Растим братьев и сестер: кн. для хорошей семьи

Глава 8

ПОРТРЕТ СТАРШЕГО РЕБЁНКА

Шапка Мономаха. — Мамин «зам». — Утерянный рай. Простые советы в помощь старшим детям.

«Я старшую держала строго… Всегда со старшими детьми мудрят, хотят сделать что-нибудь необыкновенное».

Лев Толстой

Роль, которая отводится старшему ребёнку, весьма сложна, многогранна и ответственна. Большинство современных культур зиждется на традиционном уважении младшего по отношению к старшим. Нельзя недооценивать того, сколь глубоко в нашем сознании живут эти традиционные установки.

Старший — тот, кто наследует. Ему достаются дом, родительское благословение, звание патриарха, власть, почет… Но вместе с привилегиями старший получает вагон и маленькую тележку забот: дом требует содержания — физических и материальных затрат. Званию патриарха необходимо соответствовать: ни тебе пошалить, ни оплошать, а вот хлопоты об остальных членах семейства расцениваются как твоя прямая обязанность. Словом, тяжела шапка Мономаха…

И эту тяжесть первенец начинает ощущать с момента рождения братика или сестрички. Очень скоро старший ребёнок утверждается в сознании, что в родной семье:

его главенство безнадёжно утрачено;

он перестал быть уникальным и незаменимым;

его стали меньше любить;

он разочарован в своих надеждах, связанных с рождением младшего ребёнка;

к нему относятся более строго, чем к младшему;

с ним обращаются несправедливо;

от него ожидают непомерно многого;

на него возлагают слишком много ответственности;

его считают более компетентным, умным и сильным, что, с одной стороны, лестно, а с другой — влечёт за собой требования быть во всём образцом для младшего.

Если даже некоторые ощущения старших детей не соответствуют реальности, в абсолютном большинстве случаев дети совершенно правы в своей оценке действительности, и родителям необходимо считаться с истинными чувствам детей, которые кроются скрывающимися за «вздорными жалобами», «необоснованными претензиями» и «внезапными вспышками протеста».

Многие дошкольники и младшие школьники высказывают желание обрести братика или сестричку. Однако, в первую очередь, эта просьба отражает стремление ребёнка поскорее вырасти, стать взрослым или хотя бы старшим. Он рисует в своём воображении будущего партнёра по играм и более интересную замену мишкам и куклам: настоящего ребёночка можно кормить и поить не понарошку, а на самом деле. Желание маленького ребёнка заполучить братика или сестричку нельзя принимать за чистую монету: оно не имеет практически ничего общего с чаяниями взрослых. Ребёнок руководствуется исключительно эгоистическими соображениями: ему нужно развлечение. Нужно, чтобы в доме был кто-то мельче и беззащитнее его самого (щеночек или сестричка). Взрослые же в умилении приписывают ребёнку альтруизм: желание заботиться о братике или сестричке. Также многие родители наивно верят жарким обещаниям «помогать маме и папе, когда родится маленький», «играть с ним», «защищать его».

Дальше сюжет разворачивается примерно так: рождение братика или сестрички становится жестоким разочарованием для старшего ребёнка — он перестал быть единственным, уникальным. Младшему всё внимание — с ним играют, его ласкают, над ним квохчут, забыв о первенце, чьё главенство безнадёжно утрачено. С новорождённым не поиграешь — он только вопит да спит, спит да вопит.

Разочарование старшего ребёнка, как правило, трансформируется в непослушание, капризы, гнев и агрессию по отношению к новорождённому. Порой объектами агрессии становятся и родители, особенно мама. Родители, в свою очередь, испытывают разочарование в старшем ребёнке, который «обманул их»: не он ли упрашивал да умасливал, мол, родите мне братика или сестричку! А сейчас заявляет, что не хочет никакого братика, отказывается помогать и, более того, делает всё назло, требует, чтобы младенца «выкинули на помойку». Родители обескуражены и раздражены. Первенцу кажется, что его стали меньше любить.

Воспоминания старой дамы: «Я забеременела Тиной, когда Яне было 5 лет. Наверное, мы что-то такое при ней говорили. И вот однажды, на очередном приёме в кабинете врача, она протянула доктору заветную монетку со словами: “Возьмите. Я хочу сестричку”. Через полгода она потребовала свой пятак назад. “А её забирайте”, — сказала она врачу, имея в виду сестричку. Сегодня мои дочки — сами бабушки, а этот пятак так и остался печальным символом плохих отношений между моими дочерьми».

