Сердце Гудвина

Глава 44

Я узнала, что полиция приехала не за нами, только когда Мартов, в сопровождении Ксюши и Жанны, принес меня домой. К счастью, родителей дома не было, только Рома, который понятия не имел, куда мы все запропастились с самого утра.

Больше всего я хотела попасть в ванну, чтобы отмыться от залившей меня целиком ярко-красной, как мое платье, краски, но дышать и одновременно двигаться было все еще очень больно, поэтому Кирилл просто положил меня на кровать и ушел к Роме рассказывать о том, что произошло в школе. А девчонки помогли мне переодеться.

– Не могу поверить, что это правда! – Жанна уже умылась, и ее щеки и нос блестели, как отполированные.

Она испачкалась меньше всех, только руки, лицо и на волосах осталась пара желтых капель.

– А я могу, – Ксюша была не такая «красивая», как я, но зеленые брызги, словно последствия ветрянки, покрывали ее всю целиком. – Раз Алиса сказала, что он маньяк, значит, маньяк. Она такое за километр чувствует.

– Какое такое?

– Вообще все чувствует. Любое. Потом сама узнаешь.

– Кто маньяк? – на выдохе проговорила я.

– Ты не слышала? – удивилась Ксюша. – Пока шли от школы, только про это и говорили.

– Не слышала, – призналась я.

– Сознание потеряла? – забеспокоилась Носова.

– Нет, просто уши заложило, – неопределенно ответила я, потому что всю дорогу, держась за шею Мартова, я прислушивалась к себе, недоумевая от того, что мне потребовалось столько много времени и ошибок, чтобы понять, как я к нему отношусь на самом деле.

Просто дружить я умела лучше, чем любить, и даже когда Ксюша избавила меня от глупой клятвы, никак не могла освободиться от нее. Да и Кирилл, напирая своим вниманием и признаниями, этому мало способствовал. Где уж тут разобраться в себе? Но теперь… теперь все изменилось, и мои чувства к нему стали совсем другими. Вкус его поцелуев и то, как сидит на нем футболка, и даже то, что он нашел Фламинго и спас котенка, стало не таким важным, как его несокрушимая преданность. Он единственный, кто не обвинял меня ни в чем и не собирался заставлять страдать. И пускай ему не нравилось красное платье и он контролировал переписку Гудвина, делал это Кирилл, чтобы защитить меня. Мартов никогда не домогался меня, хотя и считал, что я создана для любви, и был со мной честен, зная, что в его интересах выгоднее подыграть, как это сделал Ершов.

До самого дома, прижимаясь к плечу Мартова и стараясь глубоко не дышать, потому что каждый вздох приносил мучительную боль, я принюхивалась к запаху «Пако Рабана» и до заложенности ушей тонула в старых новых чувствах.

– Алис, ну ты чего? – собрав с пола мою грязную одежду, Ксюша выпрямилась. – Самое главное ты и прослушала. Полиция арестовала Аксенова!

– Как? За что? – Я так резко села, что немедленно со стоном согнулась пополам.

– Они считают, что он убил свою жену, – почти шепотом проговорила Носова, – нашли ее тело.

– Расчлененное, прикинь! – с горящими глазами добавила Ксюша.

Отчего-то ни капли не удивившись, я снова попыталась сесть.

– Я знаю где. В Кратове. В черных мешках.

– Этого нам не сказали, – Ксюша понесла вещи в ванную, а Носова опустилась на край моей кровати.

– Как так может быть, Алис? Иван Сергеевич такой хороший человек. Он столько души в нас вкладывал. Всем помогал и переживал за каждого.

– Он плохой человек – пытался через вас реализовать собственную несостоятельность. Как тот хозяин, который заводит больших злобных собак и натравливает их на других ради самоутверждения. Помнишь, на последнем звонке он говорил про когти и клыки?

Жанна с потерянным видом покачала головой.

