Работа над ошибками

Глава 11

Питер распахнул дверь и застыл на пороге. На столе в кладовой, которую ему выделили под кабинет, он увидел пчелу. Огромную, размером с бумажник.

Можно было сразу понять, что это не живое насекомое, а его имитация. Питер разозлился на себя за свою первую реакцию, от которой его спина покрылись мурашками. Стиснув зубы, он шагнул к столу и взял в руки напугавший его предмет.

Это была мягкая игрушка из черной и желтой шерсти, с жесткими проволочными антеннками на голове, крыльями из прозрачного пластика и большими глазами с черными зрачками, которые двигались, когда тельце пчелы поворачивали или встряхивали. Вероятно, кто‑то положил пчелу на стол, желая пошутить. Интересно, могла ли это сделать Джули Харгривз? Нет, не Джули, решил Даймонд, у которого едва ли не впервые за последние дни появилась возможность применить свои дедуктивные способности для решения конкретной задачи. У инспектора Харгривз просто не было возможности. Она находилась рядом с Питером с того момента, когда впервые узнала об инциденте с пчелиным укусом, а теперь — на кладбище при аббатстве. Там ей следовало расспросить местных бродяг о Вэ Бэ.

Кому же подобная шутка могла показаться остроумной? Любому из тех, с кем Даймонд работал в прежние времена. Утром, добравшись до Манверс‑стрит, Питер рассказал о случившейся с ним в отеле неприятности дежурному сержанту. Это, несомненно, было ошибкой. Вероятно, история об укушенном пальце теперь известна всем сотрудникам отделения.

В коридоре послышались шаги. Питер открыл верхний ящик стола, сунул туда игрушечную пчелу и уселся на стул лицом к двери, откинувшись на спинку. Интересно, кто из его бывших коллег перешагнет порог кабинета первым? Ведь хорошо известно, что первым, кто появляется на месте преступления, часто оказывается злодей, его совершивший.

В кабинет вошел Джон Уигфулл. Нет, только не он, подумал Даймонд. Уигфулл был слишком туп и самодоволен, чтобы опускаться до подобных детских шалостей.

— Ну, как дела? — спросил он.

— Это как посмотреть, — ответил Даймонд. — Пока новостей немного.

— Хорошо.

— Возможно.

— Я хочу сказать, что с делом Маунджоя все нормально. Вы отправили за решетку именно того, кого нужно.

— Спасибо.

— Все, чем вы сейчас занимаетесь, — лишь повод вспомнить старые добрые времена.

— Я бы сказал, что это просто повторная проверка.

В том, что Уигфулл назойливо пытался выяснить, как идут дела у Даймонда, было нечто комичное. Своими мелкими суетливыми движениями он напомнил Питеру грызуна, суетящегося у прорвавшегося мешка с зерном.

— Ну и как? Удалось раскопать что‑нибудь новое?

— Мы повидались кое с кем, кого у меня не хватило времени допросить при первичном расследовании.

— И каков результат?

— Так, ничего существенного.

Если Уигфулл пришел не за тем, чтобы проверить, как подействовала на Даймонда шутка с тряпичной пчелой, значит, для визита наверняка имелся какой‑то другой повод. Питер прекрасно понимал, что Джон Уигфулл не стал бы тратить время на светскую беседу. Протянув руку, Уигфулл взялся за спинку стула Джули, но сесть так и не решился.

— Вероятно, вам скучно от бездействия, — заявил он. — Ничего, скоро мы этого Маунтджоя возьмем.

Даймонд кивнул, подумав, что все зависит от того, насколько толково и квалифицированно будет вестись розыск.

— Сегодня ночью мы подобрались к нему совсем близко, — произнес Уигфулл.

— Я был на месте проведения операции, — напомнил Даймонд.

— Мы расширили зону поиска. Если Маунтджой снова выйдет на связь, это нам поможет. Он вроде намекнул, что ему потребуется еще одна встреча с вами, чтобы выяснить, каких результатов вам удалось добиться. Ведь так?