Старшие дети болезненно переживают очевидные результаты своих наблюдений, которые снова и снова убеждают их: к младшим относятся более терпеливо, более снисходительно и дружелюбно, чем к старшим. Даже став взрослыми, старшие не могут полностью изжить эти детские переживания. Вновь и вновь встают перед ними картинки с натуры, когда родители относились к ним куда строже и суровее, чем к их младшим братьям и сёстрам.

Виктории 46 лет. Она учительница. «Моя сестра родилась, когда мне было двенадцать лет. Я уже ребёнком недоумевала: каким образом ей сходит с рук то, за что меня нещадно шерстили? Понятно, что она родилась у людей, которые пришли к её появлению воспитателями со стажем, более зрелыми и спокойными. Но разница в их подходе к детям была слишком разительной. Помню, лет семи от роду я пролила на пол чернила, хотя была строго предупреждена не баловать с чернильным пузырьком. Затем — я вся в соплях долго-долго соскабливала чернильные пятна с пола огрызком бритвы. К Люсе так суровы родители, конечно, не были. Я чуть не половину времени проводила в углу. Благо, воображение у меня было живое, и я, стоя в углу, развлекалась, придумывая всякую всячину. Когда Люсю впервые отправили в угол, ей было лет пять, и она не могла взять в толк, чего от неё хотят. Стояла, озиралась, недоумевала. Кончилось дело всеобщим хохотом — про наказание все забыли. Все, кроме меня. Мне было горько за себя ребёнком — доля здорового добродушия и благостного отношения мне бы тоже не помешала.

Когда Люська небрежно писала в прописях, мама говорила: “Люсенька, в следующий раз надо больше стараться”. Мне в таких случаях без слов выдирали страничку с выполненным заданием. И я, как дура, корпела над прописями ещё полчаса. Порой я задаюсь вопросом, не оттуда ли берёт начало мой писчий спазм? Вырви мама страничку у вальяжной Люси, та бы заботливо разровняла помятый листочек и отнесла в школу. Либо вышла из положения как-то иначе. Знаю одно: в конфликт с мамой она бы не вступила. Но и заново работу делать не стала бы.

На сестру меньше орали, её меньше обижали и унижали. Понятное дело, мамаша в двадцать и в тридцать два — это две разные мамаши. Но детям-то до этого дела нет! Словом, я за Люсю рада, всё понимаю про любимых родителей. Но от ощущения, что со мной обходились чересчур сурово, избавиться не могу».

Очень часто груз ответственности, взваленный родителями на плечи старшего ребёнка, оказывается для того непосильной ношей, которая давит на него всю жизнь.

Марку 53 года. «Я рос старшим из трёх братьев. Родители твердили, что я должен стать врачом или адвокатом, не спускали мне небрежно приготовленных уроков, негодовали, если я приносил “четвёрки”. Моих младших братьев они допекали с оценками куда меньше. Младшие постоянно дрались между собой, иногда они, сговорившись, ополчались против меня. Но именно от меня родители требовали, чтоб я не пускал в ход кулаки, не кричал на братьев. Я только и слышал: “Ты старше, ты умнее”, “Ты старше и сильнее, ты не должен обижать младших”, “Ты большой, тебе не к лицу безобразничать”.

Конечно, родительское доверие мне льстило. Мне нравилось, что меня считают умным и добрым. Но, помнится, я часто сердился из-за того, что мои братья носятся, вопят, боксируют, а я должен быть паинькой.

И потом, я не стал ни врачом, ни адвокатом. Я работаю с умственно отсталыми людьми, помогаю им использовать все их интеллектуальные, моральные и социальные ресурсы, учу их обслуживать себя, жить в обществе, работать в специальных цехах для инвалидов. Знаю, что в этом плане я разочаровал мать с отцом. Зато вполне оправдал их надежды как “заместитель родителей”. Практически все члены нашего разросшегося семейства могут рассчитывать на меня, если нужно помирить кузенов, разобраться в разногласиях племянников, принять решение, касающееся ухода за престарелой мамой.

