Работа над ошибками

Глава 20

Две полицейские машины с работающими проблесковыми маячками на большой скорости влетели на Манверс‑стрит и затормозили у здания участка, когда Даймонд подъехал к нему с другой стороны улицы. Исполненный собственного достоинства, Уоррилоу сидел во втором автомобиле рядом с водителем. Даймонд предположил, что его бывшие коллеги вернулись с проверки очередного сигнала об опознании Маунтджоя, и зевнул. Припарковавшись, он вошел в здание и отправился искать Джули. Он заметил ее в столовой, полной сотрудников. При виде Питера, остановившегося на пороге, Джули поднялась из‑за стола, за которым сидели несколько человек, и приблизилась к нему.

— Общаетесь с коллегами, инспектор? — с сарказмом осведомился Даймонд.

— Собираю последние сплетни, — невозмутимо ответила Джули. — Это ребята из группы «шмелей». Помните о таком эксперименте?

Язвительная улыбка на губах Даймонда исчезла. Джули, похоже, нашла противоядие от его иронии.

— Хотите меня похитить? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнул Даймонд. — Я за этим и приехал.

— У вас есть время выпить кофе?

— А вы пьете кофе здесь?

— Со здешним кофе что‑то не так? — удивилась Джули.

— Пожалуйста, раздобудьте мне чашку чая, и давайте поделимся друг с другом последней информацией.

Питер и Джули расположились у столика, за которым не было больше никого. Джули сообщила Даймонду о результатах обыска, проведенного в доме Биллингтонов.

— Если кассета, которую я искала, и была там, то я ее не нашла. Причем в моем распоряжении было спецоборудование. Думаю, что Уинстон Биллингтон избавился от пленки — если только она вообще у него имелась.

— Что‑нибудь интересное обнаружили?

— Пачку фривольных картинок в конверте, спрятанном в потайном ящике антикварного письменного стола. Какое разочарование! Я‑то надеялась найти золотые украшения или нечто подобное. А мне достались изображения чьих‑то задниц.

— Чьих именно? — поинтересовался Даймонд. — В конверте есть изображения задниц тех, кого мы знаем?

Джули покачала головой:

— Лиц там практически не видно.

— Вы сказали «картинки». Это фотографии?

— Снимки, вырезанные из эротичеких журналов — тех, что относятся к так называемому мягкому порно. Как подумаешь, что кто‑то это вырезал и прятал, жалость берет.

— Каждый развлекается по‑своему, — философски заметил Питер.

— Мне показалось, что все это грустно.

— И кого же вы жалеете — Биллингтона?

— Женщин на снимках.

— Поверьте, они не нуждаются в вашем сочувствии. Им платят больше, чем полицейским.

— Я бы ни за какие деньги на такое не согласилась.

Внезапно Даймонд вспомнил о полученном им предложении поработать натурщиком, но решил не упоминать о нем. В конце концов, в данном случае речь шла о живописи, то есть об искусстве, а не о порнографии.

— В общем, вы ничего интересного не обнаружили?

— Нет.

— Может, письма, какой‑нибудь дневник?

— Мы ведь искали нечто такое, что по форме и размеру напоминало бы аудиокассету, — напомнила Джули. — Времени было мало, не хотелось распыляться.

— Понимаю, — кивнул Даймонд и рассказал ей о разговоре с Прю Шортер.

Упомянул он и о том, что узнал на одной из фотографий, сделанных на Трим‑стрит, Уну Мун. Питер постарался сделать это таким образом, чтобы Джули не показалось, будто он хвалится своей проницательностью и цепкой памятью.

— Удивительно, как все подходит одно к одному, — завершил он свой рассказ.

— Я полагаю, это просто совпадение, — заметила Джули.

— Черта с два! — резко возразил Даймонд. — Сейчас она обитает в стихийном поселении в Уидкомбе. Логично предположить, что ей и раньше приходилось проживать в брошеных домах. Я нисколько не удивился, узнав ее на одной из фотографий. Эти бродяги друг друга знают. Они представляют собой — как это сейчас говорят? — целую субкультуру.

— Вы собираетесь допросить ее? — поинтересовалась Джули и, не дождавшись ответа, скорректировала вопрос: — Простите. Вы считаете, мне следует ее допросить?

— Вы или я, неважно, но кто‑то из нас должен это сделать. Четыре года назад я совершил большую ошибку, не отработав все версии.

— При расследовании убийства сложно глубоко проработать все возникающие версии. Тем труднее будет сделать это теперь, когда нас лишь двое.

— Уна Мун может оказаться ключевым свидетелем, — сказал Питер.

— Но если убийца — Уинстон Биллингтон, при чем здесь она?

— Не уверен, что преступником является именно он.

Во взгляде Джули мелькнул интерес — она явно ждала продолжения. Даймонд нечасто показывал, что в чем‑то сомневается. Однако его следующая реплика разочаровала ее:

— Нам не следует рассчитывать, что, придя в себя, Биллингтон признается в убийстве.

