табун мурашек с ледяными лапками, прямиком из Страны Снега. Даже хреново разбирающийся в людях Хатаке почуял сгущающуюся над нашими головами жопу и возможные осадки.

Цунаде, с обманчиво благодушной улыбочкой и мягким, но зловещим, в этой ситуации тоном, приказала:

— Какаши-сан — остается. Ирука-сан — жду здесь через два часа.

Судя по настрою Пятой Какаши будут тыкать рожей в лужу, пока нос не вобьется в череп. Я очень-очень надеюсь, что к тому моменту, когда я вернусь, Цунаде успеет отвести душу на Хатаке.

Два часа — это много, особенно если у тебя под ногами земля горит.

Анко ведь тоже женщина, может она подскажет что-нибудь, что поможет мне не попасть в Госпиталь в качестве пациента?

Но подумав, я решил распорядиться временем иначе. Незачем перекладывать с больной головы на здоровую.

Чтобы успокоиться перед встречей с Цунаде, отправился на полигон Призраков, потренироваться. Было у меня предчувствие, что такой возможности вскоре у меня не будет.

Сняв с ветки часы с будильником, которые мы с мелким по глупости пытались прибить к дереву, я выставил таймер на час и пятнадцать минут, чтоб хватило с запасом (восстанавливающие печати попросту выталкивали гвозди из древесины).

Хотелось, конечно, полетать, но я пустил чакру в преобразователь и сложил печати. Руки покрыли белые чешуйки с матовой поверхностью, они прилегали не плотно, так что «змея» получилась какой-то взъерошенной. Я допускал, что техника выполнена не верно или не совсем верно, но не мог сказать это наверняка. Снеговички таких комментариев не давали, когда обучали. Чудо уже то, что они расщедрились хотя бы на одну технику. Я выбрал защитную.

— Лед: Доспех змеи!

Фыркнув, вслух сказал.

— Правильнее было бы доспех испуганной змеи — чешуйки дыбом и седые.

Дернув рукой на пробу, потом попрыгал, сделал пару трюков. Проведя спарринг с клоном, вынужден был признать, что к возникающему от ледяной брони лишнему весу и смещению центра тяжести придется приноравливаться. Я будто бы включил сбрую, не надев ее целиком и не распределив равномерно возникающую нагрузку. Было непривычно, даже где-то неудобно. Раньше я списывал неудобство на снег и на то что приходилось прыгать по сугробам, но теперь-то подо мной ровная земля.

— Мда, проблема. — Почесав в затылке, сложил печати, продолжив проверку.

Прямо на поверхности пруда появились мои водяные клоны. Даже не переглянувшись, они рванули вперед, подхватив с земли два брошенных на землю подсумка. Теперь я их (клонов) не контролировал.

Держа дистанцию, выставил перед собой руки, защищая голову, как боксер. Сначала проверить надежность и предел, на который я могу рассчитывать.

Чешуйки не звенели из-за мягкого инея на них, делающего их матовыми, словно бы бархатистыми, хорошо держали удар кунаем, смягчая его, но трескались и отламывались от соприкосновения с оружием напитанным чакрой. Несколько таких ударов и технику нужно пересоздавать, чтобы заделать прорехи. Использовать технику поверх техники я не мог, иначе у меня получалось два слоя чешуи на целых местах и один на поврежденных. И вес ледяной брони увеличивался вдвое.

«Клоны не исчезнут, пока не исполнят заложенную программу, — отбивая удары, думал я, — или не будут уничтожены. Крайне примитивные враги, прямолинейные, но из-за воды — их трудно «летально» повредить, не расплескав минимум четверть».

«Так странно, что прямо в бою мне хватает времени на обдумывание каких-то совершенно посторонних вещей», — от куная увернулся легким наклоном корпуса, пропустив дубля мимо и придав ему ускорение ударом в спину.

Нога не увязла только потому, что я знал против кого сражаюсь (пустил чакру, будто собрался оттолкнуться от воды).

— Не упал. — увернулся от куная в лицо. — О, не знал, что водяные клоны способны злиться!

Лицо противника перекосило звериным оскалом, я поморщился. Свежи еще были воспоминания о последнем бое с предшественником. Рожа у него была такая же злобная.

Вроде бы Вик говорил, что водяные клоны лишь частично разумны, однако второму хватило ума подкрасться со спины и попытаться воткнуть мне по кунаю в плечи. Я бы в тренировочном бою так делать поостерегся. Клоны получились сильно похожими на «маску» Убийцы, такие же беспринципные.

Кольцо ледяных сенбонов прошило дублей насквозь, выбив веер капель. Живых бы отбросило отдачей. А ведь я всего лишь попытался напитать технику водяных пуль льдом. Эта вариация техники создавала множество «пуль» вокруг «колдующего». Была у нашего клана такая техника. Предшественник, правда, ею владел так себе. Пули у него были не сильно убойные, да и количество не впечатляло, а чакры уходило много. Я думал, у меня получатся градины, что повысит убойность техники, но вместо этого создал пучки ледяных иголок, замерзших во время броска. Ну, тоже неплохо.

Пока все отвратно. Создается техника долго, чакры жрет много, иголки летят неравномерно и медленно. Дорабатывать технику еще и дорабатывать до боевого применения.

На самом деле с неожиданно выдуманной техникой ситуация была лучше, чем с чешуйчатой броней, но технику хотелось завершить поскорее, сбросив чужеродную чакру, как воду с мокрых рук в морозный день. Не чувствуется, что это может повредить, но ощущение, будто чакра остыла внутри тела, премерзкое. Преобразованная чакра смешивалась с моей собственной, чтобы сработали печати, а основной массив энергии отдавал уже костюм. Чистая чакра льда, без предрасположенности, как мне кажется, может устроить мне обморожение, так что использовать техники нужно особенно осторожно, когда в системе костюма чакры больше, чем в собственном теле.

Когда будильник прозвенел, я бросил в дублей по лезвию ветра, рассекая их надвое, собрал броню в чемоданчик, запечатал его в маленький свиток, размером в половину ладони, а его уже в специально пришитый изнутри к жилету чуунина кармашек на молнии. Моя паранойя не позволяла держать в нагрудных кармашках снаружи что-либо настолько ценное, как сбруя или чакроброня.

Когда я заглянул к Пятой, Какаши уже не было, кровавых ошметков и луж — тоже, что немного, но вселяло уверенность в том, что я уйду отсюда на своих двоих.

— Явился, — с непонятной интонацией фыркнула Пятая. Шизуне стояла за плечом Цу, как Дон Корлеоне наглаживая свинку.

— Прошу простить, если опоздал. — подвел наручные часы, сверяясь с большим циферблатом на стене кабинета. Одна из немногих вещей, что вернулась на место после воцарения Пятой.

Цунаде, для проформы, уточнила пару незначительных деталей, а затем огорошила вопросом моей профпригодности.

— О чем вы? — чудом удержал улыбчивую маску от превращения в настороженный взгляд исподлобья.

Цу сплела пальцы, поглядывая на меня поверх рук с улыбкой.

— Хочу понять, с кем имею дело. Считайте, Умино-сан, это чем-то вроде собеседования. Так что вы можете о себе рассказать?

— Что именно рассказать, Хокаге-сама?

— Вопросы здесь задаю я. — Пятая явно злится, но показывает легкое раздражение.

Киваю, разыгрывая карту простачка:

— Можно поконкретнее, Хокаге-сама. — Пока не понимаю, что от меня хотят услышать, я не могу придумать ответ.

Моя игра ее не убедила, так что Цунаде нахмурилась и легонько покачала головой.

Намек понял.

— Правда, не понимаю, — сознался я, — что именно вы спрашиваете и для чего. Потому даже не могу сообразить, что сказать, Хокаге-сама.

Побарабанив пальцами по столу, Пятая снизошла до объяснений:

— Я хочу понять можете ли вы, Умино-сан, принять командование.

Пожал плечами:

— Раньше как-то справлялся. — Это «Да», которое легко превратить в «нет», в зависимости от обстоятельств.

— Хатаке-сан будет отправлен на индивидуальные миссии. В его отсутствие роль командира переходит к вам, Умино-сан. Вы с этим справитесь?

— Да. Но это полностью верно лишь для команды семь, так как с нуля обучить генинов я пока не сумею. — расщедрился на пояснения, чтоб в будущем меня не перевели командовать новоиспеченными выпускниками Академии. — По крайней мере, быстро не сумею.

— Почему не сумеешь? — требовательно спросила Цунаде. — С Седьмыми-то справился?

— Мне повезло с учениками. Они все схватывают на лету, и обучались самостоятельно. У них потрясающие таланты и мотивация. Если бы не этот факт, то сверх академической программы, они бы знали только как ходить по деревьям вверх и вниз. Имено из-за обучения этому навыку и возник конфликт. Какаши-сан запретил мне влиять на учебный процесс, а я написал на него жалобу. Информация могла сохраниться в документах Сарутоби Хирузена. — достал блокнот, — это было… это было…

Из блокнота, благодаря печатям, я создал каталог доносок, записок и прочей относительно важной макулатуры, которую надо было где-то хранить, а выбросить жаль. Да и в своем прошлом я любил на досуге сортировкой заниматься всякого разного, это умиротворяет.

— А вот оно «В субботу, 20 кугацу 391 г. от рождения Рикудо-сеннина, вверенная Хатаке Какаши команда N7 была протестирована мной на наличие навыков, необходимым шиноби Листа. Как оказалось, за прошедший месяц с начала обучения Хатаке Какаши не обучил свою команду ничему. Ни Саске Учиха, ни Харуно Сакура не продемонстрировали ничего нового по сравнению с Академией, кроме навыка движения по вертикальным поверхностям которому я научил их после праздника Обон, во время миссии по уборке мусора».

Цунаде пробежалась глазами по черновику:

— Почему только Учиха и Харуно?

— Узумаки я обучал лично, так как он находится под моей опекой, не официально, но Сарутоби-сан это знал. Меньше всего у меня было возможностей повлиять на Харуно Сакуру. Она слушает и подчиняется только Хатаке, мои приказы Харуно выполняет крайне неохотно и только если остальная команда меня поддержала.

— Занятно, занятно… — снова тарабанила задумчиво Цу, глядя на меня, — как много любопытного о вашей команде всплывает. И много у вас подобных доносов?

— Только один. После ответа Хокаге писать больше не было смысла.

— Вот как? — удивилась Цунаде, явно заинтригованная. — И что же тебе такого ответили?

— «Ассистенту учебной команды номер 7 Умино Ируке Ответ от Третьего Хокаге Скрытого Листа Хирузена Сарутоби Ирука-сан, ваша должность — ассистент команды номер 7, ваша задача помогать Хатаке Какаши в обучении генинов, если таковая помощь понадобится. И выполнении приказов командира группы Хатаке Какаши. Во всех вопросах вы должны следовать распоряжениям командира группы».

— И что, это все?

— Это все. После я ничего, кроме докладов о миссиях в адрес каге не писал.

Сенджу чему-то развеселилась, отметив, что по стилю так не скажешь, и что у меня, явно, большой опыт в подобном бумагомарании. Я в ответ пояснил, что работал в Академии учителем и подрабатывал в штабе.

— Но после сотрясения мозга и последовавшей клинической смерти все, что было до боя с бывшим коллегой Мидзуки, я помню фрагментарно и с чужих слов. Если коротко, Мидзуки хотел выкрасть запретный свиток руками Наруто. Я пытался помешать, но был ранен. Предателя остановил Наруто техникой изученной из этого самого свитка за пару часов. Узумаки был уверен, что похищение свитка — часть обучения. Его ценности он не знал и о том, что там может быть что-то опасное — тоже. Сарутоби-сан поставил меня ассистентом, убедив, что Хатаке поможет мне с восстановлением при помощи тренировок. В итоге я решил, что мне проще выучиться с нуля на ирьенина, чем пытаться собрать воедино разрозненные кусочки памяти.

— Не помог?

Я фыркнул:

— Ну почему же, — едко, — помог. В первую тренировку после травмы познакомив меня с будущими коллегами.

Шизуне покачала головой, поджав губы.

— Ладно, а теперь я хочу услышать прямой, полный и честный ответ. Зачем на самом деле Сарутоби впихнул тебя в седьмую команду?

