"Я - кто?! Сенсей?" 2: Изменяющий судьбыю Том II. Часть 1.

Глава 2. В гостях

У Кито были дела, и нашу группу распустили гораздо раньше, чем я ожидал. Внезапно образовавшегося свободного времени было не слишком много, чтобы сбегать на полигон или домой, так что я решил сразу пойти в Ичираку, чтобы там дождаться Наруто.

Присев в углу с тетрадью и миской, краем глаза я заметил Кадо, который занял стул рядом. Поприветствовав оценщика, я уткнулся в тетрадь, но заняться писаниной мне не дали.

Глядя на меня, Кадо сказал:

— Я рад, что не пошли на поводу у этого позера.

— Что? Кто? — я не сразу понял, о ком речь.

— Хатаке.

Вспомнив вопрос, я спросил:

— Если это не секрет, то чем он вам так не угодил, Кадо-сан?

— Тем, что идиот, — фыркнул Кадо. — Этот засранец, родившийся наследником клана, всегда имел все самое лучшее, ему не надо было подбирать сломанные кунаи и сюрикены, чтобы сдать их за несколько рье кузнецам на переплавку, как приходилось делать многим хорошим парням и девушкам, которых я знал.

Жестом подозвав Теучи, оценщик заказал себе поесть и с таким видом, будто его слышу только один я, продолжил:

— В АНБУ сбор трофеев не приветствуется. И теперь этот говнюк попрекает всех, кто собирает трофеи, хотя это у многих шиноби — один из основных видов заработка. Не все же могут позволить себе постоянно брать миссии А и S ранга, как Хатаке.

Я слушал и не знал, как реагировать на такие откровения.

— За Теучи-куна не беспокойся. Он мой бывший одноклассник, — проследив мой взгляд, заявил Кадо и сказал уже владельцу раменной: — Спасибо.

— Приятного аппетита, — даже глазом не моргнув, пожелал повар. — Это было давно, не напоминай.

Кадо только отмахнулся.

— Доходило до того, что наши шиноби из команд Хатаке даже не брали достаточно ценные артефакты, чтобы добиться одобрения этого козла или потому что поверили в его идиотскую брехню.

К сожалению, нельзя было высказать вслух то, что я думал в тот момент: «Что это, блин, было?! Кадо наезжает на Какаши, Теучи — в прошлом шиноби!»

— Умино-сан, может, скажете что-нибудь? — подозрительно щурясь, сказал оценщик.

— Я даже не знаю, что сказать, — после продолжительной паузы выдал я. Просто молчать еще дольше было неловко.

— Я вас так удивил? — съехидничал Кадо.

— Честно говоря, да. Я ведь вас практически не знаю, а вы такое говорите.

— «Такое»? — Кадо весело хмыкнул. — Я не сказал ничего «такого», чего бы не знала каждая собака в Конохе.

Яростно почесывая в затылке около уха, я пытался придумать, как, не обидев и не выставив себя первым дауном на деревне, сказать, что я ни черта не понимаю.

«Что это было? Кадо внезапно решил излить мне душу? Или, рассказав все это, он хочет подтолкнуть меня к каким-то действиям против Хатаке? А ну их всех к черту. Рановато мне лезть в местечковые интриги малознакомых мне людей!»

Оценив мое нежелание откровенничать и изливать душу, «бывший разведчик» разочарованно вздохнул и ушел.

Времени было еще много, рамен я уже сжевал, а сидеть просто так мне было неудобно. Покрутившись, я вспомнил, что у меня есть чем заняться, оставил клона на тот случай, если не успею вернуться, а сам пошел собирать свой процент от заработанного торговцами из Страны Волн. Заодно и сбагрил смертоубийственный металлолом. Спорил до хрипоты, но оно того стоило.

На следующий день меня снова встретил Маугли. Намекнул на то, что нам следует сходить «в гости». У меня были другие планы, но уж больно серьезно выглядел Морио.

— Данзо? — беззвучно, одними губами спросил я.

Тот кивнул, чтобы я следовал за ним.

Привел меня Маугли в неприметный домик, чудом втиснувшийся между двух глухих стен в узком тупичке одной из главных улиц.

Домик был приторно уютным и нарочито обжитым: на диване лежали книжки, всюду картиночки и милые женщинам побрякушки. Даже на кухонном столе — тарелки с арбузными косточками и пустая тарелка.

— Лучше на шелуху от семечек подсолнуха заменить.

— Что?

— Косточки от арбуза есть, а самого арбуза — нет. Даже корки не лежат. Могут заметить.

— Он сгнил в том году, — Морио провел ладонью по стене, и пол отъехал под диван с едва различимым шорохом. — Идем.

Замерев на мгновенье, Маугли по-доброму усмехнулся:

— Считай, тут живет бабушка, которая любит есть арбузные корки.

По каменной лестнице мы спустились, наверное, метров на десять под землю, а может, больше, и попали в узкий каменный коридор. Светильников тут не было, поэтому мой проводник достал фонарик, работающий от чакры. В непривычной тишине казалось, что где-то совсем близко шумит мощный поток воды, но стены каменной кишки были сухими и чистыми.

Следуя за Маугли, я непроизвольно считал шаги, проводя рукой по стене и слушая, как шуршит кожа о холодный бетон. Внезапно под пальцами оказался какой-то выступ, и я по наитию дернул его, пустив немного чакры в кончики пальцев. Полукруглая секция трубы-коридора разошлась, открыв темный провал, уходящий в сторону центра и вниз. Из этого коридора пахнуло свежей сыростью, а слабый сквозняк донес отчетливый шелест воды, будто она срывалась вниз с большой высоты.

— Эй! Нам не сюда! Закрой и пошли, — одернул меня шиноби.

— Э-эм, я не знаю, как это закрыть.

— Ксо! — поморщился он. — Просто ничего не трогай!

— Больше не буду.

Идти со сложенными за спиной руками было скучно, а поговорить с Маугли мне было решительно не о чем, так что я готов был улыбаться во все тридцать два, когда стало светлее. Морио убрал фонарик, а я состроил серьезную мину на тот случай, если мы с кем-нибудь пересечемся.

Выйдя из коридора, я замер, оглядываясь. Все было смутно знакомо.

У меня возникло ощущение, будто я попал в заводское здание какого-то крупного предприятия — настолько монументальным было само помещение и все, что тут находилось. Вверх тянулись исполинские трубы, доставая почти до самого потолка, но, так его и не коснувшись, прятались в стены. Их окрашенные в темно-бордовый цвет бока были обклеены печатями с непонятными мне функциями, которые я был бы рад посмотреть поближе, но Морио и не думал останавливаться. Догнав проводника, я глянул вниз: от одного угла зала до другого прямо под нами перекинулся широкий мост, уходящий в темные провалы гигантских арок. Поначалу мне показалось, что над нами небо, но, приглядевшись, заметил имитирующую его прозрачную пленку и дневные лампы за ней.

Пара поворотов, несколько коридоров, и вот перед носом массивные деревянные двери, которые только тараном пробивать.

Морио весь подобрался и коротко постучал костяшкой над потертой латунной ручкой.

В тишине отчетливо прозвучал глухой удар трости об пол, и Маугли потянул дверь на себя, пропуская меня вперед. Но он не зашел следом, а закрыл за мной.

Хоть Данзо стоял ко мне спиной около гигантской карты, помечая что-то разноцветными кнопками, я все равно поклонился и по привычке вытянулся по стойке смирно.

— Присаживайся, — предложил Леший без приветствия и прошел к креслу, сняв со сгиба замотанной в ткань руки коробочку с кнопками и поставив ее на столешницу.

— Благодарю вас, Данзо-сама, — ответил я, осторожно примостившись на краю стула.

Странно, но то ли миссия в Стране Волн так на меня повлияла, то ли еще что, но прежнего благоговения и священного трепета перед руководителем Корня у меня уже не было. Леший ловко достал из стола мой доклад и, положив его перед собой, сел.

— У меня есть к тебе несколько вопросов, — после недолгого молчания все тем же пугающе ровным, спокойным, лишенных эмоций голосом сказал Шимура.

— С радостью отвечу на них, Данзо-сама, — рьяно заверил я его, старательно «прогибаясь» под босса.

К моему облегчению, Леший задавал лишь уточняющие вопросы, которые не вызвали у меня затруднений. Впрочем, ответы на все «скользкие» темы я отрепетировал еще на пути домой.

— Если в твоем докладе есть какие-то неточности, то самое время о них рассказать, — непрозрачно намекнуло начальство на то, что я мог умолчать и умолчал.

— Их нет, Данзо-сама, — невозмутимо солгал я.

Леший задумчиво всмотрелся в бумаги, а затем достал откуда-то очки в тонкой металлической оправе, но с одной линзой. Шимура всего лишь перестал щуриться, а лицо у него преобразилось, будто он на пару лет помолодел. Даже показалось, что Леший говорить стал иначе. Человечнее, что ли.

— Когда прочитал твой доклад, подумал было, что Ирука-кун снова преувеличил свою роль в миссии, — усмехнулся старый шиноби. — Однако после чтения докладов твоих генинов из седьмой команды, а также Хатаке Какаши, я понял, что приврал ты меньше обычного.

От столь сомнительного комплимента хотелось под землю провалиться или хотя бы сползти на пол, чтобы из-за массивного стола меня не было видно.

— В целом доклад верен, — обозначил Шимура свое отношение едва заметным кивком. — Ты продемонстрировал решительность и ум, достойные шиноби Корня АНБУ. Я приятно удивлен таким переменам.

— Спасибо, Данзо-сама.

Шимура поднял на меня тяжелый взгляд и неожиданно спросил:

— Твоя память вернулась полностью?

Я сначала головой замотал, а уже потом опомнился:

— К сожалению, нет, — невольно сглотнул я, — Данзо-сама.

— Жаль, жаль… — протянул Леший, сняв очки и убрав их в стол.

Неожиданно для самого себя я спросил:

— Данзо-сама, позвольте задать вопрос?

В мертвенно-равнодушном глазе старого убийцы мелькнула искра интереса.

— Спрашивай, Ирука-кун.

— Наша команда должна была погибнуть на миссии по воле Третьего?

На словах «наша команда» Шимура чуть дернул бровью.

— Несомненно, должна была погибнуть часть седьмой команды, включая тебя, — спокойно кивнул босс. После чего, посмотрев на меня, добавил: — Хокаге нарушил наши договоренности, не уведомив меня о том, что собирается отправить тебя на подобную миссию.

Его мой вопрос нисколько не удивил, а вот мне от его ответа поплохело, даже несмотря на то, что я примерно это и ожидал услышать. Справившись с эмоциями, я нагло стал расспрашивать дальше:

— А кто не должен был погибнуть? — внутри поселилось странное чувство, будто меня трясло, как эпилептика, но на самом деле подрагивали только руки.

— Хатаке и джинчуурики. Первого не так просто убить. А насчет джинчуурики… — Данзо смерил меня оценивающим взглядом, что-то прикидывая в уме, и хмыкнул: — Уверен, что Хирузен ожидал, что в случае нападения многочисленных врагов Хатаке будет до конца выполнять миссию и не сможет защитить всех генинов. И тогда джинчуурики не осталось бы ничего иного, кроме как воспользоваться силой Кьюби. Но этого, судя по отчетам, не произошло. И это плохо.

— Н-но почему, Данзо-сама? — вцепился я в подлокотники, чтобы унять дрожь.

— Потому что джинчуурики должен сосредоточиться на работе с силой своего биджу. Это в кратчайшие сроки сделает его тем, кем он и должен быть — послушным и нерассуждающим оружием Деревни. Он не должен тратить время на изучение других навыков, отработку тактики или командной работы. Он должен быть джинчуурики, удушающим облаком страшной красной чакры — и ничего более. Для блага Деревни он постоянно должен попадать в ситуации, когда у него нет иного способа победить врага, кроме как использовать мощь Кьюби. Только так он сможет научиться обращаться с этой силой и стать опорой для Конохи, не став при этом опасностью для нее из-за излишней самостоятельности.

Шимура на несколько секунд замолчал, потом со смешком продолжил:

— Хатаке не блещет умом, но ты зря считаешь его идиотом. Он исполнителен, как и положено цепному псу, и всего лишь тщательно следует инструкциям Третьего.

Я замер, а затем обмяк и сгорбился, склонив голову, чтобы не было видно ненависти в моем взгляде. Злоба отрезвила, в какой-то момент возникло кристально четкое понимание того, что, пока живы Данзо и Третий, дрессура Курамы через попытки убить Наруто не прекратится. А когда старички подохнут, мне нужно быть чем-то отличным от нуля на политической арене банки с пауками под названием Конохакагуре. Иначе поменяются только кукловоды, декорации и «дорогие ему люди», но все останется по-прежнему. Наруто снова будут посылать на миссии рангом выше, чем сказано в официальном задании, и при первой же возможности — бросать в самое пекло. А он, как послушная марионетка, будет радостно жертвовать собой ради чужих интересов. Снова и снова…

— Данзо-сама, вы ведь сами дали мне технику Ветра, которой я обучил Узумаки, — схватился за соломинку в надежде, что Данзо имеет хоть чуть-чуть другое представление о воспитании Наруто.