— Но ведь его видели входящим в дом!

— Значит, вы верите показаниям Вэ Бэ?

— А вы нет?

— Вэ Бэ был торговцем наркотиками, а может, остается им и сейчас. Такие люди, как он, привыкли лгать.

Слова Даймонда расстроили Джули. Она вдруг сообразила, что ее временный руководитель, готов перечеркнуть все то, чего им удалось достичь, и не понимала, чем вызвано подобное изменение его позиции.

— Миссис Биллингтон подтвердила, что муж вернулся с Тенерифе раньше, чем она. Ее показания совпадают с показаниями Вэ Бэ.

— Однако не подтверждают их.

Джули не оценила лингвистическую тонкость, содержавшуюся в реплике Даймонда.

— Мы точно знаем, что Биллингтон лжесвидетельствовал в суде.

— Но нам неизвестно, почему он это сделал.

— У меня голова кружится, — вздохнула Джули.

— Ну, смотрите, — принялся объяснять Даймонд. — Биллингтон сократил свой отпуск и вернулся раньше, чем предполагалось. У нас пока нет стопроцентной уверенности, но это подтверждают два источника, поэтому мы можем предположить, что так оно и было. А теперь представьте, что Вэ Бэ узнал об этом — еще тогда, в 1990 году, или позднее. При желании он мог бы сочинить историю, которая свидетельствовала бы о причастности Биллингтона к убийству.

— Но зачем?

— Чтобы направить полицию по ложному следу.

— И отвести подозрения от себя?

— Или от кого‑то, кого он хотел бы защитить.

— Но каким образом Вэ Бэ мог выяснить детали, касающиеся отпуска Биллингтонов?

— Из‑за слухов, которые циркулировали среди бродяг, например. Все те, кто жил тогда в заброшенном доме на Трим‑стрит, хорошо запомнили визит Бритт в их берлогу, и новость о ее убийстве они наверняка обсуждали между собой. К тому же свидетельские показания Биллингтона опубликовали в прессе. Его фото многие местные газеты тоже напечатали. Так что нужен был человек, который вдруг вспомнил бы, что видел Биллингтона в Бате в то самое время, когда он должен был находиться на Тенерифе.

— Но ведь мы исходили из того, что Биллингтон вернулся раньше времени, поскольку хотел приударить за Бритт. Вспомните, он купил цветы в аэропорту Тенерифе.

— Так сообщила нам миссис Биллингтон.

— Мы можем поднять данные по платежам с кредиток.

— Да.

— Вы хотите сказать, что этого могло и не быть?

— Не исключено, что у этого имелось другое объяснение.

— Своей жене он сказал, будто его вызвали на срочное деловое совещание в Лондоне.

— Верно. Если верить ее словам.

— А вы ей тоже не верите?

— Нет — до тех пор, пока мы сами все не проверим. Я составил список того, чему мы должны найти четкое подтверждение. Одна из позиций — то самое совещание. Позвоните в головной офис фирмы, в которой работает Биллингтон, и выясните, могут ли они подтвердить, что оно действительно проводилось в интересующий нас день. Вдруг у них остались какие‑то записи. Еще я хочу знать, не проходила ли по нашим архивам Уна Мун.

— Я пропущу ее имя через ОСКП — Общенациональную систему компьютерного поиска, — сказала Джули.

— Разве в этом отделении не существует собственного архива? — неприязненно осведомился Питер.

— Общая поисковая система выдаст результат быстрее.

— Ладно, раз это так просто, займитесь и всеми остальными — я имею в виду Биллингтона, Маркуса Мартина, Джейка Пинкертона и Вэ Бэ.

Джули не стала возражать.

— У нас есть фамилия Вэ Бэ?

Вопрос поставил Даймонда в затруднительное положение. Он хорошо помнил, как пытался выяснить у предводителя местных бродяг его настоящее имя, но так и не смог этого сделать. Злясь на себя, Даймонд, как и всегда в подобных случаях, выдал очередную нелицеприятную характеристику современного компьютеризированного общества:

— Сейчас кругом одни инициалы и аббревиатуры. Слова, похоже, людям уже не нужны. ОСКП, Вэ Бэ… Черт знает что такое! Я в Бате всего три дня, а у меня уже мозг кипит от этих бесконечных сокращений.

— Так что же мне делать?

— С чем — с вашей Общенациональной системой компьютерного поиска?

— Я имею в виду Вэ Бэ, — едва заметно улыбнулась Джули.

Когда его загоняли в угол, Питер Даймонд иногда обнаруживал недюжинные способности извлекать полезную информацию из закоулков своей памяти.

— Вот что, на время летнего фестиваля в отделении создается временное подразделение, сотрудники которого обязаны осуществлять контроль за местными бродягами. Кажется, это называется «Операция „Стоунхендж“». Впрочем, название наверняка сократили до ОС. Те, кого обычно включают в состав этого подразделения, должны знать, как на самом деле зовут этого Вэ Бэ.