– Ты не слышала, как он предъявлял мне за то, что я угроза для его «блестящих» мальчиков! И я клянусь, он убил бы меня, как и свою жену, которую задушил поясом от домашнего халата.

– Откуда ты знаешь? – ахнула Жанна. – Это он тебе рассказал?

– Просто знаю – и все. Не важно. – Я снова откинулась на подушку. – Все-таки полиция находит преступников. Это круто. Когда окончу универ, буду расследовать преступления. Пусть Кирилл и не верит, что я смогу. Но у меня есть способность, какой нет у других. Научусь ею пользоваться и стану, как те колдуны в «Битве экстрасенсов», ходить, водить руками и рассказывать, где и как было совершено преступление.

– Ничего себе! – Рот Жанны приоткрылся.

Я засмеялась и сразу застонала.

– Ладно. Шучу.

В дверях тихо появился Мартов.

– Жан, там Рома просит зайти. Волнуется, что тебе влетит от дедушки за разнос в классе.

– Влетит, – подтвердила она, – но я это переживу. Завтра схожу и все вымою.

– Я тебе помогу, – предложила я.

– Это вряд ли! – Носова поморщилась. – Завтра ты до туалета в лучшем случае доползешь. Но через три дня все будет нормально. Когда у тебя следующий экзамен?

– Во вторник.

– Ну… – Она махнула рукой. – Заживет сто раз.

– А что мне родителям сказать?

– Скажи, на роликах каталась и налетела животом на строительное заграждение. У меня такое реально было. Животом и ребрами ударилась. Синячище здоровенный образовался.

– Покажи, – Кирилл подошел к кровати.

Я задрала футболку, выставив на обозрение малиново-синий живот. Невозмутимое лицо Мартова дрогнуло.

– Нужно было его рожу в такой же синяк превратить!

Я вспомнила: когда валялась на полу и возле меня причитала Ксюша, драку Мартова с Ершовым смогла разнять только полиция, за которой сбегала Носова. Но я почти ничего не видела, потому что задыхалась и ревела одновременно.

– Сядь, пожалуйста, рядом! – Я протянула Кириллу руку.

Удивленно пожав плечами, он опустился на край кровати.

– Прости, пожалуйста, что называла тебя щенком. Это я просто так сказала. На самом деле я тебя очень уважаю. Именно за это – за то, что ты такой… такой… сильный и честный.

– Правда? – спросил он и недоверчиво взглянул на меня.

– И за то, что готов терпеть меня даже в красном платье.

Он усмехнулся, а я, свернувшись клубком, положила голову ему на колени.

– Перед тем как ты сломал руку, мне приснился страшный сон, где ты вырвал себе сердце, разбил его на части и обратно вернул только один осколок. Ты был очень страшный в том сне.

Кирилл несмело опустил руку мне на волосы и, пока гладил их, ничего не отвечал. Потом вдруг спохватился:

– Ты не возражаешь?

– Нет. Мне приятно. Продолжай.

Я с интересом наблюдала, как постепенно светлеет его взгляд.

– Извини. Я не хотел тебя контролировать, по крайней мере так, как это восприняла ты. Я просто знал, какие они и что задумали. Но в какой-то момент им и правда удалось меня убедить, что ты этого заслуживаешь. Ершов давно искал способы к тебе подкатить. Но он хитрый и скрытный. В тот Новый год я тебя еле отбил от него, и он мне в открытую сказал, что ты придешь к нему сама и что… – Кирилл сбился, встретившись со мной взглядом. – В общем, когда я узнал, что ты с ним и все произошло, как он обещал, я решил, что больше не хочу тебя видеть. Никогда! Но потом ты пришла ко мне и плакала в этом домике, такая несчастная, и обвиняла в том, что я впился в тебя, как заноза, и у меня опять все вскрылось. Я пошел к нему и просил отстать от тебя. Но он меня послал. Ершов ведь тебя тоже любит, Алис. И выстрелил поэтому. Уверен, он сейчас сильно жалеет о том, что сделал.