Шимура кивнул, отпихнув из-под руки бумаги, чтобы не помять их:

— И ты все сделал правильно. Одна слабая техника не помогла бы ему против серьезных противников, но создала иллюзию заботы со стороны тебя и Конохи. А джинчуурики должен быть безоговорочно верен не только Деревне, но и каким-то близким людям, иначе он способен наделать глупостей, следуя своему пониманию блага деревни.

Так что и тренировки фуин, и слабые элементальные техники, и тренировки тайдзютсу должны продолжаться.

Во мне еще тлела робкая надежда, поэтому я спросил:

— Но ведь, все время сталкивая джинчуурики с сильными противниками, мы рискуем тем, что он потеряет контроль над биджу, и тот уничтожит все вокруг или вырвется. Возможно, есть какие-то другие, более безопасные способы тренировки. Есть же Шаринган у Какаши, который может подавить биджу, есть фуиндзютсу, возможно, и что-то другое…

На лице Данзо мелькнула тень насмешки. Похоже, он подумал, что «Дельфин» опять струсил.

— Конечно есть.

Я затаил дыхание, а огонек надежды вспыхнул, как костер.

— Только шаринган Какаши здесь не поможет. Чтобы управлять Девятихвостым, нужна высшая его ступень — Мангекю. Хатаке им не владеет, к тому же глаз у него не родной, кое-как пересаженный дилетанткой на поле боя.

В голове словно щелкнуло, и промелькнула мысль: «Разве у Какаши нет Мангекю? Вроде бы шарик у него эволюционировал. Может, это еще какая-то стадия?»

Видя, что Леший призадумался и молчит, я решил спросить:

— Данзо-сама, а Мангекю — это шаринган с нестандартным рисунком вместо трех томоэ?

— Хм, — задумчиво покосилось начальство, — да. Мангекю следует за третьей ступенью.

«Или канон не канон, или Данзо не знает о том, что глаза Обито эволюционировали, еще когда Хатаке убил свою сокомандницу — Рин».

— Ты видел у Какаши Мангекю? — тихо, но не скрывая интереса спросил Леший.

— Нет, Данзо-сама. Только обычный шаринган с тремя томоэ. А кроме Мангекю есть что-нибудь еще?

— Кроме Мангекю, — продолжил Леший, — есть и другие способы, но все они требуют много времени, больших средств и работы уникальных специалистов, при этом не гарантируя результата. Проще натаскивать джинчуурики через битвы с серьезными противниками, не оставляя ему никаких иных инструментов, кроме силы Девятихвостого.

Мне показалось, что я «перегорел», словно лампочка, сжег лишние сейчас эмоции и говорить начал, будто подражая Данзо. Но все же я хотел до конца убедиться, что произошедшее в Стране Волн — не ошибка и не случайность.

Повисло недолгое молчание, которое я нарушил без страха и неуверенности:

— У Хирузена-сана были сведения о том, что происходит в Стране Волн?

Кивок и странная улыбка:

— Я докладывал Сандайме о состоянии дел в Волнах.

— Мечник Тумана и команда Охотников тоже не были сюрпризом?

— Здесь ты ошибаешься. Никого столь сильного там не ожидалось, но предполагали наличие нукенинов и знали о значительном контингенте бандитов.

— И что будет? — спросил я безразлично, точно меня не интересовал ответ.

— Ничего, — спокойно проронил Леший. — Я мог бы пойти к Хирузену или Большому Совету Конохи, попытаться доказать, что все было неслучайно и что виновные должны быть наказаны. — Данзо выдержал паузу. — Но ничего не изменится. Накажут нескольких мелких сошек, которым Сарутоби предоставил работу и теплые места в обмен на их абсолютную лояльность. Для тебя и седьмой команды наказание нескольких ни в чем не виновных дураков при штабе и показательный скандал ничего не изменят.

«Разумеется, Третий не дурак, погрозит пальчиком, накажет невиновных, наградит непричастных…»

— Думаешь, что делать, — не спросил, а угадал неслышно подошедший Шимура.

Начальник навис надо мной, но я даже не повернул головы, смотря прямо перед собой.

— Запомни главное, чего ты не должен делать, Ирука-кун. Не показывай Сандайме, что все понимаешь. Что подозреваешь и знаешь, что вами хотели пожертвовать. Ты должен всячески показывать свою верность Хирузену: публично его хвалить, идти ему навстречу. Не мне тебя учить, — то ли кашлянул, то ли посмеялся Леший. — Некоторые детали о миссии в Стране Волн пока никто не должен знать.

Я молча кивнул, дав знать, что понял.

«И чем мне поможет образ восторженного фаната нынешней Власти? Я ожидал большего. Думал, что Леший вступится за своего сотрудника, но, видимо, Ирука не так ценен, как мне казалось. Ты, одноглазая мумия, не боишься, что я могу выдать некоторые секреты твоей конторки? Например, о произошедшем в квартале Учиха? В голову не залезть, ты не знаешь, что я помню, а что нет. Не боишься, что саботирую обучение джинчуурики снова?»

Судя по всему, чем-то я выдал свой мстительный настрой, и Данзо снова заговорил:

— Не беспокойся, Ирука-кун, я не собираюсь оставлять это просто так. Пройдет всего полгода, и ты будешь полностью защищен от интриг Сарутоби. Но до этого времени ты должен терпеливо притворяться, что всецело ему верен.

Выдержав небольшую паузу, я ответил:

— Я понял, — собственный голос казался бесцветным и глухим.

— Но помни — притворяться, а не быть, — голос Данзо похолодел, явно чтобы нагнать жути. — Тебе все ясно, Ирука?

Даже не вздрогнув, я спокойно проговорил:

— Да, Данзо-сама.

— Хорошо, что ты это понимаешь, — голос Лешего вернулся к прежнему безразличному тону, а в эмоциях промелькнуло удовлетворение, точно я повел себя так, как он предполагал.

Снова сев в кресло, Шимура отложил копию моего доклада в лоток для бумаг на краю стола и сказал:

— Сейчас мы должны всячески поддерживать Хирузена и демонстрировать ему лояльность. Только тогда он расслабится и перестанет видеть в нас угрозу, только тогда мы сможем действовать. Идет очень большая игра, и тебе не одному приходится идти на жертвы и угождать Сандайме. Терпи и выжидай, как и дóлжно настоящему шиноби Корня АНБУ.

— Я всё сделаю, — твердо пообещал я, хотя пока не определился, правду я сказал Лешему или нет.

После небольшой паузы Шимура заговорил снова:

— В целом ты проявил себя неплохо. Благодаря этому у тебя есть выбор.

Можешь снова перейти на активную службу либо остаться в седьмой команде.

В первом случае, не скрою, ты будешь чуть больше зарабатывать, тебе будут меньше угрожать интриги Хирузена и тобой не будет командовать Какаши. Но твое общение с джинчуурики сократится, и ты можешь потерять свое влияние на него, что отразится на твоей карьере. Будет очень нехорошо, если вся твоя работа и все твои жертвы окажутся напрасными, а интересы Корня пострадают.

Во втором случае все останется по-прежнему: твоей жизни будут угрожать интриги Сандайме, ты будешь подчиняться Хатаке и получать меньше, чем мог бы. Но зато спустя семь-девять месяцев тебя ждет заслуженный карьерный взлет, а мы все станем сильнее.

Удержавшись от того, чтобы слегка помотать головой, я сдержанно ответил:

— Данзо-сама, прежде чем принять решение, я бы хотел знать, что ожидает команду номер семь.

Леший еле заметно усмехнулся. Похоже, он чего-то такого и ожидал.

— Если тебя волнует, отправят ли их в ближайшем время на похожую миссию, то можешь не опасаться. Из-за гибели Хироки Гато события в Стране Волн получили большую огласку, и к Хирузену возникло много вопросов. Тайной детали миссии будут недолго, главное — чтобы их демонстративно не разбалтывал ты. Сандайме не станет рисковать своей репутацией, снова отправляя седьмую команду на самоубийственно-опасную миссию в ближайшее время. По крайней мере, несколько месяцев вам ничего не грозит.

Для виду помолчав, изображая раздумья, я негромко сказал:

— Тогда я бы хотел остаться в команде номер семь, Данзо-сама.

Леший покивал и, немного подумав, произнес:

— Хорошо, Ирука-кун, если считаешь, что так ты принесешь больше пользы для Деревни, пусть будет так. Если это все, то ты можешь возвращаться к своим делам.

«Да-да, — чуть ли не зевая, подумал я, — продолжай делать вид, что у меня была особая свобода выбора».

— У меня еще один вопрос к вам, Данзо-сама, — сказал я, заметив, что Данзо взял кнопки.

— Спрашивай, — все так же ровно и невозмутимо разрешил он.

— В связи с тем, что Хатаке не тренирует седьмую команду, я хочу попросить у вас разрешения обучать Узумаки Наруто и Учиху Саске основам искусства шиноби.

— Назови причины, из-за которых ты хочешь их обучать.

— В будущем они оба станут сильными шиноби вне зависимости от того, буду я их обучать или нет. Но в первом случае я смогу в определенной мере влиять на них, а во втором случае — нет.

— Я бы на твоем месте не стал рассчитывать на благодарность Учихи, Ирука-кун, — с едва заметной насмешкой сказал Шимура. — Это не самая сильная сторона их клана.

— Но, как мне кажется, имеется смысл попробовать, Данзо-сама, — заметил я.

— Ты меня не убедил насчет Учихи, — констатировал факт Шимура. — Обучая Саске, ты потеряешь доверие джинчуурики. Риск велик, а польза маловероятна.

— При всем уважении, осмелюсь возразить, Данзо-сама. Возможно, у вас не совсем верные данные. Наруто считает Саске своим другом. И даже если он не прав — это ничего не меняет. И к тому же, обучая их обоих, я ничего не теряю.

Глава Корня задумался, поглаживая трость, а затем сказал:

— Кланы будут против того, чтобы ты имел слишком большое влияние на джинчуурики и на того, кто потенциально может контролировать биджу, поэтому если хочешь учить еще и Учиху, то это твое дело. Но об этом не должно быть известно ни Хокаге, ни кланам. Также не следует учить Саске-куна никаким техникам — придет время, и он их украдет столько, сколько нужно. А пока все более-менее сложные техники будут выдавать наличие учителя, и ты станешь главным подозреваемым.

— Я буду осторожен, Данзо-сама, — встав, я поклонился.

Наконец покинув кабинет и закрыв дверь, я схватился за стену, чтобы не упасть. Мной овладело странное состояние опустошения, безразличия и апатии. Мысли ворочались вяло, словно густая жижа перетекали одна в другую, но не запоминались.

— Долго же ты, Ирука, и что-то ты зеленый какой-то. Плохо стало? — заметил Морио, поднимаясь с корточек. — Думаю, на воздухе тебе полегчает. Идем быстрее. Я не думал, что ты у босса так зависнешь.

— Извини, — ссутулившись, я отошел от опоры.

— Ладно, — махнул Маугли рукой, — не отставай.

Вернулись на поверхность мы тем же путем, хотя коридоры могли быть и другими: я лишь отметил, что вышли мы из того же самого домика, в который вошли.

— Выглядишь, как раньше, — заметил друг Ируки и, засмеявшись, ответил на мой вопросительный взгляд: — Как зомби.

Он пытался схохмить, но улыбка пропала с лица так же быстро, как появилась. Видя, что продолжать разговор я не собираюсь, Маугли попрощался и, сунув руки в карманы, ушел в сторону улицы.

Выйдя из темного тупичка, я поморщился от яркого света и, не замечая ничего вокруг, направился домой. Срезал путь поверху, когда оказался около «Пестрой пиалы», задумавшись, присел на чей-то балкон, рассматривая блеклый фасад заведения.

С прошлого раза оно ничуть не изменилось, только сбоку торчала черновая лестница и строительные леса с пучками запасных бамбуковых палок для них.

«Вложить все деньги в новую сбрую или форсировать ремонт? В принципе, обновленная «Пестрая пиала» даст больше денег, и чем быстрее она начнет приносить дополнительную прибыль, тем лучше…»

— Молодой человек, вы не могли бы уйти? — хрипло и не слишком вежливо поинтересовалась у меня, открыв дверь балкона, на котором я сидел, какая-то всклокоченная, потная женщина неопределенного возраста, замотанная в простыню, как в тогу.

Смерив ее взглядом, кивнул и молча пошел по крыше в сторону дома.

Явно для удобства шиноби между далеко стоящими зданиями были натянуты сплетенные косичкой веревки, закрепленные где-то под крышами. По одному из таких «мостов» я прошел, даже не посмотрев вниз, как по бордюру, лишь отметив, что высота была немаленькой. И это притом, что у меня до сих пор был иррациональный для шиноби страх. Я боялся высоты.

Ближе к концу моста-косички меня начало едва заметно пошатывать, и вниз я поглядывал чаще, чем нужно. В конце концов я просто перепрыгнул оставшийся кусочек и оказался на площадке около бака с водой.