— Хорошо, обращусь к ним. А Прю Шортер мне тоже проверить?

— С помощью вашей поисковой системы? Да.

— Она все еще входит в число подозреваемых?

Даймонд кивнул.

— Я думала, вы уже исключили ее из списка.

— С какой стати?

— Ну, вы поначалу считали, что она лесбиянка и могла испытывать ревность из‑за того, что у Бритт были любовники‑мужчины. Но теперь мы знаем, что у нее была дочь. Получается, Прю не имела мотива для убийства.

— Не вижу логики в ваших словах, — желчно заявил Питер. — Неужели сексуальная революция обошла вас стороной, Джули? Множество лесбиянок имеют детей.

— Вы правы. Что ж, проверю и ее тоже.

Даймонд допил свой чай и поставил чашку на блюдце.

— А я, пока вы подвергаете свой организм воздействию гамма‑радиации, поищу Джона Уигфулла. Хочу узнать, предъявили ли уже обвинение миссис Биллингтон.

Уигфулл находился в кабинете, где располагался главный оперативный штаб. Он разговаривал с кем‑то по телефону. В помещении сидели еще несколько сотрудников. Все они были в наушниках и тихо говорили в микрофоны. Похоже, чрезвычайный режим продолжал действовать. Увидев Даймонда, Уигфулл отнял трубку от уха и прижал к груди.

— Вы слышали? — обратился он к Питеру. — Похоже, мы вот‑вот выйдем на Маунтджоя.

— Где вы его обнаружили?

Не ответив Даймонду, Уигфулл снова приложил трубку к уху и продолжил разговор с невидимым собеседником:

— Послушайте, мы здесь находимся в полной боевой готовности. Если мне в ближайшее время не удастся выяснить кое‑какие важные детали, я прибегну к помощи Уилтса.

— Это что, конспиративное прозвище Уоррилоу? — поинтересовался Даймонд.

Уигфулл покачал головой и сказал в трубку:

— Спасибо. Только, пожалуйста, как можно скорее.

— Маунтджой в Бате? — спросил Даймонд, когда Уигфулл положил трубку.

— В отеле «Эмпайр».

Даймонд немного помолчал, а затем щелкнул пальцами:

— Это огромное здание неподалеку от Гилдхолла, которое уже несколько лет пустует?

— Они в номере на одном из верхних этажей. Окна выходят на Ориндж‑Гроув. Сорок минут назад Саманту видели на балконе — она пыталась привлечь к себе внимание.

— Вы уверены, что это была именно она?

— Абсолютно. Голая по пояс, размахивала футболкой, как флагом.

— Не думал, что вы настолько хорошо с ней знакомы.

— Говорю вам, это она! — крикнул Уигфулл, покраснев. — Какой‑то японский турист снимал видео с верхнего этажа высотной парковки в Хэм‑Гарденс. Он принес свою камеру сюда. Если увеличить изображение, видно, что это Саманта, хотя волосы ее окрашены в другой цвет.

— А Маунтджой?

— Его нигде нет.

— А что происходит сейчас?

— Уоррилоу уже на месте. Готовит операцию по освобождению заложницы.

— Предупредите его, что Маунтджой вооружен.

— Что? — вскинулся Уигфулл. — Что вы сказали?

— Я сказал, что у Маунтджоя есть оружие — пистолет. Если речь идет о штурме, нужно, чтобы участники операции об этом знали.

Уигфулл рванул трубку с телефона.

— Соедините меня с Уоррилоу, срочно! — выкрикнул он, после чего бросил полный бешенства взгляд на Даймонда. — Черт побери! Почему вы не сообщили мне об этом раньше?

Питер не стал торопиться с ответом, рассудив, что в данный момент важнее всего, чтобы информация как можно быстрее была донесена до адресата.

— Да, это я. Он вооружен… пистолетом, — произнес Уигфулл, обращаясь к взявшему трубку на другом конце провода Уоррилоу. — Мне об этом только что сказал Питер Даймонд. Я не знаю, сэр… Я просто не имел возможности его спросить. Простите, может, вы, пока есть время… Да, думаю, это самое главное.

Положив трубку, Уигфулл снова устремил неприязненный взгляд на Даймонда:

— У меня просто нет слов. Могли погибнуть люди!

— Что решил Уоррилоу? Он отзывает штурмовую группу?

— Разумеется. Питер, расскажите мне все, что вам известно.

Даймонд объяснил, как Маунтджой застал его врасплох в отеле «Фрэнсис» и некоторое время держал на мушке.

— Не спрашивайте меня, где Маунтджой взял пистолет, Джон, и заряжен ли он. Не знаю. В общем, мы с ним поговорили. Он сказал, что теряет терпение и ему нужны результаты.