– Хочешь, чтобы я простила его? – Я смотрела в черные глаза Мартова не отрываясь. – Может, ты еще попросишь продолжить встречаться с ним?

– Это как ты сама решишь.

Его внезапный приступ откровения сменился привычным молчанием.

– Кирилл, – я задержала дыхание, – помнишь, у Матвея на даче, когда я извинилась за то, что не могу любить тебя, ты сказал, что я ошибаюсь? Так вот, я и правда ошибалась.

– Не понял? – Он дернулся так, будто собирался сбежать, но я, привстав на локте, обхватила его за шею.

– Я могу. Даже очень!

– Подожди, – крепко взяв за запястья, он снял мои руки и поднялся.

Медленно подошел к окну и застыл там, глядя перед собой. Я смотрела, как гуляют лопатки под забрызганной желтой краской футболкой, и вдруг испугалась.

– Неужели ты с ними? Мартов?! Немедленно посмотри на меня! Ты тоже с ними заодно, да?

– Что? – Он вздрогнул и повернулся. – Заодно? Я? А, нет. Просто разволновался. Не знаю, что и думать.

Я вспомнила, как в домике заметила у него на глазах слезы.

– А чего тут думать? Возможно, я тоже тебя люблю. Что в этом непонятного?

– Вот именно это и непонятно.

– Скажешь, что я ветреная и глупая?

Мартов вернулся, но никаких слез не было, только смешная самодовольная улыбка. Наклонившись, он сгреб меня в охапку и усадил к себе на колени.

– Я прекрасно знаю, какая ты, и люблю именно такой.

Невозможно передать ни силу, ни вкус, ни краски поцелуя, который носишь в себе два года. Да ты просто не в состоянии ничего оценивать, анализировать или подбирать сравнения. У такого поцелуя вкус любви, нежности и страсти, и в этот момент ничего другого на свете не существует.

На выпускной я купила нежно-розовое длинное платье с открытыми плечами и корсетом на шнуровке, а Ксюша выбрала бледно-бирюзовое с тюлевой юбкой чуть выше колен и серебристыми стразами в виде бабочек.

Мы сходили в парикмахерскую, и нам накрутили высокие прически, утыкав их жемчужными заколками, но новые туфли, чтобы не испортить вечер, решили не покупать, благо у нас был одинаковый размер ноги и на двоих имелся большой запас обуви.

Экзамены остались позади, и я чувствовала себя до одури счастливой. Никаких сожалений о школе или одноклассниках, с которыми грустно расставаться. Впереди меня ждало огромное интересное будущее, а все, кто мне дорог, уходить из моей жизни не собирались.

Родители рассказывали, что их выпускные проходили в их же школе и поэтому обстановка была душевная и по-домашнему располагающая. Им не нравилось, что нас теперь сгоняли всей толпой в парки, смешивали и устраивали, как сказал папа, карнавал.

Однако, как по мне, «карнавал» был все же лучше, чем очередной школьный официоз среди лиц, на которые за столько лет мы успели насмотреться, а некоторые из которых и вовсе не хотели больше видеть никогда.

После вручения аттестатов оба одиннадцатых класса забрали на двух автобусах от школы и обещали привезти обратно к четырем утра. Мартов собирался ехать с нами, но в салон пускали строго по списку, поэтому его отправили к своему классу.

– Все еще не могу поверить, что ты с ним, – глядя в окно на выруливающий на шоссе автобус ашек, задумчиво сказала Ксюша. – Ну то есть твой выбор я, конечно, одобряю, но как будто что-то не то.

– Что не то? – не поняла я.

– Это как я пью минералку вместо колы, потому что она полезнее для здоровья.

– Ты сомневаешься в моих чувствах к Кириллу?

– И нет и да.

– Это как?

– Он, разумеется, тебя заслужил, но ты его так долго мариновала, что все как будто не по-настоящему.

– Я просто не понимала.

Ксюша уставилась на меня пытливым взглядом.

– А теперь понимаешь?

