Работа над ошибками

Глава 15

Фрэнк Уиггс работал телевизионным техником и жил на Морфорд‑стрит. Его квартира была расположена в одном из домов на склоне Лансдаун‑Хилл, представлявших собой архитектурные памятники Викторианской эпохи. Собираясь уходить, он крикнул жене Нине, что скоро вернется. Та ответила, что, если он не явится вовремя, она запрет дверь изнутри на засов. Это была их обычная пикировка перед уходом Фрэнка в паб «Свинья и скрипка» на Сарацин‑стрит. Нина давно перестала провожать мужа на работу.

Проверив карманы, чтобы убедиться, что у него есть хоть какая‑то наличность и сигареты, Фрэнк закрыл за собой входную дверь и быстро зашагал вниз по улице.

Оставшись в одиночестве на весь вечер, Нина и не думала грустить. Взяв в руки пульт от телевизора, она убрала звук, чтобы не слышать реплики участников какой‑то дурацкой викторины. Затем открыла выдвижной ящик буфета и достала оттуда коробку бельгийского шоколада, купленную днем в магазинчике на Пултни‑Бридж. Взяв из коробки конфету, женщина жадно разжевала ее, проглотила и сразу потянулась за второй. Открыв дверцу нижней секции буфета, в которую Фрэнк заглядывал лишь под Рождество, когда приезжали родственники, Нина Уиггс извлекла оттуда бутылку бренди. Ее муж пил только пиво.

Налив себе полбокала напитка, Нина поставила порцию бренди на поднос рядом с коробкой конфет, положила туда же мобильный телефон и отнесла поднос в ванную комнату. Там она поставила его на бачок унитаза. Затем налила в ванну горячей воды и плеснула туда ароматной пены. Завершив приготовления, перешагнула через бортик и, замурлыкав от блаженства, опустилась в воду по шею. Полежав неподвижно несколько секунд, Нина, вытянув обе руки, взяла в одну бокал с бренди, а в другую — телефон.

Через двадцать минут, оживленно беседуя со своей подругой Молли из Олдершота, Нина услышала донесшийся откуда‑то снизу шум, похожий на звон разбитого стекла. Сначала она подумала, что забыла закрыть дверцу буфета и кот, забравшись внутрь, опрокинул на пол бокал или стакан. Глупое животное уже отбило ручку у кубка из уотерфордского фарфорового сервиза, подаренного им с мужем на свадьбу тетушкой Мэйв. Но, если кот действительно расколотил что‑то из посуды, ущерб уже был нанесен, а четвероногий вредитель наверняка успел спрятаться, так что вылезать из ванны не имело смысла. Сделав лишь небольшую паузу, чтобы набрать в легкие воздуха, Нина принялась пересказывать подруге содержание французского фильма о пожилой богатой женщине, которая нанимала в качестве слуг молодых людей, а затем соблазняла их.

Вскоре Нина услышала скрип ступеней на лестнице. Но и это ее не насторожило, поскольку из‑за жара, исходившего от батарей центрального отопления, доски сильно пересыхали и нередко самопроизвольно издавали разнообразные звуки. Затем дверь ванной комнаты распахнулась, и на пороге возник мужчина. От неожиданности Нина прижала телефон к груди.

— Вы кто такой? Убирайтесь отсюда! — крикнула она.

— Лежите спокойно, и я вас не трону, — невозмутимо произнес незнакомец.

— Дорогая, по‑моему, в наш разговор кто‑то вклинился. Я слышу еще чей‑то голос, — заквакала из микрофона сотового аппарата Молли из Олдершота.

Нина погрузилась в воду как можно глубже, оставив на поверхности лишь рот, нос и глаза. Молли услышала в трубке странные шумы, после чего связь прервалась. Она еще двадцать минут пыталась дозвониться подруге, но безуспешно.