Даже перепрыгивая с крыши на крышу с запасом, чтобы приземлиться подальше от края, я все равно оглядывался. Несколько раз я падал, когда мешал мышечной памяти. Как ни странно, эти падения страх ослабляли, потому что ушибы — это самое страшное, что могло случиться. Рефлексы как у кошки заставляли перекувыркнуться в воздухе и сразу же встать на ноги, а укрепление тела чакрой позволяло не сломать их.

«Пока ремонт не перекинется на первый этаж, — думал я, чтобы не мешать себе нестись по крышам, — «Пиала» много прибыли не принесет, контингент-то в целом будет тот же самый… Ну, может, чутка расширится, но вряд ли сильно. А сделать нормальное кафе внизу для обычных людей — это дорого, долго и в ближайшее время у меня таких денег не появится».

На следующий день я пошел и заказал новую сбрую. Денег хватило впритык, но жалеть было не о чем.

Конечно же, Каруйи расстроился, что я «потерял в бою» его творение, но вопросов задавать не стал, а похвастался, что его изобретение недавно купил Монтаро, который узнал о тренировочном костюме от меня. Рассчитывать на скидку за рекламу не приходилось, Рей только сказал, чтобы я пришел через две недели за готовым костюмом.

Как оказалось, снизить себестоимость сбруи мастер пока так и не смог, хотя и работал над этим, а также над совершенствованием своего девайса. И я подозреваю, что над вторым мастер работал сильно больше, чем над первым. Хотя именно на снижении цены и следовало бы сосредоточиться. Так что цена осталась прежней и все так же ощутимо «кусалась», даже несмотря на то, Каруйи Рей продавал мне «сбрую», как и раньше, по себестоимости.

Эта покупка отвесила моему кошельку такую смачную плюху, что я задумался о поиске новых источников дохода.

Самым перспективным, но, увы, не самым быстрым был признан плагиат популярной литературы.

Так что, сидя в уголке с тетрадками, клоны почти закончили переписывать «Хоббита».

«Потом попытаюсь скопировать трилогию «Властелина Колец». Джирайя неплохие деньги на своей макулатуре зарабатывает, — думал я, глядя на то, с каким удовольствием Наруто перечитывает эти истории. — А я чем хуже?! На плагиате меня тут точно никто поймать не сможет, кроме Виктора, а ему это не нужно».

Не успел я смириться с теми проблемами, что уже были, как возникла еще одна. Большая такая проблема — больница и приближающиеся экзамены на ирьенина. Я ожидал, что меня переведут в группу, которая начала позже, и я буду сдавать с ними, но после краткого опроса-экзамена у Кито, передумал. Мой, если можно так выразиться, лечащий доктор, человек в неизменном бежевом балахоне и просто хороший парень посоветовал попытаться догнать одногруппников, благо не так и сильно я отстал.

— Все ходят на миссии и пропускают занятия, — сказал Кито, внимательно посмотрев на меня проницательными карими глазами, — а твой уровень знаний позволяет быстро догнать согруппников.

— Хорошо, попробую. В любом случае я всегда смогу поучить еще и снова попытаться сдать.

— Верно, — хлопнул он меня по плечу. — Но лучше раньше.

— Кито-сенсей, — прищурился я нарочито-подозрительно, — понимаю, что о некоторых вещах говорить прямо не принято, но ты бы хотя бы намекнул, в чем дело. Я же не совсем дурак и понимаю, что раньше такой спешки не было. Почему вдруг мне нужно сдавать экзамен уже весной? Летом я бы подготовился лучше, и при этом не пришлось бы никого напрягать лишний раз.

Кито задумался, испытывающе посмотрел на меня, потом сказал:

— Тебе уже известно о том, что этим летом будет чуунинский экзамен в Конохе?

— Ходили слухи, — неопределенно пожал я плечами, хотя внутренности скрутило от страха.

«Уже?! Я не готов, ребята не готовы! Я не знаю, что делать с Орочимару и Кабуто! С нападением звуковиков и песчаников! С гигантским бешеным енотом и Гаарой! ... В принципе, уже можно заворачиваться в саван и ползти на кладбище».

По-своему интерпретировав мою заминку, Кито продолжил:

— Так вот, летом экзаменов на повышение ранга у нас, ирьенинов, — уточнил Кито, видя, что я не слишком внимательно слушаю, — не будет. Только осенью. Сам понимаешь, мы будем по горло заняты генинами и гостями Деревни, и проводить экзамен будет просто некому.

Я обреченно — даже притворяться не пришлось — вздохнул и переспросил, чтобы выиграть время и придумать, как бы отмазаться от этой чести:

— Какие гости?

— Туристы-богатеи, — фыркнул Кито, — а также их жены и любовницы, которые захотят не только поглазеть на то, как подростки режут друг другу глотки, — сказал друг с явным отвращением, — но и воспользоваться услугами наших меднинов. Живот убрать, сделать пластику лица и груди и тому подобное, — брезгливо поморщившись, Кито неопределенно покрутил в воздухе рукой.

— Понятно, — в тон ему протянул я и сделал задумчивый вид: — Хм… Это все интересно, но не совсем объясняет, к чему срочность моих экзаменов. Какой госпиталю интерес в том, чтобы очередной недоучка влился в ваши ряды в конце весны, а не в конце осени? Я вот не уверен, что мне можно доверять кого-то серьезно лечить еще примерно год или около того. А сейчас я бы лучше потратил время на тренировку своих боевых навыков. Если бы ты видел, как криво я «починил» руку пленному нукенину, то подобных предложений у тебя не возникло.

— Я видел, — без эмоций отозвался медик, — «двусторонняя пневмония и неправильно сращенные нервы руки».

— Ой, — я виновато отвел взгляд и нервно хихикнул, — он там не сдох?

Кито не обратил внимания на мою реплику, пощипал бровь, как он всегда делал, когда волновался, и сказал:

— Увы, интерес самый простой — денежный. Летом у госпиталя будет очень много работы, в том числе довольно прибыльной. Это шанс заработать приличные деньги, потому что приезжим мы никаких скидок делать не будем. Но мы не сможем хоть немного поправить наши финансы, если все медики будут на дежурствах и на экзамене. Нам нужны дополнительные руки, чтобы успеть везде. И ваши — не самые неумелые, и нам очень пригодятся, особенно когда массово начнут поступать искалеченные и умирающие генины. Кроме того, здесь вопрос престижа госпиталя и всей Деревни. Если мы не сможем на должном уровне лечить генинов, это будет большим позором для всех нас. Нам нужна твоя помощь, и мы, в том числе руководство госпиталя, на нее очень рассчитываем. На всех вас, кто учится на курсах! — закончил Кито почти торжественно.

«Ты избран, Иван! — пафосно прозвучал мой собственный крайне ехидный голос в голове. — Пиздуй на баррикады! Не посрами Отечество!»

Посмотрев на мою безрадостную физиономию, Кито, видимо, что-то вспомнил и торопливо добавил:

— Ты не волнуйся, если будут проблемы, то ты всегда сможешь подтянуть свои знания с другой группой — и совершенно бесплатно! Да и тебе что-нибудь перепадет во время летней работы.

Представив пушистого миленького котенка, чтобы переломить настрой, я, как можно теплее и искреннее улыбнувшись, ответил:

— Дело не в деньгах, Кито-семпай, хотя я, конечно же, буду за них благодарен, а в моем желании помочь своим товарищам из госпиталя.

«Кажется, даже я сам сейчас почти верю в то, что говорю».

— И с радостью помогу тебе и госпиталю, потому что прекрасно понимаю, насколько это необходимо! — и я понизил голос: — Учитывая, как «щедро» финансируют Госпиталь из казны Деревни.

— Не напоминай, — отмахнулся ирьенин и, попрощавшись, закопался в бумажки.

Да, плакало мое свободное время. И на изучение новых боевых навыков времени тоже особо не будет. Но и отказаться было нельзя. Не зря же Кито ляпнул про руководство Госпиталя. Насколько я его знаю, не мог он такое сказать от себя. Никак не мог. Вот только я не понимаю, что это — проверка на вшивость? Или им действительно так нужна помощь всех, способных хоть как-то лечить, в том числе и моя? А может, и то и другое? В любом случае, выбора у меня нет. Придется идти им навстречу. Это только в глупых боевиках и фанфиках категории «Гэ» можно равно легко быть гордым волком-одиночкой или легко всех нагнуть и подчинить.

В реальности все несколько грустнее. Одиночки никому нафиг не нужны, за них никто не вступится и никто им ничем не поможет. Такой образ жизни — это бесконечные трудности, которые человек сам себе создает на ровном месте, просто не взаимодействуя с другими людьми.

Впрочем, и нагибаторы-подчинители не менее смешны. Любая организация или коллектив строятся не только на насилии, но и на личных связях, симпатиях, а также на принятых всеми правилах и традициях. Везде есть свои и чужие. Никто не будет проталкивать какого-то непонятного и никому неизвестного человека в верховные маги, короли, аристократию или куда-то еще. Конечно, герои на это плюют и нагибают всех силой, да так, что угнетенные не строят козней, не саботируют приказов нового тирана, не пытаются его предать при первой же возможности… Идиллия! Правда, что-то я сомневаюсь, что в реальной жизни такое возможно.

А Госпиталь — именно так, с большой буквы — это далеко не худшие друзья. Это спаянный общим делом и общими проблемами коллектив, в котором много разных специалистов и который постепенно стал признавать меня своим. И если я пройду эту проверку, то окончательно стану таким для Госпиталя. А медики и научить чему-нибудь могут, и помочь, и, главное… Если я буду своим, то лечить меня, если что, будут одним из первых. Может, и не сразу за Хокаге, Данзо или Советниками, но где-то близко. Кроме того, я смогу попросить за кого-то, кто мне дорог или кто мне потом должен будет за хлопоты. И это — тоже ценный ресурс.

Монтаро и наша «секция» встретили меня с Наруто как родных, не пытаясь навесить дополнительных проблем. Мы в темпе догоняли одногруппников, выкладываясь по полной, чувствуя приятную усталость после каждой тренировки. По совету Монтаро я и Наруто заглядывали в находящиеся недалеко общественные бани, чтобы снять усталость. Первое время я сидел в горячей воде только для галочки, чтобы расслабить гудящие мышцы, но затем привык и даже начал получать удовольствие от таких водных процедур. А еще это была неплохая тренировка на поддержание хенге. На входе в купальни, когда мы пришли в первый раз, сморщенный, но бодро и живо выглядевший старичок вежливо попросил Наруто использовать хенге, потому что хозяин купален запретил его пускать. Я уже хотел было уходить, но Наруто захотел остаться. Он сказал, что хенге — это не проблема, и он справится, а искать купальню, куда его пустят, мы можем до рассвета и неизвестно, найдем ли. Уже помывшись, я пообщался со стариком и выяснил, почему он нарушил правило. Оказалось, Мэнэбу-сан был дедом Хаяте Гекко. Вот не услышал бы это от него и не чувствовал бы его эмоций — не поверил бы. Слишком уж этот живой и шустрый старик был не похож на своего болезненного вида внука. Оказалось, что Гекко — самый младший и поздний ребенок, а его отец погиб на задании. И его, Гекко, вместе с сестрой и старшим братом, воспитывал и этот самый дед — единственный оставшийся мужчина в семье. Одной матери было бы слишком тяжело с тремя детьми, а так ей помогали бабушка Мока и дедушка Менэбу. А недавно жена старика умерла. Он пожаловался, что ему теперь невыносимо сидеть дома.

— Одна у меня радость в жизни осталась — невестка и внук, вот бы еще правнуков дождаться, — изливал он мне душу уже после того, как мы помылись.

— А что со старшим братом Гекко-сана и его сестрой?

Старик секунду пожевал губами, потом грустно ответил:

— Хигаши погиб на миссии, а Маритаими повезло — она вошла в клан Абураме. Кровь и чакра у нее оказались подходящие. Вот только общаемся мы теперь редко. Жуководы очень скрытные, даже по нашим меркам, — вероятно, под «нашими» надо было понимать «шиноби».

Хаяте старший давно скучал без дела и потому устроился на непыльную работу в купальнях. Естественно, как бывший ниндзя, он прекрасно знал, кто такие джинчуурики, и понимал то, что Наруто не демон. Поэтому относился к нему без особой неприязни, но и никаких симпатий не демонстрировал — до этого дня. Впрочем, как он мне откровенно пояснил, будь «этот шкодник» один, он бы его не пустил. Просто потому что ему, старому Мэнэбу, неприятности не нужны. А мне он доверяет. Оставив при себе упреки, я с трудом натянул улыбку, поблагодарил его за то, что он нас покрывает, и ушел.

«Я вам не коллективная жилетка, чтобы в меня плакались все, кому не лень!»

Иногда моя клановая способность вызывать симпатию и откровенность других людей меня просто бесила! Вот как сегодня, например.

В дневнике некоего Умино Рьйу — не знаю, кем мне там приходился этот дракоша (а именно так переводилось его имя) — я вычитал симптомы, возникающие у других людей при общении с Умино, которым он дал имя «Очарование Моря». Название, конечно, такое слащавое-слащавое, что фу-фу-фу… Я бы назвал эту способность «как бы случайный попутчик», уж очень похоже было на определение из психологии, которое я помнил.