Тут я ненадолго задумался:

— Не могу знать наверняка, но предполагаю, что: сделать меня крайним, выгодно показать Хатаке-сана на контрасте и привязать Узумаки Наруто к новому человеку, отстранив меня.

Цунаде покрутила кистью, лениво поглядывая в панорамное окно.

Намек, что тему надо раскрыть подробнее? Или чтобы я не тянул резину, потому что вечереет? Или все разом?

— На фоне потерявшего память чуунина-сенсея из Академии кто угодно будет выглядеть… — я задумался, выбирая подходящее слово, — смотреться выигрышно. Дело в том, что педагогический опыт не берется из ниоткуда, а Хатаке-сан, в плане обучения других, совсем не гений. Он не умеет учить и не понимает, как это делать.

Потому, растоптав меня и мой авторитет, он бы заработал уважение генинов, и Наруто в частности. В Академии я был к Узумаки несправедлив, — решил пояснить, чтоб потом к этому не возвращаться, — возможно, хотели сыграть на этом. Меня бы объявили виноватым в плохой начальной подготовке первой команды Хатаке-сана, а он стал бы непререкаемым авторитетом для Узумаки. Куратором джинчуурики.

Шизуне охнула дуэтом с поросенком, обдав удушливой волной отвращения. Сенсорику пришлось приглушить.

Цунаде недовольно поджала губы:

— Говоришь так, будто готовился.

Покачал головой, слегка покривившись:

— Много думал, пытаясь достроить картину мира вокруг себя, хотя бы логически. Считал, что так помогу памяти быстрее восстановиться.

— Памяти? Ах, да-да-да, — слегка разгладилось лицо Пятой, — что-то такое слышала… Амнезия, да?.. Помогло? — нечаянно поймал взгляд хокаге в отражении на стекле.

В ответ я молча пожал плечами, как бы говоря «да сам не пойму помогло ли».

Цунаде задумчиво потарабанила пальцами по столу.

— А что Хатаке? — повернулась, но все еще изображая ленивое любопытство. — Как он общается с генинами?

Заметив, что Цунаде назвала Какаши без намека на суффикс, расслабился и даже, воодушевившись, стал говорить чуть быстрее и более длинными фразами.

— Хатаке старательно держит дистанцию, показательно безучастен, но если кто-то подошел слишком близко, раздражается и отходит. На любые вопросы отвечает всегда крайне неохотно, пояснений не дает, сам что-то рассказывает еще реже. Никогда не советуется с генинами, выбирая миссии, обменивается ими точно так же, без учета мнения команды. В простеньких заказах участия не принимает, предпочитая сидеть с книжкой Джирайи неподалеку. Так как постоянно опаздывает, задания берет из оставшихся и не глядя, а это приводит к тому, что нам попадаются миссии не по профилю. Так, например, мы несколько раз попадали на сбор лекарственных трав, который больше подходит для команд, выбравших для себя роль поддержки. Без учета меня, седьмые это ярко выраженная команда атакующего типа.

Обе женщины нахмурились, а я продолжил выкладывать факты:

— Обучать чему-то свою команду Хатаке начал только после пинка. До этого он объяснял свое пренебрежение обязанностями тем, что седьмым не хватает сплоченности и «командной работы», — последнее словосочетание я почти выплюнул, настолько оно мне опротивело за этот год. — При этом он никак не пытался помочь седьмым сблизиться и найти общие интересы. Напротив, культивировал неприязнь Саске и Наруто, попеременно нахваливая одного перед другим, чтобы вызвать обиду и зависть, которая в будущем может трансформироваться в неподдельную ненависть.

Так же мешал воспитывать Харуно Сакуру, потакая ее лени и хамскому поведению, таким образом, лучшая ученица выпуска оказалась балластом несмотря на усидчивость, высокий контроль и отличную память. Уже сейчас я могу уверенно говорить о том, что Хатаке испортил потенциально лучшую и сильнейшую команду выпуска.

— Чуунин побил джонина? — ехидно переспросила Цу, словно пытаясь подловить меня или найти что-то забавное в этой отвратительной ситуации.

Я смутился, сбившись с мысли:

— Эм?..

Вряд ли Хатаке на это пожаловался, так что и мне лучше умолчать про тот инцидент в Стране Волн.

— Нет, — после краткой паузы, добавил — конечно, нет! Фигурально выражаясь «дал пинка»! Убедил Хатаке, что если на всю команду будет только одна атакующая техника, то нам конец. После боя он упал в обморок от истощения и не мог уже отмазываться тем, что всех защитит, — проговорил я ожидая очередного внезапного вопроса.

Шизуне нервно хихикнула в кулак, заработав недовольный быстрый взгляд от Цунаде.

Но его не последовало и я продолжил:

— Тут нужно уточнить, что в тот момент с моими навыками ситуация была, — нехотя, — мягко сказать отвратительная. Так что исключая Какаши и меня на команду приходилось ровно две техники сверх программы Академии: одна боевая, одна условно боевая: Огненный шар и теневые клоны. Цветы феникса и теневые сюрикены генины получили только после того, как Хатаке слег от истощения и простуды после боя с Момочи Забузой, — повторился, чтобы вернуться к рассказу с того же места. — И только после моих настоятельных просьб и обрисованных «радужных» перспектив о том, как и чем будут защищаться генины от Забузы. На тот момент ни о каком договоре речи и не шло…

— И каким же образом вы добились доверия нукенина Тумана? — улыбалась Цу, сложив руки под объемной грудью, перебив ровно в тот момент, когда я набирал воздуха.

— Рассказал Забузе о планах Гато. Хитрый карлик решил, что кто бы не вышел победителем, выгоднее его добить, а с псевдо нукенинами расплатиться головами. В том числе головами наших генинов и подопечного Забузы.

— И это сработало? — Цунаде слегка приподняла брови.

— Ну да, — тоном «а почему не должно?» — Момочи, как я заметил, трепетно относится к жизням детей, не зависимо от их принадлежности. Да и на свою ему не наплевать.

Так, к примеру, он предлагал во время боя, нашим генинам уйти, бросив заказчика. Тратил чакру на Ки, чтобы они испугались и убежали, во время сражения с Хатаке. Во многом из-за этих маневров он пропустил пару ощутимых ударов и потасовка закончилась ничьей. А в конце боя, Забуза отругал Юки Хаку, за вмешательство, так как тот мог пострадать.

Такого не было, но надо же показать Виктора приличным человеком, с которым не стыдно вести общие дела. Вполне возможно, в будущем это мне еще пригодится.

— Напомнив об ответственности за младших и простых людей Страны Волн, я вынудил обоих заключить временный союз.

— Я правильно понимаю, что пока Хатаке-сан был недееспособен, вы, Умино Ирука, оставили команду и пошли шпионить за заказчиком Забузы? — с усмешкой.

Очевидный намек «ты сделал то же самое, за что осуждаешь Какаши».

— Да. Я посчитал, что с теми ранами Момочи либо умрет к вечеру этого дня, либо вернется закончить миссию не раньше чем через пару недель. Тяжелое ранение и сырость Страны Волн…

— Медицинские подробности меня сейчас не интересуют. — остановила меня Пятая. — Дальше.

Я рассказал про Охотников, личину Иго-нукенина, о связи Гато с властями, подозрения в причастности кого-то из Конохи. Только в моем пересказе идея отправиться шпионить принадлежала не Виктору, а мне. Да и псевдо нукенины в рассказе появились не после лжи о Сакуре из клана Курама, а как бы сами собой.

— После того, как пришла команда Охотников и мои слова полностью подтвердились, проблема была только в Какаши. В его нежелании идти на союз, но и его удалось уговорить. Хотя, полагаю, Забуза все равно бы согласился, иначе бы у него не получилось прибрать к рукам часть богатств Гато. К тому же уничтожение компании было не в интересах Страны Воды и Теруми Мей… — Поняв, что малость увлекся, закончил фразой. — Как-то так.

— А кто вылечил Забузу? — внезапно спросила Цу.

И во время моей заминки, она задумчиво протянула:

— Хорошо, я поняла. Это, — потыкав пальцем в доноску и ответ на нее, — я оставлю у себя. С завтрашнего дня вы, Умино-сан, — шлепнула печать и протянула плотный, чуть желтоватый лист, — сенсей команды номер семь.

Взяв его обеими руками, я на автомате поблагодарил Цунаде скучной канцелярщиной о проявленном доверии, моей благодарности, судорожно ища, где прокололся с рассказом о Викторе, но это ушло на второй план, когда до меня дошли сказанные Пятой слова, и я вчитался в кажущуюся нереальной бумажку.

«Указ о назначении токубецу-джонина Умино Ируки сенсеем команды N 7…», смысл остальных слов от меня ускользал, я думал лишь о том, что поломал канон сильнее обычного.

Да биджу их дери! Я так и знал, что ранг прошлого «Я» однажды выйдет мне боком.

Просто одно дело — чуни* с зеленью*. А другое — специальный джонин с командой опытных генинов, почти чуунинов. В этом варианте нас можно в такие глубокие задницы посылать, что даже думать об этом больно!

Как вернулся домой — не помню. Очухался только исписав стопку бумаги схемами, именами, различными интересными фактами, выложив из этого пазла что-то отдаленно напоминающее прямую. О последовательности событий я мог только догадываться по косвенным приметам вроде состава команд.

Из-за того, что ближе к концу мангу я смотрел не подряд, а как попало и по востребованности для работы соавтором-бетой, то события между снятием Какаши, передачей команды под руководство Тензо и заменой Саске на Сая с ходу не смог припомнить. Почему-то привиделось, что времени совсем не осталось и это выбило меня из колеи.

К счастью, Наруто и Анко вернулись уже после того, как я поборол приступ паники и убрался, впереди снова забрезжил свет четкого плана. В нем было полно дыр, какие-то бесполезные филлеры из неслучившегося прошлого и прочая шляпа, но это все равно лучше, чем неизвестность!

— Черт бы побрал мою мнительность и лень! — с силой потер себе макушку, будто мог через скальп размять мозги.

И тут взгляд упал на выпавшую бумажку с надписью на русском «Дерево и Маляр».

— Ты что-то сказал, Ирука? — выключила громоздкий фен Анко.

— Я сказал, что ты испортишь свои чудесные волосы, если будешь их сушить этой… — будто бы забыл слово, — штукой.

Отвлекая ее таким не хитрым способом, незаметно убрал бумажку в прикроватную тумбочку.

— Ох, — зарделась, — ладно. И «эта штука» называется фен, Ирука.

— Угу, просто запамятовал.

Первый день в качестве командира ничем особенным не выделился, разве что для Сакуры он стал черным днем календаря и личной трагедией. Саске принял изменения без особых эмоций, а Наруто просто улыбался, он уже успел вместе с Анко порадоваться за меня.

Теперь, когда никто не стоял над душой, я не кинулся гонять команду аки Майто Гай, но с первого дня назначил тренировку каждый день после заданий. Миссиями назвать эту мелочевку — было бы слишком громко. Да и миссии я брал так, что вечер оставался свободен. Тренировки важнее, чем недополученное вознаграждение за одну D-эшку.

Сакуру отвел в Госпиталь и проследил, чтоб она записалась на курсы ирьенинов. Там, кстати в самом начале списка мелькали знакомые имена, а возглавляла его Хината. Это пока лишь кандидаты, но я порадовался, что подружка Наруто в первых рядах.

Чтоб поддать пинка мотивации Сакуры, будто бы случайно проговорил:

— Из нее получится превосходный ирьенин. — улыбаясь, коснулся строчки с именем Хинаты. — Как и ожидалось от лучшей.

Сакуру страшно перекосило, она сломала карандаш, раздавив его в руке.

«Я лучшая! Я! Я, а не какая-то там Хината!» — прозвучало в голове так, словно Харуно проорала это мне в ухо.

Задания были — одно другого скучней, но доверить их не шиноби было нельзя и скинуть на кого-то другого — тоже. Сейчас D ранг — это не повинность — а обязанность и особого выбора нам не давали.

Мы помогали разбирать книги и документы в хранилище, убирать грязь там, куда не шиноби только со стремянкой доберется, помогали обслуживать продовольственные склады…

— Надоело! Почему этим не может заняться кто-нибудь другой? — возмутилась Харуно, пнув ящик. — Это может сделать даже обычный человек!

