Сердце Гудвина

Глава 13

В детстве, проснувшись посреди ночи, мы пугаемся страшных очертаний наваленной на стуле кучи вещей, с ужасом прислушиваемся к загробным завываниям в канализационных трубах, дрожащими руками перелистываем картинки с монстрами, при этом спокойно способны засунуть палец в розетку, прислонить ладонь к раскаленному утюгу, взобраться на пирамиду из табуреток, чтобы исследовать содержимое коробки на шкафу. Реальные опасности нам еще неведомы, а бессознательный опыт, накопленный предками в течение многих тысячелетий, дает о себе знать с самого рождения. Однако, становясь старше, мы настолько привыкаем, что представлять угрозу может только объяснимое и наполненное здравым смыслом, что совершенно теряем бдительность, пренебрегая голосом шестого чувства и сообщениями, которые посылает нам мир.

К одиннадцати часам всеобщее веселье достигло апогея. Вся компания Лу, включая Проскурина, который привез их на своей машине, очень много пила и отрывалась по полной. Их было пятеро: Лу, Проскурин, Марго и Ника с Леной, но суеты и шума они привнесли столько, что казалось, будто возле дома Матвея проходит массовое народное гулянье. И не то чтобы это было плохо. Как бы я ни относилась к Марго и Лу, развлекать народ у них получалось гораздо лучше, чем у Жанны. Несмотря на слабые протесты Матвея, Марго организовала перенос танцплощадки на улицу, и тихий, готовящийся отойти ко сну дачный поселок накрыла лавина басов, ритмов и завываний. Лу с Проскуриным затащили повторно с собой в баню несколько парней, и те вывалились оттуда обмотанные простынями и дико веселые.

Майская ночь, хоть и довольно теплая, была далека от летней, однако им все было нипочем. Веня со Степой даже носились по лужайке босиком, норовя сорвать друг с друга простыни. Лу, явно демонстрируя рельефы тела, время от времени возникал среди танцующих, и Носова, смущаясь, пряталась за Рому.

На мангале обугливалась третья порция шашлыка. Неподалеку Проскурин с Иваном Сергеевичем обсуждали машины.

Матвей настойчиво обхаживал Ксюшу, и они то присоединялись к танцующим, то перемещались на качели, то уходили в дом и возвращались с тарелкой фруктов или очередным бокалом. Я не вмешивалась. Уж лучше Матвей, чем она переключится на Лу. А вот Тима нигде не было видно. Потанцевав немного со всеми, я побродила по первому этажу дома, но Тима не нашла. Если бы он не сказал, что хочет поговорить со мной, я столько о нем не думала бы, но теперь только и смотрела на часы, гадая, о чем же все-таки пойдет разговор.

«Хочешь сегодня встретиться со мной?» – снова написал Гудвин, добавив перевернутый смайлик. Что ж, к этому я была готова. Скорей всего, Тим понимает, что я догадалась обо всем, поэтому долгих объяснений не потребуется. Но, по всей вероятности, было что-то еще – некая тайна, объясняющая причину его перевоплощения в Гудвина и того, почему он медлил, зная, что нравится мне.

«Конечно», – ответила я. «Отлично. Тогда жди».

Я надеялась, что он скажет, где мы можем встретиться, но он просто пропал из Сети. Я вернулась к остальным. Играл рэп-медляк «Захлебнуться весной», и парочки покачивались в такт его драматического припева.

– Пошли! – Кто-то вдруг подхватил меня на руки и, опустив на пол в кругу танцующих, прижал изо всех сил к себе. Уткнувшись носом в широкую грудь, я чуть было не задохнулась. Волосы застилали обзор, перед глазами маячили лишь пуговицы белой рубашки. Одна его рука обхватывала талию, ладонь другой с силой вжималась между лопаток. Казалось, он намеревается меня раздавить. Я едва переставляла ноги, повинуясь его движениям. Даже при всей моей симпатии к Тиму это было слишком грубо и неприятно. Собравшись с силами, я выставила вперед ладони и, оттолкнувшись, подняла голову. К моему облегчению, это был не Тим.

– Обалдел? – Я попыталась высвободиться. – Что ты творишь? Мне же больно!

– Все нормально, – сквозь зубы процедил Матвей.

Его щеки полыхали гневом, губы зло искривились, темный, полный ярости взгляд метал молнии, целясь куда-то за мою спину.

– Можно хотя бы так не давить? – Сообразив, что происходит нечто из ряда вон выходящее, попросила я.

Матвей молча ослабил хватку, и мне удалось оглядеться. Причина его бешенства выяснилась сразу: в паре шагов от нас, тесно прильнув к обнаженному торсу Лужникова, танцевала Ксюша. Его высветленные пряди касались ее лица, а руки гуляли по всей спине вверх-вниз.

Грубоватая циничность песни более чем соответствовала ситуации. Марго, сцепив руки в замок на шее Чижика, не сводила с них глаз, а чуть поодаль, с выражением полной отрешенности застыл Иван Сергеевич. Он смотрел прямо, но, казалось, ничего не видел. Рома, находящийся в этот момент на другом конце импровизированного танцпола, тоже пристально наблюдал.

Я чувствовала, как мышцы Матвея напряжены, еще немного – и он готов кинуться на Лу.

– Не злись, – сказала я ему как можно мягче, – все немного не так, как ты думаешь.

– Мне не надо думать, я не слепой, – глухо прорычал он. – Или она нарочно меня выводит?

– Не нарочно. На самом деле ты ей очень нравишься. Честно! Она просто боится.

– Чего боится? – Он наконец посмотрел на меня.

– Того, что между вами может произойти.

– Если ты считаешь меня идиотом, то сильно ошибаешься. Не знаю только, кого из них я хочу убить первым.