— Я сейчас позвоню в полицию, — пробормотала Нина, обращаясь к мужчине. Однако угроза на него не подействовала, поскольку телефон находился под водой.

Мужчина уставился на скорчившуюся в воде хозяйку. Ему было лет сорок, а насильники, как слышала Нина, обычно моложе. У незнакомца было худое лицо и темные глаза. Он так и не вошел в ванную комнату, а продолжал стоять на пороге.

— Думаю, вам лучше вылезти из воды, — сказал он.

«Черта с два», — подумала Нина. На крючке, привинченном к двери ванной изнутри, висел махровый купальный халат. Мужчина снял его и повесил на смеситель.

— Вот, наденьте это. У меня мало времени. Я Джон Маунтджой, и мне необходима помощь.

— Маунтджой? Тот самый, что сбежал из тюрьмы?

— Да. Из Олбани.

Нина изумленно ахнула.

— Теперь вы знаете, зачем я здесь, — произнес он.

— Вы от Дэнни? — прошептала женщина.

Мысленно Нина на мгновенье вернулась на десять лет назад, в тот вечер, когда она в последний раз видела Дэнни Буна. Это было за несколько часов до того, как его арестовали за убийство почтальона. Почти год Нина и Дэнни грабили филиалы почтовых отделений в графствах, расположенных к юго‑западу от Лондона. Из‑за прессы они приобрели немалую известность как Бонни из Бристоля и Клайд из Клифтона. В те времена Нина обладала стальными нервами, постоянно, как и ее напарник, носила с собой оружие и была готова в любое время применить его — хотя, пожалуй, не для того, чтобы убить, а просто напугать или ранить того, кто встанет у нее на пути. Действуя в тандеме, они сумели сколотить крупную сумму денег. Часть своей доли Нина потратила на покупку дома, в котором она сейчас жила. А потом Дэнни застрелил в Уорминстере почтового служащего, который очень некстати захотел стать героем. Приятель Нины не собирался убивать его, но объяснить это суду было невозможно. Нашлись свидетели, которые помогли полицейским составить фоторобот преступника. Благодаря этому блюстителям закона удалось найти Дэнни в своих архивах и установить его личность. Когда фото уже красовалось на первых страницах всех газет и ежеминутно демонстрировалось по телеканалам, он рискнул встретиться с Ниной в Шэм‑Касл. Был холодный, промозглый февральский вечер. Подельник пообещал Нине, что ничего не расскажет о ней полиции, и сдержал слово. Она ему — что навсегда покончит с криминалом, и тоже осталась верна своей клятве. Нина ни разу не навещала Дэнни в тюрьме.

После той последней встречи с Дэнни Буном Нина превратилась в образцовую законопослушную гражданку и оставалась таковой даже в ту длинную холодную зиму, когда и она сама, и Фрэнк остались без работы. Замуж за Фрэнка Нина вышла главным образом от тоски по своему бывшему подельнику — ну, и еще, пожалуй, чтобы сбить со следа полицию, которая продолжала разыскивать сообщницу Дэнни. Фрэнк не смог бы отличить автоматический пистолет от банана, но он появился в жизни Нины в переломный момент. Она ничего не рассказывала ему о своем прошлом.

— Дэнни хороший парень, — сказал Маунтджой.

— Вы его знаете?

— Немного. Мы с ним посещали уроки живописи в тюрьме. Послушайте, вы должны мне помочь. Мне нужна еда, одежда, одеяла, деньги. И еще я собираюсь позаимствовать вашу машину. Я сообщу вам, где потом вы сможете ее забрать. Давайте, вылезайте из ванны!

Нина смотрела на Маунтджоя с недоверием:

— Дэнни вас ко мне не посылал. Он бы никогда этого не сделал.

Он шагнул через порог в ванную комнату:

— Вы правы. Он никому ничего не рассказывал. Но я здесь. Я вас вычислил.

— Что?