Даймонд устало кивнул.

— Вы сообщите нам, если он выйдет на вас напрямую?

Вот, значит, зачем он явился. Потеряв след, Уигфулл и другие бывшие коллеги Даймонда пребывают в отчаянии.

— Разумеется. Вы же меня знаете, Джон.

— Да, конечно. — Уигфулл обвел взглядом комнату. — Если вам станет совсем скучно, вы могли бы заняться составлением психологического портрета преступника.

— Правда?

— Ну да. — В голосе Уигфулла прозвучали покровительственные нотки. — Кстати, вы не слышали о новой методике? Ее начали применять незадолго до вашего… отъезда в Лондон. Суть ее состоит в применении статистики для моделирования личности разыскиваемого.

— Наверное, все это подразумевает использование компьютера?

— Да. — Лицо Уигфулла засветилось. — Существует компьютерная программа, которая называется «Поймай их».

— Как?

— «ПОЙМАЙ ИХ». Это акроним. Ну, вроде как аббревиатура от Подразделение индивидуального математического анализа и инновационных характеристик. Из начальных букв получается «Поймай их». Понятно?

Глаза Даймонда сузились, лицо покраснело. Даже шерстяная игрушечная пчела не произвела на него такого эффекта, как замечание Уигфулла, который, сам того не желая, задел Питера на живое.

— Да за кого они нас принимают? — с презрением произнес Даймонд.

Уигфул, непонимающе глядя на него, заморгал.

— Они считают, что имеют дело с семилетними детишками? Что за болваны выдумывают эти названия? Полагают, что если придумать для компьютерных программ подобные идиотские названия, то старые кони вроде нас с вами проникнутся любовью к персональным ЭВМ? Как бы не так! Мы взрослые люди, Джон. Работаем в полиции, а не в начальной школе или в детском садике!

— У меня с компьютерами нет никаких проблем, — торопливо заявил Уигфулл.

Даймонд сердито посмотрел на него. Взгляд его означал, что он ожидал другого комментария.

— Эти типы высасывают из пальца дурацкие аббревиатуры, а потом подгоняют под них такие же дурацкие словосочетания. Вы знаете, что существует полицейский компьютер, название которого сокращенно читается как ХОЛМС?

— Да. Хронологическая объединенная логическая межведомственная система. Нечто вроде архива. Ну и что в этом такого?

Даймонд с трудом удержался, чтобы не схватить Уигфулла и не встряхнуть его, как куклу.

— Неужели вас не раздражает подобное? Зачем все это? А я вам скажу, зачем. Однажды какой‑то тупица, занимающий высокую должность, потер руки и сказал: «Давайте назовем эту штуку ХОЛМС. Это же весело». Меня такие вещи приводят в бешенство. А вас?

Уигфулл смущенно пожал плечами.

— Что молчите? Скажите хоть что‑нибудь! — воскликнул Даймонд.

— Я уже сказал — меня все это не беспокоит. А что касается программы «Поймай их», то я упомянул о ней на тот случай, если вы захотите посмотреть, что будет, если проанализировать с ее помощью дело об убийстве Бритт Стрэнд.

— «Поймай их»! Ну надо же!

— Я уже сожалею, что завел об этом речь. — Уигфулл выпустил из рук спинку стула Джули и шагнул назад. — Пожалуй, я лучше вернусь в оперативный штаб.

— В ОШМЗ, — буркнул Даймонд.

— Простите?

— В Оперативный штаб моей задницы. Не обращайте внимания, Джон. Идите к сотрудникам. Я уверен, сейчас там полно работы.

Оставшись один, Питер наложил еще немного мази на укушенный пчелой большой палец. Визит Уигфулла сбил его с рабочего настроя. Даймонду нужно было заняться изучением материалов дела, но теперь он никак не мог заставить себя сосредоточиться. Взяв одну из папок, перевернул несколько страниц, но сразу отложил бумаги. Затем, сняв трубку телефона, принялся нажимать кнопки, набирая номер.