— И все это произошло вчера вечером? Подумать только, вчера вечером! Почему вы об этом не доложили?

— Честно говоря, Джон, по одной простой причине. Мне казалось, если Уоррилоу узнает, что Маунтджой вооружен, он прикажет стрелять на поражение. Теперь, когда Уоррилоу в курсе, что у Маунтджоя есть пистолет, он имеет формальное право отдать такой приказ. Вы ведь знаете правила, Джон. И вам хорошо известно, чем заканчиваются в подобных случаях операции по захвату преступника.

— Если Маунтджой будет представлять угрозу жизни наших сотрудников, мы его прикончим, — подтвердил Уигфулл.

— Что ж, в этом есть своя логика.

Уигфулл воспринял эту фразу Питера как своеобразную капитуляцию, поэтому раздражение его понемногу пошло на убыль.

— Но ведь из‑за вас офицеры полиции могли оказаться под огнем, будучи неготовыми к этому!

— Нет, не могли. Как только я услышал, что они готовятся к штурму, я сразу рассказал вам обо всем.

— Но почему вы не сделали этого вчера вечером?

— Я вам только что объяснил.

— Что такого особенного в Маунтджое, что вы так печетесь о сохранении его жизни?

— Джон, я почти уверен, что он невиновен.

— Невиновен? Но он похитил дочь мистера Тотта. Это очень серьезное преступление.

— Я хотел сказать, что он скорее всего невиновен в убийстве. Проблема в том, что я, похоже, отправил его за решетку за преступление, которого он не совершал.

— Я понял! Значит, вы верите в показания миссис Биллингтон, согласно которым Бритт Стрэнд убил ее супруг, мистер Биллингтон?

— Я просто подчеркиваю, что Маунтджой стал жертвой ошибки правосудия. Основным виновником этого являюсь я. Поэтому мне хочется, чтобы его оправдали.

— Если подобное случится, это не пойдет на пользу вашей репутации.

— Вы действительно думаете, что я пекусь о своей репутации? Я проработал в полиции много лет, меня считали хорошим детективом, но я был не безупречен. И если уж мне довелось совершить ошибку, то я должен иметь мужество признать ее и попытаться исправить.

— Я вас не понимаю, — вздохнул Уигфулл и провел ладонью по темным волосам. — Вас привлекли в связи с похищением Саманты Тотт, а не для того, чтобы вы доказывали невиновность Маунтджоя. Ее жизнь находилась под угрозой, Маунтджой выдвигал требования. Вас привезли в Бат, чтобы вы установили с ним контакт, посулили бы ему что‑нибудь для проформы и тем самым облегчили нам его поимку и освобождение заложницы.

— Я с самого начала заявил, что если участвую в этом деле, то в любом случае буду проводить дополнительное расследование по Маунтджою. А обещать что‑нибудь, заранее не собираясь выполнять обещания, не в моем характере.

— Я не представляю, каким образом вы вдвоем с инспектором Харгривз собирались добиться результата, — проворчал Уигфулл. Внезапно в голову ему пришла какая‑то мысль, от которой его глаза изумленно расширились. — А инспектор Харгривз знала о том, что Маунтджой вооружен?

— При нашем разговоре с Маунтджоем она не присутствовала, — ответил Даймонд.

— Но вы сообщили ей о том, что у преступника есть пистолет?

— Давайте не будем вмешивать во все это Джули.

— Возможно, вы, не являясь больше сотрудником полиции, не несете ответственности за человеческие жизни. Но инспектор Харгривз — одна из нас. И если ей было известно о пистолете…

— Она о нем не знала, — солгал Даймонд, стараясь вывести Джули из‑под удара. — Послушайте, Джон, вам нужен человек, который бы хорошо знал здание, где скрывается преступник. Оно большое, и сориентироваться в нем будет непросто. Вы уже раздобыли план здания?

— Пока не успели.

— Попробуйте обратиться в муниципалитет, в департамент недвижимости и коммунальных служб. У них наверняка есть схемы и планы. Возможно, там найдется и человек, который знает, что представляет собой интересущее вас строение внутри.

— Я как раз собирался этим заняться.

— На вашем месте я бы сейчас бросил на это все силы, Джон.

Уигфулл снова схватился за телефон. Когда он закончил переговоры с муниципалитетом, Даймонд продолжил:

— Разумеется, я согласен с тем, что, раздобыв оружие, Маунтджой лишь осложнил свое положение. Теперь против него задействуют снайперов, а у человека с пистолетом нет никаких шансов против дальнобойной винтовки с оптическим прицелом. Вероятность того, что он останется в живых, крайне мала.

— Если бы с ним не было Саманты! — вздохнул Уигфулл.

— Да, когда речь идет о жизни заложника, операцию нужно проводить предельно осторожно, — сказал Питер. — Джон, а вы уверены, что Уоррилоу не начнет пороть горячку? По‑моему, он не тот человек, кто может руководить операцией по обезвреживанию вооруженного преступника, в руках которого находится заложник.