Я полагаю, главный недостаток моего положения старшего брата заключается в том, что я по сей день не научился отказывать, когда меня просят о помощи, не научился в полной мере отстаивать свои интересы — я нередко жертвую ими в пользу младших братьев. Меня не покидает стойкое ощущение, что я несу более тяжёлую ношу, чем мои братья».

В обоих случаях резюме историй одинаково: со мной поступили несправедливо — более строго, более взыскательно, более сурово.

На первый взгляд, следующий сценарий сильно смахивает на два предыдущих. Но только на первый взгляд. Старшей дочери отвели роль «второй мамы» или няни, которой пришлось наравне с родителями растить братика. Здесь капкан для старшего ребёнка спрятан в очень опасном месте. Даже самым «понимающим» родителям трудно смириться с тем, что их дети вырастут и улетят из родного гнезда. Ещё глубже родители переживают разобщённость с повзрослевшими детьми. У них уходят годы и годы на то, чтобы как-то свыкнуться с обидой, вызванной «неблагодарностью, нечуткостью» детей.

Старшие сёстры и братья, которых поставили перед необходимостью нянчить младших детей в семье, в силу возраста куда более открыто ожидают «возврата на вложения»: они предполагают, что младшие будут их уважать, любить, ценить их дружбу, искать их общения, следовать их советам. Когда этого не происходит, старшие дети жестоко переживают сложившуюся ситуацию на многих уровнях: для них это провал их первого педагогического опыта, фиаско в социальном плане («даже младший брат меня не уважает») и обострение конфликта с родителями, по чьей милости они попали в такое положение.

Элеоноре 38 лет. Её младшему брату 25: «Котик родился, когда мне исполнилось тринадцать. Я только и слышала: “Ты не можешь идти в кино — тебе нужно остаться с Котиком”, “Прекрати болтать по телефону — выведи братика на прогулку”. Я его пеленала, кормила, пела ему колыбельные. Я души не чаяла в братике, хотя меня очень сердило, когда приходилось отказываться от удовольствий и помогать родителям. Когда ему исполнилось пять лет, я уехала учиться в другой город. В родительский дом я не вернулась, вышла замуж, пошли дети. Когда приезжаю к родителям, Котик радостно обнимает, целует меня, тормошит. А через пять минут он уже убегает по своим делам. Я вижу его едва пару часов в течение всего отпуска. Он не отвечает на мои письма, никогда не позвонит сам. Он весёлый и славный парень. У него всегда всё окей. А мне немного грустно. Не получается у нас близости и семейных бесед».

Элеонора честно выполняла долг, возложенный на неё матерью и отцом. Однако в глубине души она чувствовала, что родители взвалили на её плечи слишком большую поклажу. Не исключено, что отъезд в другой город отчасти был побегом от взрослых забот. Вместе с тем Элеонора ждала отдачи за свои труды — душевного доверительного отношения, внимания, любви. Не получив желаемого от брата, она остаётся с ощущением, что её труд недооценён, пропал всуе, и это по отношению к ней нечестно.

Дети ревниво следят за родителями и готовы поймать их на любом проявлении несправедливости, ратуя за то, чтобы «всё было по-честному». В сознании детей «по-честному» — чаще всего означает «в мою пользу».

Саша, 11 лет: «Мама всегда меня ругает, а моему младшему брату всё разрешает. Его все любят, покупают ему игрушки, а мне только одежду и книги. Он играет целыми днями, а я должен много заниматься. Это нечестно».

Галя, 9 лет: «Почему я должна собирать свои книги и игрушки, а за Лилькой мама убирает? Она уже тоже в школу ходит! Всегда меня заставляют убирать и вообще всё делать. А Лилька только ябедничает, и меня из-за неё ругают».

Мы уже определили основной лейтмотив в роли старшего ребёнка. Это тема справедливости, требование «честного» к себе отношения. Другой, не менее важный, мотив — старшинство, превосходство, первородство, когда старший ребёнок узурпирует роль родителя, а то и Создателя.