— Потому что эти продукты потом едим мы. Чистка колодцев и акведука — это тоже задания, которые работают на нашу с вами безопасность и качество жизни. Если еду или воду нам приправят ядом, то мы дружненько подохнем, как протравленные крысы.

А еще потому, что благодаря правильной организации работы, теневым клонам Наруто и моим, мы сделаем эту работу в три-четыре раза быстрее, чем любая другая команда.

Не то чтобы местные генины и их наставники были дебилами и не могли если надо организовать работу, совсем нет. Просто они предпочитали этим не запариваться.

Они же не грузчики, не садовники, не няньки, на кой черт им ломать голову и думать над тем, как сделать эту работу быстрее и лучше? Смысл ведь в том, чтобы сделать и понять, как себя вести если придется прикидываться обычным человеком.

Но у нас сейчас ситуация немного другая — мы конкретно встряли с D-эшками и я обязан объяснить своей команде, как их лучше делать.

— Экономика должна быть экономной. Тебе ли этого не знать, Сакура-чан!

Харуно насупилась, рот открыла, для гневной отповеди, но опомнившись, вежливо кивнула, пробормотав что-то нелицеприятное. И не придерешься, она ведь бурчала безадресно, а домыслы на доказательства не потянут.

С другой стороны, ее можно понять. Я, хоть и не преднамеренно, задел Харуно, напомнив о ее происхождении. Харуно потомственные купцы, а не шиноби, и напоминание об этом ее раздражало.

Ну да ничего, пусть привыкает к реалиям взрослой жизни. Сейчас пока поучать не буду, подожду, пусть осознает. Не оставлю выбора, будет покладистей. Сейчас она уверена, что назначение меня капитаном команды — это временное решение и она всегда может нажаловаться на меня Какаши.

Скинув балласт в виде Собакина, я занялся осторожным рационализаторством и, как мне кажется, преуспел.

Всего одно правило: Сначала думаем, потом делаем. И думаем не просто как быстрее отделаться от работы, но еще о том, как потом к ней не возвращаться. Я человек ленивый, мне не уперлось переделывать в неурочное время за бесплатно то, что можно было сделать хорошо сразу.

Так как русская поговорка про семь раз отмерь, для местного уха, была непривычной, ее пришлось заменить на «Лучше пять минут подумать, чем двадцать поработать».

И никакой благотворительности в стиле Какаши! Мы делаем только то, ради чего нас позвали. Ни больше, ни меньше.

Разумеется, рационализаторство не обошлось без минусов. Оно хоть и помогало зарабатывать чуть больше, но нам же вышло боком, поскольку команда семь стала любимой в бочке затычкой. Не успевают что-то срочное сделать? Надо звать седьмых!

Они справятся, сделают быстро и хорошо. Скорее всего, именно это стало причиной того, что нас внезапно стали нагружать только миссиями ранга D, не давая ни одной C.

Но сказать, что это была рутина, которая превращала будни в содержимое остывающего чана с гудроном, я не мог. Порой мне казалось, что дни сменяли друг друга быстрее положенного, будто в сутках стало двенадцать часов вместо двадцати четырех.

Я сам уже с тоской поглядывал в сторону главных ворот, как Наруто, разве что не стенал и не канючил, как малой. Саске и Сакура его бы наверняка поддержали… Если бы у них сил хватало на нытинг, чтобы качать права и клянчить что-то: все свободное время Харуно пропадала в книжке, уткнувшись в нее носом, а Учиха гонял в «решетке» пальцев миниатюрную шаровую молнию. В такие моменты Саске напоминал мне кошку, играющуюся с мухой. Статикой от красноглазого шибало так, будто он носит сплошную синтетику и сам из нее состоит!

Но Наруто вымотать тренировками было не так-то просто, у него хватало сил и на учебу, и на свидания с Хинатой, хотя он это называл «пойду погуляю». Прежняя компания больше не собиралась. Инари нашел себе друзей из класса, вроде бы, даже с Конохамару общается без конфликтов. Все же с ровесниками ему интереснее. А без него и Широ выпал из окружения Наруто. Якумо гулять не отпускали, не объясняя причин. Так что из всей компании осталась лишь Хината, в комплекте к которой, время от времени, шла ее команда.

Не знаю, что там произошло у Юхи Куренай, но ее ребята слишком часто болтаются без дела, отвлекая нас от работы.

В «Пестрой пиале», наконец, закончился ремонт. Открытие «новой» забегаловки прошло без шума, просто в один прекрасный момент вывеска переехала на другую сторону здания, а на первом этаже появилась меловая доска с картой и пояснениями.

Поначалу криминальный элемент шугался, как дикий зверь, обживая новое место. Кто-то даже возмущался и, невзирая на просьбы Соры, садился внизу, из-за таких упорных я приказал на первом этаже разобрать всю оставшуюся мебель и снести ее в подвал, потеснив скромные запасы продуктов и пойла. Это временное решение, что делать с этим хламом потом, когда откроется кафешка на первом этаже, я даже думать боялся. Но Сора не понял моих затруднений и подсказал, что по закону я имею право «расти» вверх и вниз от своего участка. Земля под «Пестрой пиалой» тоже моя собственность. Средневековье же. Углублять подвал не хочется, так можно все здание само в себя сложить, а вот слепить пристройку под лестницей — самое то.

Еще управляющего «Пиалы» смущал вид второго этажа, похожий на дорогой бордель, но я поклялся, что никакого разврата там устраивать не собираюсь, а самой возмутительной вещью будут картинки с эротикой на стенках.

Их я нарисовал углем и мелом на картонках нарытых в куче строительного мусора, а вместо рам использовал напольный плинтус. Лишь в конференц-залах пошлятина не висела, туда переехали карта Гато (в зал побольше), и несколько ковров, которые я не сумел притулить дома.

Госпиталь же сам по себе отжирал кучу времени, сил и нервов, просто потому, что это работа с людьми. С очень-очень наглыми людьми, которые считают, что они сами знают, чем их лечить, как их лечить и когда выписывать! Но это рутина, я привык, и мои мысли это не занимало.

Зато их занимал Учиха Саске, молчаливо, с укором, сверлящий меня взглядом каждый божий день. Я бы сам рад решить проблему фальшивого нукенинства побыстрей, да только Цунаде мое прошение игнорировала, потому сказать парню было решительно нечего.

А просто так ворваться к Цу без стука, я не мог. Сенджу слишком вспыльчива и злопамятна, не хотелось бы ее раздраконить.

Еще раз обдумав ситуацию, подвел итог: все, что мог, в данной ситуации, я сделал.

Чтоб показать себя с лучшей стороны — открыто и честно говорил ей правду, поделился мыслями. Даже объяснил ситуацию, проясняя некоторые моменты, которые не попали в доклад… но личной встречи с Цунаде так и не удостоился.

Она будто бы забыла о нашей команде. Да и серьезных заданий, которые выдавал лично каге, нам не перепадало. Да-да, как раз из-за того, что мы были затычками. В манге, конечно, миссии всегда выдавал Хокаге… Ага, делать главе Деревни больше нечего, как весь день сидеть и выдавать миссии всех рангов, включая D, всем шиноби Конохи. А штаб и помощники на что? Для красоты?

Пока Сакура в поте лица перебирала выпавшие из ящика коробочки, сортируя их, а Наруто руководил командой клонов-носильщиков, я отошел с Учихой в тенек.

— Не надо сверлить мне взглядом затылок, Саске-кун. Все что обещал, я помню. Попроси Наруто сегодня вечером провести тебя на полигон.

Учиха кивнул и натянул на глаза очки-маску. С этим аксессуаром он почти не расставался с тех пор, как получил, но носил чаще всего на лбу.

До заката еще оставалось часа три, но из-за плотных сиреневых туч, затянувших лентами горизонт, казалось, будто скоро стемнеет.

Край солнечного диска показался всего на миг, окрасив полигон в рыже-золотые цвета, а затем снова стало пасмурно и тихо, хотя воздух все равно принес далекий запах сырости и озона. Оставаться сегодня тут надолго совсем не хотелось, но надо было дождаться парней. На всякий случай, мы по-прежнему соблюдали конспирацию и не заходили на полигон одновременно.

Для Учихи я по-прежнему гость на этом полигоне, как и он сам.

Вздохнув, покосился на своего клона в облике Наруто, тот самозабвенно копался на берегу пруда, строя замок. Он загребал мокрый песок рукой, а затем смотрел, как вода с песчинками стекают вниз, образовывая остроконечные башенки. Промелькнула даже мысль, что надо было сделать наоборот: отвлечься, пострадать фигней, а на клона оставить роль умудренного опытом наставника.

От взятого темпа я банально устал.

Самое печальное, что и Анко загрузили, так что и дома я не мог показать, как сильно запарился. Когда у Митараши было много свободного времени и мало работы, я мог, паясничая, ляпнуться ей на колени со словами «хочу тебя, тепла и ласки». Сейчас же ей самой нужна моя забота, а не мои проблемы.

Клон-тень заметил мальчишек раньше и побежал встречать, отыгрывая роль:

— Задание выполнено, Босс! — отрапортовался дубль, стряхивая с рук песок, чем заработал брезгливую гримасу от Учихи.

— Угу, пошли. — сказал Узумаки, взяв фальшивку за плечо. — давай туда, помощь нужна.

Спрашивать, что Наруто затеял, не стал. В любом случае, дубль передаст, что они там делали.

Подавив тяжкий вздох, пригласил мрачного Учиху сесть рядом. Под деревом около пруда был рядок пеньков, которые остались после сегодняшней моей тренировки и даже не начинали восстанавливаться. Срезал деревья крылом и чакрой ветра, сам удивившись, как легко и разрушительно вышло.

Разговор о будущем уходе из Деревни получился не особо приятным для меня, хоть Саске и не возражал, даже понимающе покивал, перестав смотреть исподлобья, а в эмоциях не показал хоть капли негатива.

— Так вам нужно подать прошение. — подумав, сказал Саске.

— Уже. — положил руки на колени, свесив кисти между ног. — Теперь остается ждать приглашения и надеяться, что там не будет Шизуне.

— Като Шизуне-шпион? — насупился Учиха, став похожим на недовольного вороненка.

— Уверен, что нет. Но она идеалистка, может посчитать эту затею слишком опасной. Ей невдомек, что вопрос «Хочет Учиха Саске быть учеником Орочимару или не хочет?» тут не стоит. Проблема лишь в том, что если бумаг не будет, то последний лояльный Конохе Учиха станет нукенином и лишится кланового квартала вместе с возможностью вернуть украденную библиотеку. Добрым словом и кунаем можно добиться большего, — злобно процедил, вспоминая как меня обул Третий, лишив имущества и хорошенько перетряся библиотеку клана Умино, — чем просто добрым словом.

Резко фыркнув, продолжил спокойно, даже флегматично:

— Ее неодобрение может повлиять на решение Цунаде. А если Пятая скажет «нет», то переубедить ее будет не просто. Характер у нашей каге очень своеобразный. Да и просто потому что подобный разговор требует секретности, даже от самых доверенных лиц. На кону будет твоя жизнь, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы риски были как можно меньше.

— Спасибо, Ирука-сенсей.

Подавив желание сказать «это меньшее, что я могу для тебя сделать», коротко ответил:

— Пожалуйста.

Нефиг тут в галантность и благородство играть. Ничего большего я для Саске сделать не могу.

Продолжив вчерашнюю тренировку на общественном полигоне, Саске побежал уничтожать инвентарь здесь, на ходу возвращая на глаза очки-маску.

Он работал над контролем чакры молнии. Элемент мощный, но при этом весьма капризный и требующий серьезного контроля. И Чидори — ни разу не вершина этого контроля, а лишь начало длинного пути. Да и Райкири Какаши не сильно далеко ушло от базовой техники. Интересно, почему? Ленится или не нашел методик для дальнейшего развития контроля элемента молнии? Или Хатаке и Райкири тоже тупо скопировал шаринганом и не может развить, не имея базы?

Наруто в это же время работал над Огнем, пытаясь контролировать его без техники, одной силой воли. Эта идея засела у него в голове — создать собственную технику. Настоящую, а не как прежде — суррогаты вроде одновременного удара клонами. Какую угодно, но чтоб своя собственная, оригинальная!