— Этот вопрос вне моей компетенции.

— А мистер Фарр‑Джонс в курсе? Или мистер Тотт?

— Все произошло слишком быстро.

— Я бы на вашем месте доложил им.

Уигфулл клюнул на наживку мгновенно и снова схватил трубку телефона. Поговорив с обоими начальниками, он сообщил:

— Мы немедленно выезжаем к отелю. Шеф хочет провести срочное совещание.

— А Уоррилоу будет на нем присутствовать?

— Да. Ну что, поехали?

Перед фасадом здания в центре Бата, которое когда‑то было фешенебельным отелем, собралась толпа зевак. Их привлекло появление полицейских машин с включенными проблесковыми маячками. Строительство гостиницы пришлось на последние годы пребывания на престоле королевы Виктории и на начало правления Эдуарда VII. Архитектурный облик здания в значительной степени отражал особенности того исторического момента, в который оно проектировалось и возводилось. Первые пять этажей были выдержаны в строгом стиле, характерном для общественных зданий Викторианской эпохи. Шестой же выглядел так, словно архитектор внезапно решил пошутить. Верхняя часть здания сочетала в себе одновременно сразу три архитектурных стиля. Огромный двойной фронтон был выложен красной плиткой, будто загородная вилла. Еще один фронтон поражал своими неожиданно плавными обводами. Мало того, строение снабдили еще и семиугольной зубчатой башней. Неудивительно, что в свое время оно удостоилось множества язвительных комментариев экспертов и представителей общественности, называвших его «архитектурным монстром», «уродливым образчиком эклектики» и «красноречивым примером дурного вкуса». Даймонд, однако, испытывал к этому зданию симпатию и, пожалуй, даже сочувствие: ему приходилось слышать подобные комментарии и по поводу собственной внешности.

Когда Даймонд и Уигфулл подъехали к отелю, Тотт находился уже там. Он стоял на обочине Ориндж‑Гроув и смотрел на балкон, где видели его дочь. Рядом с ним был Уоррилоу и оживленно говорил ему что‑то в ухо — вероятно, излагал план операции, стараясь заручиться его поддержкой. В конце концов, Тотт был человеком, чье мнение следовало учитывать, хотя в сложившейся ситуации оно не могло играть важной роли.

Видя, что начальник полиции Эйвона и Сомерсета еще не прибыл, Даймонд не стал торопиться присоединяться к остальным. Он полагал, что Уоррилоу примется обвинять его в срыве силовой операции по поимке Маунтджоя. В то же время в присутствии Фарр‑Джонса Уоррилоу, который относился к вопросам субординации так же трепетно, как и Уигфулл, будет просто вынужден вести себя сдержанно.

Пользуясь передышкой, он решил пройтись вокруг пустующего здания отеля «Эмпайр» — хотел понять, каким образом Маунтджою удалось проникнуть в здание, а также обдумать сложившуюся ситуацию. Даймонд прекрасно понимал, что от того, как станет действовать полицейское руководство, будет зависеть не только дальнейшая судьба Маунтджоя.

Парадный вход в отель был заперт на огромные висячие замки. Вдоль всего фасада здания тянулся выложенный камнем водосток глубиной тридцать футов. По верхнему его краю была внушительная металлическая ограда. В сочетании эти два элемента делали проникновение в здание с лицевой стороны сложной задачей. Даймонд, впрочем, подозревал, что с задней стороны отеля при желании можно было найти какие‑нибудь лазейки. Свернув налево, на Боутстолл‑лейн, узкую улочку, отделявшую тыльную сторону гостиницы от паба «Кубок», Даймонд вышел к средневековой арке, расположенной ниже уровня улицы. Когда‑то в этом месте проходила граница города. Под аркой имелся темный, узкий, наполненный отвратительными запахами проход, который можно было бы использовать для съемок фильма ужасов. Раньше по нему к отелю подвозили необходимые припасы.

Рядом с зарешеченным окошком, проделанным в задней стене гостиницы, Даймонд различил нацарапанные на кирпичной кладке буквы и цифры. Одна из надписей, в частности, гласила: «ДПД, Королеские ВМС, 1940». Вполне возможно, подумал Питер, что она в свое время была сделала собственной рукой его дяди Дона, который во время войны служил на флоте: буквы и цифры в основном были нацарапаны часовыми из состава военно‑морских сил. После начала войны здание было передано Адмиралтейству и до 1989 года оставалось на балансе министерства обороны. Таким образом, «Эмпайр» не функционировал как отель более полувека.

Двигаясь вперед по зловонному проходу, Даймонд добрался до участка, где потрескавшийся асфальт был густо усеян белыми кляксами голубиного помета. Прямо перед ним были широкие двойные двери погребов. Они выглядели надежными, но один из замков, блокирующих их, оказался сорванным. Даймонд подумал, что именно здесь Маунтджой и проник в здание бывшего отеля. Внезапно за спиной Питера раздался голос:

— Что вы здесь делаете, сэр?