Мама за рулём, шестилетний Веня и пятилетний Даня сражаются за книжку на заднем сиденье. Конфликт грозит выйти из берегов. Вдруг Веня произносит: «Данюля, ты знаешь, почему ты появился на свет? Когда я был. маленьким, я пришёл к папе и сказал: ‘Папа, когда мне будет год и два месяца, яхочу, чтобыу меня был братик’. Папа сказал: ‘Хорошо. Я поговорю с мамой’. Он поговорил с мамой, и она сделала тебя». Даня без слов протянул книжку старшему брату. И впрямь, он обязан брату как минимум жизнью, что уж тут мелочиться с книжкой?

Надо заметить, что, как правило, роль родителя — предел мечтаний старшего ребёнка. С одной стороны, почти всем детям свойственно стремление как можно скорее вырасти, стать взрослыми. С другой, во многих семьях, где старших детей держат чрезмерно строго, а младшим попустительствуют, — первенцы стремятся «восстановить справедливость»: они наказывают младших так, как родители наказывают их самих, а то и построже.

Восьмилетний Боря следит за каждым движением четырёхлетней сестры орлиным взором. Он только и ждёт, чтобы Лара допустила оплошность или совершила какой-нибудь проступок. Он тут как тут, насупившись, выговаривает ей менторским тоном, копируя маму и папу: «Не трогай эту книгу. Это нельзя. Не включай телевизор — я скажу маме, что включаешь телевизор. Отдай карандаши — они мои!» Он не упускает возможности накляузничать. Если сестре достаётся по его наводке — Боря блаженствует.

Имеется ещё одна веская причина, по которой дети присваивают себе родительскую роль. Эта причина требует отдельного разговора, и ей посвящена глава «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка».

Другая тема, которая красной нитью проходит через всё детство старшего ребёнка, — это плач по отнятому раю. (И старшему очень повезёт, если эта тема будет полностью проработана и исчерпана в детском и раннем подростковом возрасте, а не станет преследовать первенца на протяжении всей жизни.) Плач по тому времени, когда старший ребёнок был единственным и безраздельно купался в лучах любви всего семейства. Когда не было у него соперника за трон, за материнскую ласку, за отцовскую похвалу, за новую игрушку, за внимание приятелей по играм. Это чувство часто трансформируется в негативные высказывания в адрес младшего ребёнка и в физическую агрессию против него.

«Я тебя не люблю. Ты плохой мальчик. Вредина, жадина». Эти и иные бранные слова — излюбленные орудия в арсенале старших детей в их сражениях с братиками и сестричками. Младшие дети тяжело переносят негативную оценку горячо любимых старших братьев и сестёр. Старшие беззастенчиво наслаждаются достигнутым эффектом и эксплуатируют золотоносную жилу: «Не дашь машинку, я тебя не буду любить».

Долгое время такие угрозы приносят ожидаемые плоды — младшие уступают старшим в надежде заслужить их любовь, уважение и право быть принятым в игру. Как правило, младшие дети даже не пытаются отплатить той же монетой — пригрозить старшему. В их сознании образ старшего брата или сестры запечатлён как эталон взрослости, самостоятельности, уверенности в своих силах.

Домашнее задание

Ответьте на вопросы:

Какие из характеристик старшего ребёнка наиболее близки семье, в которой вы выросли?

Какие из характеристик старшего ребёнка наиболее близки семье, в которой вы растите своих детей?

Что из подхода к старшим сёстрам и братьям вы бы хотели перенести из семьи ваших родителей в вашу семью? Почему?

Что из родительской практики отношения к старшим братьям и сёстрам вы считаете необходимым искоренить? Почему?

Как родители могут помочь старшим детям справиться с ощущением несправедливости и тоской по утерянному раю?

Проводите с детьми побольше времени, говорите, общайтесь с ними.

Избавьтесь от искушения сравнивать детей: «Твой братик уже поел, а ты ещё копаешься», «Твоя сестра учится лучше тебя», «Бери пример с сестрички, она не грубит» — и так далее.

Избавьтесь от комментариев: «Старший у нас более сообразительный, зато младший мягкий и добрый», «Старшая у нас умница, а младшая красавица» — и так далее.

Не скупитесь на добрые слова. Почаще говорите детям: «Я тебя люблю».

Почаще приглашайте детей приласкаться, поцелуйте и обнимите после подъёма, перед садиком (школой), сразу по возвращении домой, перед сном (и ещё несколько раз в день — по вашему и ребёнка желанию). Если ребёнок протестует против ласки, не настаивайте и не оскорбляйтесь, а миролюбиво повторяйте: «Когда захочешь — приходи обниматься».

