Развод. Вспомни, как мы любили

Глава 48. На свою жену смотри

— Вик, ты ли это? — с ухмылкой спрашивает Юра. — Ты откуда такой румяный, довольный… От бабы, что ли?

— От бывшей жены, — Отвечаю я.

— Ну, ясно, — цыкает Юра. — Я тебя тут сижу и жду с нардами, а ты с бывшей женой…

— Я, вообще, о тебе забыл.

— Конечно, — тянет недовольно. — К черту друга, когда бывшая жена на горизонте хвостиком помахала.

— Не нуди. Давай свои нарды.

— Не хочу теперь нарды, — Юра фыркает. — Хочу подробностей.

— Мы посидели на странной театральной постановке с мяукающим котом, отправили дочерей к бабушке…

— Таааак, — Юра с наигранным предвкушением потирает руки.

— Тебе же все равно.

— Увы, уже нет, — цокает. — Ты меня втянул в свои сердечные страдания, и теперь я хочу дожить до логического конца, каким бы он ни был. Поэтому продолжай, Виктор. Вы отправили детей к бабушке…

— Выпили по чашке чая, я отвез ее домой и вот он я.

— Стоп.

— Что?

— В смысле, вот он ты? Там ничего не потерялось между отвез домой и моими нардами? Нет?

Потерялись тихие разговоры о всякой ерунде, взгляды, смех и тихое “спокойной ночи”, после которого Маша вновь поправила мой галстук и поцеловала в щеку.

Конечно, затем был долгий взгляд и с легкой издевкой шепот: “На чай не приглашаю, потому что мы его уже выпили”

А моя жена та еще стерва.

— Вить.

— Нет, ничего не потерялось.

— Не понял, — Юра разочарованно моргает. — А где страсть, где спонтанная близость, где выбитые двери… Что это за старческое свидание с чаем?

— Это не было свидание, — пожимаю плечами. — Это была… ммм… деловая встреча.

— Чо, блин? — Юра кривится.

Сейчас я четко осознаю, что Маша отпустила прошлое, отряхнулась и шагает вперед. Неторопливая такая и уверенная в своем будущем.

Она без меня, как без мужчины, не пропадет. И не только без меня. Ей сейчас никто не нужен и дело не в том, что она не верит больше в любовь. Не-а. Она самодостаточна. И если с ней будет мужчина, то не ради выживания и достижения каких-либо целей, не ради того, чтобы спрятаться за его спиной и не ради того, чтобы залечить раны.

Мужчина будет с ней рядом, если с ним можно смотреть в одну сторону и если с ним будет спокойно и уютно.

— Спокойно и уютно.

— Чо, блин? — Повторяет Юра.

— Моей бывшей жене должно быть со мной спокойно и уютно, — отвечаю я.

— Это для тебя открытие, что ли?

— И тепло.

— Вот это да, — Юра хмыкает. — Ну, прям откровение за откровением. Только вот… ты как в это вписываешься? Тебе же страсть подавай, бабочек в животе, фейерверки и ночные марафоны до самого рассвета.

— При всем желании мне этого не получить.

— А теперь поясни эту мысль, дружочек. Знаешь, ты же заковыристый мужик, но я, можно сказать, вижу себя в тебе. Только покрасивше, конечно.

— Я же не могу стать обратно восемнадцатилетним пацаном, у которого крышу рвет от первого раза, — откидываюсь назад. — Понимаешь? Мне не будет восемнадцать, но будет сорок.

— Ага, — Юра недоуменно поднимает брови. — И чо?

— Я хотел бегать, как щегол, Юр. Я хотел прошлое вернуть, в котором из всех щелей прет энергия и хочется весь мир завоевать. Я добился всего того, чего хотел, а потом меня накрыл вопрос… А что дальше?

— Новые цели?

— Да, но они никак не сравнятся с той жаждой всем доказать, какой ты крутой. Какой ты резкий, дерзкий и опасный. И женщине рядом не покажешь, что можешь прыгнуть выше головы. У меня вся жизнь на этом была построена.

— А сейчас бывшей ничего не надо доказывать?

— Надо, но другое. И это другое будет растянутым, без скачков, без громкой борьбы, что я Альфа-самец. Мне сейчас не надо доказывать, что я добытчик, мне надо доказать, что я тот, кто готов к обычной жизни.

Юра задумчиво поглаживает подлокотник, жует губы и вздыхает:

— К обычной жизни, — хмыкает. — А это интересно, Вить.

— Да?

— Да, потому что никто не говорит об обычной жизни, — Юра переводит взгляд на потолок. — Из всех щелей прет, что жизнь не должна быть обычной или будничной. Мы так боимся будней, и если они наступают, то, — вновь смотрит на меня, — я лично теряюсь. Надо что-то доказать, чего-то добиться… Все должно вокруг кипеть, бурлить.

— Вот и выходит, что чашка чая и неспешная прогулка не должна окончиться головокружительной страстью. И в почти сорок лет можно наслаждаться теми мелочами, которые в восемнадцать лет можно пропустить.

— Например?

— Например, моя бывшая жена заправляет волосы за ухо не всеми пальцами, а только безымянным. Остальные она изящно оттопыривает. Вот скажи, Юра, как твоя жена это делает?

Юра молчит, и его брови медленно ползут на лоб:

— Ну, у тебя и вопросики, Воронин.

— У тебя же жена не лысая.

— Нет, — Юра качает головой. — И волосы, да, убирает за ухо.

— Но как?

— Вот заладил, а.

— Это очень сексуально, Юр.

— Да, итить тебя налево, — выхватывает из кармана телефон. — Ща погоди, — подносит телефон к губам и записывает аудио, — Привет, моя булочка. Слушай, ты мне лишних вопросов сейчас не задавай. Дело серьезное. Мне надо, чтобы ты сняла на видео, как ты убираешь волосы за ухо. Без вопросов, зай. Ага? Потом все объясню.

Откладывает телефон на столик и нетерпеливо постукивает пальцами по подлокотнику:

— Я подозревал, что в нарды мы с тобой не сыграем, — печально вздыхает, — поэтому я их даже не взял.

Через минуту нашего напряженного молчания телефон на столике коротко вибрирует.

— Ну, поглядим.

Берет телефон, касается экрана и цепко щурится на него, и из динамиков раздается женский голос.

— Вот так я это делаю. Юр, ты опять с этим чудилой?

— Ты на нее не обижайся, — тихо отзывается Юра, не отрывая взгляда от экрана. — Она всех моих друзей не любит. Наверное, потому что вы все чудилы чудесатые.

— Ты мне покажешь?

— На свою жену смотри, — Юра поднимает возмущенный взгляд. — Ничего я тебе не покажу. Деловой такой, — прижимает телефон к груди. — Моя булочка.