Обернувшись, Даймонд увидел перед собой рослого, молодого, бородатого констебля.

— Разве вы меня не знаете? Я Питер Даймонд.

— И что?

— Я только что приехал сюда вместе с инспектором — простите, старшим инспектором — Уигфуллом.

Питер с мстительным удовлетворением отметил, что упоминание имени человека, занявшего его место, не произвело на констебля впечатления.

— В каком качестве вы сюда прибыли, сэр?

— Я… переговорщик. Приехал сюда для установления контакта с похитителем.

— А меня здесь поставили для того, чтобы я никого не подпускал к зданию с этой стороны, сэр.

— Что ж, продолжайте выполнять свою работу, констебль, — сказал Даймонд, решив, что пора возвращаться. Он хотел добавить, что охрана дверей в Англии является давней традицией, но подумал, что констебль вряд ли хорошо знаком с британской историей.

На обратном пути Питер миновал машины мэра и других городских чиновников, прибывших на место событий, но даже не повернул головы в их сторону. Он размышлял о молодых людях, военнослужащих ВМС, охранявших здание бывшего отеля «Эмпайр» много лет назад, во время войны. Тем из них, кто еще оставался в живых, должно быть уже около восьмидесяти. Очевидно, буквы, нацарапанные на кирпичной стене, для многих из них стали единственным следом, какой им удалось оставить на земле. В военное время они не могли управлять своей судьбой. Многие из них наверняка погибли, как и дядя Дон. Но он, Питер Даймонд, находился среди живых и не обязан был подчиняться ничьим приказам. Для него все это уже позади. Никаких «есть, сэр», «никак нет, сэр». Он мог наслаждаться свободой. Или все‑таки в глубине души хотел, чтобы его снова призвали?

Займись лучше решением текущих проблем, приказал себе Питер. Логика происходящего проста. Как только Маунтджоя схватят или убьют, дополнительное расследование обстоятельств его дела прекратится. Никто из полицейских начальников не захочет пересмотра приговора. До сих пор Эйвону и Сомерсету удавалось избежать скандалов, связанных с судебными ошибками и коррупцией среди служителей Фемиды, которые не раз потрясали другие графства. Местным чиновникам от полиции проще всего было вернуть Маунтджоя в тюрьму и забыть о нем.

Вспоминая о том, как он оказался втянутым в выполнение своей необычной миссии, Даймонд благодарил провидение за то, что у него была возможность поторговаться, а также за то, что удалось настоять на проведении полноценного дополнительного расследования дела Маунтджоя. И еще он признавался себе, что скучал по работе, которой был лишен слишком долго, но любил ее и умел делать хорошо. По иронии судьбы он снова оказался в деле из‑за собственной ошибки, а в результате ее пострадал невиновный. Теперь, когда Даймонду стали очевидны просчеты, допущенные в ходе первоначального расследования, для него стало вопросом чести раскрыть убийство Бритт Стрэнд и найти настоящего преступника. Его не смущало, что при этом придется признать перед всем миром свои ошибки. До Маунтджоя Питеру за его полицейскую карьеру ни разу не приходилось отправлять за решетку людей, не совершивших преступления. И вот это произошло. Но одно дело — совершить ошибку, и совсем другое — не признать и скрыть ее. Питер Даймонд знал, что, если он хочет жить дальше в ладу с самим собой, он должен выяснить об убийстве Бритт Стрэнд всю правду.

А для этого ему нужно было больше времени. Насколько больше — этого он сказать не мог. Хотя, наверное, был в состоянии сформулировать, сколько времени ему требуется для решения задачи. Ну да. Ему нужен неопределенный период времени. Возможно, довольно длительный. И еще он должен вернуть себе свою работу. Да, именно так. Это необходимо ему самому, и это нужно Стеф. Он профессиональный детектив, опытный сыщик. И хотя он может совершать ошибки, Джону Уигфуллу до его уровня не дорасти никогда. Его, Питера Даймонда, жизненное предназначение состоит не в том, чтобы быть натурщиком, собирателем тележек в супермаркете, барменом или наемным Санта‑Клаусом. Он должен ловить преступников. Это он умеет делать лучше, чем что‑либо другое. И он в состоянии продолжить заниматься своим делом. Тем более что теперь ему представилась отличная возможность добиться того, что ему нужно: получить обратно свою прежнюю работу.

К тому времени, когда он вернулся на Ориндж‑Гроув, к фасаду отеля, Даймонд был полностью готов к решительным действиям. Однако возникла неожиданная проблема: начальство куда‑то исчезло. Подойдя к одной из полицейских машин, Питер обратился к знакомому сержанту:

— А где же Уоррилоу и остальные?

— Они решили отойти подальше, мистер Даймонд, чтобы не оказаться на линии огня.