Надо будет поговорить с ним на тему изобретательства, чтоб не рвал жилы пытаясь превзойти Второго хокаге или Четвертого с его Рассенганом. Отговаривать я его не собирался, но направить этот энтузиазм в правильное русло был обязан! Если просто сказать «Нет», он услышит «Дерзай!» и будет изобретать велосипед. Те техники, что уже давно есть во всех более-менее приличных клановых библиотеках, включая мою. Но даже так эти эксперименты благотворно скажутся на контроле чакры. Кроме того, Наруто и вправду может создать новую технику с нуля или основательно модернизировать какую-то из существующих, если не благодаря знаниям и навыкам, то хотя бы благодаря удаче!

Свитки с базовыми упражнениями на контроль стихийной чакры, отличающиеся от тех, что дал когда-то Какаши, у меня были, чего бы и не поделиться? Приказ Третьего над нами не висит, бдить за его исполнением некому, так почему бы и нет?

Свист, совершенно не похожий на щебет, и запах озона сопровождали каждый взмах меча по водяным клонам, которых я в любой момент был готов убрать.

Надеюсь, Учиха действительно понял, что спешить с освоением базы не нужно.- подумал я, внимательно приглядывая за боем Саске и своих клонов.

Краем глаза заметил Узумаки, тот уже избавился от моего клона, подорвал огненным шаром, подловив в прыжке и, видимо, пришел просить нового подопытного. Я ошибся.

— Ирука, — глядя на то как Саске уходит в перекат, чтоб не лишиться головы, — ты правда думаешь, что Сакура станет хорошим ирьенином?

— Сомневаешься? — быстро покосился, чтоб не упускать Учиху из вида.

Мелкий пожал плечами, ожидая, что я еще скажу.

— Считай, что у нее что-то вроде предрасположенности к ирьениндзютсу. Это не стихия или особенность ее чакры, — почесал висок, пытаясь объяснить свое решение простыми словами, — ей будет легче освоиться благодаря отличной памяти и идеальному контролю.

— А если ты не прав?

Тут я не нашелся что ответить, надолго зависнув. Нет, мысль-то простая, для тех кто не знает канон, но неожиданная для меня, и в чем-то даже шокирующая. И что ответить, не выдав себя, я не мог сообразить! Не скажешь же, что это ее будущее и альтернатив я не знаю?!

— И есть ли у нее вообще эти альтернативы? — пробормотал беззвучно, едва шевеля губами.

Решив, что я завис с концами, Наруто убежал в сторону мишеней, а я разродился ответом:

— Или Харуно Сакура будет блистать как ирьенин, — пожевал губу, тихо проговорил вслед Узумаки, — или на одну бездарность в рядах чуунинов станет больше.

Когда должно было стемнеть по-настоящему, я увидел, что Учиха обессилено плюхнулся на траву, жестом показав знак «закончил».

Печать-крестик и двойка теневых отправилась разобраться с коллегами.

Блажь.

Водяных дублей, их владелец, может развеять печатью концентрации.

Я уже успел начать мечтать о том, как скоро вернусь домой под теплый бочок к Анко и…

— А ей понравится? — возник передо мной Наруто, испугав.

— Что понравится? — опешил я, хлопая глазами.

— Сакуре. — напомнил о прерванном разговоре Наруто.

— Честно, не знаю. Но это ее шанс стать сильнее. Не волнуйся, — взлохматил Наруто волосы, — все у нее будет нормально.

А мысленно добавил: «А если не будет, то я ее нахрен выпну из команды и возьму вместо нее… Да хотя бы Якумо!»

Когда за Саске сомкнулась пленка барьера, я придержал Наруто, чтоб поговорить о создании техник, но внезапно для себя обнаружил, что говорю о родителях Узумаки.

Это было не гендзютсу или помутнение сознания, просто я ободрил его фразой «С такими родителями ты не можешь быть посредственностью, у тебя обязательно получится».

— Ты их знал? — посмотрел прямо в глаза Наруто. — Моих маму и папу?

Покачал головой, хмыкнув:

— Мордой не вышел, чтоб быть знакомым с ними лично. Я же не Какаши или Джирайя.

Наруто сжал губы, взглянув на меня из-под насупленных бровей:

— Почему ты всегда переводишь тему, когда говоришь о моих родителях? И всегда переводишь стрелки на Какаши и Джирайю. Они вообще ничего никогда мне о них не говорят!

Стушевавшись под возмущенным взглядом Наруто, развел руками:

— Я не знал их лично и мне, кроме слухов, нечего о них сказать… — виновато опустил взгляд.

И пусть поднимать эту тему я не планировал, но решил, что стоит хотя бы поведать о своих планах на этот счет. Чтобы Наруто не посчитал, будто я специально от него что-то скрываю.

— В тот день, когда мы нашли сердце барьера, я решил, что хочу достать для тебя что-то большее, — выудил из кармана блокнот с печатями, а оттуда пожелтевший листок, — чем старая записка. В тот момент я мало что мог…

Наруто недоуменно развернул протянутую ему бумажку и прочитал вслух:

— «Минато, я перекрыла твоему учителю-развратнику доступ на этот полигон. Меня достало то, что он постоянно за мной подсматривает. Если он здесь появится — я очень, очень сильно на тебя обижусь! С любовью, Кушина. И еще я зарядила купол под завязку, так что если вдруг этот жабофил окажется здесь, потому что чакра в барьере кончилась — я обижусь еще сильнее!» Это написала моя мама? Это про Эро-саннина?!

Киваю в ответ на оба вопроса:

— Пока был жив Третий я бы не посмел копаться в их прошлом… Но даже сейчас, кому-то вроде меня, никто не даст и клочка бумаги, касающегося Четвертого хокаге и его жены, Узумаки Кушины, принцессы клана Узумаки и бывшей джинчуурики Девятихвостого лиса. Но это ты и без меня знаешь.

Помолчали.

— А ты хотя бы видел их? — с болью в глазах спросил Наруто.

— Только твоего отца, но сам с ним никогда не говорил. — Создал экран, на котором показал беззвучно открывающего рот Намикадзе рядом с пожилым уже шиноби в жилете чуунина. — В тот день Намикадзе Минато заговорил с кем-то на «Дне почитания старших». Сказал ему пару банальностей, коротко поклонился и ушел. Потом твоего отца я видел лишь издали. А твою маму я никогда не встречал, только пару раз видел со спины ее красные волосы среди черных голов Учиха. — наморщил лоб, вороша память. — Ее фото даже в библиотеке не найти. Третий постарался вымарать ее из всех открытых источников, будто после Узумаки Мито следующим джинчуурики сразу стал ты.

— Учиха?

— Да, твоя мама была близка с Учиха Микото, матерью Саске, но лучше спросить это у него. Я не уверен так ли это.

Схлопнув экран, я создал клона под личиной Намикадзе, который повторил сценку, теперь уже со звуком, и замер улыбаясь.

Сходство с Наруто было поразительным, но все же отец и сын отличались: Намикадзе выглядел словно кинозвезда, которой не чужда обычная жизнь. Располагающий спокойный взгляд голубых глаз, легкая улыбка и расслабленная уверенная поза. Этот человек умел внушать уважение. Таким Намикадзе Минато запомнился мелкому мне.

Сначала Наруто просто обошел клона по кругу, а затем поставил рядышком копию себя самого.

Попеременно вглядываясь в лица, Наруто проговорил рассеяно:

— Он так похож на меня…

— Скорее ты похож на него, он же твой отец.

Сейчас, когда они стояли рядом, можно было заметить, что Наруто и Минато похожи не как фото одного человека через годы, но как близкие родственники: чуть иная форма носа, рта, скул, но главное отличие — глаза. По форме — копия, но у Наруто они ярко-голубые, почти синие, с пытливым и слегка наивным взглядом, когда как у Намикадзе поволока прожитых лет, отдающая матированной сталью, о которой так легко забыть из-за дружелюбной вежливости.

— Кроме Какаши и Изврата кто еще близко их знал?

— Родители Саске. Учиха Фугаку и Микото. Вроде бы они дружили вчетвером. Еще Пятая. Она тебе родственница по своей бабушке, если так подумать. Мито жена Первого, а он ее дедушка. Но там у вас не прямая связь. Я не знаю, кем приходится Узумаки Мито твоей матери.

— У Саске могут быть их фотографии! — загорелись глаза Наруто, а на лице расцвела знакомая уже улыбка.

— Возможно. Если их не забрали вместе с техниками на «сохранение», — со скепсисом произнес я последнее слово и даже выделил жестом.

Я по глазам видел, что Саске не отвертеться от просматривания альбомов вместе с Наруто.

Дни сменяли друг друга, когда болото затянувшей меня рутины, внезапно пришла, и взбаламутила Като Шизуне. Она заявилась прямо в мою мастерскую при Госпитале, постучав и услышав раздраженное «Ну что еще?!», зашла, сияя едкой улыбочкой мелочно мстящего человека.

Извиняться за то, что я принял ее за кого-то другого, рявкнув «Ну что еще?!», перехотелось, когда Като Шизуне, поймав мой взгляд, быстро отвела глазки и зачастила:

— Вы тут так спрятались, что было сложно найти! Какое счастье, что вы еще не успели уйти домой!

Вежливо улыбаясь, сам подумал: Нашла? Молодец какая! А теперь потеряй обратно.

Но я понимал, что просто так ученица Пятой сюда бы не пришла.

— Хокаге-сама просила передать, что для вас есть задание. Именно для такого талантливого человека как вы! — прозвучало как издевка, а не признание моих заслуг.

За прошедшее время отношение Като ко мне заметно изменилось в худшую сторону, без видимых на то причин. Не говоря о сути, мне сообщили что «по вашему профилю» — это про мою практику в Академии!

То что во мне, до сих пор, видят только учителя, меня задело за живое, я даже не удержал лицо на мгновение скривившись, а Като, воодушевившись, гордо вошла, будто отвоевала позицию.

Судя по ее настрою и ощутимому фону злорадства, Като за что-то мне мстит. Ревнует к Пятой? Обижается, что я не кинул Анко ради нее? Не похоже…

Или кто-то ей по ушам съездил, что я мудак, вот она и старается уязвить посильней.

Очень жаль, что я Шизуне теперь не нравлюсь, она близка с Пятой и может доставить много проблем.

Вообще-то, профессия учителя в мире шиноби — это не оскорбление и не диагноз «неумеха», не намек, что ты ни к чему более не пригоден. Здесь учитель — это уважаемый человек, где-то даже влиятельный. Того же Хирузена уважали в том числе и потому, что он смог воспитать трех легендарных санинов. Но для меня Академия была каторгой, и не только из-за Наруто, которого я тогда не мог выносить. Академия мелкотравчатых шиноби стала причиной поехавшей, далеко и надолго, кукухи, которая уже на тот момент держалась на честном слове и грозила сделать из меня местного Билли Миллигана*.

Даже вспоминать не хочу, что именно стало последней каплей и я решился «покачаться» в пеньковой веревке, напугав Анко. Да и сам я тогда струхнул, но саморазрушением заниматься не перестал, не поняв урока от Жизни или Судьбы.

Покачав головой в ответ на свои мысли, я улыбнулся Шизуне.

— Добрый день, Като-сан. — решил я соблюдать приличия и заодно намекнул, что она со мной даже не поздоровалась. — С радостью бы взялся, но у меня уже есть команда и работа. Увы, совмещать у меня никак не получится, а я никак не могу подвести вас и Хокаге.

Като порозовела, от нее потянуло смущением и она твердо, как ей показалось, поздоровалась, но уходить не стала. Наоборот, полезла поближе с самым строгим и важным видом, на который была способна, но внезапно сдулась, недоуменно присмотревшись.

«Мне уже это не нравится…» — устало подумал я, запихивая раздражение подальше, ведь пока Като не давала повода взять ее за шкирку и выставить прочь.

Поначалу Шизуне разглядывала мою работу с искренним интересом, но затем, будто опомнившись, фыркнула. Лицо у нее было такое, словно я только что безобразно ее домогался. Проблема была только в том, что я не пытался понравиться Като в этом плане, мне кроме Анко вообще никто не нужен. Потому эти странные гримасы от ученицы Пятой, меня порядочно напрягали, как и она сама рядом с недоделанным подарком для Митараши.

Прежде чем я сформулировал наиболее вежливую замену для слов «Вали отсюда, пока ты мне не изгадила тут все!», Шизуне сунула мне под нос свиток, по-старушечьи поджав губы.