Учите детей выражать свои мысли и чувства. Не перебивайте, не критикуйте, а просто слушайте и время от времени уточняйте: «Похоже, ты сердишься, оттого что твоя сестричка играет, а тебе нужно делать уроки», «Мне кажется, ты недовольна тем, что я не смог поиграть с тобой в футбол, потому что водил твоего братика к врачу» — и так далее.

Поощряйте детей выражать свои чувства посредством рисования, сочинения историй, игр. Какими бы невероятными ни были рассказы, сочинённые ребёнком, не ловите его на лжи, а помогите научиться разделять истину и фантазию, уточняя: «Ты придумал интересную историю. А что происходило дальше?» То же с изобразительным рядом. Не корректируйте, не учите, как нужно рисовать или лепить, — принимайте с благодарностью плод творчества ребёнка.

Отведите угол в вашем жилище под музей. Там место для картин и коллажей ваших детей. Не комментируйте, кто из детей более искусен в рисовании или лепке. Говорите правду: «Мне нравится твоя корова», «Мне нравится твой домик». Хвалите обоих детей одинаково тепло и искренне.

Поощряйте детей заполнять жизнь интересными и важными занятиями: чтением, спортом, кружками, общением с друзьями, походами в парки, в музеи, на всевозможные представления.

Уважайте право детей на свой уголок, где они смогут хранить свои тайные драгоценности: фантики, дневники, камушки.

Воздерживайтесь от саркастических замечаний, от критики в присутствии других людей.

Научитесь использовать конструктивную критику, то есть такую, которая была бы направлена на исправление того или иного поступка, но не унижала бы ребёнка.

Согласитесь, все вышеперечисленные советы очень просты, очень разумны и, на первый взгляд, легко выполнимы. Однако как только вы начнёте их усердно применять на практике, вы обнаружите, что невольно возвращаетесь к тем или иным методам, которые, может, и неприемлемы, но въелись-таки в плоть и кровь! Ведь вы с рождения слышали: «Посмотри, как красиво ведёт себя Ирочка!», «Бери пример с Ванечки!», «Коля уже съел кашку, молодец, Коля. А ты всё ковыряешься! Ай-ай-ай!», «Верочка уже собрала игрушки, я ей за это конфетку, а ты ленивая, тебе ата-та!» Так поступали ваши бабушки и дедушки, мамы и папы. Вы неминуемо впитали в себя такой подход и даже готовые фразы. Вы ловите себя на том, что крикнули сгоряча: «Ну, скорее же, видишь, мы с братиком уже в шубах, а ты ещё копаешься!»? Ляпнули, увлёкшись беседой с подругой: «Да, Сенечка сообразительнее, чем Катенька»? Спохватились, что уже два дня не говорили пресловутое «Я тебя люблю», — и тут же вступили во внутренний диалог, с собою ли, со мною: «А то они не знают, что я в них души не чаю! Что за телячьи нежности!»?

Если вы поймали себя на нежелательных комментариях, не сердитесь. Постарайтесь относиться к себе мягче и доброжелательнее. Сколько удалось выполнить — столько и удалось. Навыки приходят постепенно, и с каждым днём они будут крепнуть и совершенствоваться. Не требуйте от себя неукоснительного выполнения всех предписаний. Научитесь относиться к себе более терпимо и снисходительно. Тогда вам проще будет проявлять больше великодушия и дружелюбия к своим детям.

Домашнее задание

Выберите (желательно совместно с партнёром) три совета, которые показались вам наиболее важными.

Запишите их на отдельном листке и оставьте на видном месте (скажем, на холодильнике).

Отмечайте каждый раз, когда вы пользуетесь этим советом, делая на листке пометки.

В конце недели проанализируйте и обсудите с партнёром результаты своих наблюдений: что именно принесло наибольшую пользу вам и детям? Что оказалось наиболее сложным и почему?

Как только вы убедились, что прочно усвоили новые навыки (к концу третьей-четвёртой недели), можете прибавить один или два новых совета к вашему списку на холодильнике.

Когда исчерпаете предложенный список, успешно применяя выбранные вами советы на практике, составьте новый список, свой собственный, который вы составите вместе с партнёром и, возможно, совместно с вашими детьми.