«Синдром случайного попутчика» — это когда один человек рассказывает другому, обязательно незнакомому ему, свои самые сокровенные тайны, обсуждает наболевшие проблемы, твердо зная, что с ним он никогда больше не встретится.

Только я не случайный человек, вот и вся разница между «синдромом случайного попутчика» и «Очарованием Моря».

Нет, я все понимаю. Эта способность помогает расположить людей к себе, когда с тобой готовы поделиться самым сокровенным: страхами, тревогами и волнениями. Или получить от жертвы сведения, чтобы обратить против нее. Надеюсь, что вторая сторона этого дара мне никогда не понадобится… А-а-а, нет… Она мне уже успела пригодиться — в Стране Волн… Но, в любом случае, я не могу помочь всем! Даже если бы захотел, я не всесилен! И переживать за всех тоже не могу и не хочу — никакого здоровья не хватит. А некоторые истории слушать почти физически больно. И бесит собственное бессилие до зубного скрежета, потому что ничем не можешь помочь людям. А еще мне стало жаль старичка. Вроде бы неплохой человек, и если Гекко погибнет, то он останется один, и это запросто может его добить.

— Значит, придется как-то спасать Гекко, — буркнул я под нос, — вот только как?

— «Как» что? — полюбопытствовал Наруто.

— Не важно, — отмахнулся я, — по крайней мере, не сейчас.

Одним из радостных событий было то, что вонь от холодильника в доме наконец-то выветрилась. Зато теперь из-за чистящих средств из каждого угла теперь пахло чем-то вроде мяты с дюшесом. Еще радовало то, что мне не придется снова спать на полу или покупать раскладушку — я пожалел на нее денег.

В общем, все хорошо. Хотя порой мне кажется, что у меня уже кожа пахнет, как то чистящее средство. А еще я начал разбирать барахло с миссии и наткнулся на один трофей, о котором совершенно забыл. Но вскрывать его лучше как можно позже.

Когда за окном чуть посветлело — приближался рассвет, я достал сундучок Охотников и отнес его в зал, на всякий случай — подальше от закрытых занавесками окон.

Повторив инструкцию, я активировал барьер на максимальную «непрозрачность», в том числе на защиту от подслушивания и подглядывания.

Не думаю, что Третий не спит и как раз сейчас наблюдает именно за мной, но все-таки лучше подстраховаться. К тому же он не единственный, кто может за мной следить.

Ну, а то, что чакры уйдет больше, чем обычно — это не критично. Наруто поможет заново зарядить печати.

У меня были сомнения, что эти ухищрения действительно скроют меня от Глаза Саурона… шарика, через который Третий за всеми присматривает, так что на всякий случай я активировал еще один барьер.

Сосредоточившись на ощущениях, я, пока что без чакры, сложил первую печать, которую подглядел у Данзо, и, о чудо, руки по инерции продолжили складывать нужные «фиги»! Я справился даже с небольшой частью доступных мне воспоминаний Ируки.

Пару раз потренировавшись запускать «память», пустил чакру, стараясь ни одной мыслью не мешать. На автомате тело выполнило дзютсу.

— Тайное искусство: Покров Тайны, — пробормотал я без запинки и смог понаблюдать, как замедляется воздух.

— Получилось, — восторженно прошептал я и сам себе беззвучно похлопал, едва касаясь рукой руки.

Эта уловка открывала для меня новые возможности. Конечно, это не шаринган, но пополнить коллекцию «заклинаний», не изучая их, я тоже могу! Мне достаточно вспомнить то, что знал и умел Ирука, чтобы стать равным если не специальному джонину, то хотя бы сильному чуунину. А это уже что-то, отличное от нуля.

А далее я предоставил честь рисковать собой теневому клону — мало ли что. Однако мои опасения были напрасны.

Ларец, который я вытащил из пепелища дома Охотников, был не только не защищен ловушками — он оказался даже не закрыт, а просто захлопнут на защелку.

В сундучке, поверх всех вещей, лежало незаконченное письмо-донесение ни много ни мало главе местного аналога разведки Деревни, скрытой в Облаках, Точибане Коу. Охотники, похоже, были настолько уверены в собственных силах, что даже шифровать записи не стали… Впрочем, скорее всего, они просто не успели — наше нападение было внезапным.

— Не параноики, — удивленно хмыкнул я, откладывая в сторону тощий свиток.

Несмотря на небольшой размер, в сундуке было довольно много интересных вещей. Какие-то свитки, несколько явно важных документов, побрякушки, которые тянули на приличную сумму, несколько свитков для хранения расходников, таких как сюрикены, кунаи, метательные ножи и взрыв-теги. Когда над бумагой появилась пачка, я покрылся холодным потом. Дело было в том, что теги сами по себе стабильны настолько, чтобы быть запечатаны, но надо вовремя убрать руку с чакрой, чтобы открывая свиток не активировать бумажную взрывчатку. Из-за этого многие вообще не запечатывали теги, а носили так, скатав в трубочку и запихав в маленький тубус, либо сразу намотав на кунай.

И самое приятное, что было в этом сундучке, — свиток с меткой «деньги» на внешней стороне бумаги.

Прикрыв в предвкушении глаза, я ляпнул рукой по печати, а потом долго собирал банкноты разных стран по залу. Распечаталась целая куча всякого полезного. Например, мешочек с монетами, которой удачно оказался на вершине кучки и который я успел подхватить до того, как монеты разлетелись по полу. А вот бумажные деньги были никак не скреплены между собой и, подброшенные воздухом и чакрой, разлетелись по всей комнате.

— Это хорошо еще, что только бумажные деньги рассыпались, — бухтел я, пока собирал банкноты вместе с клонами, — если бы монеты, Наруто бы разбудили.

Несмотря на то, что мне нужны были деньги, менять зарубежные бумажки на конохские не хотелось. Вдруг куда-то срочно отправят, а у меня с собой уже есть местная валюта и не придется искать менялу.

Складывать все обратно в сундук я не собирался, потому заранее приготовил ящик с замком.

Сам сундучок мне очень понравился, но запирался он на фуин, а «ключа»-пароля у меня не было, да и к Рогу меня бы не пустили, чтобы узнать его. Конечно, можно было попытаться найти способ настроить такой сундук самому, но на данный момент это слишком сложная для меня задача. Набросав короткую записку для Данзо о том, что случайно обнаружил документы в запечатанных вещах, я с сожалением захлопнул крышку и спрятал пустой сундучок в нишу под креслом.

— А теперь надо попытаться хоть как-то выспаться, — пробормотал я, сонно почесывая щеку, — а то через несколько часов проснется Наруто и совершенно точно разбудит и меня.

Поутру я запечатал найденные в ларце документы с запиской в свиток, понадеявшись, что скоро встречу Морио. Кстати, я бегло ознакомился с ними, потому что протаскал их с собой пару дней, пока не встретил Маугли Нибори. С чистым сердцем вручив ему этот набор, словно ядовитую змею, я сказал, что это надо передать лично в руки нашему общему знакомому. Я мог только надеяться, что Данзо не обидится за задержку ценных данных.

И только отдав Морио папку с документами, я понял, что сундук, вообще-то, не единственное из того, что я еще не распечатал.

Вечером, глядя на груду грязного белья, я со вздохом стал разбирать шмотки «Иго-нукенина».

Выкидывать вроде жалко — одежда здесь дорогая. Да и пригодится еще. Убрав в стирку одежду, я покрутил в руках маску и ковырнул грязь с оранжевого стекла, с ностальгией вспоминая свою самую первую серьезную миссию.

«А ведь если бы не техника передачи чакры и не мои хоть какие-то целительские навыки, то Какаши мог бы склеить ласты прямо там, на той поляне, где мы дрались с Не-Забузой. И Виктор мог отправиться вслед за Собакиным».

— Хорошо, что я ирьенин, — тихо пробормотал я сам себе. — Но плохо, что завтра надо в госпиталь. Лень, но надо.

Неожиданно я почувствовал пальцами какой-то выпуклый рисунок около крепления резинки очков и пустил в руки чакру, чтобы подсветить. Не сказать, что чакра могла заменить фонарик, но на небольших расстояниях этого ядовито-зеленого света мне хватало. Рассмотрев клеймо, протер глаза и взглянул еще раз: миниатюрный веер никуда не исчез. Я покрутил очки, чтобы на значок попал свет заходящего солнца, и заметил, что стекло маски будто затонировано, но изнутри она осталась такой же прозрачной, как и раньше. Заинтересовавшись, я поднес очки-маску к столу и включил лампу.

— Опа!

Стоило только убрать чакру, как маска снова стала прозрачной. Поигравшись еще немного, я показал находку Наруто.

— Надо отдать их Саске, — серьезно сказал тот, когда я предложил ему примерить очки с намеком, что он их может оставить себе: все же вещица была практичной защитой для глаз.

За пару дней до конца отпуска я снова пошел с Наруто на занятия в госпиталь. Теперь он уже был ассистентом и помогал делать печати для меднинов хоть и под чутким руководством, но сам. А меня определили довеском-стажером к группе младшего персонала, состоящего из одних медсестричек. Растем!

На первом же занятии в новом коллективе я почувствовал себя, как торт перед оголодавшими от диет студентками. «Повезло», учитывая, что я не окольцован, к тому же клановый и не бедный. Даже если сдохну, то вдове скрасят жизнь мои денежки. Короче, девушки-сокурсницы мне нравились, но я был совершенно не рад такому нездоровому ажиотажу вокруг своей персоны. Потому что в таком цветнике было довольно трудно что-то учить. Да и сам я отвлекался, засматриваясь исподтишка на приятные глазу округлости сокурсниц, которые те всячески старались подчеркнуть даже в форменной одежде.

После Страны Волн жить стало поспокойнее и в моей черепушке нашлось место для нескромных мыслей. Издевательски яркие, подробные, реалистичные сны с Анко стали сниться безобразно часто, иногда мешая нормально выспаться.

Впрочем, несмотря на все это, я узнал много полезного. А еще — немало бесполезного. Коллективы, в которых подавляющее большинство — женщины, похожи. Через некоторое время в тебе перестают видеть «шпиона в стане врага» и начинают обсуждать такие вещи, которые до этого бы постеснялись.

Так я теперь знал, какой крем для морды лучше, какие диеты круче, кто с кем и когда спал… И много подобной ерунды. Женщины, они такие… женщины.

И только Акисато Миюри не унималась. Она раздражала своей назойливостью, старалась сесть ко мне поближе, чтобы я задыхался от густого облака духов, и буквально лезла под руку, чтобы что-нибудь исправить или просто дать совет. В итоге я стал от Миюри шарахаться, чтобы однажды не покрыть ее матом.

Лишь одна девушка из этой «клумбы» общалась со мной изначально без «ненавязчивой» демонстрации декольте и «случайных» прикосновений. Я был ей за это благодарен.

Бунко (1) полностью соответствовала своему имени, была умнее своих одногруппниц, поэтому с ней было приятно поговорить. Поначалу я даже принял ее за подростка: она едва доставала мне до подбородка, хотя я и сам особо высоким ростом не отличался. Бунко оказалась бесклановой, но ничуть этого не стеснялась, а даже гордилась. Не сказал бы, что у нее была эффектная внешность, но она имела миловидную мордашку, классную фигурку, напоминающую песочные часы, и характер, отличный от рыбы-прилипалы, наверное, поэтому я старался проводить учебное время в ее компании. Ну, а Бунко была не против.

Как-то очень быстро русоволосая куноичи стала мне близка. Я бы не сказал, что влюбился, скорее, за короткое время я привязался к ней, как к приятному собеседнику и, наверное, другу, но ее это не устраивало.

— Ирука-кун, ты сходишь со мной в кино? Там сегодня показывают ужасы, мне интересно, но я одна боюсь, — кокетливо стреляя глазками, пояснила она и фыркнула, сдув волнистый локон.

Черт меня за язык дернул сказать:

— Схожу, Бунко-чан.

Я забыл про собственные правила, одним из которых было не заводить романы на работе, но зато отлично провел время.

Происходящее на экране меня мало интересовало, когда теплая ладошка тискала мои пальцы во время «страшных» сцен, Бунко забавно и всерьез пугалась, когда актер-призрак выпрыгивал из-за угла наперерез очередной жертве.

А после кино мы бродили по Конохе до самого заката, болтая обо всем подряд.

— Ирука-кун, а тебе совсем не страшно было?

— Я просто знаю истории еще страшнее, — перехватив ее руку, чтобы было удобнее идти, сказал я.

— Например?

— Например, истории о страшной и ужасной Ипотеке, которая отнимает жизни, деньги, нервы и дома! — я поежился. — Не, эту жуть я и сам боюсь.

А когда я собрался уходить, она вдруг притянула меня за ворот и поцеловала так, будто собиралась съесть. Такой прыти я не ожидал.

В голове весело пронеслось что-то такое: «А мне казалось, я был в безопасной френдзоне».

Затуманенного сознания едва хватило на то, чтобы отправить теневого клона сказать Наруто, что я этим вечером не приду… По-хорошему, тогда надо было свалить домой.