— Като-сан, я уже сказал, — сдвинул свиток подальше от своего носа, — что не могу. Я не могу оставить команду, как не могу оставить работу в Госпитале на кого-то другого. И хочу оставить себе время на отдых, чтобы потом не упасть от морального и физического истощения. Как мое отсутствие, так и моя усталость в Госпитале могут стоить кому-то жизни.

— У вас есть клоны!

— У этой техники есть ряд ограничений и вредных последствий, о которых подробнее может вам рассказать Сенджу-сама. Это должно быть в записях Второго в архиве Конохи или в его личных дневниках.

После работы в Госпитале, я выкраивал несколько часов для росписи кимоно, устроив тут маленькую мастерскую.

Первоначально я купил белый шелковый халат и разрисовал его цветами, которые в словарике языка цветов из магазинчика Ино означали «любовь», «страсть», «верность/узы», но просчитался. Так кимоно никто не расписывает, это дурной тон и безвкусица. Пришлось делать вид, что заметил забавную штуку и принес это в пошив, чтоб сделали: пеньюар, а из подола короткую ночнушку.

Во второй раз я подошел к работе уже более ответственно: прочитал кучу литературы в общественной библиотеке, поспрашивал в магазинах торгующих одеждой и в итоге остановился на кимоно для официальных визитов, куротомэсодэ и иротомэсоде.

Первое — это самое официальное кимоно для замужней женщины. Например, для матери жениха и невесты на свадьбе. У куротомэсодэ рисунок только по подолу, рукава не длинные (до пояса), а на них, груди и спине должны быть пять семейных гербов камон. В моем случае, это будет камон клана Умино, и оба наряда Анко сможет носить лишь после нашей свадьбы.

Пока что был готов только частично подол с красными фантастическими цветами и полосы-волны под золотое шитье для черного кимоно («куро» — «черный»). «Иротомэсоде», от «куротомэсоде» отличается лишь тем, что оно менее формальное, и его цвет может быть любым другим кроме черного, так как «иро» — это «цвет», а остальное толстый намек на фасон и длину рукава.

— А что это вы делаете? — сунулась под руку Като.

— А у вас разве глаз нет? — пробурчал я совершенно неразборчиво, набирая на кисть расплавленный воск.

Терпение заканчивалось со страшной силой.

— Что вы сказали?

Только я собрался коснуться края лепестка, отдаленно напоминающего георгин или лотос, как рамка дернулась, едва не испоганив мой многочасовой труд! От неожиданности, я со злости цыкнул на Като.

— Извините, — без тени раскаянья сказала куноичи, — я лишь хотела сказать, что…

— Шизуне-сан, я уже сказал вам, не имею возможности взяться за это задание. — сказал ровно, без эмоций, обтерев руки полотенцем, похожим на окровавленные грязные тряпки. — У меня уже есть ученики.

— Вы можете совмещать. — словно бы не замечая реакции, обошла Като по кругу, внимательно вглядываясь то в рисунок под восковой коркой, то на набросок висящий на против. Кажется, до нее начало что-то доходить.

— Вы это сами сделали?

Видя, что ученица Пятой не уходит, я швырнул полотенце на пятнистый от красок стул и начал собираться. Работать, когда тут толчется посторонний, я не хочу. Да, мне остался только фон, но эта часть рисунка не менее кропотливая, а я еще воском не закрыл готовые цветы.

Услышав цокот, скосил глаза, свинка обнюхала неприметное место на полу и попятилась к выходу. Ну да, батик не для чуткого обоняния, а уж вместе с горячим духаном расплавленного воска и раствором для закрепления…

— Это личная просьба от хокаге. — хитро блеснули темные глаза Шизуне, а вот порося охнула-ойкнула будто извиняясь за обеих.

И почему мне кажется, что пиг был бы более приятным собеседником, чем внезапно обидевшаяся неизвестно на что Като?!

— Сразу уточню, я посмотрю, — взял свиток красной по локоть, будто я мясник-неряха, рукой, — но ответ останется прежним.

Краски для батика, как зеленка: протекают, все пачкают, а я еще их умудрился разлить на тряпку, которой вытирал руки и размазать по себе.

Один ученик это, конечно, не несколько классов, как в Академии, но зачем мне этот геморрой? У меня что, много свободного времени и заняться нечем?

Развернув бумагу, с удивлением, обнаружил символ клана Курама. Подробностей мне бабуля Якумо особо не рассказывала, так что я бегло прочитал досье старого образца, как хороший детектив с элементами триллера. Уж больно кровавая и страшная история получалась. Хватало и мистики. Так, например, внутри свитка были печати-кармашки с фрагментами чьих-то дневников. В них описывались впечатления очевидцев о пожаре, в котором погибли глава клана и его жена, родители Курама Якумо. Два джонина сгинули в пожаре средь бела дня? Нонсенс! Но расследование не нашло улик, которые бы указывали на насильственную смерть. Что уже само по себе подозрительно!

Пока я копался в бумагах, Като меня всячески отвлекала, приговаривая что-то под руку, мешая сосредоточиться на чтении. Пыталась даже сковырнуть воск.

Наконец прочитав, я процедил, медленно вскипая:

— У меня всего два вопроса: Какого биджу эти документы не вернули клану Курама? Зачем мне это надо знать? И почему я? — не скрывая своего настроения, хмуро взглянул на Като.

— Это три вопроса. — торжествующе улыбнулась она уголком рта, будто протопталась по моей любимой мозоли.

— Не важно. Я сути задания не понимаю. Не думаю, что ей сейчас нужен учитель.

— Курама Якумо сейчас находится в глубокой депрессии после попытки убить дядю и вам…

— Когда она успела?! — изумился я. — С ней же все было в порядке!

— Так вы знакомы! — лицемерно улыбнулась Като, будто не знала этого. — Тогда тем более вы должны…

— Давайте начнем с того я ничего не должен. По крайней мере — вам! — сказал, как отрезал.

Като поджала губы и процедила:

— Девочке нужен учитель!

Чуть было не ляпнул, что «Девочке нужен психолог и ирьенин». Первое в этом мире, для шиноби и власть имущих не существует, а второе — все равно, что предложить на эту роль себя, но по другой специальности.

— Девочке нужны тишина и покой, — мрачно заявил я, — после пережитого стресса. Спокойный и довольный всем ребенок не будет на ровном месте кидаться на родственников. Если бы она покушалась на Курама Ункая осознанно, то учителя ей бы не искали. Ведь так? Или вы не любите ее дядю, и хотите, чтоб в следующий раз у нее все получилось?

Хотя из личного общения и из того, что я о нем слышал, лучше бы он и в самом деле того, отправился к предкам.

— Нет! Это не так! — вскинулась, насупившись Шизуне.

Жаль, жаль…

— Тогда девочке больше помогут ее родственники, чем чужой человек.

Шизуне будто не услышав, сообщила, что лучшей кандидатуры, чем знакомый Якумо, для такой миссии не найти. Да еще заявила, что, по мнению ирьенинов из лечебницы, Якумо стабильна и «вам нечего бояться».

— «Бояться»? — недоверчиво переспросил я, хмуря брови, и заново пролистал свиток в самый конец.

К сожалению, мне не показалось.

Я честно хотел собраться с мыслями и ответить спокойно, но пояснения Като о том, что Якумо больна на голову, меня взбесили.

Шизуне уверяла, что о ней позаботятся, но мне стало дурно, стоило только представить, что ожидало девочку в лечебнице.

Одиночная камера с мягкими стенами, почти коробка, посеревшая смирительная рубашка, задубевшие от слез щеки и тишина. Одуряющая, давящая, обволакивающая, удушающая тишина и одиночество. Никто не поможет, никто не придет, не защитит, рядом только мрачные и нелюдимые санитары, которые даже слушать не станут робких просьб кроткой девочки, которой неловко обременять других своими проблемами. Как скоро она станет по-настоящему душевнобольной?

— Ее нужно было изолировать от нормальных лю…

— Она нормальная! — наорал перебивая. — Нахрена вы ее заперли в лечебнице для душевнобольных?! Вы в своем уме?! А если бы вас там заперли?!

Шиноби от душевных болезней не лечат. Совсем.

Пока Шизуне от моей внезапной вспышки таращилась, беззвучно хлопая ртом, я аккуратно, но настойчиво вытолкал ее прочь и бросил клону печать-замок, чтоб не терять зря времени.

Находилась лечебница для скорбных разумом шиноби Конохи на склоне позади морд, скрываясь среди высоких деревьев. Не таких же, как в Лесу Смерти, но покрупнее, чем обычные.

Вместе с держащейся уже несколько дней плохой погодой первое впечатление о лечебнице было гнетущим и жутковатым, а уж вместе с воем, стонами и аурой тоски и безысходности — отсюда хотелось бежать без оглядки, что злило меня еще сильней.

Здесь, точно, никто здоровее не станет. Като хотелось придушить, и она это чувствовала по «доброму» взгляду, даже без Ки.

По идее тут должен был бы работать, в качестве психолога, кто-то из Яманака, или приходить время от времени, но для тех, у кого есть тайны, совет сходить к психологу почти что оскорбление. Поправить свое душевное спокойствие может только тот, кому нечего скрывать, что к чиновникам, хоть честным, хоть не честным, не относится. Ниндзя, тем более, говорить с посторонним человеком о своих проблемах не посмеет. Максимум откроет душу родственнику, но и родне всецело доверять у нашего брата не принято.

«Прекрасный» пример Итачи: не смог поговорить с отцом и матерью по душам и от невозможности решить свои психологические загоны, усугубленные грамотной обработкой Шимуры, порешил клан. Чтоб закрыть гештальт*, ему только Саске не хватает.

Встретившие нас два ирьенина и один АНБУ показались мне не особо дружелюбными, хотя препоны чинить не стали, лишь мрачно поспрашивали «ктокудаоткуда» и больше не отвлекали.

Пропустив нас вперед, анбушник запер большую дверь за Като с громким тревожным скрипом и гулким стуком. Я будто попал в игру-ужастик. Казалось, что из всех темных щелей сейчас полезут призраки, монстры и потерявшие последние крупицы разума душевнобольные… И хотя ничего такого не произошло, спокойнее мне не стало.

Якумо отдали комнату прилегающую к просторной зале с большими окнами, явно не для буйнопомешанных. На рамах я не нашел не только решеток, но и печатей, которые бы помешали психам выйти погулять через окно.

Кроме девочки в этом крыле больше никого не было. Тихих психов, если такие есть, семьи старались держать дома, нанимая им сиделок. Которых, как правило, после смерти пациента никто никогда не видел. Ведь такие тихони-психи ни чем не отличаются от подобранного на поле боя трупа, только еще разговаривать умеют и могут без пыток выболтать интересующую тебя информацию. А семья, если такая у сиделки была, получала внушительную компенсацию от сочувствующего их горю клана.

Так что общее помещение и соседние с комнаткой Якумо пустые палаты стали для юной художницы галереей и мастерской. Очень мрачной мастерской, похожей на похоронное бюро: сумрачно, тихо и все окна занавешены плотной фиолетовой тканью. У Графа Дракулы интерьерчики и то веселей будут!

— Чудесный персонал, чуткий, понимающий и добрый! И интерьер радостный, и соседи оптимисты — вон, как радостно и музыкально завывают! — едко заметил я, взглядом сверля притихшую Като.

На звук моего голоса она подняла взгляд, но потупившись, отошла к окну нахмурив брови. Коктейль вины и недовольства — гремучая смесь. Для нее самой.

— Якумо-чан? Выйди, пожалуйста. — позвал я, не став ломиться в личную комнату девочки, а услышав шуршание, решил подождать в зале.

Сказав Курама, чтоб не торопилась, я решил присмотреться к картинам, расставленным под серыми стенами, как в галерее. Там тоже были не пони и радуга: пожарище и обгорелые головешки в форме людей, кровь на стенках, как декор, чьи-то внутренности (вид изнутри), трупы лежащие в коридоре Академии… Я и сам не любил, когда ставили диагноз по рисункам, но тут можно смело писать анамнез!

Вспоминая альбом с набросками бабочек и птичек, который Якумо мне показывала раньше, и глядя на ее свежие работы, я ощущал острое беспокойство пониже спины. Будто вошел в клетку к медведю, у которого уже был неприятный опыт «общения» с людьми и миндальничать он не будет.