— Алло, это миссис Вайолет Биллингтон? С вами говорят из полиции Бата. Извините, что беспокою вас, мэм. Моя фамилия Даймонд. Скажите, ваш муж дома? Нет? В таком случае не возражаете, если я поговорю с вами? Мне нужно прояснить кое‑какие вопросы, касающиеся мисс Бритт Стрэнд, которую убили несколько лет назад. Это не займет много времени. А если я подъеду к вам минут через двадцать? Прекрасно! Вы очень любезны.

Выйдя в коридор, он увидел Уоррилоу. Тот оживленно беседовал с молодой стройной женщиной, длинные темные волосы которой были заплетены в тяжелую косу. Ее, пожалуй, можно было принять за балерину, если бы не ее армейская шинель и тяжелые ботинки. Женщина стояла спиной к Даймонду. Своим необычным видом она настолько заинтриговала его, что он последовал за ней и за Уоррилоу в главный компьютерный зал в надежде увидеть ее лицо.

К счастью для Даймонда, один из операторов ЭВМ принялся о чем‑то докладывать Уоррилоу. Женщина стала осматриваться. Кожа ее была бледной, под глазами — вероятно, от усталости — залегли темные круги. Назвать женщину красивой в традиционном смысле этого слова было, пожалуй, нельзя, но ее тонкое лицо с небольшим ртом и узковатым подбородком было довольно приятным.

— Вы знаете, кто она? — спросил Даймонд у Чарли Стайлса, старого сотрудника отделения, который по каким‑то непонятным причинам оказался в рядах полицейских, «друживших» с компьютером.

— В форме ефрейтора? Так это вроде она сообщила о пропаже мисс Тотт. Они жили вместе в каком‑то заброшенном доме в Уидкомбе.

— Значит, это Уна Мун. А что она здесь делает?

— Думаю, пришла узнать у Уоррилоу, как идет розыск.

— В таком случае не представляйте ей меня.

Миссис Вайолет Биллингтон жила в районе Ларкхолл, на одной из узких улиц с односторонним движением, которые от начала до конца заставлены машинами, припаркованными у одной из обочин. Даймонд оставил «Эскорт» на желтой разметке рядом с почтовым отделением и зашагал к нужному дому.

Около жилища Биллингтонов Питер увидел рядом с калиткой табличку с надписью «Продается». Дома, где произошло убийство, сегодня встречаются на рынке слишком часто, чтобы можно было позволить сносить их и переименовывать улицы, как было принято делать когда‑то в прошлом. Их цена из‑за совершенного в них преступления была несколько ниже рыночной. Однако на каждые пятьдесят покупателей, которых мрачная история здания отпугивает, если, конечно, риелторы сообщают о ней клиентам до подписания контракта, обычно находится тот, у кого нет на сей счет предубеждений. К несчастью для супругов Биллингтон, покупателя пока не нашлось, а потому дом они не продали.

Миссис Биллингтон, которую Даймонд предупредил о своем визите по телефону, все еще пребывала в шоке от случившегося в доме трагического события, хотя оно и произошло несколько лет назад. Вела она себя довольно нервно. Невысокая толстушка со слегка вьющимися седыми волосами и глазами бледно‑голубого цвета, как у сиамской кошки, она распахнула входную дверь до того, как Питер успел нажать кнопку звонка.

— Входите скорее, — произнесла она. — Нам лучше поговорить внутри.

В последний раз, когда Питеру довелось здесь побывать, холл был выкрашен более темной краской. Теперь же его стены были бледно‑розовыми, а вдоль лестничных маршей — белыми. Приходя в дом прежде, Даймонд, естественно, поднимался на последний этаж, где располагалась квартира Бритт Стрэнд, в которой ее и зарезали. На сей раз хозяйка торопливо проводила его в кухню на первом этаже, которая явно служила Биллингтонам и столовой. Это была уютная комната с дровяной печью, стенами цвета овсяных хлопьев и темно‑коричневым ковром на полу. На ковре перед плитой сладко спал белый кот. На полках шкафа для посуды Питер увидел коллекцию кукол в национальных костюмах.