Уже не вспомнить, как я оказался у Бунко, видимо, гуляли мы недалеко от ее квартиры.

Одежда веером, прохладная от промозглого вечера кожа, которая вспыхивала под губами и пальцами жаром, словно потревоженные угли, жадные губы, плотоядный, непривычный для ее лица, взгляд и срывающий «крышу», одуряющий запах лилий.

Меня понесло, как неопытного подростка, но та ночь была что-то с чем-то. В хорошем смысле слова.

Проснулся я от жажды, когда за окном еще было темно, но забыл про воду в тот же миг.

Потому что мне лукаво улыбалась Анко! Она нарочито медленно поднялась, села на футоне, потянулась, словно хотела достать до стены за своей спиной, и, жмурясь, как кошка на солнце, прогнулась назад. В лунном свете белая кожа напоминала мрамор, но камень таким горячим и упругим не бывает.

— Анко, — хрипло выдохнул я, притянув ее к себе, но под руками почувствовал не нежную кожу, как раньше, а что-то совсем другое.

Не проморгавшись, спросонья позвал ее еще раз, а уже потом до меня дошло, что обжимаюсь я с подушкой.

— Ах ты, скотина! — в тот момент скрип пенопласта по стеклу мне показался бы приятнее этого вопля.

В общем говоря, утро у меня не задалось, потому что началось с ударов по спине и заднице, причем я не сразу разобрал, чем меня били и где вообще нахожусь.

— Тварь! Скотина! Животное! Я ведь думала, мне показалось!

В этот монолог я даже слова вставить не мог, Бунко меня просто не слышала или не хотела слышать.

Защищаясь руками от пахнущей порошком простыни, свернутой в жгут, я пытался понять, за что меня так, но не преуспел в этом деле. Только когда в одних трусах меня выставили за дверь и Бунко сообщила, что всему виной Анко, я понял что звал ее вслух.

— Упс, — сконфуженно лыбясь, я почесал висок пальцем.

— Вон из моего дома! — всклокоченная Бунко зло швырнула в лицо ком из моей одежды. — Пошел вон к своей Змее, урод! Видеть тебя не хочу! Ни-ко-гда!

Быстро одеваясь на лестничной клетке, я обнаружил в вещах початую пачку презервативов. Конечно, первой мыслью было ее вернуть, а заодно водички попросить, но, со скепсисом смерив взглядом дверь, которую увидел в первый раз, я решил не лезть на рожон. И так все руки в полоску, как у зебры, да и спину саднило, и не только ее.

— А так хорошо все начиналось, — вздохнул я шепотом. — Ладно, это мне еще пригодится.

Спрятал резинки в поясную сумку и пошел домой, раздумывая по дороге о том, как это типично: влюбляться в принцесс и королев — класса, улицы, района, курса — а спать с другими, не добившись взаимности у объекта вожделения. Хотя, может, это просто я неудачник по жизни?

Чтобы не смущать своим видом общественность в столь ранний час, я набросил хенге, а лишние вещи запаковал в свиток. Лишними оказались эластичные бинты, подсумок на ногу и похожий на купальник черный в белый горошек лифчик третьего поролонового размера.

— Ну, блин, — я разочарованно задвинул полный свиток в нагрудный карман, — и тут наебали.

На следующий день на перерыве, когда в аудитории остались только мы с Бунко и Кито, я подвинул к презрительно щурящейся куноичи малую печать в конверте с надписью: «Ты случайно это отдала мне с вещами, не открывай тут».

Но кто читает инструкции?! Фи, моветон!

— Урод, — прошипела красная как рак девушка и попыталась влепить мне пощечину.

Офигев от представления, я увернулся, но не уследил за словами:

— В смысле, мне это надо было оставить себе?

— Извращенец! — бросив несчастную тряпочку мне в лицо, Бунко резко встала из-за стола и с гордым видом удалилась.

Глядя на осыпавшуюся штукатурку у дверей, я перевел взгляд на меднина и ляпнул очередную дурь:

— Кито, хочешь, я это тебе отдам? — держа лифчик двумя пальцами, спросил я.

Мы ржали, как два коня, и не могли успокоиться. Если бы кто-то в тот момент сказал «лопата», боюсь, меня бы уже не было в живых.

Вытиравшему выступившие слезы беретом Кито я нажаловался на свой неудачный роман, так что тот еще не раз хватался за живот.

— На перемирие рассчитывать глупо, — подытожил я.

— Это точно, — булькнул друг, силясь снова не рассмеяться.

Так и оказалось, с того инцидента с бюстгальтером Бунко перестала меня замечать в упор. Я для нее не то что стеклянным, немым невидимкой стал; неприятно, но не смертельно. Надеюсь, дальше госпиталя эта история про неудачный роман не уйдет.

Наруто тоже учился не покладая рук, а Рей на него нарадоваться не мог: «Такой умный ребенок, понимает с полуслова!» Еще бы не понимал, если он обо всех типах печатей читал в моей библиотеке. Некоторые мы с ним разбирали вместе. А ряд печатей, что попроще, он уже сам делал и даже меня им учил.

Кстати, разбирая клановые свитки и записи самого Ируки, я нашел много сведений о том, как правильно тренировать юных шиноби, которые я пропустил, когда первый раз бегло изучал длинные, нудные, неструктурированные и далеко не всегда полезные летописи клана Умино. Написаны они были акын-стайл. То есть что вижу, о том и пою или пишу. Естественно, никакой каталогизации и в помине не было, так что пришлось долго отбирать все, касающееся базового обучения — с самого маленького возраста.

Во время чтения свитков однажды вечером я заржал.

— В чем дело? — с любопытством спросил Наруто. — Там что-то смешное?

— Ага, — я вздохнул, успокаиваясь, но не перестав улыбаться. — Ты был прав, когда упорно тренировал Катон. Не знаю, будет ли огонь столь же полезен для тебя, как ветер, но факт в том, что все шиноби могут обладать двумя стихиями. Для этого они должны с раннего детства с ними тренироваться, старательно развивая вторую, более слабую стихию.

После чего я зачитал фрагмент:

— «Если же юный шиноби не развивает с прилежанием вторую стихию, то в подростковом возрасте он теряет к ней способности и развивать ее потом будет намного сложнее, и возможно, что вершин в управлении ею он уже не достигнет. Нельзя забывать и о том, что раннее и правильное развитие одних и тех же стихий, как то: Фуутон и Райтон, — у шиноби и у куноичи увеличивают шанс того, что их совместный ребенок будет свободно обращаться с обеими стихиями, и даже есть шанс, что он обретет Продвинутый Геном, связанный с этими стихиями, а потому это один из секретов, который не должны покинуть Клан».

Наруто призадумался.

— Поэтому никто в Академии нам этого не говорил? Потому что это клановый секрет? — спросил Узумаки.

Я пожал плечами:

— Не знаю. Если бы помнил, то обязательно ответил. Но сомневаюсь, что дело в секретности — тайна, судя по дате написания свитка, достаточно старая, и думаю, что большинство кланов о ней давно в курсе. А что знают двое, знает и свинья.

— А при чем тут свинья? — не понял Наруто.

— А это выражение такое. Означает, что если какую-то тайну знает хотя бы два человека, то о ней может узнать кто угодно, вплоть до каждой собаки и последней ленивой свиньи, не вылезающей из хлева.

— А-а-а, — протянул Наруто. — Значит, — собравшись с мыслями, сказал он, — Саске нужно развивать Молнию, а мне — Катон?

— Да, пока не овладеете вторым врожденным элементом наравне с первым, — кивнув, ответил я ему.

— А у Сакуры какой второй элемент? — продолжал допытываться мальчик.

— Откуда же мне знать, — я развел руками. — Я не знаю даже то, какой у нее первый элемент. Да и не думаю, что ей имеет смысл развивать даже первую стихию, не то что вторую.

— Почему? — немного настороженно спросил блондин. — Это потому, что она тебе не нравится?

— И поэтому тоже, — не стал я врать. — Но главным образом потому что у нее очень мало чакры для стихийных техник. Ей нужно что-то более экономичное, например ирьендзютсу. Она может стать отличным медиком или хорошим мастером гендзютсу, или даже неплохим шиноби, сражающимся с оружием. Некоторые умудряются драться при помощи чакроскальпеля. Кстати, мне бы тоже стоит этому поучиться, — достал блокнот и записал в него новый пункт.

— Но у нее контроль…

— Но не боевиком, — перебил я, — как ты или Саске. И контроль ей тут не поможет. Я тебе напомню, что для большинства элементальных дзютсу не требуется запредельно высокий контроль, а у Харуно он — единственное очевидное преимущество при просто крошечном резерве чакры, которого хватит на пару слабых техник. После чего она станет обузой, которую вам двоим вечно придется спасать.

Узумаки только грустно вздохнул и тихо сказал:

— Но она так хочет впечатлить Саске…

Увидев, что я только молча пожал плечами, Наруто не стал продолжать фразу.

Как-то незаметно наступила зима. Она окончательно и бесповоротно засыпала Коноху мелким белым крошевом, а местами превратила ее в каток, с которого чуть ли не каждый день кто-то падал и получал легкие травмы и несерьезные увечья. Шиноби все же не кошки, и не у всех получалось перекувыркнуться в воздухе, сверзившись с покрытых ледяным глянцем крыш или деревьев.

Холодные промозглые дни и ночи, закованные в тонкий лед, не располагали к заказам вне деревни, и нас на работу все больше приглашали местные.

Здесь, в Конохе, в моем понимании, зимы не было. Просто поздняя осень в Стране огня длилась до самой весны. До которой было еще далеко, хоть она и начиналась, по сути, уже в конце февраля.

Количество миссий для полных команд резко сократилось. Иногда нам давали задания, а иногда мы и вовсе сидели без дела. Временным командиром, как и раньше, был я. Какаши услали далеко и, надеюсь, надолго. Точнее, он сам смылся. Как ни крути, а Собакин — элитный шиноби. И, повесив на него команду из неопытных генинов, Хатаке тем самым сильно урезали список миссий, которые он мог взять.

Адреналина — нет. Врагов сильных тоже нет. Джонино негодуе! Так что это чмо очень радовалось, когда говорило: «Теперь ВЫ их командир!» Ну-ну, будто это для меня наказание!

Три ха-ха и одно чувство дежа вю!

Это у одного «гения» мозгов не хватает справиться с тремя детишками-генинами, не поубивав их! Уверен на все сто процентов: он думает, что раз его уже называют гением, то мозгом можно больше не пользоваться! Да-да, пусть себе плесенью покрывается! У-у-у! Пристрелил бы Чучело!

— Дедушка Мороз, хочу на Новый Год дробовик! — я достал из шкафа чистый, комплект формы. — Сначала продырявить книжонку, а потом башку одноглазую! Да-да, мечтать не вредно…

Растолкав Наруто, я стал рыскать в поисках запасного шарфа. К утепленной форме по случаю погоды прилагался шарфик и… все, только шарф. А, нет, вру, еще были закрытые боты из шкуры молодого дермантина на рыбьем меху. Тонкие и без утепления! От осенней обуви их можно было отличить… да, никак не отличить, кроме цвета. Тонкий слой темного меха внутри почти не видно. Зимние боты — темнее, и подошва у них чуть толще, вот и вся разница. А, ну и еще то, что зимняя — местного производства, а нашу осеннюю мы купили в Стране Волн, благо что стоила она там из-за кризиса, в переводе на наши деньги, сущие копейки. Да и возвращаться в сандалиях по снегу — не наш метод.

Премного благодарен! Где мой пуховик? А? Где ты, радость моя? А ботинки с мехом и на толстой подошве? Такими пнешь булыжник и не почувствуешь (я заглянул под кровать). Ау! В другой жизни остались. Там же где, комп, диски, книжки и… Грустно.

— Ирука, ты скоро?

— Да, сейчас иду! — крикнул я, не поворачиваясь.

Вставая, я уронил за прикроватную тумбу вторую часть «Приди, приди рай». Да, это была настоящая книга Джирайи, а не тот учебник, который мне принес Маугли.

Начав читать, я надеялся найти замену любимому фэнтези… да хоть порнушке, в конце концов!

А нашел альтернативу составу освежителя воздуха. Заметного прогресса в писательском мастерстве у Джирайи не наблюдалось.

И, кстати, все время читать про дам с арбузами мне даже не то чтобы надоело — сразу не понравилось! Тут даже представлять, что они внезапно похудели, не выходит. Похоже, когда Хокаге станет Цунаде, я буду тупо гыгыкать, лишь завидев ее.

— Ой, блин, — загрустил я от перспективы словить стенодробительного леща от бой-бабы.

— Ирука! Мы же опоздаем! — нервничая, постучал Наруто ладонью по косяку, точно заяц лапой по пню.

— Иду… Уже иду. Подумаешь, десять минут! Какаш… «ка»… Хатаке-сан, опаздывает сильнее.

— Ирука, раньше ты бы и из-за пяти минут орал как резаный, — скептически вскинул бровь мелкий.

— Слышь, ты, — шутливо «наехал» я, — что-то против имеешь?

— Неть! — с жутким акцентом по-русски ответил он, улыбаясь, и быстро-быстро помотал головой, умильно хлопая глазками.

