Семейная книга

Чисто выбритое радио

Вообще-то соседями мы довольны. Грех жаловаться. Все они — люди благородные, и частота вещания их младенцев не превышает двести мегагерц на крик. В соседней квартире живут, как вы помните, Зелиги — Феликс и его жена Эрна, очень симпатичная пара приятного обхождения. Отношения у нас с ними совершенно нормальные. Каждый раз, встречаясь с ними на лестнице, мы останавливаемся и перекидываемся несколькими интеллектуальными фразами насчет общих проблем, например бесконечного мытья лестниц, шансов на установление мира в регионе в свете счетов за электричество и так далее. Ни разу не было между нами даже тени конфликта, каких-нибудь трений. Очень приятные люди эти Зелиги.

И что же?

Их невозможно вынести. Из-за их проклятого радио. Это просто ужас.

В шесть вечера Зелиг приходит усталый как черт, бросается к приемнику и включает его до невыносимой мощности. И не важно — музыка, заголовки новостей или шедевры литературы, главное — как можно громче, чтоб шум был просто невыносимым и доносился до каждого угла нашей квартиры.

Пустые стаканы у нас на полках танцуют рок круглые сутки, радиоактивная штукатурка падает с потолка, а наши щетки трясутся всем телом.

Интересно, что заставляет Зелига включать радио настолько тотально? Может, причина в его тяжелом детстве, когда его мать была нервной певицей в опере, и теперь ему этого не хватает?

Как же от этого защититься?

Мы с женой не раз ломали голову над этим. У моей женушки есть свободный доступ на кухню Эрны, и моя жена заявляет, что мы столкнулись с акустическим чудом. По ее мнению, уровень звука у нас выше, чем у них. Дело в том, что стены, разделяющие наши квартиры, настолько тонкие, что мы вынуждены выключать свет, когда раздеваемся, дабы Зелиги не увидели наших силуэтов на фоне стены. И разумеется, любой шепот усиливается жутким эхом до максимальной громкости. Так что положение наше — швах. С шести часов наше пребывание в квартире превращается в сплошной кошмар.

Что же делать?

Вначале возникла идея подойти к Зелигам и попросить их, чтобы они сделали радио потише. Но мы с порога отмели это предложение как нереальное, упрощенное и грубое. Невозможно просто так, ни с того ни с сего, нападать на культурных людей. Это бы омрачило наши отношения. Поэтому мы решили ограничиться намеками. Однажды я завел с Зелигом разговор на лестнице под оглушающий шум радио, как бы намекая ему, что мы можем оглохнуть, но он никак не отреагировал. (Мы слышали через стенку, как он говорил жене: «Этот идиот к тому же и совершенно глухой». Интересно, почему «к тому же»?) Моя жена несколько раз пожаловалась Эрне, что у нее болит голова из-за шума в доме, и получила от нее в подарок две затычки для ушей — сразу чувствуешь себя как в могиле.

Один инженер побывал у нас и сказал, что нет никакого смысла покрывать стены звукоизоляционным материалом, как в студиях звукозаписи, потому что шум входит через окна. Существует значительно более популярное решение — перенести квартиру в другую среду.

* * *

И случилось чудо.

В тот судьбоносный вечер мы собирались в театр. Жена взглянула на меня и сказала, вернее, проорала, чтобы перекричать радио:

— Как ты выглядишь? Побрейся!

У меня есть электробритва, хоть и старенькая, но тихая и приятная, как изолированная вилла в Рамат-Гане. Я начал бриться и вдруг услышал: в квартире Зелигов радио начало жутко тр-тр-тр. Я выключил бритву — шум в приемнике прекратился. Включил — снова начался. Вдруг я услышал через стенку голос Зелига:

— Эрна, этот шум меня с ума сводит!

Понимаете?

* * *

Назавтра ровно в шесть я стоял с бритвой наизготовку. Феликс пришел, подошел как обычно к приемнику, включил. Я подождал минуту, затем воткнул штекер в розетку — и Четвертая симфония ля минор превратилась в трррр.

Феликс немного подождал в тщетной надежде, что «технические помехи» исчезнут, затем утратил остатки самообладания и закричал на ни в чем не повинный приемник:

— Замолчи, черт тебя подери!

Его голос звучал противно и резко, и я инстинктивно выдернул вилку из розетки.

Феликс выключил радио, грубым голосом позвал жену и сказал ей то, что услышали мои уши за стеной:

— Эрна, случилось что-то странное. Я закричал приемнику «Замолчи», и он прекратил шуметь…

— Ну конечно, ты переутомился. Сегодня не пойдешь играть в карты.

— Что я, ребенок, что ли? Это было в самом деле! Вот послушай!..

Он включил приемник, я представил себе, как они сидят там и ждут шума— тррр. Сперва я не включал бритву для усиления эффекта.