— Извините, что я вас подгоняю, — сказала миссис Биллингтон более спокойным тоном, закрыв за собой дверь кухни. — Там, наверху, моя новая квартиросъемщица, студентка. Мне бы не хотелось, что она узнала о том, что тут случилось.

— Она местная? — поинтересовался Даймонд.

— Из Ноттингема. Изучает химию в университете. Первокурсница. Вы считаете, что с моей стороны нечестно держать ее в неведении?

— По‑моему, студенты — люди с крепкими нервами, — заметил Даймонд. — Особенно когда квартирная плата не слишком высока. Мне ни к чему подниматься наверх. Я решил навестить вас и сообщить, что Маунтджой сбежал из заключения.

— Я знаю.

— Откровенно говоря, это место — последнее из тех, куда он может заявиться, но мы предупреждаем всех, кто так или иначе был связан с его делом. У вас на двери есть цепочка? Используйте ее, пока Маунтджоя не отправили обратно за решетку. Я уверен, что это произойдет очень скоро. Вы с ним когда‑нибудь встречались?

— Нет. В тот единственный раз, когда он был в этом доме, я находилась на Тенерифе.

— Да, помню. Вероятно, вернувшись оттуда, вы испытали шок.

— Разумеется.

— Тело обнаружил ваш муж?

— Да. Уинстону из‑за этого до сих пор снятся кошмары. С тех самых пор он сидит на транквилизаторах.

— Напомните, что показалось вам подозрительным.

— Вы имеете в виду, когда мы вернулись с Тенерифе? — Миссис Биллингтон скрестила руки на груди, обтянутой кофточкой сиреневого цвета, и слегка поежилась, словно от холода. Она тщательно играла роль старушки, хотя была старше Даймонда максимум лет на десять. — Той женщине принесли молоко — на площадке рядом с ее дверью стояли две бутылки. И еще она почему‑то не забрала почту внизу. Сначала мы подумали, что это все же не причина, чтобы ее беспокоить. Вскоре постучали в дверь, но она не открыла. Понимаете, она могла уехать на несколько дней в командировку — она ведь писала статьи в журналы.

— Я в курсе.

— В общем, в первый вечер мы поставили молоко в холодильник. Но потом, уже ночью, я вдруг подумала: а если Бритт больна и просто не смогла подойти к двери, чтобы нам открыть? Вдруг ей нужна помощь? В общем, я попросила Уинстона пойти и посмотреть, что и как. Он вернулся белый как мел и сказал, что нужно звонить в полицию, потому что Бритт мертва. В ту ночь мы больше не смогли сомкнуть глаз.

— Сколько времени Бритт Стрэнд здесь прожила?

— Довольно долго, года три. Она была хорошей квартиросъемщицей. Платила всегда аккуратно. Мы к ней очень хорошо относились.

— У нее был свой ключ от входной двери?

— Да. От входа внизу и от ее квартиры. Как вы знаете, пройти к себе она могла только через ту часть дома, которую занимали мы с мужем. Она часто приходила поздно, но всегда прошмыгивала к себе тихонько, как мышка.

— По‑моему, я уже задавал вам этот вопрос, но все же опять спрошу: у кого‑нибудь еще был ключ от дома?

— Кроме нас с мужем и Бритт? Нет, ни у кого.

— Приходили к ней гости?

— Время от времени. Иногда приходила крупная женщина, которая делала для Бритт фотографии.

— А мужчины у нее бывали? Я уверен, миссис Биллингтон, мы с вами об этом уже говорили, но у меня неважная память.

— Во всяком случае, Бритт не давала никаких оснований для недовольства. Не помню ни одного случая, чтобы кто‑нибудь остался у нее на ночь. Нет, в смысле морали я человек не старомодный. Но какой домохозяйке понравится, если в квартире, которая сдается одинокой женщине, вдруг поселится еще и ее партнер?