Смеясь, помог распутать Наруто узел на шарфе. Видимо, он пытался завязать бант, но что-то пошло не так.

— Не строй больше таких умильных рож. Не то какая-нибудь куноичи не выдержит и затискает до смерти. Причем старая куноичи, вся смор…

— Как Анко, что ли? Фу-у!

— Что значит «фу»?! — возмутился я, проглотив продолжение своей фразы: «сморщенная и седая». — Она не старая, это ты еще маленький! Или, по-твоему, я тоже старый? — грозно спросил я, состроив рожу пострашнее.

Не подействовало.

— Ну-у… — шкодливо зыркнув, протянул мелкий.

— А я маленький! — я сделал вид, что обиделся, а затем, копируя улыбку Узумаки, добавил: — И вообще первые сорок лет детства для мужчины самые тяжелые.

Замерзшие лужи хрустели под ногами, солнце слегка припекало спину, и, если бы не ветер, погоду можно было назвать замечательной. А то дождь, а потом минусовая температура — и вся вода обращается в лед!

— Ирука!

— М?

— Почему ты такой грустный?

Не мог же я сказать: «Хочу Анко, как женщину, потому и грустный!»

Сновидения с участием лилововолосой девушки в последние дни были настолько подробными, что после пробуждения мне еще долго чудился запах и тепло ее бледной кожи, иногда даже вкус. Казалось, что она мгновение назад была рядом и я обнимал ее собственными руками, целовал своими губами, чувствовал ее всем телом, а потом приходило понимание, что это мне примерещилось. Опять и снова!

Не сны, а натуральное издевательство!

Сложно было понять, где заканчивается память о том, что пережил я, и начинаются чужие воспоминания. А иногда — просто невозможно.

К сожалению, Митараши еще не вернулась, но за нее я не беспокоился по двум причинам: во-первых, потому что миссия ей попалась не опасная, я узнавал, — сопровождение никому особо не нужной шишки, а во-вторых, я надеялся, что канон не солжет и минимум до экзаменов Наруто с ней ничего не случится.

— Да, вот… — не мог я придумать правдоподобную причину. — Понимаешь, ты ведь ребенок, — абсолютно серьезно начал я, — тебе простительно снежинки ловить ртом. Специально ледышки пинать, а на меня минимум косо посмотрят. А максимум отправят на принудительное лечение в психбольницу. Ты же знаешь, что я сумасшедший. От вас, мелких, джонины бегут, как от чумы. А я — нет. Я псих! Точно тебе говорю! — Улыбка предательски проступила. — Потому меня оттуда не выпустят никогда. Вот как-то так, — я картинно развел руками и скорчил грустную рожу.

Наруто звонко рассмеялся, спугнув голубей с обледенелой ветки.

— Теперь я верю, что ты был в детстве таким же, как я!

— Ну-у, не точь-в-точь, у меня не было двух сенсеев, один из которых параноик, а второй — душевнобольной.

Краем глаза я заметил АНБУ в маске кота, который остановился на соседней крыше.

— Наруто, хочешь анекдот?

— Давай!

От наблюдателя повеяло любопытством.

— Один говорит: «Кот-сан, а Кот-сан! Давай поселим козла в казарме — вроде талисмана, на счастье будет». А второй спрашивает: «А вонь?» Тот первый ему и отвечает: «Привыкнет. Мы же привыкли».

Судя по эмоциям, боец обиделся. Ранимые какие!

Рассказав еще парочку переделанных анекдотов, я шепотом попросил:

— Смотри Какаши-сенсею эти анекдоты не расскажи.

— Я что — дурак?! — возмутился Узумаки.

— Нет, — я потрепал его по волосам и улыбнулся, — конечно, нет.

А ведь совсем недавно ты сам себя считал дураком, о чем прямо говорил. За что надо сказать отдельное спасибо твоим «особо дорогим людям».

Покрытый инеем дворец каге напоминал больного ожирением хамелеона, который переливался на солнце всеми цветами радуги. Тяжелая туча, будто зацепившись за «рожки» здания, висела над горой с монументом, напоминая о том, что погода может испортиться в любой момент. Порывистый ветер «кусал» за нос и норовил закинуть ледяное крошево с крыш за шиворот.

В теплом коридоре на скамейке нас уже ждали.

— Привет, — одновременно сказали мы с Наруто.

— Вы опоздали! — крикнула Харуно.

Учиха, как обычно, фыркнул, но мне показалось, что он поддакивал девочке.

— Сакура, веди себя тише. По сравнению с вашим сенсеем, я — сама пунктуальность!

Наруто прикрыл рот ладонями, силясь не рассмеяться.

— Так вы тоже наш сенсей! — обвиняюще наставив на меня палец, выдала Харуно.

— Не-а, — я помотал башкой и ухмыльнулся, — я ассистент, а это не одно и тоже. Но это совсем не значит, что я перестаю быть взрослым, который может наказать, если что.

На этом мой диалог с Сакурой закончился.

Хлюпающий носом чинуша послал нас в квартал торговцев. Работать грузчиками.

Забавно, но простуду и тут не научились толком лечить. Сопливых хватало и среди шиноби, и среди горожан. Шмыгающая и чихающая очередь в аптеку при госпитале стояла почти каждый день. Марлевые повязки разметали, так что их стало не хватать. Даже Наруто умудрился сопли подхватить, благо выздоровел он уже на следующий день.

— Вход только по документам, — строго заметил пожилой вахтер у ворот.

В свете наступающего серого дня он довольно долго разглядывал фотографию.

— Умино Ирука, чуунин… — нахмурился он и поднес документ ближе к глазам.

Я потер озябший нос и поправил шарф Наруто, который чуть ли не по земле за ним волочился, как у Конохамару. Кстати, своего у Наруто не было — пришлось подарить. Он пренебрегал такими «излишествами», как шарф или перчатки. Да и денег у него на них раньше не было.

— Проходите, Умино-сан, — возвращая документ, сказал вахтер.

И тут старик задержал взгляд на Узумаки.

— Опять ты?!

Я недоуменно глянул на вахтера.

— Сопляк, — грозно глянул дед, — опять гадость какую-то задумал!

— Вы ошибаетесь, — прошипел я, заступив перед мальчишкой. — И не обвиняйте без причины. Я этого очень не люблю.

— Простите, — отшатнувшись, пролепетал сторож.

Но Наруто все равно расстроился, он надел капюшон, надвинув его почти до самого подбородка, а поверх шарфом до самых глаз лицо замотал.

Складские помещения формой походили на миниатюрный ангар — были похожи на распиленную пополам трубу. Внутри было слегка теплее, чем на улице, местами пахло сухим чаем, где-то пряностями, а откуда-то приванивало мазутом и маслом. Большие таблички с номерами не только сообщали, кому принадлежит номер, но и чем торгует его владелец. Например, некая Садако Сасаки торговала канцелярией, у нее даже цветной бумажный журавлик был подоткнут под угол таблички. А вместо четвертого номера — проход в соседний склад. И вместо четырнадцатого бокса тоже был проход. Вообще номера с четверкой тут не любили.

Обычно работу выполняли все, включая меня. Но Наруто — выполнял, как правило, больше всех. Ни Саске, ни Сакура его ни разу не поблагодарили. А когда это делал я, Сакура смотрела на меня как на больного, вроде того, что: «Ирука-сенсей, вы че? Он же негр — обязан за нас горбатиться на плантациях!» Все это мне не нравилось до зубного скрежета! Но я терпел, чтобы не расстраивать Наруто: он просил «не доставать» Харуно.

А вообще меня все это бесило. Сакура достаточно быстро сообразила, что раз у дурака-Наруто есть клоны, то ему еще нескольких сделать не сложно, а она лучше покомандует. Или постоит в сторонке. При втором варианте эффективность работы клонов была даже выше. Чему я совсем не удивлялся.

С заданием Наруто справился за десять минут. Мог бы и за пять, но создал слишком много клонов. Мы бы просто мешались дублям. И потому, пока дубли таскали ящики на складе, нас напоила чаем с печеньками жена торговца-заказчика. Приятная женщина в возрасте, можно даже сказать — домашняя. Хранительница очага, создающая уют в доме.

От горячего чая мелкому стало жарко, он стянул капюшон, а свой шарф мне в сумку забросил, как баскетболист, и чуть не уронил чашку.

— Осторожнее, Наруто — перекинув сумку из-под локтя на спину, я покачал головой.

За скорость Мока-сан вручила нам по пакету мандаринов. Я чуть не прослезился. Где бы еще елку достать и игрушек? И телевизор… Никогда бы не подумал, что буду так скучать по зомбоящику! И по новогоднему бою кремлевских курантов…

— Эй, почему? — обиженный возглас вернул меня к реальности. — Так не честно, а почему мне ничего?!

Беру свои слова обратно насчет «приятная». Четвертый пакет она отдала не Наруто, а снова мне! Причем не поленилась обойти мелкого и тюк с соломой, который тут кто-то рядом оставил.

Недолго думая, я вручил второй кулек Наруто, загасив возможный конфликт на корню, и взлохматил желтый ежик.

— Теперь честно?

Женщина скривилась, но, к счастью, промолчала, а Наруто что-то пробурчал, но уже через секунду широко улыбаясь, выдал:

— Ага. Спасибо.

— Ирука-сенсей, почему вы ему потакаете? — Сакура раздраженно дернула меня за рукав, привлекая внимание.

«Неделю ей мозги не прочищал, и вот результат — уже умничает, жизни учит!»

И что, она всерьез ожидает, что после такого ее кто-то потащит в местный аналог ЗАГСа?

Я стряхнул руку Харуно и обратился к заказчикам.

— Задание выполнено, Мока-сан, Тоширо-сан. Или от нас требуется что-то еще?

— Нет, — официально поклонились заказчики. — Мы благодарны за проделанную работу.

Когда сторож за нами задвинул створки ангара, я попросил седьмых отойти в сторонку.

— Ну, что, — я наклонился, уперев руки в боки, — сейчас я буду объяснять очевидные истины. О которых, — я улыбнулся искренней, но не предвещающей ничего хорошего улыбкой, — вы, мои «умники», почему-то не догадались. Сакура, помнишь, как сорняки полола у своей подружки в теплицах? Саске, а ты помнишь?

Девочка удивленно вылупилась, не понимая, к чему я это говорю, но кивнула. Учиха тоже изобразил кивок.

— Понравилось?

Девочка не поняла вопроса.

— Я тебя спросил: понравилось сорняки полоть?

Сакура механически помотала головой, а Учиха недоуменно вскинул бровь.

— А сколько ты этим в прошлый раз занималась? Час? — я дождался осмысленного кивка. — Сакура-чан, а было бы справедливо, если бы мы разделили все горшки и кадки на четыре части? А представь, сколько бы ты тогда возилась? Каждый бы полол только свои. Справедливо было бы, а?

Девочка стала похожа на ошарашенного розового осла, так у нее лицо вытянулось.

— Сакура, — снова позвал я ее, — «да» или «нет»?

— Да, — вымученно выдохнула она.

— Что «да»?

— Да, справедливо.

— Ну, раз справедливо, то представь, сколько бы ты тогда возилась? Намного дольше, ведь правда?

— Правда, — придушенно выдавила она.

Я вспомнил про Саске:

— А благодаря кому вы оба возились только час? Ну?

Сакура посмотрела на мелкого и робко пролепетала:

— Наруто.

— Верно. А спасибо вы сказали? Нет. А сейчас ящики пыльные и тяжелые таскали? Я не слышу. Таскали?

— Нет, — выдавил Саске, в его расширившихся глазах мелькнула смесь эмоций, но победили стыд или смущение — мальчишку выдали покрасневшие уши. Не выдержав моего пристального взгляда, он опустил глаза. Сакура, хлопая ресницами, смотрела на Наруто, будто увидела его впервые.

— Что сказать нужно? — нетерпеливо сказал я.

— Спасибо.

— Да не мне! — разочарованно вздохнул и покачал головой.

Наруто, не веря своим ушам, уже давно уронил челюсть.

— Не за что, — промямлил он, краснея и глупо улыбаясь.

Сакура сказала ему «спасибо»!

— Нет! Не правильно!

Наруто вздрогнул, чуть было не подпрыгнув.

— Когда до тебя и до них, наконец, дойдет, о чем я говорю, тогда и будете кокетничать и играть в вежливость, а пока скажи «пожалуйста» и подумай. А я продолжу.

— Пожалуйста, — обалдело повторил он.

— Какаши-сан не давал мне вмешиваться. Не знаю, может, он считал, что вы там, за книжкой, сами разберетесь. Вы разбирались несколько месяцев. К чему пришли?

На мордашках недоумение и тяжкая работа извилины. Такое чувство, что одной на всех.

— Может, вы решили, что Наруто, худший из всего потока, обязан выполнять за вас двоих вашу работу? За отличников?! С какой такой радости?! А вы это принимаете как должное и требуете от него все больше и больше! Вы хоть понимаете, как смотритесь со стороны? Сакура, может, ты однажды потребуешь, — я четко выделили слово интонацией, — чтобы Наруто за тебя вашу общую миссию выполнил?