– Перестань! – Я опустила глаза. – Все, что с нами случилось, было очень поучительно. Мартов – единственный, кому я могу доверять. По крайней мере сейчас, а может, и в будущем тоже.

– Доверять? – Ксюша иронично улыбнулась. – Точно минералка.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Доверять – это отлично. За доверие можно и нужно любить, но… Мне не дает покоя один момент. Помнишь, я пришла к тебе и сказала, что Мартов в травмпункте, у него сломана рука и он не сможет писать ЕГЭ? Но вместо того чтобы его поддержать и разволноваться, ты распереживалась совсем по другому поводу и тут же кинулась звонить… но не Кириллу.

– Да! Потому что…

– Погоди! – Она накрыла мою руку своей. – А потом… на следующий день Ершов тебе не отвечал, и ты, как полоумная, помчалась к нему сразу после экзамена.

– Но я же тогда не знала, что…

Однако Ксюша снова остановила меня.

– Я лишь хочу сказать, что, хоть минералка и полезнее, люблю я все же колу.

Красные ковровые дорожки в парке Горького, музыка, фонтаны, все до умопомрачения красивые и радостно-возбужденные. Насильно сюда никого не загоняли, приехали только те, кто собирался отрываться, потому повсюду светились улыбки и слышался смех.

До начала концерта мы бродили, изучая территорию парка и фотографируясь, впятером: Рома с Носовой, Мартов и мы с Ксюшей. Но потом Рома и Жанна пропали, что неудивительно, и мы остались втроем.

– Только вы меня не бросайте, – взмолилась Ксюша, – я, конечно, все понимаю, но не хочу всю ночь тусоваться одна.

– Я думал, это вы меня собираетесь бросить, – усмехнулся Мартов.

Как только мы вышли из автобусов, он ни на секунду не выпустил мою руку.

– Это точно. Глаза разбегаются, – подтвердила Ксюша, оглядываясь. – Тут столько симпатичных парней, но с Алиской теперь каши не сваришь.

Однако она себя недооценивала. Стоило нам подойти к площадке, где уже вовсю шли танцы, ее тут же пригласил худенький парнишка в галстуке, следом еще какие-то ребята подошли знакомиться, за ними – двое, которыми Ксюша даже заинтересовалась, так что это нам с Кириллом приходилось следить за тем, чтобы она без нас никуда не делась, но после наступления темноты это было непросто.

Мы переходили с площадки на площадку, немного танцевали и шли дальше. Шарики, мыльные пузыри, фейерверки, салют.

во все горло голосили мы на пару с Ксюшей, прыгая и размахивая руками.

– Никуда не уходите, – прокричал Мартов мне на ухо. – Я в туалет.

– Конечно! – Я чмокнула его в губы. – Мы здесь.

Он ушел, а я продолжила танцевать и только через несколько минут сообразила, что Ксюши рядом нет. Поискала ее глазами, подалась в одну сторону, в другую, но безрезультатно. Потеряться в такой толпе ничего не стоило. Я достала телефон и позвонила ей, но надежды на то, что она услышит, особенно не питала.

Песня закончилась, сменившись медляком, народ немного расступился, и я смогла пройти между танцующих, однако Ксюши среди пар тоже не было.

– Как неожиданно! – сзади к моему локтю прикоснулась чья-то теплая рука. Одного голоса было достаточно, чтобы понять, кому она принадлежит. Больше всего я боялась встретить здесь именно его. После событий в школе мы не виделись, не разговаривали по телефону и не переписывались. О своем решении я не жалела и почти не скучала, а он и не пытался извиниться.

Ершов развернул меня к себе и обнял, покачиваясь в такт песне.

– Ты сегодня очень красивая. Просто невероятная. Я не собирался сюда ехать, но не смог устоять перед возможностью полюбоваться тобою.

Я попыталась высвободиться, но он сжал руки еще сильнее.

– Отпусти! С меня достаточно твоих синяков. Я три дня передвигалась, держась за стенку.