— Умино-сенсей, — прошелестело неожиданно блекло и безэмоционально.

Девочка выглядела осунувшейся и посеревшей, точно посыпанной пеплом, но сильнее всего поразили тусклые сухие глаза, будто на меня смотрит умирающий, смирившийся со своей участью или неприкаянный призрак. Разворачивать эмпатию не стал, здраво опасаясь за свои мозги.

Смотреть на такую Якумо было невыносимо.

Пока я тупил, решая, что делать, девочка медленно опустила глаза, разочарованно вздохнув и шаркая слишком большими для нее тапочками, обошла сбоку, будто резко потеряв ко мне интерес. В недоумении я смотрел, как Якумо стянула с полки пенал, а затем, так же неспешно, села рисовать очередной стоп кадр с какого-то из кругов Ада. И все это в полном молчании, лишь мастихин шоркает по натянутой, как барабан холстине, размазывая буро-черную кляксу будущего фона.

Повернувшись, закусил губу от бессилия и зацепился взглядом за Като. Та потупилась, а у меня зубы свело от злобы.

Корчи не корчи виноватые рожи, а Якумо от этого не легче!

Кроме моего имени она не сказала больше ничего, а Като и вовсе проигнорировала, хотя та стояла прямо рядом с чистыми кистями, задевая их рукавом.

Подобное поведение контрастировало с прежним веселым живым нравом и сдержанным вежливостью любопытством маленькой Курама.

— Якумо-чан, как ты себя чувствуешь? — сел на корточки рядом, чем вынудил Шизуне отойти в сторону, с тревогой вглядываясь в безразличное личико Курама.

Из девочки будто всю жизнь выпили, такой неживой она мне показалась.

— Тебе здесь плохо? Хочешь домой? — протянул руку, чтоб коснуться кисти с синеватыми венками на прозрачной болезненной руке и тем привлечь ее внимание.

Мне было важно убедиться в том, что Курама попала сюда случайно, а не потому, что реально свихнулась.

— Ой! Что это? — отшатнулась девочка в испуге, чуть не упав со стула, глядя на мои ладони.

Впервые на ее лице проявилось что-то похожее на эмоции, и я решил закрепить результат, просиял, зачастив:

— Это всего лишь краска. Я расписываю кимоно в подарок своей невесте. Знаешь, что такое «батик»?

Местные в основном наносили рисунок при помощи трафаретной печати и кашицеобразных красок, которые продавливали в ткань, наверное, мой способ должен быть им в новинку.

Когда я услышал первую робкую жалобу, то тут же стал серьезен.

— Я на твоей стороне, Якумо-чан, — сжав прохладную ручонку, — я хочу тебе помочь. Помочь вернуться домой, к бабушке Оборо… — заменив промелькнувшую гримасу обиды и пресекая попытку вытащить руку, продолжил убеждать. — Я верю, что ты не виновата.

— Умино-сан! — по другую руку от Якумо уже стояла Като, сверлящая меня не добрым взглядом. — Вы не должны такое говорить! Вы…

— Цыц! — зыркнул на Шизуне, сдобрив команду коротким сильным импульсом Ки. Якумо вздрогнула, подпрыгнув на стуле, но одернуть руку я ей не дал, говоря мягко и с виноватой улыбкой, чтоб сгладить впечатление:

— Я на тебя не злюсь, Якумо-чан. Все хорошо. Тебе не нужно меня бояться. — мягко и медленно, подрубая Очарование моря. — Я на твоей стороне. Я уверен, что тебя оболгали. Я тебе верю. А ты мне веришь, Якумо-чан?

Девочка слегка заторможено кивнула, как под гипнозом. Перестарался чуть.

— Можешь рассказать, что произошло? Мне это нужно, чтобы защитить тебя.

Шизуне фыркнула, облив меня презрением, я ответил ей тем же. Мы бы могли уничтожать друг друга взглядом еще долго, но Якумо, всхлипнув, повисла у меня на шее, размазав по жилету свежие краски.

«Бедный ребенок.» — погладил девочку по костлявым подрагивающим плечам.

Якумо рыдала долго, взахлеб, словно у нее где-то хранилось ведро невыплаканных слез.

Сквозь судорожные всхлипы и икоту Якумо пробормотала, глотая слова:

— Пусть… уйдет. — вцепляясь в наплечники, как в спасательный круг. — Я… только с… вами… Говорить.

Мрачно взглянув на Шизуне из-за плеча Курама, я добился того, что Като фыркнула и выскочила в коридор.

Прекрасно понимаю, что попорченные отношения с Като мне аукнутся, но молчать я не хочу и не буду. Не хочу становиться безразличным снобом, который думает только о выгоде и с радостью засунет язык в жопу, а то и не в свою.

После плотного перекуса, который должен был быть моим обедом, Якумо успокоилась настолько, чтобы внятно рассказать свою историю.

— Я слышу голос в голове. — тихо-тихо, боясь, что услышит кто-то кроме меня. — Он говорит мне делать ужасные вещи.

Не дав себе вздрогнуть, погладил Курама по волосам, а затем сложил печать техники сокрытия.

Вздрогнувшую девочку успокоил:

— Эта техника не позволит тебя услышать никому кроме меня. Когда это началось? Ты помнишь, когда впервые услышала этот голос?

— Да. После ритуала.

Я настороженно переспросил:

— Какого такого ритуала?

Замер и даже дышать стал тише, ловя малейшее изменение состояние девочки.

Якумо родилась слабой, часто и подолгу болела. Плетясь в самом конце рейтинга на подготовительных курсах в Академию, все равно не теряла надежды стать ниндзя. Она хотела оправдать возложенные на нее высокие ожидания, но не срослось.

Кроме статуса химе Якумо считали надеждой клана, той кто вернет Курама былую славу и величие. Она единственная дожившая до тринадцати чистокровная Курама, рожденная в законном браке в правящей семье клана. Остальные скончались в раннем детстве из-за проблем со здоровьем. Даже колдуны-ирьенины не всесильны.

Но и Якумо не особо здорова, в сравнении с нормальным генином, да та же Сакура физически сильнее и выносливее, хоть и уступает в объемах чакры.

Это наводит на нехорошие мысли о близкородственных связях в клане иллюзионистов. Пока сложно говорить, прав ли я, но Оборо — единственный член клана Курама без «облачного» имени[1], которого я знаю.

Слабосилок-полукровок, разумеется, никто не считал. Ни за людей, ни вообще. Курама оказались еще более заносчивыми сволочами, чем Хьюга. А я еще гадал, почему ко мне так плохо относились, несмотря на все мое обаяние и Очарование моря. А это я просто не разглядел их душевности и доброты, которые невооруженным глазом в упор не заметить!

После отказа в приемной комиссии Академии Якумо впала в депрессию, и потому легко и с радостью кинулась в авантюрный план дяди, который как-то обронил, что знает способ, как стать сильнее.

К сожалению, Якумо не посвятили в перипетии клановых взаимоотношений и, почему-то, даже не предостерегли. Среди обрывков записок, дневников и каких-то документов лежала правда о дяде Якумо: Курама Ункай всегда был довольно мутным типом с непомерными амбициями и даже парочкой-другой сторонников. Он метил на место отца, но его обошел Муракумо, который, на тот момент, не официально руководил кланом и уже успел показать себя честным и справедливым лидером. Ункай хотел всего и сразу, а потому должность ИО при отце отверг, уйдя с головой в поиски личной силы. Слухи, ходившие в клане Якумо и личный опыт общения только подкрепили эти подозрения.

Я понимаю, ребенок мог и не знать о грызне братьев, не замечать враждебность между союзниками ее отца и Ункая, но что сподвигло Муракумо поверить сводному брату и согласиться на рискованный ритуал? Любовь к дочери? Наивная доверчивость к брату? Или он просто идиотом был?

Сам ритуал был воззванием к духам предков (по крайней мере, в этом всех убеждал Ункай), древним и сильным колдовством, которое он отыскал в клановой библиотеке и сумел восстановить.

Ритуал провели, но ничего не изменилось. Якумо как была слабой и болезненной, такой она и осталась, но она продолжала верить в чудо, которое вот-вот произойдет, убеждая себя и родителей, что ритуал не нужно пытаться отменить и изгнать призванный дух предков. Хотя уже тогда появился тревожащий разум голос и кошмары. Думаю, они догадались, что с их ребенком что-то не так, потому что учить Якумо стал человек со стороны, Юхи Куренай. Подозреваю, что они просто не хотели подставлять под удар одержимой дочери кого-то из клана.

Учила Юхи не долго, но очень «продуктивно»! Всячески намекая, что девочке стоит выбрать что-то другое, не связанное с ремеслом шиноби. Знала бы Куренай по какому офигеть тонкому льду она ходила, говоря подобное Якумо!

— Это не правда. — сказал я, мягко отстранил вздрагивающую от злых слез девочку. — Мастеру гендзютсу совсем не обязательно метко метать кунаи и быть мастером тай. Если тебя не могут найти, то как они вообще узнают, что у тебя слабое тайдзютсу?!

Якумо робко улыбнулась.

— Можно я задам тебе несколько вопросов? Важно, чтобы ты не задумывалась над ответом. Просто что сразу подумала, то и говори.

— Хорошо, Умино-сенсей. — доверчиво кивнула она.

Задушив на корню просьбу не называть меня «сенсеем», спросил:

— Бывает ли такое, что ты не помнишь в деталях какие-то важные события?

— Да.

Упоминание голоса меня насторожило и я решил поднять в памяти тесты по психологии, которыми увлекалась бывшая. К счастью, среди этого всего были и подходящие мне.

— Голос отвечает… А есть ли у голоса свое собственное имя?

— Нет. Он просто подговаривает или говорит всякие гадости.

Якумо говорила о голосе, который ее науськивает делать и говорить мерзкие вещи, но это не она сама. Какая шизофрения будет убеждать своего владельца, что она и есть он сам, а не отдельная личность? Хотя я не буду утверждать (я не психолог), что не бывает иначе. Больше всего меня беспокоило желание этой сущности объединиться и подавить личность девочки. Я бы даже сказал «сучности», потому что те идеи, которые оно выдавало, совсем не походили на детские. Оно не говорило напрямую, что хочет стать главнее Якумо, но впечатление складывалось именно такое. Голос бил по самооценке Якумо, уговаривал отступить, смириться, уступить место ему. А уж он-то отомстит всем обидчикам.

При этом Якумо Голос не оберегал, напротив, иногда подставлял ее с риском для жизни. А Якумо не похожа на человека, склонного к саморазрушению. С момента ритуала Якумо трижды побывала в госпитале с острыми респираторными заболеваниями, которые у детей-шиноби встречаются только в случае болезней связанных с нарушением в системе циркуляции чакры или очаге. Да я сам рассопливился один раз, когда на пределе своих возможностей Виктора лечил, а меня еще за пьяного приняли!

Даже если предположить, что Якумо так же умна как Нара и Голос — это созданная после травматического воспоминания личность, то у нее все равно не наберется столько опыта и выдержки, чтобы планомерно и кропотливо выстраивать такие громоздкие многоярусные планы нагадить ближнему своему. Некоторые вещи ребенок просто не может знать в силу возраста, каким бы гением он не был!

То, что этот голосочек предлагал, выглядело невинно лишь на первый взгляд, но последствия, если бы Якумо следовала указаниям, были бы катастрофическими. Многоходовочки многоярусные с двойным дном и бьющие в самые уязвимые точки человека… Даже я многие из них с трудом понимал. А уж чтобы придумать такое…

Тут нужен опыт кого-то вроде Третьего, Данзо или на, худой конец, Орочимару, и это чувствовалось даже в цитируемых Якумо фразах «сучности»!

Девочка обронила, что голос подсказал проследить за Куренай после тренировок на территории Академии и подсказал технику иллюзии, которая помогла скрыть свое присутствие от взгляда вскользь. Упоминание техники, которую не знали в клане Курама, заставило волосы на загривке встать дыбом.

— Я не хотела верить, что Юхи-сенсей меня предала. — между тем продолжала Якумо, не замечая моей реакции. — Что она вправду хочет уничтожить мою семью!

— Куренай? Уничтожить клан?

Якумо всхлипнула, из глаз полились злые слезы.