Даймонд пояснил, что он имеет в виду не только тех мужчин, которые могли остаться ночевать у Бритт Стрэнд, но и всех прочих посетителей.

— Ну да, конечно, порой к ней приходили какие‑то люди. Я бы удивилась, если бы это было не так. Бритт была очень хорошенькой.

— Постарайтесь вспомнить, кто из мужчин у нее бывал, особенно незадолго до убийства.

Четыре года назад этот вопрос едва не поставил миссис Биллингтон в тупик. Все же с большим трудом ей удалось припомнить одного посетителя, которым был не кто иной, как Маркус Мартин, инструктор по верховой езде. По словам хозяйки, он заходил два или три раза. При этом она и тогда, и сейчас была совершенно уверена, что Джон Маунтджой никогда не посещал Бритт, когда сама миссис Биллингтон находилась дома.

— Ей когда‑нибудь присылали цветы?

Хозяйка нахмурилась:

— Не помню ни одного такого случая.

— А вы не знаете, Бритт любила розы?

— Понятия не имею.

— Я видел у вас в саду розовые кусты.

Миссис Биллингтон, залившись краской, на несколько секунд вышла из образа пожилой хозяйки и устремила на Даймонда взгляд, полный укоризны:

— Сразу видно, что вы ничего не понимаете в садоводстве. Ни в моем саду, ни в любом другом в октябре и бутонов практически не найти. Те, что обнаружили в комнате убитой, наверняка были куплены у флориста.

Питер поинтересовался, обсуждала ли когда‑нибудь Бритт с хозяйкой свои профессиональные, журналистские проблемы, и получил, как и ожидал, отрицательный ответ.

В отличие от большинства людей Даймонд всегда очень хорошо чувствовал границы человеческого гостеприимства и момент, когда следовало прекратить им злоупотреблять. Внезапно у него возникло ощущение, будто Вайолет Биллингтон хочет, чтобы он как можно быстрее покинул дом — и отнюдь не ради спокойствия студентки, квартирующей наверху. Вопрос о розах по какой‑то причине сильно расстроил хозяйку, и Даймонд решил продолжить разговор:

— И все же я полагаю, что вам кое‑что известно об отношениях мисс Стрэнд с мужчинами.

— Ничего подобного.

— Миссис Биллингтон, никто не собирается обвинять вас во вторжении в личную жизнь вашей бывшей квартиросъемщицы. Она арендовала у вас жилье в течение трех лет. Я уверен, что вы видели многих людей, приходящих к ней и уходящих от нее, и наверняка размышляли на эту тему. В этом нет ничего зазорного — вполне обычная вещь, поверьте.

— Я рассказала вам все, что вы имеете право знать.

— Мы с вами не две приятельницы, обсуждающие местные сплетни. Речь идет об убийстве, — напомнил Питер.

— Мне сказать больше нечего. Вы арестовали предполагаемого убийцу и отправили его в суд, а суд признал его виновным. Вопрос закрыт.

Слова миссис Биллингтон показались Питеру странными. Она могла бы прямо назвать Маунтджоя убийцей, но почему‑то этого не сделала. И вроде бы намекнула — ты создал проблему, приятель, тебе ее и решать. Неужели ей что‑нибудь известно?

— Полагаю, мне следует побеседовать с вашим мужем, — произнес Даймонд. — Не исключено, что разговор с ним окажется более плодотворным.

— Уинстон вам ничего не сообщит, — заявила миссис Биллингтон.

Питер истолковал слова и интонацию хозяйки по‑своему. Похоже, ее мужу было известно нечто важное, но он не делится даже с ней, несмотря на настойчивые просьбы.

— Сейчас он на работе?

— Да.

— Приедет домой обедать?

— Нет.

— Когда он вернется домой?

— Не могу сказать. По‑разному бывает.