— Господи, у преступника всего лишь пистолет! Это место на таком расстоянии от здания, что он ни в кого не попадет.

— Они вон там, дальше по улице.

Ну разумеется, удобнее места для обмена мнениями не найти, подумал Даймонд. Ему было хорошо известно, что под асфальтовым треугольником, получившим название Бог‑Айленд, прежде располагались подземные общественные туалеты. Это место находилось на сто ярдов дальше от здания бывшего отеля, чем то, где припарковались полицейские автомобили.

Начальник полиции Эйвона и Сомерсета уже приехал. Все четверо руководителей повернули головы в сторону подходящего Даймонда, и на их лицах Питер прочитал недовольство. Они смотрели на него с такой враждебностью, словно он лично снабдил Маунтджоя оружием.

— Меня нисколько не удивляет, что вы появляетесь последним, Даймонд, — сухо заметил Фарр‑Джонс.

Подхалим Уигфулл не сказал руководству, что Даймонд прибыл на место вместе с ним.

— Я осматривал заднюю часть здания, — сообщил Даймонд. — Хотел убедиться, что полицейский, прикрывающий выход с другой стороны, находится на посту. Он на месте, все в порядке. К сожалению, у меня не хватило времени, чтобы проверить двери погребов, расположенных ниже уровня улицы. Уверен, они тоже под контролем.

Последняя фраза Даймонда была адресована Уоррилоу, на лице которого появилось выражение неуверенности, порадовавшее Питера.

— Вы предприняли необходимые меры? — осведомился Фарр‑Джонс.

Уоррилоу сделал шаг назад и в растерянности провел рукой по подбородку, словно проверяя, достаточно ли хорошо он выбрит.

— Я поручил перекрыть входы и выходы инспектору Белшо, который был откомандирован в мое распоряжение. Это один из ваших людей. Полагаю, он расставил все посты наилучшим образом.

— Я бы не слишком полагался на Белшо, — произнес Даймонд, демонстрируя остальным свои сильные стороны. — Он ведь из Бристоля. А где находятся двери в погреба отеля, даже многие местные сотрудники не знают.

— Проверьте, чтобы все было в порядке, — велел Фарр‑Джонс Уоррилоу, и тот, метнув в Даймонда полный ненависти взгляд, отправился выполнять приказание. Затем начальник полиции повернулся к Даймонду: — Скажите, в здание можно проникнуть со стороны Пэрэйд‑Гарденс?

— Можно попробовать войти через колоннаду, обращенную к водостоку. Но двери там надежно заперты. Преступнику потребуется минут пять, чтобы в этом убедиться.

— Я понимаю мотивы, которые вами движут, мистер Даймонд. Но не думайте, что я намерен оказывать вам поддержку. А теперь объясните мне, почему вчера вечером вы не сообщили нам, что разыскиваемый нами преступник вооружен?

Даймонд сказал Фарр‑Джонсу то же, что до этого говорил и Уигфуллу, но при этом — в основном для того, чтобы заручиться поддержкой Тотта, — подытожил свое объяснение словами:

— Помоги бог Саманте, если начнется стрельба.

— Вы всерьез предлагаете, чтобы мы проводили операцию без применения огнестрельного оружия? — удивился Фарр‑Джонс.

— Действия какого‑нибудь идиота, вооруженного винтовкой с оптическим прицелом, могут привести к трагедии. У Маунтджоя небольшой автоматический пистолет. Находясь здесь, мы не подвергаем себя серьезной опасности. Больше всего я беспокоюсь за Саманту. Мы должны действовать таким образом, чтобы ни в коем случае не вызвать у Маунтджоя панику. Нам не следует провоцировать его, угрожать ему, а уж тем более стрелять.

Тотт кивнул, однако Фарр‑Джонса аргументы Даймонда не убедили.

— Если верить последним данным аналитиков, вполне может случиться так, что преступник приставит пистолет к голове Саманты и просто выйдет отсюда, а потом сбежит, поставив всех нас в идиотское положение.

— Это все равно лучше, чем если он вышибет ей мозги, — возразил Даймонд.

Тотт закрыл глаза.

— Должен вам сказать, — продолжил Питер, — что Маунтджой, похоже, не совершал убийства в 1990 году. Мы имеем дело с человеком, который пытается доказать свою невиновность.

— С помощью оружия? — усмехнулся Фарр‑Джонс.

— Да, он идиот. Но он не станет применять оружие, пока кто‑нибудь не начнет стрелять в него. Маунтджой смертельно устал, он много дней находится в состоянии чудовищного стресса. И при этом он понимает, что его планы, весь его мир рухнет, если он кого‑нибудь убьет. Если я сумею доказать, что Бритт Стрэнд убил не Маунтджой, мы решим вопрос без кровопролития.

— А вы можете это сделать?

— Я близок к этому, — ответил Даймонд, стараясь, чтобы его голос звучал твердо. — Мне уже известно достаточно, чтобы поверить в невиновность Маунтджоя. Но доказать ее сложнее.