— Да! — утираясь кулачком. — Она говорила с хокаге. Он сказал, что мой клан нужно убить! Я не поверила! Я думала, голос в голове исказил что-то или я не правильно услышала. Я делала вид, что ничего не произошло! Делала все, что Куренай-сенсей говорила! — всхлипывая. — А она… а она сделала мне больно и ушла! Сказала, что запечатала во мне зло! Я ее ненавижу!

На миг показалось, что в голосе Якумо было эхо, которое говорило мужским искаженным басом.

Тут уже у меня не осталось никаких сомнений, что тут замешана какая-то реальная чертовщина.

— Якумо-чан, — вглядываясь в припухшие от слез глаза, — давай-ка попробуем проведать твой голос в голове?

Она шмыгнула носом, недоуменно всхлипнув:

— А как? И зачем это?

Техника при помощи которой я прежде смог попасть в подсознание к Наруто сработала исправно.

Ощущение будто падаешь на спину, но делаешь полный оборот и снова оказываешься на ногах, хотя в реальности не сходил с места. Удивительно, как мозг обманывает сам себя.

Якумо крепко схватила меня за руку, став похожей на мелкого настороженного зверька.

И тут было чего опасаться. Внутренний мир Курама плыл и изменялся, будто поверхность мыльного пузыря под конец его существования: тяжелые темные цвета, черные потеки и вкрапления ярких чистых флуоресцентных красок. В этом месте не было ничего постоянного кроме нас двоих и пятна твердой поверхности под ногами. Не удивлюсь, если у Якумо предрасположенность к Суйтону, так похоже это было на текущую воду. Это вообще самый распространенный вариант у мастеров иллюзий.

Мы появились в странном коридоре похожем на что-то среднее между пещерой и кишкой из разводов масляной краски. Эти коридоры двигались, изменялись, то расширяясь, то сужаясь, то превращаясь в какие-то неясные фигуры, то собираясь в подобие зданий или деревьев. Если бы не островок ровного пола, появляющийся под ногами Якумо, боюсь, что я бы тут пропал.

— Ирука-сенсей, а где это мы?

— Это твое подсознание, его еще называют внутренний мир.

Якумо крепче сжала мою руку, нахмурившись:

— Мне тут не нравится. Тут темно и мрачно.

— Это можно и нужно изменить, — улыбнулся я, — ведь тебе тут должно быть комфортно.

Меня обрадовало, что Якумо не понравились эти мрачные коридоры и она начала творить. Отвратительная кишка распалась на яркие живые картины. Как контраст с тем, что Якумо рисует на холстах, в ее воображении расцветали сады, вились фантастические бабочки и мрак преображался в сказочный сад волшебных фей. В местном фольклоре не было человечков с ажурными крыльями и острыми длинными ушками, так что я не удержался и подсказал.

С ладошек сорвались светящиеся стрекозы, на лету превращаясь в миниатюрные фигурки, рассыпая искорки и звонко хихикая. Это светящееся облако закружило волосы Якумо в воронье гнездо. Феи получились именно такими, как я и говорил: мелкими, вредными, шкодливыми, но нечеловечески красивыми. Волшебство, как оно есть.

Лишь один из коридоров не поддался «магии» Якумо, и она повела меня туда, опасливо оглядываясь.

Поначалу мы услышали урчание и чавканье, словно там дальше засел дикий зверь, а непонятно откуда взявшийся ветер донес смрад тухлятины и плесени.

Но Якумо лишь сбилась с шага, упрямо продолжая шагать вперед, увлекая меня за собой и притихших фей, спрятавшихся в волосах.

В темном тупичке стояло нечто сгорбленное с длинными спутанными волосами и рогами, то ли заячьими ушами. Большими костлявыми руками оно рвало стенки коридора и с обстоятельным причмокиванием, будто делая комплимент повару, засовывало их себе в пасть.

Казалось, я могу разглядеть текстуру ткани на замызганной юкате, напоминающей клановые одежды Курама и пластинки на рогах. И еще смущало, что волосы существа подозрительно походили на прическу Якумо, даже косичка на том же месте. Фигура демона не искажалась, не изменялась и вообще выглядела слишком цельной и основательной для концепции подсознания Якумо. Даже тщательно выдуманные девочкой феи были зыбкими, текучими, постоянно меняя то черты лица, то вид крыльев, то цвет.

Существо, не отвлекаясь на нас, деловито отрывало кусочки коридора, будто кусочек мяса от туши, и смачно чавкая, его жрало.

— Паразит. — пришло на ум мне подходящее слово.

Существо повело ухом, но продолжило трапезу. Кожа монстра напоминала плоть мумии: сухая и темная, но не окоченелая, а очень даже подвижная с буграми мышц не принадлежащими человеческому виду.

Брезгливо дернув щекой, я ласково обратился к Якумо:

— Тебе эта гадость нравится?

Девочка помотала головой.

— Тогда давай познакомим ее с техникой связывания для особо опасных врагов. — указал рукой, будто пропуская вперед, — прошу.

Монстр даже не повернулся, а Якумо испуганно спряталась за моей спиной.

— Якумо, это твой мир. — спокойно проговорил, поглаживая по голове, чтоб успокоить. — Свяжи эту гнусь цепями, если веревки тебе кажутся не надежными. Представь, что они появились из воздуха и зафиксировали эту гнусь крепко-крепко между появившимися столбами, к которым они прикреплены. Используй знакомые в реальности вещи, чтобы почувствовать их вес, текстуру, сделай их настоящими здесь. Чем лучше ты помнишь объект, тем основательнее и крепче он станет.

Пока я подсказывал девочке нужные образы, демон оторвался от своей трапезы и наконец, соизволил обернуться.

Рожа напоминала маску Хання, демона-женщины, из традиционного японского театра Но: спрятанные под тяжелыми надбровными дугами выпученные холодные глаза с плескающейся в них затаенной злобой, бычьи рога меж спутанных, прилипших ко лбу темно-каштановых, почти черных, прядей, торчащие изо рта кривые, как у дикого кабана клыки и вьющийся меж них пар, словно ото льда в теплую погоду. Классический японский демон во всей красе.

Похоже, монстру мои предложения не понравились, раз он побежал к нам на четвереньках, как обезьяна, прыгая по стенам и потолку, убегая от щупалец, на лету превращающихся в цепи. Уже занесенную для удара кисть с острыми длинными когтями-иглами отдернуло назад с громким лязгом, вторую лапу тоже оплели стальные звенья. Цепь была знакомой, такую же я видел на ограждении бассейна около башни каге, из которого брали воду на случай пожара.

Истошно взвизгнув, рыкнув и поняв, что ему не вырваться, монстр начал биться в цепях, вереща разными голосами:

— Пусти, пусти меня! — выло оно то грубым мужским, то детским хнычущим голоском, то вовсе хрипело.

У меня эта какофония вызывала лютую мигрень.

— И кляп пожалуйста, — попросил я, поморщившись.

Зубастую пасть демона залепил плотный шарик из бинта-портянки, как по учебнику.

— Ну, вот видишь, это было совсем не сложно, — ободряюще сказал я девочке, едва удерживая спокойный голос от выброса адреналина.

Как бы я не храбрился, а это было чертовски жутко. Но еще я понимал, что в чужой голове защищаться от этого монстра просто не смогу, я тут гость и влиять могу лишь подталкивая к нужному мне результату Якумо.

— У меня получилось! — удивившись своей победе, сказала Якумо.

— Конечно, получилось, я в тебе и не сомневался.

Так, на всякий случай драться приготовился.

— А… А что мы будем с этим делать?

Потер подбородок, смерив демона придирчивым взглядом.

— Что делать, что делать, пытать, конечно же! В смысле, проведем практическое занятие по военно-полевому допросу. Или несколько. Это зависит от того, насколько вот это вот окажется выносливым и крепким. Если оно, конечно, не желает рассказать все честно и без утайки.

Моя кровожадная рожа выбила демона из колеи, Якумо же совсем побледнела и с испугом отпрянула.

— Не бойся, Якумо, — ободрил я, — ты крепко связала этого паразита, и он тебе не сможет навредить. Ведь его оружие — страх, а ты уже его победила.

— Хорошо, — опасливо пробормотала девочка, подойдя ближе и забирая у меня кунай, что я протянул, — поняла.

Я не был уверен, что Якумо сумеет серьезно навредить монстру, но с оружием в руках ей определенно будет поспокойнее.

Когда Якумо взялась за кунай, я почувствовал, как он становится… реальнее. Странное чувство, но интересное.

Паразит еще подергался, что-то помычал, будто упрашивая вынуть кляп, но я пока его оставил.

Давать монстру ложную надежду я не собирался, сразу обрисовав перспективы выбора между быстрой легкой смертью и пыток, после которых он все равно выболтает все, что мне нужно.

Я достал из подсумка сенбоны, показав их девочке. Поначалу они ощущались, как пластиковые трубочки, ни веса, ни текстуры, но стоило Курама их рассмотреть, как они потяжелели. Может быть даже стали увесистее, чем настоящие.

Но главное, что моя догадка подтвердилась: вне внимания Якумо вещи становились неустойчивыми, будто сгустившийся в иллюзию туман чакры техники хенге, или искусно выполненная копия из папиросной бумаги. Но если она верит, помнит, как выглядит реальный предмет и уверена в его свойствах, то таким он и будет здесь. Потому выдуманные с нуля феи такие зыбкие, ведь для Якумо они не реальны.

— Якумо-чан, внимательно смотри. — почувствовал я хлад стали, который не стал теплее от моих рук. — Эти навыки тебе пригодятся в будущем. Помни, если пришлось пытать, то мы это делаем не из садистских наклонностей, а потому что иного выбора нам не оставили.

А то, упаси Ками-сама, еще доломаю психику девочки окончательно и создам одержимую маньячку! Вот счастья-то всем привалит!

— Ирука-сенсей… — жалостливо и испуганно пролепетала Курама.

Пришлось повторить:

— Мы причиняем боль этому созданию не потому что мне или тебе этого хочется, а только для того, чтобы выжать из него всю доступную информацию. Это нужная и грязная работа, часть нашей профессии. И нам необходимо ее сделать.

Девочка побледнела, но решительно кивнула, а я обратился к демону:

— Сотрудничать будешь?

Демон зыркнул исподлобья и презрительно хмыкнул, будто я ему ничего сделать не смогу.

— Хорошо. — крепче перехватив иглу, сказал я. — Даже замечательно, что ты такое несговорчивое! Якумо, обрати внимание, анатомия у этой тварюшки не человеческая, так что придется действовать методом проб и ошибок. Вот в этом месте у людей был бы нервный узел. Начнем с кистей, хоть и тянуться неудобно…

Якумо повела рукой, и цепь переместилась вниз, зафиксировав когтистую лапищу твари в более удобное положение.

— Спасибо, Якумо, так действительно лучше. — поблагодарил я и воткнул первую иглу между пальцев монстра.

Презрение сменила гримаса боли и изумления. Сюрприз, сюрприз! Созданные Якумо инструменты игнорируют ваш чит-код на неуязвимость!

На пятой игле демон затрясся, так что цепи зазвенели, как колокольчики.

— Якумо-чан, обрати внимание на то, как наш клиент задергался. Мы на правильном пути.

После этого я загнал сенбон еще в одну точку.

Спасибо Виктору за науку. Не то чтобы я в прошлом сам всего это не знал, просто до того, как мне стала доступна память двух жизней, я считал, что пытки — это мерзко и низко, а еще раньше — что грязно и мерзко. А теперь я смирился с новой реальностью и понимаю их необходимость. Будучи Ирукой, я не хотел мараться, а как Игнат не мог себе представить ситуацию, где бы мне пригодились подобные знания. Удивительно, но при всем этом некоторые вещи известные мне по прошлому миру даже по меркам Ируки были слишком жестоки. Л — любознательность. Тот же "кровавый орел" — очень больно для жертвы, но совершенно неэффективно, а Корень не любит бесполезного позерства. Да и калечить женщин ради невнятных сказок о ведьмах… ну глупо же! Излишняя жестокость при отсутствии практической пользы. АНБУ НЕ — киллеры, а не профессиональные палачи, выполняющие прихоти больной фантазии садистов во власти, так что арсенал пыток у них сугубо утилитарный. У нас, в смысле.

Достав шестой сенбон, я сказал Якумо:

— А теперь можешь убрать кляп, кажется, оно созрело для разговора и что-то хочет нам поведать.