Губы миссис Биллингтон сжались в тонкую линию, во взгляде бледно‑голубых глаз читался откровенный вызов.

Даймонд пытался вспомнить, какое впечатление на него в свое время произвел ее супруг. Свидетельские показания Уинстона Биллингтона в суде свелись к рассказу о том, как он обнаружил труп. Он никогда не входил в число подозреваемых, поскольку отпуск на Тенерифе давал ему надежное алиби. Внешне он выглядел моложе жены. На вид ему было около пятидесяти лет. Питер хорошо запомнил худощавого мужчину в костюме в полоску.

— А где ваш муж работает?

— Он агент по продажам.

— Чем он торгует?

— Поздравительными открытками.

— Он работает на какую‑нибудь местную фирму?

— Нет.

— Главный офис компании находится в Лондоне?

— Да.

— А ваш муж является ее региональным представителем?

— Да.

— Значит, если я правильно понимаю, он ходит по магазинам и предлагает новые образцы открыток. В доме есть хотя бы несколько штук? Мне бы хотелось взглянуть на них.

Миссис Биллингтон отвернулась и стала перетирать тарелки.

— Здесь он их не держит. У нас в доме для этого маловато места.

— У него есть офис?

— Что‑то вроде этого. Он хранит открытки там.

— Неужели в доме нет ни одной?

— Мне кажется, я ясно сказала, — поморщилась миссис Биллингтон.

Любопытство Даймонда все возрастало.

— И что же это за открытки, миссис Биллингтон?

— Обычные поздравительные открытки. Ничего особенного.

— То есть я мог бы купить парочку для своей жены?

— Ну, не знаю, — пробормотала хозяйка и снова покраснела.

— Моей супруге нравятся открытки с видами сельской местности. И еще такие, на которых изображены животные. Но вообще‑то она у меня не слишком сентиментальная. Взять, например, персидских котят в корзинке — для моей Стефани это все же был бы перебор. Я бы лучше выбрал открытку с лошадью, выглядывающей из‑за изгороди.

— Я сказала, что не знаю, сможете ли вы выбрать что‑нибудь для своей жены, потому что сама никогда в глаза не видела эти открытки, — желчным тоном заявила миссис Биллингтон. — Если вы закончили, мне бы хотелось заняться делами. Обсуждать с вами дейстия своего мужа я не собираюсь.

— Я вас понимаю, — кивнул Даймонд. — Пожалуй, я поговорю лично с ним. В какое время я наверняка застану его дома?

Миссис Биллингтон напряглась.

— Я думала, вы пришли, чтобы предупредить нас по поводу Маунтджоя, — произнесла она. — Уинстон знает, что он сбежал. Что вам еще от нас нужно? После этого убийства нам и так пришлось нелегко.

— И все же я намерен поговорить с мистером Биллингтоном.

— Ему нечего вам сказать.

— Итак, когда мне следует прийти?

— Если вам так нужен мой муж, приходите после восьми.

— Еще как нужен, — промолвил Даймонд и взял со стола свою шляпу.

— Пожалуй, я обойдусь чашкой некрепкого чая, Джули, — сказал Даймонд, стараясь не смотреть на стопку бутербродов, лежавшую на блюде. Они с инспектором Харгривз сидели в баре отеля «Фрэнсис». — Она разговаривала со мной так, словно перед ней был не человек, а дохлая крыса, которую притащил кот.

— В доме есть кот?

— Да. Он ни разу не удостоил меня своим вниманием.

— Похоже, день у вас не задался. Вы считаете, что миссис Биллингтон что‑то скрывает?

Даймонд взял в руки блюдо с сандвичами.

— Джули, переложите хотя бы часть на свою тарелку, а то я слопаю все. С меня станется. Я вообще‑то не обжора — просто, когда напряженно думаю, у меня разыгрывается аппетит, особенно во время ленча. Да, я готов побиться об заклад, что она утаивает какую‑то информацию, которая касается ее мужа. Впрочем, может, все дело в том, что ее супруг продает непристойные карточки, и миссис Биллингтон этого стыдится.