— Ерунда! — сказала Эрна. — Никакого шума нету.

— Когда я хочу показать, так нету, — пробурчал Зелиг и закричал приемнику разочарованно: — Ну, теперь ты молчишь?

Я воткнул штекер. ТРРРР.

— Действительно странно, — сказала Эрна, — я просто боюсь… скажи ему, чтоб прекратил.

— Прекрати, — прошептал Феликс Зелиг, дрожа всем телом, — пожалуйста.

Я вынул вилку из розетки.

Понимаете?

* * *

На следующий день по дороге домой я встретил Зелита у входа.

Выглядел он неважно, под глазами темные круги от недосыпания. Несколько лестничных пролетов мы посвятили безвозвратно ушедшей молодости, и вдруг он остановился и спросил:

— Вы верите в сверхприродные явления?

— Не бывает такого, а что?

— Я просто так.

— Был у меня дедушка, — развязал я язык, — который еще верил в такие вещи.

— Духи?

— Не только. Он себе вбил в голову, что у вещей есть душа. Это просто смешно — представляете, у стола, пишущей машинки, патефона есть душа. Что с вами, господин Зелиг?!

— Нет… ничего…

— Дедушка утверждал, что его патефон его ненавидит. Вы слышали когда-нибудь такую глупость?

— Ненавидит?

— Ну да. В ту страшную ночь мы нашли деда бездыханным возле патефона… пластинка еще вертелась…

— Простите, я себя плохо чувствую…

Мне пришлось довести его до двери, ибо ноги его не несли.

Я тут же бросился к ящику и вынул моего маленького электро-Хичкока.

Я устроился у стены. Феликс пропустил стаканчик коньяка и дрожащей рукой включил радио.

— Ты меня ненавидишь, — кричал измученный сосед.

Жена моя утверждала, что голос шел откуда-то снизу, то есть Зелиг стал на колени.

— Я знаю, что ты меня ненавидишь. Да?

ТРРРР. Я подержал штекер в розетке и вынул.

— Что мы тебе сделали плохого? — Это уже была госпожа Зелиг. — Чем мы тебе не угодили? Мы с тобой плохо обращаемся?

Трррр.

Зелиги были уже сломлены. Эрна сдавленным голосом обвиняла мужа в том, что он ел в пост Судного дня. Феликс же склонялся к мысли, что в этом году он голосовал за правительство и это зафиксировали там, наверху…

— Будь что будет, — рыдал Зелиг, — пощади!

Настало время решительных действий. Моя женушка вышла и постучала к Зелигам. События развивались с головокружительной быстротой.

Мне было хорошо слышно, как Зелиги в неописуемом ужасе объясняют моей жене, что они попали в сети сверхъестественных сил, преследующих их посредством радио. Выяснилось, что они всерьез подумывают о создании новой религии, основывающейся на предположении, что у вещей есть своя жизнь. Моя хитренькая женушка слушала с неослабевающим интересом.

— Может, — сказала она, — удастся найти общий язык с этой Силой?

— Попробуйте! Но мы ужасно боимся Ее.

Жена включила радио. Настал великий момент.

— О Божество, — заговорила жена, — ты меня слышишь? Дай знак.

Штекер внутрь. Тррр.

— О Божество! Дай знак! Ты хочешь, чтобы тебя чаще включали?

Молчание.

— А может, ты хочешь, чтобы Зелиги больше никогда не включали радио?

Штекер внутрь.

Штекер внутрь!

НУ?! Ну что это такое? Нет тррр! Проклятая машина не работает!

Испортилась! Именно сейчас! Шесть лет все было нормально… Господи!

— Божество, ты слышишь?! — повысила голос жена. — Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы Зелиги не включали это проклятое радио?! Ну отвечай уже!

Я снова и снова втыкал штекер. Все напрасно. Я встряхивал бритву, стучал по ней, царапал. Все было напрасно. Я покрылся холодным потом.

А может, в самом деле… есть душа… у машин…

— Ну, где же твое тррр?! — завывала жена во весь голос. — Дай же нам знак, о Божество, что нужно не включать радио. Эфраим!

Да, это была серьезная ошибка. Зелиги выключили таинственный аппарат, и я почувствовал, что они начали косо посматривать на мою жену. Там, за стеной, наступила тишина. Жена вернулась домой вся красная от злости.

— Не получилось, — промямлил я, — ну что я мог сделать?

Она не разговаривала со мной двое суток. Я отдал капризную электробритву в срочный ремонт, о деньгах я не думал. Через пол-дня я забрал ее.

— Конденсатор сгорел, — сказал мастер, — я его заменил. Больше она не будет создавать помех для радио…

И с тех пор мы каждый день живем под оглушительные звуки радио, идущие от Зелигов. Может, и в самом деле есть душа у вещей, но чувства юмора у них точно нет.