Я сам поддел кляп, не дождавшись реакции Якумо, вынимая его из кабаньих клыков Хання.

— Что ты делаешь, Якумо?! Он твой враг, убей его! — проорала свою позицию тварюшка, строя жалобную моську. С агрессивным оскалом в улыбке от уха до уха у нее это плохо получалось.

— Якумо, ставь кляп обратно. — самому у меня бы не вышло воткнуть тряпичный шарик обратно. — Продолжим.

Девочка кивнула, и кляп снова, как по волшебству, закрыл зубастую пасть, а я продолжил свою лекцию.

Еще через десяток игл демон завыл и забился.

— Ты будешь говорить? — тихо, не повышая голоса, спросил я, глядя ему прямо в глубоко посаженные глаза, две светящиеся потусторонним зелено-голубым светом точки, словно в голову монстру вставили диоды.

Тварюшка усиленно закивала, и вся ее жутковатость просто испарилась от нелепого испуга на морде и лебезящего, заискивающего мычания.

— Ты пойми, — с фальшивым дружелюбием сказал я, — нам от тебя нужна только информация. Будешь орать, вырываться, устраивать сцены — мы продолжим. Я очень многому могу научить Якумо в искусстве допроса. В этом плане у меня богатый опыт.

Снова кивки и быстрый взгляд на строгое, бесстрастное лицо Якумо. Она смирилась, частично закрывшись от новых «впечатлений».

— Не слышу ответа. — с нажимом проговорил, сжав подбородок тварюшки.

Та замычала сквозь кляп что-то похожее на «хай» (Да).

— Ну и хорошо. — я похлопал демона по плечу с добродушной улыбкой, — Якумо, будь так любезна, убери пока кляп.

— Что ты хочешь знать, собрат? И почему ты помогаешь этой смертной, а не мне?!

Лицо словно окаменело, застыв маской легкой брезгливости, граничащей с безразличием.

— Якумо, ставь кляп обратно. Оно пытается настроить нас против друг друга. Простейшая манипуляция. В качестве рычага давления может выступать угроза жизни твоим близким, или напарнику, даже если враг его в лицо ни разу не видел и ничего о нем не знает — шпарил, как по написанному. — Враг может рассказывать какие угодно небылицы, чтобы спастись. Или пытаясь потянуть время, если у него есть союзники или ему необходима передышка. Так что, — загнал еще сенбон, под мычание монстра, — не давай ему расслабляться, если чувствуешь, что враг почти раскололся. Но осторожнее, люди весьма хрупки, могут умереть от болевого шока. Исключая ситуацию, когда у тебя под боком ирьенин. С ирьенином вместе пытать намного проще, — улыбнулся я, будто рассказываю хитрости походной жизни, — можно не осторожничать.

От такого тона демона пробила крупная дрожь, а горло задергалось в попытке судорожно сглотнуть.

Попаданцы, конечно, те еще демоны, но что-то я у себя в прошлом не помню, ни рогов, ни улыбки как у классического орка.

Но тварь не лжет. Оно в самом деле считает меня собратом. Хотя учитывая ее природу и наше местонахождение, вполне возможно меня дурят, а моя эмпатия тут не работает из-за статуса «гостя».

Загнав еще один сенбон под коготь отчаянно мычащей твари, продолжил урок.

— Верить врагам нельзя. Просто потому что это враги. Они попытаются обмануть, запутать, так или иначе использовать тебя, внести раскол в команду, зародить в тебе сомнения. Даже если им это удалось, и ты в чем-то засомневалась, отложи все вопросы до окончания миссии и возвращения домой, где можно спокойно все уточнить и разобраться во взаимоотношениях. На миссии у вас должно быть чувство локтя и всеобъемлющее взаимопонимание с командой до ее окончания. Ну, а после, хоть морды друг другу бейте, чтобы решить назревшие проблемы. В общем, проверяй, перепроверяй, изучи тактики допроса, у Морино Ибики всегда недобор квалифицированных кадров.

Еще через пять сенбонов я пояснил демону, попробовав внушить ему чувство ужаса.

— Попытки обмануть нас или настроить нас друг против друга мне не нравятся. Ты будешь подробно и полно отвечать на всем мои вопросы. Понятно?

— Я.... я все понял. Я все скажу!

— Хорошо. Как давно и как ты здесь оказался? Что ты такое? Чем ты питался?

Как следовало из спутанных ответов демона, срывавшихся на испуганное повизгивание, когда начинал демонстративно крутить очередным сенбоном, ситуация была скверная.

Подселил его действительно Ункай. Он же мог его контролировать через некий артефакт—статуэтку. Так он имитировал покушение на себя пару дней назад. Он, демон, питался энергией, эмоциями и воспоминаниями Якумо. Родителей девочки он не убивал, он тогда был слишком слаб, просто отвлек Муракумо и Уроко странным поведением дочери, а убили их другие. Люди в масках.

— Покажи их. — потребовал я.

— Как? — опешил демон. — Я не умею!

— Покажи эти воспоминания нам в виде картины на одной из стен. Отошли их Якумо, придумай что-нибудь еще. Это в твоих интересах.

Спустя какое-то время мы смотрели плохонькое кино, как у Якумо вдруг началось что-то вроде эпилептического припадка, обеспокоенные родители склонились над дочерью, и на них напали люди в форме АНБУ.

— Моих родителей убили АНБУ?! — в голосе Якумо была такая сложная смесь эмоций. Неверие, ужас, непонимание и одновременно радость. Ведь она считала себя виновной в их смерти.

— Скорее, люди в форме АНБУ. Видишь вот того, справа, в маске гиены? Так вот маска эта была закреплена в те годы за совсем другим человеком, так что это не человек из АНБУ Конохи. Да и маска явно поддельная. И вот тот — хорек, тоже не совпадает по комплекции с тем, кто реально тогда служил под этой маской. Про остальных я не так уверен.

— Откуда вы их знаете? — с сомнением и подозрением спросила девочка.

— Потому что маска гиены в те годы была у меня. А как ты видишь, этот человек имеет совсем другое телосложение, другой цвет волос, кожи и к тому же явный левша. Это совершенно точно не я убил твою мать шесть лет назад, мне такого приказа не отдавали.

Я дипломатично умолчал на тему того, что Медведь, вообще-то, очень похож на настоящего, да и маска у него явно не липовая. Но последнее, что мне сейчас надо — это влезать в разборки кланов и покойного капитана АНБУ шестилетней давности. Тем более не зная, кто за ним стоял в той авантюре и во что вообще я вмешиваюсь. Да и Воробей, похоже, тоже была настоящей. Видимо, не зря ходили слухи, что у нее был роман с Медведем. Значит, было двое настоящих АНБУ, и двое поддельных. Очень интересно. Я это запомню, но это дела давние, и копаться в них мне может быть опасно и не выгодно, да и прямо сейчас некогда.

Демон нажаловался, что «добрый» дядюшка может влиять на него через статуэтку… Она для него вроде строгого ошейника с ампулой цианида в одноразовом шприце и одновременно гарант его существования. Эта же статуэтка защищала нестабильную суть ментального паразита от упорядоченного разума Якумо. Не берусь утверждать, что это правда, но демон в это верил. А еще Ункай обещал, что когда Якумо умрет, демон получит свободу и сможет вернуться домой.

Дом, милый дом. Я чуть слезу от умиления не пустил. История достойна занесения в родовые летописи моего клана.

Кем был или является, Хяння сама не знала (демонюка так и не созналась, как ее зовут, так что я сам выбрал ей имя), но через слово пыталась доказать, что мы похожи и этим вынудить предать Якумо.

Я начал подозревать, что будь Якумо подавлена и безумна, и тварюшка поглотила бы девочку и стала ею. Но даже сейчас еще оставался маленький шанс, что тварь победит. А потому я предложил ослабить монстра и запечатать в стальной куб.

Якумо легко почуяла свою чакру и вытянула ее из монстра, превратив и без того не слишком упитанную тварь в ветхий скелетик упыря-дистрофика. Под громкий мощный лязг над монстром сомкнулись четыре стальных лепестка, формируя пирамиду. Ну тоже сойдет, главное ведь не форма, а функция!

— Подкоп не устроит? — поинтересовался я, ковырнув пальцем шов.

— Нет, там стальная плита, Умино-сенсей!

— Умница, — улыбнулся я, присев на корточки рядом с девочкой, — я тобой горжусь.

Якумо захлопала глазами, скривилась будто снова собралась плакать, но шмыгнув носом, улыбнулась в ответ, став почти что прежней.

— Нам нужно будет достать эту статуэтку и все записи связанные с ритуалом, прежде чем уберем эту тварь из твоей головы. Лучше перестраховаться. — она кивнула. — А сейчас мы возвращаемся.

— В реальный мир?

— Да и домой. Здесь я тебя не оставлю.

Очухался я на холодном полу, когда Якумо пыталась под голову мне запихнуть плоскую, как лист бумаги подушку, хотя сама на ногах едва стояла.

— Темно тут как-то, — промямлил садясь, заплетающимся слегка языком.

— Сенсей, сейчас вечер.

Шизуне, пока я очнусь, ждать не стала. Смылась, коза драная! Да и персонал тоже никак не отреагировал на не подающие признаков жизни тела на полу. «Подумаешь, к психу гости зашли и решили резко вздремнуть на полу, пуская кровь из носа!» Обычное же дело! Персонал тут и вправду «чудесный» на всю голову. Делай что хочешь, никто и не заметит. Как они еще всех психов не растеряли?!

Мучаясь от сильнейшей мигрени, я выпросил обезболивающего себе и Якумо, но забирать ее пока не решился, ограничившись тем, что выровнял ей повышенное давление и залечил ссадины. Пока она пыталась устроить меня на полу, упала и разбила коленки. Истощение у нее было совсем легкое, как и должно быть у детей.

— Насчет дома я был не прав. Ночь здесь перетерпи, — убрал бледно светящуюся зеленым руку от лба Якумо и укрыл тремя тонкими одеялами, — а завтра я вернусь за тобой и отведу домой к бабушкам, дедушкам, тетям, дядям…

— А как же дядя Ункай? — сбила мое залипание Якумо.

— Я позабочусь, чтоб он к тебе даже близко не подошел. У меня много знакомых, которые горят желанием с ним поболтать в застенках допросной.

— Спасибо, — устало улыбнулась Якумо, не открывая глаз и засыпая прошептала, — я подожду.

Пожелав спокойной ночи, я метнулся к дежурным и развесил лапшу про успешное лечение. Надо же как-то объяснить, почему я завтра заберу Якумо.

То ли уставший я более убедителен, то ли «очарование» подействовало на этих стукнутых особенно сильно, но мне без вопросов разрешили завтра забрать девочку, даже передали бумаги, которые я запрятал в потайной карман к свитку с записями клана Курама.

Домой дотащился уже глубокой ночью, чуть не расквасив по дороге себе нос, спотыкаясь на ровном месте из-за головокружения.

Стараясь не шуметь, тихо-тихо отпер дверь, так же тихо запер, и разулся. Порадовавшись, что самое шумное уже пройдено, я почти схватился за ручку ванной, как по глазам ударил яркий свет. У меня чуть сердце не выскочило!

Я так сильно сосредоточился на издаваемом шуме, что не заметил, как Наруто подбежал и включил свет.

- Ирука! Где ты был?! - прозвучало одновременно двумя голосами. - Что случилось?

Примечания:

(выдуманный сленг шиноби. )

Чуни – жаргонное сокращение от слова чуунин. Прилипло к ГГ от общения с местными.

Зелень - жаргон. Генины. Пошло от самоназвания Конохи "Лист".

Имена главной ветви клана Курама связаны с облаками.

Якумо (八雲) — буквальное значение: "восемь облаков"

Ункай - "море облаков".

Муракумо (отец Якумо) - "многочисленные облака",

Уроко (мать Якумо) связано с перисто-кучевыми облаками (яп. 鱗雲, Urokogumo).

Кимоно для Анко: http://samlib.ru/img/k/kerr_r/prodolzhenie2glawy/ankowkurotomesode.jpg

Хання (ханья)

Демон Якумо (Идо):

https://vignette.wikia.nocookie.net/naruto/images/6/65/Ido%27s_physical_form.png/revision/latest?cb=20200310160720&path-prefix=ru