— А это действительно так?

— Неизвестно. Но у меня сложилось впечатление, что открытки, которыми он торгуют, не из тех, какие можно послать пожилой тетушке на Рождество. Впрочем, этого добра полно и в магазинах. В любом случае мне понятно желание миссис Биллингтон утаить от окружающих, чем именно промышляет ее муж. Но если он делает это ради куска хлеба и не нарушает закон, я его не осуждаю.

— Ох, уж этот развратный Винни, — пошутила Джули.

Даймонд улыбнулся:

— Я помню времена, когда торговых представителей называли коммивояжерами и сочиняли про них бесчисленные неприличные анекдоты. Интересно, относится ли мистер Биллингтон к этой категории?

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу выяснить, спал ли он со своей квартиранткой.

Инспектор Харгривз изумленно подняла брови.

— Подобные случаи нередки, — пояснил Даймонд. — Мужчины средних лет частенько испытывают вожделение по отношению к симпатичным молодым женщинам. Когда сегодня утром я разговаривал с миссис Биллингтон…

— Перестаньте, мистер Даймонд! Я не один из ваших приятелей, в чьей компании вы пьете пиво.

Было время, когда в подобной ситуации он сразу жестко одернул бы Джули. Но Питер ценил поддержку, которую она ему оказывала, и не хотел ее лишиться.

Инспектор Харгривз тем временем ловко направила беседу в более безопасное русло:

— Если у мистера Биллингтона что‑то было с Бритт, то интересно выяснить, что именно. Но куда бы это нас привело? Ведь мы знаем, что в то время, когда произошло убийство, он находился на Тенерифе.

— Я хотел сказать то же самое, но вы меня опередили. Однако, если бы мы знали, что он был близок с Бритт, это создало бы мотив. Четыре года назад мы подобную возможность даже не рассматривали. Например, если Биллингтон спал с Бритт и об этом кому‑то стало известно, в качестве убийцы мог выступить какой‑нибудь ревнивец.

— Маркус Мартин?

— Он утверждает, что к моменту убийства их отношения с Бритт закончились. Но, кроме его слов, у нас нет никаких подтверждений этому.

— Но ведь и у него есть алиби.

— Алиби есть у всех.

Цинизм, прозвучавший в словах Даймонда, болезненно задел Джули.

— Маркус Мартин находился на вечеринке в Ворминстере до часу ночи.

— Время смерти не установили точно.

— Да, зато точно известно, что с вечеринки он отправился к своей подруге и провел остаток ночи в ее квартире на Уолкот‑стрит. Женщина это подтвердила.

— А другие подтверждения есть?

— Нет.

Помолчав, Даймонд сделал глоток пива и продолжил:

— Я бы не слишком полагался на слова подружки Маркуса. Давайте сегодня побеседуем с мистером Мартином — если сможем.

Джули удивленно посмотрела на него:

— Хотите, чтобы я поехала с вами?

Он кивнул.

— Если только вам не нужно больше времени, чтобы закончить отрабатывать бродяг. Как, кстати, у вас с ними дела?

Джули состроила недовольную гримасу, давая понять, что утро существенных результатов не дало.

— Они не очень‑то хотят разговаривать со мной. Я не услышала почти ничего, кроме оскорблений. Их человек девять или десять в районе кладбища при аббатстве, многие с собаками. Чтобы поладить с ними, мне нужно сбрить волосы и переодеться в полевую военную форму.

— И нарастить на себе порядочный слой грязи, — добавил Даймонд.

— И еще сделать себе несколько татуировок.

— Пожалуй, несколько колец в носу тоже не помешают.

Возникла пауза. Затем глаза Джули наполнились ужасом. Она сообразила, что разговор, возможно, идет всерьез и все сказанное — по сути не что иное, как приказ ее непосредственного начальника.

— Ладно, на кольцах в носу я не настаиваю, — усмехнулся Даймонд.