– Матвей, послушай, можешь мне не верить, но я клянусь, что она сейчас чудит только оттого, что не хочет, чтобы случилось нечто плохое.

– Правда? – Он делано расхохотался. – Это какое-то новое оправдание разврата?

– Просто у Ксюши есть такая особенность: она может предчувствовать будущее. Это звучит странно, но я тебя не обманываю. Ей кажется, что, если она начнет с тобой встречаться, это закончится нехорошо.

– Это закончится нехорошо прямо сейчас! – Матвей остановился, и я увидела, как Марго, отпихнув Чижика, метнулась к Ксюше, схватила за волосы и резко дернула.

Ксюша вскрикнула, Лу сгреб ее в охапку, закрывая от новых нападок своей девушки.

– Я тебе обещала, тварь, что все волосы выдеру?! – завопила та, остервенело стараясь достать Ксюшу.

Мы с Оболенцевым кинулись к ним. Я попыталась оттащить Марго, а он, вместо того чтобы сгладить конфликт, силой вырвал Ксюшу из рук Лу и, не давая прийти в себя, влепил звонкую пощечину.

– Предчувствие у тебя, да? Будущее ты видишь? – перекрикивая музыку, проорал он. – А я тебе скажу, какое тебя ждет будущее!

– Тихо-тихо, – схватил его за плечо Лу, но разъяренный Матвей словно только этого и ждал, потому что тут же с разворота двинул ему в лицо кулаком. Лу, которому было не привыкать к потасовкам, немедленно ответил.

Началась неразбериха, тут уже подключились все: Рома, Проскурин, Чижик, Степа. Они кричали, толкались, завязалась еще одна драка, но я уже совершенно не могла разобраться в происходящем. Лена с Никой увели бьющуюся в истерике Марго. С трудом отыскав всхлипывающую Ксюшу, я обняла ее за плечи и предложила отвести в дом, но она вдруг с неожиданной злостью оттолкнула меня.

– Предательница! Видеть тебя не хочу!

Кусая губы, она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Волосы торчали во все стороны, тушь размазалась, вид у нее был жалкий, но воинственный.

– Ксюш, ты о чем? – растерялась я. – Чего ты на мне срываешься?

– Ты на фига ему все растрепала?

– Что растрепала? О чем вообще речь?

– Ты сказала, что у меня предчувствие.

– Да, сказала, но никто же это не понимает буквально. Я хотела его остановить, потому что выглядело так, будто ты делаешь это нарочно.

– Вы обалдели? – К нам подлетел Рома. – Дуры недоделанные! Вам сказали сидеть дома?! Нет, блин, приперлись, идиотки!

– Да пошел ты! – срываясь, закричала Ксюша. – И ты пошла на фиг!

Как только она умчалась в гостевой дом, музыка выключилась. Все, разбившись на группки, обсуждали случившееся. Отовсюду доносились обрывки фраз «Сама виновата», «Ему не стоило», «Жаль, что их разняли» и всякое в том же духе.

Испепеляя друг друга взглядом, мы с Ромой молча постояли, и он поспешил к своей драгоценной Жанне, которая уговаривала Ивана Сергеевича отдать ей бутылку вина. И тут я заметила Тима. Он вышел с неосвещенной части участка и быстрым шагом шел к нам. Я выскочила навстречу, подбежала и обняла.

– Что случилось? – удивился он.

– Матвей ударил Ксюшу и подрался с Лу. А потом она накричала на меня и несправедливо обиделась. Рома тоже наехал.

– Как увлекательно тут у вас, – Тим погладил меня по волосам.

– А ты где был?

– По телефону разговаривал. Из-за музыки пришлось отойти подальше.

– Ты хотел поговорить? – Я с надеждой поймала его взгляд. Сейчас он нужен мне больше, чем когда-либо.

Но Тим нахмурился.

– Сначала я поговорю с Матвеем.

– При чем тут он?

– При том, что ударить девушку отвратительно. Как бы она ни поступила, – заявил Тим со всей серьезностью. – Я считаю, что ему необходимо немедленно извиниться.

– Ты прав! – То, как он это сказал, тронуло меня до глубины души. – Но может, отложишь это на потом? Все равно Матвей еще злится и не послушает тебя.

– Нет, никаких «потом». Терпеть не могу конфликты подобного рода.

– Конфликты? Ты сказал, конфликты, да?

– Ну да. А что?

– Просто… Я хотела сказать, что догадалась.

Взяв меня за обе руки, он несколько секунд смотрел в глаза, потом отпустил.

– Я скоро.

Обогнув дом по садовой дорожке, освещенной маленькими лампочками на солнечных батареях, я вышла к главному входу. Меня трясло. Я действительно ляпнула Матвею лишнее, но он все равно ничего не понял, а чтобы предположить, чем могут закончиться Ксюшины выкрутасы, не требовалось быть провидцем. Я пыталась спасти подругу, а степень моей вины не шла ни в какое сравнение с ее поступками. Вместе с тем я прекрасно понимала, что она просто психанула и ей нужно время, чтобы успокоиться и переварить случившееся. Вообще, Ксюша отходчивая, и, вполне возможно, если Матвей извинится прямо сейчас, то через полчаса мы уже будем смеяться над тем, что случилось.

Дойдя до забора, я обнаружила, что калитка не заперта. И, если помнить о знаках, то это определенно выглядело как приглашение.

Песчаная дорога расходилась в две стороны. Фонари на обочинах тускло светили, и после криков и музыки, казалось, здесь стояла абсолютная тишина. Пахло сиренью и дымом. На густом темном небе мелким бисером рассыпались звезды. Подняв к ним голову, я глубоко вдохнула и, обогнув припаркованную возле забора машину Проскурина, медленно побрела по желтому песку.