Сакура побледнела, выпучив в удивлении глаза.

— Ну, там, чтобы ручки не пачкать или шею под кунай лишний раз не подставлять? А?

Я думал, что вылупиться еще сильнее нельзя. Я ошибся. У Сакуры едва глаза не выпали!

— Саске, надеюсь, ты бы о таком не подумал?

Сакура сравнялась цветом со своим платьицем. Саске же в ответ лишь возмущенно фыркнул, всем своим видом показывая, насколько идиотской он считает идею того, что неудачник в оранжевом способен хоть в чем-то заменить великого его. И гордо вздернул кверху нос.

— Вы двое — были отличниками. И сейчас у меня такое чувство, что вы, как Хатаке-сан, — я сделал небольшую паузу, — мозг где-то оставили и им не пользуетесь. Чтоб не истерся? Не? Ребята, мой вам совет — думайте! Это полезно. Все. Лекция закончена. А теперь я вас оставлю. Попытайтесь хотя бы понять, большего я от вас пока не требую, что вы делаете неправильно и чего я такой злой… — я ухмыльнулся. — Был.

На том месте, где я был мгновение назад, опал маленький смерчик из иллюзорных листьев. А я сам спрятался на крыше, максимально скрыв чакру.

— Это вам пример наглядный, что вы хоть и генины, — пробурчал я себе под нос, — но еще пока — дети.

Постояв минуту на крыше и посмотрев на жалкие потуги начать разговор, я решил оставить клона и уйти.

«Может, тут эффект чайника сработает? Если не следить, они, наконец, что-то скажут».

Сложил печать и тихо прошептал:

— Каге бушин.

Дубль появился сразу в такой же позе, как и я.

— Развеешься, как мелкие разбредаться станут, — приказал клону жестами. — А я домой.

Дубль посмотрел на меня печально, как бездомный пес, и сел около припорошенного снегом дракона, обнимая колени.

Мой клон давит на мою совесть?! Окстись! Я ее кремировал! Тут Эдо Тесей не поможет!

Но все же я ободряюще пожал его плечо, типа «я с тобой». И свалил.

За окном уже смеркалось, когда пришел Наруто. Видимо, он шел пешком и не особо спешил.

Эффект чайника не сработал.

Впрочем, я другого и не ожидал.

Мысли медленно и замысловато перетекали одна в другую под свист ветра за окном. А в это время Наруто грел руки большой кружкой с черным чаем и пытался рассказать, как все было.

Он наклонил голову набок:

— Ну, мы толком не поговорили.

«Да, не смогли. Видел я ваш «разговор»: бе-ме, а-а, ы… И стояли столбами. Толком двух слов связать не смогли!»

Я отвернулся от окна.

— А сам что думаешь?

Наруто обнял кружку-термос, засунув нос в пар.

— Мне кажется, что ты был слишком строг к Саске с Сакурой. Я не думаю, что они бы хотели, чтобы я за них что-то делал.

— Плохо же ты их знаешь, — невольно покачал я головой.

Ветер бросил в окно ледяное крошево со снегом и отвлек меня от бессмысленного созерцания.

— Пожалуй, — я показал жестом чуть-чуть, — вот столечко я был к ним несправедлив.

Наруто счастливо кивнул.

— Но если бы я вас не ткнул носом, все осталось, как раньше. Или даже хуже.

Снегопад стал еще сильнее, почти скрыв небо и освещенную фонарями улицу.

— А Какаши… Надо быть на всю голову нездоровым оптимистом, чтобы верить, что вы сами собой сработаетесь в команду. Или пофигистом с большой буквы. Да. Я был немного несправедлив, потому что родителей у вас нет, сенсея, считай, тоже нет. Некому было сказать, что хорошо и что плохо. Сакура не в счет. Ее растили как эгоистку с гипертрофированным чувством собственного достоинства, всячески подчеркивая ее исключительность и избранность.

Я поднял руку, предупреждая возражения, и со вздохом добавил:

— Наруто, я знаю, о чем говорю. Я не помню всего, но и того, что я вижу сейчас — достаточно.

«Ну и того, что я узнал из наблюдений за вами, общения с седьмой командой и болтовни окружающих».

— Саске чрезмерно самоуверен, это его может погубить. Ты тоже далек от идеала. А сегодня я еще раз убедился — вы вообще не понимаете друг друга. Не пытайся смотреть на мир через розовые очки. Тебе работать придется с реальными людьми, а не с образами в твоей голове. Вот ты видишь идеализированную Сакуру, забыв даже, как она тупила все это время. Харуно видит идеализированного Саске. А Учиха, похоже, до сих пор в мечтах видит идеализированную эпичную битву один на один с братом, шиноби S-класса. А я вижу не команду, а трех смертников. С самоубийцей-командиром.

«И одним попаданцем, у которого все шансы стать дважды дохлым».

В ответ на удивленный взгляд я добавил:

— Я сказал про команду самоубийц. Потому что вы сейчас мало к чему готовы. И команда из вас еще не сложилась. Ты и сам хорошо знаешь, что из Какаши получился отвратительный сенсей. Он даже не попытался не только хоть чему-то вас научить, но даже как-то участвовать в вашем воспитании, в исправлении ваших недостатков. Не пытался помочь, хотя бы посоветовать что-то дельное. Но так же нельзя! Команда нужна каждому из вас. Вы либо станете командой, семьей друг для друга, либо погибнете. И пока Какаши где-то бродит, я постараюсь эту мысль донести до вас всех. Ты ведь мне поможешь?

— Хай! — громко подтвердил он.

Чай выплеснулся на стол, я вздохнул и промокнул лужу салфеткой.

— Но семьей вам не стать, пока Сакура и Саске относятся к тебе, как к грязи на подошвах, и пока ты это им позволяешь. Ты себя и свой труд совсем не ценишь. Будут ли люди уважать хокаге, который даже сам себя не уважает?

Наруто совсем поник, а я почувствовал укол вины.

— Не кисни, — я мягко улыбнулся, — я верю в тебя. Я знаю! Вместе вы превзойдете тройку санинов! А ты обязательно станешь каге!

— Спасибо, Ирука!

Я покачал головой, представив фронт работ по промыванию мозгов Саске. Вправить мозг Чучелу я давно уже не надеялся, а Сакуру можно было изменить, но только через Учиху, повлияв на него и склонив на свою сторону.

Молчание нарушил шорох и тихий голосок:

— Ирука…

Под рукой оказался очищенный мандарин. Я тяжело опустился на сложенные руки:

— Ты хоть что-то запомнил?

— Му-му! — с набитым ртом кивнул мальчик.

Пальцами качая дольку, я наблюдал за тем, как ловко Узумаки освобождает фрукты от кожуры. И как вырастает горка косточек и шкурок.

— Я буду верить, что ты запомнил что-то, кроме «вы превзойдете тройку санинов» и «ты станешь каге».

— Запомнил! Могу пересказать!

Я тихо фыркнул и улыбнулся:

— Не надо, верю.

— Дольку хочешь? — протянул ко мне мальчик ладонь, на которой было полмандарина.

— Давай…

Так как на следующий день для нас не было работы, мы с Наруто просидели допоздна за печатями, которые попросил повторить Рей.

«Пугало, не возвращайся как можно дольше! Мне еще столько работы по вправке мозгов предстоит, а ты только мешаться будешь».

В один из следующих дней, когда мы решили зайти проведать «Пиалу», а заодно расплатиться с рабочими, нам повстречалась Хината. Поначалу девочка попыталась, как обычно, спрятаться. Но сделать это с двумя огромными клетками в руках да еще и посреди улицы у нее не получилось, и она, краснея как маков цвет, осталась стоять на месте.

В клетках я разглядел встревожено хлопающих крыльями соколов и ястребов. Из-под колпачков с пучком кожаных ремешков, напоминающих шлем римского центуриона, были видны острые крючковатые клювы.

Прикрыв рот рукой, я наклонился к Узумаки и зашептал:

— Наруто, ты можешь помочь Хинате и заодно узнать… — я придержал его за плечо: — Погоди, торопыга! Узнать, как они тренируются, какие отношения в команде. Куренай меня недолюбливает, так что сам я спросить не могу.

— А, это, — растерянно и даже слегка испуганно вытаращился Наруто и точно так же, прикрывая рот, зашептал: — Как спросить?

— Ну, хотя бы нажаловаться на Хатаке и спросить, как тренирует Юхи-сенсей. Ты, главное, начни издалека: спроси Хинату о том, как ее дела, что ей нравится и не нравится, какие у нее отношения с командой, можешь немного рассказать о нашей… — хихикнув, я взъерошил волосы мальчишке. — Она твоя одноклассница, а не страшный монстр, просто поговори. Ты же раньше ее не боялся?

Поначалу Наруто, удивленно вытаращившись, захлопал глазами, но уже через секунду улыбался и хихикал.

— Конечно нет, даттебайо!

— Ну, вот, — я легонько пихнул Наруто в сторону принцессы. — Удачи, «ловелас».

— Что?

— Иди уже, — рассмеялся я.

Был большой соблазн остаться и посмотреть, но меня ждали, а оставить клона я не сообразил.

На первом этаже не изменилось ничего, а вот второй радовал свежевыкрашенным полом и стенами. Помещение несколько уменьшилось за счет того, что пристроили туалет, но так было лучше для всех. Сталкивать обычных горожан и всяких мутных личностей было бы неосмотрительно.

Диваны из стульев грудились в углу вместе со столами и свертками с чехлами. Оставалось только поставить перегородки, смонтировать сантехнику и сделать отдельный вход. Примерно я уже представлял, куда и как можно приспособить вещи, взятые из апартаментов Гато.

Сора-сан стоически держал лицо, когда я рассчитался с прорабом за проделанную работу, но о дальнейшей судьбе ремонта только договорился. Управляющий «Пиалы» был удивлен тем, что я, как и обещал, все-таки нашел средства для окончания ремонта на втором этаже. Но его больше волновало то, что после перерасхода денег он пролетал с ремонтом первого, как фанера над Парижем. В то, что это временно, он не верил. Пришлось переубеждать:

— Сора-сан, не переживайте, я ведь говорил, что будет вам и тут ремонт, — я обвел пальцем на чертежах первый этаж.

— Ясно, Умино-сан, — он сказал это с такой тоской в глазах, что я начал оправдываться.

— Поймите, доходы с той длинной миссии ушли на покупки жизненно необходимой мне экипировки. Снять деньги со счета я пока не могу — они на депозите и в таком случае я потеряю очень приличную сумму. Обещаю, как только будут свободные средства, я передам их вам для ремонта на первом этаже.

Уходя, я чувствовал недоверие управляющего: он все еще сомневался, что я ему не наврал и что у меня, такого богатого жмота, действительно нет денег на ремонт крохотного ресторанчика.

А вот нифига! Я не такой богатый, а «Пиала» не такая маленькая.

Вернувшийся вечером, Наруто сказал, что клетки Хината таскала для помощника крупного феодала и сановника, чтобы тот мог выбрать птиц получше для босса, который грозился прибыть из Никко (столицы Страны Огня, переводившейся ни много ни мало как «солнечный свет») через пару недель или около того.

— Хината странная, — задумчиво сказал Наруто. — Все время краснела и отворачивалась. Спрашивала, рассказывал ты мне про нее или нет. Наверное, это она про свой клан. Но она меня поблагодарила! А еще они обещали как-нибудь показать мне командные тренировки… Правда, Киба и Шино хотят, чтобы я сначала рассказал о наших. Они тоже клетки носили. И Куренай-сенсей тоже сказала, что хочет про тренировки узнать.

Я честно пытался сдержаться, но все равно громко заржал:

— Можешь смело рассказывать о том, как вас тренирует Какаши. Все равно никаких тайн при всем желании не раскроешь, — и, мгновенно став, серьезным добавил: — А про наши тренировки — ты помнишь, молчок.

— Ага.

В Госпитале постепенно практика полностью заменила теорию, теперь я помогал старшим медикам, как и все.

— Скорее, хватай!

— Уже! Тяни, пока не грохнулся!

Вырубившийся от боли шиноби с переломом обеих рук и ноги чуть было не упал на пол, пока мы его наряжали в хлопчатобумажную распашонку. Не голым же его оставлять, у нас тут половина персонала — женщины.

Больничные халаты для пациентов были похожи на распашонки для детей. Такой халат надевался спереди, а на спине его закрепляли всего несколько завязок. Другими словами, в любой момент халат мог распахнуться, обнажив то, что не предназначено для показа. Но зато в таких халатах было проще работать с тяжелыми больными, на поломанные ноги штаны же не натянешь. Тем, кто отделался легко, выдавали что-то похожее на пижаму: штаны на резинке и рубашку на пуговицах из тонкой хлопчатобумажной ткани.

— Тяжелый, гад, — просипел я, получив удар гипсом в скулу.

— Чакру пусти, склерозник, легче станет.

— Не он сам тяжелый, а гипс. Он мне в глаз им зарядил, — пожаловался я. — Взмахнул крылами, лебедь недобитый!

«И откуда только взялся этот цинизм?»

«Лебедь» простонал что-то нечленораздельное, подтянув руки к груди и, подергивая пальцами, болезненно скривился.