Маунтджой протянул руку и дернул за рычажок, высвобождающий пробку. Вода в ванне стала убывать. Сняв с крючка халат, он протянул его хозяйке. Та завернулась в него и умудрилась встать, сохраняя достоинство. Перешагнув через бортик ванны, Нина, стараясь говорить спокойно, спросила:

— Какая именно одежда вам нужна?

— Женская. Полный комплект. Что‑нибудь теплое — брюки, свитер, нижнее белье.

— Значит, вы не один?

— Принесите мне все, и побыстрее.

— Но мой размер может не подойти.

— Пусть вас это не беспокоит.

Завязав на талии пояс халата, Нина прошла в их довольно тесную, общую с Фрэнком спальню и открыла гардероб.

— Думаю, вам лучше всего взять джинсы на резинке и свитер двойной вязки. Они на верхней полке.

Затем она извлекла из выдвижного ящика несколько пар трусов и пока не вскрытую упаковку с колготками.

— Если ваша женщина в бегах вместе с вами, ей, наверное, нелегко приходится. Можете брать все, что хотите, — сказала Нина, стараясь скрыть страх и чтобы ее голос звучал дружелюбно.

Нина была готова отдать Маунтджою всю одежду, лишь бы завоевать его расположение. Боязнь физической расправы немного отступила, но страх продолжал держать, словно в тисках. Нежданный гость знал о ее связи с Дэнни, а значит, мог сдать Нину полиции, которая быстро отправила бы ее за решетку за соучастие в убийстве. Она принялась лихорадочно перебирать вещи, с готовностью предлагая Маунтджою то одну, то другую.

— Ну как, этого достаточно? — спросила она через несколько минут. — Я могу собрать для вас еще один чемодан.

Кроме одежды, Маунтджой взял два одеяла, хранившиеся в сундуке у окна.

— Куда отправился тот мужчина, который недавно вышел отсюда? — спросил он.

— В паб.

Нина хотела добавить, что Фрэнк вернется домой только после закрытия заведения, да и то не сразу — чтобы, будучи навеселе, пройти через всю Брод‑стрит, ему требовалось немало времени. Но передумала и промолчала. Она мечтала, чтобы неожиданный посетитель убрался из ее дома как можно скорее.

Маунтджой подошел к окну и выглянул на улицу.

— Где вы держите свою машину?

Парковаться на проезжей части Морфорд‑стрит было запрещено.

— Позади дома есть гараж. Он не заперт.

— На чем ездите?

— На старом «Рено 8» зеленого цвета.

— Ключи?

— Внизу. Принести?

— Лучше возьмите чемодан. И без глупостей. Я буду у вас за спиной.

Спускаясь вниз, Нина увидела разбитое стекло в задней двери дома. Коврик для обуви был усыпан осколками. Значит, вот как Маунтджой проник в дом, подумала она. Сколько раз она говорила Фрэнку, что они слишком беспечны!

— Ключи от автомобиля! — потребовал Маунтджой.

В одной из комнат первого этажа Нина отыскала свою сумочку.

— Мне необходима какая‑нибудь еда, — напомнил Маунтджой.

В кухне Нина наполнила продуктами два контейнера, вынимая из холодильника все, что было готово к употреблению.

— Мужчина, который пошел в паб, ваш муж? — поинтересовался Маунтджой.

— Да, — ответила Нина.

— Вот как. Муж, значит.

— Я не стану ему ничего про вас рассказывать, — заверила Нина. — Он ничего не знает о моем прошлом.

— А Дэнни, полагаю, ничего не знает о нем, — отозвался Маунтджой и бросил на Нину неприязненный взгляд.

Она только что подтвердила обоснованность циничного убеждения подавляющего большинства заключенных в том, что их подруги очень быстро их забудут. Нина пожалела о своих словах.

— Вам придется как‑то объяснить отсутствие машины, — произнес Маунтджой.