– А я три дня пытался не умереть от алкогольного отравления.

– Это должно меня впечатлить?

– Я соскучился! – Он наклонился, пытаясь поцеловать в шею, но я увернулась.

– Ты знаешь, что Тим завалил математику? У него семьдесят семь баллов, и он на тебя очень зол. Так зол, что я советую тебе больше лифтом не пользоваться.

– Какая связь между мной и его математикой?

– Прямая! Даже у шахматистов иногда сдают нервы.

– Вы это все сами заварили.

– Сами, но из-за тебя.

– Пожалуйста, не начинай! Я не хочу об этом вспоминать.

– Я тоже не хочу, но не могу. Ты мне опять снишься. Если честно, я до конца надеялся, что увижу тебя в красном.

Я огляделась. Мы планомерно перемещались от того места, где Кирилл меня оставил.

– Поехали ко мне! – предложил Ершов. – Я две недели назад бабушку на дачу вывез.

– Нет уж, спасибо.

– Знаешь, по правде говоря, я до конца и не понял, что сделал не так. Может, объяснишь?

– Ты имеешь в виду до того, как расстрелял меня?

В глаза ему я старалась не смотреть. Менее цепляющими они не стали, так же, как и его близость, но мне она больше была не нужна. Так, наверное, люди отказываются от наркотиков, осознанно прекращая саморазрушение.

– Извини, но я не могу объяснить. Это чувства, а они не поддаются никакой логике.

– Значит, ко мне ты больше ничего не чувствуешь? – Подцепив пальцем мой подбородок, он все же заставил посмотреть на него. – Скажи честно, и я сразу уйду.

Мы добрались в танце до самого края площадки.

– Чувствую, но не то, что хотела бы.

– Ненависть?

– Нет.

– Обиду?

– Нет.

– Страх?

– Да, наверное.

Он медленно приблизился и аккуратно прикоснулся своими губами к моим. Меня окатило жаром.

– А так?

– Так еще сильнее, – прошептала я, с ужасом понимая, как легко готова простить ему расстрел.

– Кстати, ты знаешь, что страх – одна из самых сильных человеческих эмоций? – Он выпрямил спину и встряхнул челкой. Глаза улыбались. – Я понимаю, что я урод, Алис, но это химия, и я ничего не могу с ней поделать. Обещаю, не стану сталкерить и преследовать тебя, как Мартов, но всегда буду ждать. В любое время. И ты обязательно придешь. Сама. Я в этом абсолютно уверен.

– Зачем ты мне это внушаешь?

– А почему бы и нет? – Он рассмеялся. – Наблюдая – создавай. А сейчас, раз ты еще не готова, я пойду, иначе затащу тебя за сцену, и никакой Мартов уже не спасет.

Резко остановившись, он выпустил меня и быстро зашагал в сторону зеленой аллеи. Секунда – и его острый силуэт в черном костюме, подобно демонологической сущности, растворился среди деревьев, вспыхнув напоследок ярко-оранжевым огненным пламенем.

Ксюша с Кириллом нашли меня на одной из ближайших лавочек.

– Обалдела? Полчаса тебя ищем! – накинулась подруга. – Могла бы хоть на звонок ответить!

– Прости. Нехорошо стало.

– Опять? – Она испуганно опустилась рядом. – То самое?

Я кивнула. Приступов не было с самого ареста Аксенова.

– Проходили мимо ребята из файер-шоу, и один из них нес на ладони горящий огонь. Я собиралась посидеть пять минут, но провалилась во времени.

Кирилл протянул бутылку воды.

– Хочешь, отвезу тебя домой?

Я взяла воду, открутила крышку и, набрав полный рот воды, отрицательно замотала головой.

– А что ты хочешь?

Его непроницаемость забавляла. Глубоко вдохнув носом теплый ночной воздух, я что было сил распылила воду изо рта прямо в него и, вскочив с лавочки, громко прокричала в ухо:

– Тебя!