— Я сниму, — провел Кито светящейся ладонью.

— Хай, обезболивающее какое принести?

У пациента разгладилось лицо, но рук он так и не опустил.

— Ему нельзя, — пояснил меднин, — сокомандники попались бестолковые, так накормили таблетками, что он чуть не умер. А ты иди. На сегодня все.

Закрыв шкафчик с ирьенинским балахоном, я услышал вежливое покашливание Кито.

— Извини, друг, задумался, — я пошарил по голове и отправил в шкаф беретку. — Все время забываю про нее. До завтра.

— Подожди!

Замерев, вопросительно глянул на ирьенина.

— Тут такое дело… в общем, — почесывая голову под беретом, он нерешительно промямлил: — Анко и Миюри поссорились… А она твоя бывшая, и я тут подумал…

— Стоп, — я выставил я руки перед собой. — Анко? Ее же нет в Деревне. Как она могла с Миюри поссо… Она сейчас здесь?

Кито покивал, но, стоило мне дернуться в сторону двери, остановил меня, придержав за лямку сумки, в которой я свитки-учебники таскал.

— С ними все в порядке, но мне помощь нужна.

— Так, давай по порядку, а то я ничего не понимаю. Пострадала Анко, а помощь нужна тебе?

Оказалось, что под утро в госпиталь пришли несколько женщин-шиноби, одну отпустили домой, а двоим пришлось остаться из-за травм, которые они не смогли сами залечить качественно. Еще бы, ни одна из девушек не была ирьенином, они имели только поверхностные знания. Одна из них — Анко.

— Были осложнения… — Кито несколько минут грузил меня деталями. —…В общем, переломы неправильно начали срастаться, пришлось заново все ломать.

От таких подробностей у меня аж зубы свело.

— Митараши требует, чтобы ее отпустили, а ей нужно еще пару дней понаблюдаться у нас. Миюри бесится, потому что пациентка ее слышать не хочет. А Митараши требует, чтобы мы сняли гипс, иначе она нам его засунет в жо… ну, ты понял.

— Понял, — хмыкнул я не весело. — Успокоить Анко и уговорить остаться на пару дней, так?

— Лучше на день или два.

— Я так и сказал, — рассеянно отозвался я, разглядывая горшки с цветами на подоконнике.

И тут меня осенило!

— Цветы! — срываясь с места, заявил я, а затем, заглянув в комнату из коридора, пообещал: — Я скоро вернусь, жди тут.

К счастью, магазин Яманака был совсем недалеко и еще не закрылся. Не успел Кито заскучать, как я пришел с букетом и спросил, куда идти.

— Травматология, десятая палата. Чем ты слушал? — с сомнением оглядел меня друг.

— Понял.

Я был немного растерян из-за лекции, которую поначалу мне пыталась устроить продавщица, когда ее оборвала Ино, ненавязчиво подведя меня к другим вазам.

В ушах еще долго звучал ее насмешливый и радостный голосок: «Розовые розы символизируют новое начало отношений, это намек на чувство, которое только обещает разгореться во всю силу и поразить двух влюбленных в самое сердце. Розовый цвет этих прекрасных и благородных цветов выражает благодарность и гордость, нежность и привязанность, восхищение и надежду».

Вот откуда эта мелочь пузатая столько знает?! И я сейчас совсем не про цветы!

Когда мы подходили, уже было слышно, что из палаты доносился разговор на повышенных тонах, грозящий в любой момент перерасти в скандал. Кито осторожно постучал и после этого толкнул дверь.

Разъяренные девушки притихли и сконфуженно отвели взгляды в разные стороны.

Миюри первая заметила букет, но прежде чем она раскрыла рот, ее увел Кито.

С любопытством и настороженностью Анко смерила меня взглядом, мимолетно задержавшись на цветах.

Нельзя было сказать, что в Анко я влюбился с первого взгляда — тогда она пыталась меня убить. Впрочем, и не со второго — потому что она по незнанию решила прогнать Наруто.

Наверное, на меня повлияли сны с ней и то, какой красивой она может быть без пошлого, даже прищуренного надменного взгляда и кривой ухмылки. Вот как сейчас: в широко распахнутых глазах немой вопрос и растерянность.

В жизни Анко была еще милее, чем в воспоминаниях, и в сотню раз красивее, чем на моих рисунках! Да, я пару раз рисовал ее по памяти, маясь от того, что не мог передать всех мелочей характера девушки и ее внешности. Теперь же я хотел сжечь эти наброски, чтобы она никогда их не увидела.

Смутившись от пристального взгляда, Анко отвернулась вполоборота, спрятав легкую мечтательную улыбку за бутонами и опустив ресницы, скрыв под их тенью ясные светло-карие глаза.

Я чувствовал себя чертовым фетишистом, находясь так близко к ней, мысленно одергивая себя от попыток прикоснуться к серо-лиловой, словно припорошенная пеплом сирень, пряди на алебастрово-белом плече, к матовым губам, которые лишь чуть темнее роз.

Украдкой я любовался изгибом спины, видной между завязок больничной распашонки. Кажется, даже разглядел ямочки над ягодицами Митараши, когда оглушительно громко зашуршал кулек под изящными ручками с не по-женски короткими ноготками.

Между нахмуренных бровей появились две складочки и пропала улыбка, нарушая очарование момента, и только тогда я вспомнил, что не сказал еще ни одного слова. Я просто, как дебил, всучил букет и молча пялился.

— Эм… Привет, — от внезапного волнения забылись все фразы и беспроигрышные, не раз проверенные как лично, так и друзьями, комплименты, которые я спешно вспомнил по дороге от цветочной лавки до палаты. Их вымело, как веником сор, и возвращаться они не спешили.

— Привет, — достаточно прохладно отозвалась Анко, поджимая губы, настороженно осматривая меня, точно хотела найти изъян.

Из-за приступа косноязычия я потупился, но стоило только придумать, что сказать и открыть рот, как прозвучал надменный вопрос:

— Ирука-кун, ты уже уговорил пациентку не хамить и не мешать лечению?

Насупившись, я покачал головой и мрачно отозвался:

— Миюри-чан, а стучаться не учили? И нет, не говорил. Я…

— Хорошо, я останусь, — раздраженно перебила Анко, отложив букет на тумбочку, рывком поправила рукав, словно он был в чем-то виноват.

— Отлично, — с видом победителя приосанилась меднин, — мальчики, дальше я справлюсь сама. Можете идти. А вы, Митараши-сан, перевернитесь на бок.

После чего без лишних слов меня и друга выставили за дверь.

— Миюри, — я чуть зло проговорил имя. — Кит, она всегда такая?

— Красивая? — мечтательно спросил медик.

Я поморгал и решил оставить свое замечание по поводу ее бесцеремонного поведения при себе — портить отношения с Кито я не собирался.

Уже отойдя от больницы, я чертыхнулся вслух. А все потому что Миюри — «Миюри-чан», а Анко — «Эм… Привет». Даже по имени не назвал. А с другой стороны, как к ней обращаться? Анко-чан? Я не настолько хорошо ее знаю. Анко-сан? Обидится еще, она-то Ируку знала.

Несмотря на все мои попытки, толком поговорить с ней мне так и не удалось.

Самой главной причиной было то, что Анко часто спала или была сонной из-за лекарств. На моих коротких перерывах поговорить с девушкой тоже было некогда. Максимум, что мне удавалось — это прийти и сказать пару банальностей.

После чего я начинал тупо пялиться, пока мои несколько свободных минут не заканчивались: в госпитале сильно загружали. Еще мешало то, что в больнице было слишком много лишних ушей для откровенного разговора. Ну, или мне, с моей паранойей, так казалось.

Все, что я мог — это продемонстрировать внимание, еще разок подарить цветы и договориться с Анко о встрече в кафе после выписки.

В назначенный день, отметившись у официанта, я прошел к столику в кабинке, отделенной от зала тонкой полупрозрачной ширмой, мимоходом отметив, что что-то подобное нужно сделать и у себя в «Пиале».

Анко уже была тут, а судя по тарелкам, что стояли перед ней — она пришла намного раньше. Завидев меня, она сложила руки на груди.

«Поза отрицания, — вспомнил я психологию. — Кроме того, Анко вся напряженная и сидит словно на иголках, и эмоции у нее только негативные. Плохо».

Разговор не вязался, она смотрела в окно и иногда морщилась, а я даже обратиться не знал как — «ты, вы». В больнице я избегал обращений, так что сейчас было намного сложнее. И, кажется, ее это дико раздражало. В итоге я плюнул на приличия и спросил в лоб:

— Как мне обращаться…

— По имени, — не дождавшись, выпалила она, обиженно поджав губы. — Мы вместе больше трех лет!

— Но я этого не помню, — осторожно напомнил я.

Митараши дернулась, как от пощечины, и ее пальцы так сильно сжали рукава на предплечьях, что ткань жалобно скрипнула.

«Минное поле, а я без металлоискателя», — уныло подумалось мне.

И именно этот момент выбрал официант, чтобы принести ее счет и мой заказ. Пока парень телился, я просто забрал у него бумажки и заплатил за Анко. Официант оказался неловким и опрокинул мне на руки соусницу, когда решал, у кого же брать деньги.

— Лучше счет принесите, — остановил я поток извинений, — ничего больше я заказывать не буду.

Застирав рукав, я вернулся и застал такую картину: Анко выставляла на поднос другого официанта бутылочки из-под саке, которые до этого прятала на сиденье, а я делал вид, что их не вижу.

— Что? — с вызовом спросила Митараши. — Я имею полное право пить. Ты трахаешься с кем попало!

Это заявление меня так поразило, что я, подергивая глазом, ляпнул:

— Оставим вопрос связи «саке и секса». Что значит: «трахаешься с кем попало»?!

— Миюри!

— Одногруппница в госпитале и девушка Кито, — слегка преувеличил я, забирая из ее рук токкури. — Хватит. Ты уже пьяна!

Поджав губы, Анко фыркнула и снова сложила руки на груди, заметно пошатнувшись.

Подавив порыв встать и уйти, я молча стал жевать. Не пропадать же добру, к тому же я проголодался — за весь день во рту ничего, кроме воды и прозрачных магазинных бутербродов, не было, потому что забыл свой завтрак дома.

Чашка для соевого соуса, которую разлил официант, была полной, и луж на столе не осталось, но руки все равно липли к столешнице, раздражая еще больше.

Острый соус обжигал небо и язык до слез, и потому я не сразу понял, что глаза слезятся и чихать хочется не из-за него. У меня снова случился приступ аллергии. Последнее, что я запомнил — острая боль в желудке, и только успел повернуться, как меня вывернуло прямо на перегородку, а потом — темнота.

Поначалу я подумал, что очнулся в реальности, но это было не так: небо выдало внутренний мир с потрохами своими серо-черными разводами. К тому же странно было очнуться посреди пустой улицы днем, когда до этого я был в кафе полном людей.

По абсолютно пустой улице шла Анко, маневрируя, точно вокруг нее толпа.

— Ирука, — схватила она меня за руку, — идем.

Без моего участия тело вырвало кисть, напугав растерявшуюся девушку.

Улица за один миг преобразилась в глухой тупичок.

— Хватит, — слышу я свой голос, — мне… нам нужно отдохнуть друг от друга.

Слушая ее робкие возражения, я отчетливо понимал, что Ируке она надоела. Девушка, по его мнению, отнимала слишком много времени, которое он мог потратить только на себя. Например, почитать книгу с чашечкой кофе или тупо поспать. Эгоистичные радости холостяка, которым угрожает чересчур любвеобильная девка с грязной кровью, которая к тому же, о ужас, хотела стать ему женой.

— Сам ты грязный!

Крикнув это, я будто выпал из оболочки, которая мешала мне двигаться. Фигуры продолжили разыгрывать сценку, но я теперь смотрел со стороны, а не изнутри. Но слышать мысли Умино не перестал. Снова он начал ныть, как и при разговоре с Морио, что с Анко он попусту тратит время, а мог бы найти себе девушку из хорошей семьи и заняться восстановлением клана, сбросив на воображаемую бедняжку все домашние дела и будущих спиногрызов.

То есть все это затевалось только ради галочки и общественного мнения. О том, что на детей и жену придется тратить время, деньги и силы, у «гения» клана Умино даже мыслей не возникало. Они будто должны были быть сами по себе.

Что-то подобное я встречал в реальности, это была странная семья.

Однажды мы с другом попали к ним в гости. Тихо, оглядываясь и прислушиваясь к шагам, нас привели в гостиную, в которой был паршивый ремонт, но зато был телевизор и крутой видик, который мог записывать. Неслыханное богатство по тем временам, но все это — за стеклянными дверями и закрыто на навесной замок. Среди кассет не было ни одного мультика, только новенькие коробки с боевиками и порнухой. Но больше всего меня тогда поразило, что у того пацана не было игрушек, две подаренные ему во дворе машинки — не в счет. Его мелкая сестричка от них уже через день ничего не оставила. Сильно потом мне объяснили, что их отец был махровым эгоистом, а семью содержала его жена. В общем, мутная и некрасивая история.

1) Образованный ребенок (яп.)