— Муж ничего не заметит, — сказала Нина и, повинуясь жесту Маунтджоя, направилась к парадной двери дома, держа в руках контейнеры с продуктами. — Как там Дэнни?

— С ним все в порядке. Он крепкий парень.

— Он вам обо мне не рассказывал?

— Про ваше дело много писали в газетах. Я в то время жил здесь. Вас называли Бонни из Бристоля.

— Но мое имя никому не известно.

— И мне тоже. Я только знаю, где вы живете.

— Но откуда, если Дэнни вам ничего не говорил?

Маунтджой помедлил, словно не был уверен, что бывшая подруга Дэнни Буна заслуживает того, чтобы знать правду, а затем объяснил:

— В тюрьме были курсы для заключенных. Кто‑то, видимо, решил, что человека можно исправить с помощью образования. Я занимался живопистью, и Дэнни тоже. Единственная картина, которую он закончил, была написана акриловыми красками. Он работал над ней много месяцев. На ней изображена часть улицы. Дэнни нарисовал ее как смог — без учета законов перспективы. Просто красивые старинные домики, стоящие почти впритирку друг к другу на склоне крутого холма. Вдоль них установены металлические перила, сквозь которые на фасадах хорошо видны подвальные окошки. Все детали были прорисованы тщательно. У двух из домиков венецианские окна. Верхняя часть центральных проемов имеет полукруглую форму, вроде арки. В одном из окон видно женское лицо с грустными глазами. Правда, Дэнни не мастер рисовать людей.

— Это я?

Задав вопрос, Нина стиснула зубы, боясь расплакаться из‑за внезапно нахлынувших эмоций.

— Вот и я подумал, что это вы, — продолжил Маунтджой. — Знал, что вы с Дэнни орудовали где‑то в этих местах, а все улочки Бата мне хорошо известны. Дэнни, конечно, не бог весть какой художник. Пожалуй, его стиль знатоки живописи при желании могли бы назвать наивным примитивизмом. Но он старался как можно точнее передать детали — склон холма, окна, металлические перила перед домами, через которые видны отдушины подвалов, кованые оконные рамы в доме, где нет венецианских окон. Похоже, у него фотографическая память. Разумеется, подобных улиц в Бате немало — если бы не двери домов. На его картине они без ручек, без замков и без почтовых ящиков. Насколько мне известно, в Бате подобное можно увидеть лишь в одном месте — в нижней части Морфорд‑стрит. Вход в дома находится не с фасадной, а с задней стороны. Чтобы попасть внутрь, нужно пройти через арку.

Выслушав Маунтджоя, Нина не произнесла ни слова.

— Я думал, вы собираетесь мне помочь, — сказал Маунтджой, выждав немного.

Она послушно кивнула. Больше всего на свете ей хотелось одного — чтобы он наконец ушел.

Маунтджой позвенел ключами от автомобиля.

— Машину я оставлю на стоянке на станции, — произнес он. — Завтра утром вы сможете забрать ее. Кстати, у меня к вам еще одно дело.

— Какое?

— Когда вы с Дэнни грабили филиалы почтовых отделений, оба были вооружены. Куда вы дели свой ствол?

— Я от него избавилась.

Лицо Маунтджоя приобрело жесткое выражение.

— Полагаю, вы спрятали его в надежном месте.

— Я говорю правду.

— Лживая дура. У меня была жена, она тоже мне врала. Знаешь, что я с ней сделал?

Нина покачала головой.

Маунджой был прав. Оружие находилось в доме — в гостиной, под полом, прикрытое неприбитой доской, ковром и бронзовым цветочным горшком. В свое время Нина решила, что спрятать его будет безопаснее, чем выбросить — оружие могли найти и, проведя экспертизу, связать с ней и преступлениями, в которых она являлась соучастницей. До этой минуты ее замысел вполне себя оправдывал.

— Я выбросила ствол в реку, — пробормотала она.

— Ну‑ка, иди сюда! — поманил ее Маунтджой.