— Вы готовы в случае необходимости побеседовать с этим человеком? Выступить, так сказать, в роли переговорщика?

— Да, готов — столько раз, сколько потребуется. Правда, он хочет получить от меня нечто более осязаемое, чем мои добрые намерения. Если мне удастся найти необходимые доказательства его невиновности, я с удовольствием с ним поговорю. Но пока этого не произошло, не вижу в этом смысла. Маунтджой не сдастся в обмен на мое обещание продолжать расследование.

— Но мы не можем бездействовать, — заявил Фарр‑Джонс. — Вам придется достать из цилиндра кролика, мистер Даймонд, и сделать это вам нужно быстро.

Воцарилось молчание. Питер тщательно подбирал слова, понимая, что произнесенное сейчас станет едва ли не самым важным заявлением в жизни.

— Мистер Фарр‑Джонс, позвольте вам напомнить, что я — всего лишь гражданское лицо. Я не обязан подчиняться каким‑либо приказам. Могу просто уйти отсюда прямо сейчас, и никто меня не остановит. Пройду пешком по Пьерпонт‑стрит до железнодорожной станции, сяду в поезд и поеду в Лондон.

— Неужели вы на это способны? — возмутился Фарр‑Джонс, стараясь, чтобы Даймонд ощутил силу его гнева и разочарования. Однако на Питера это не произвело большого впачатления.

— Вы не должны так поступать, — хрипло пробормотал Тотт. — Моя дочь там одна лицом к лицу с вооруженным преступником. Вы не можете ее бросить.

— Проблема так или иначе будет решена и без моей помощи, — произнес Даймонд, стараясь не выдать своего сочувствия к отцу заложницы.

— Нет! — крикнул Тотт, хватая его за руку.

— Насколько я понимаю, вы пытаетесь торговаться, мистер Даймонд, — заметил Фарр‑Джонс, сумевший уловить скрытый смысл происходящего разговора. — Каковы ваши условия?

Выждав немного, Питер объяснил:

— Первое и главное: мы берем паузу. Никакой стрельбы. Никакого штурма здания. Никаких действий, которые могли бы напугать Маунтджоя.

— Срок?

Питер взглянул на часы:

— До полуночи. Это означает, что в моем распоряжении почти двенадцать часов.

— Двенадцать часов! — в отчаянии воскликнул Тотт.

Его состояние было на руку Даймонду, поэтому он не собирался успокаивать своего бывшего руководителя.

— Вы должны отдать соответствующий приказ Уоррилоу, — сказал Питер, глядя в лицо Фарр‑Джонсу. Тот со свистом втянул воздух, после чего медленно выдохнул.

— Что ж, хорошо, — кивнул он. — Если вы готовы взять на себя задачу уговорить Маунтджоя сдаться и освободить Саманту, пусть так. Я понимаю, вам нужно время для сбора нужных доказательств, которые могли бы удовлетворить этого человека.

— Есть еще одно условие! Я должен быть восстановлен в своей прежней должности.

Фарр‑Джонсу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл произнесенных Даймондом слов.

— Этот вопрос не обсуждается, — отрезал он.

— И именно в должности руководителя отдела по расследованию убийств, — добавил Даймонд, не обращая внимания на последнюю реплику начальника полиции Эйвона и Сомерсета.

— Это невозможно.

— Почему?

— Вас уволили.

— Нет, мистер Фарр‑Джонс. Я сам подал заявление об увольнении — по принципиальным соображениям. Тем самым я заявил протест. А теперь я вам снова нужен.

— Вопрос не в том, нужны вы или нет…

— Что ж, хорошо. В таком случае я ухожу.

И Даймонд прощальным жестом приподнял свою фетровую шляпу.

— Подождите!

Около минуты длилось неловкое молчание. Затем Фарр‑Джонс, обдумав ситуацию, снова взял слово:

— Все ставки на руководящих должностях у нас заняты. Но я поговорю с высшим руководством. Надеюсь, вопрос можно будет решить. Если возьмем вас обратно сразу после того, как всплывет история с Маунтджоем, получится, что мы поощряем вас за плохое расследование четыре года назад. А как отреагирует на это пресса?

— Да уж, газетчики здорово повеселятся, — кивнул Даймонд.

— Если я скажу, что всерьез рассмотрю ваше условие…

— То я сейчас же попрощаюсь с вами, джентльмены, — перебил его Питер. — Следующий поезд на Лондон отправляется в 13.27.

Он повернулся, успев заметить, как изменилось выражение лица начальника полиции Эйвона и Сомерсета.

— Хорошо, — торопливо произнес Фарр‑Джонс. — Если к полуночи сумеете уговорить Маунтджоя сдаться и отпустить заложницу, ваши условия будут выполнены. Гарантирую.

Даймонд шагнул к Фарр‑Джонсу. Мужчины обменялись рукопожатием.