Серый кардинал

Глава X

Ночь определенно не задалась. Будто от меня отвернулся Единый и наслал все беды, которые я старательно избегала многие годы. Все из-за Грегори.

— Ненавижу! — запустила бокал в стену. Крик отрывался от души, внедряясь в пространство, уничтожая все зачатки терпения. Спрыгнув с дивана, заметалась по комнате, подобно безумной.

Ошеломленная происходящим, не чувствующая ничего, кроме ярости, я хотела унять бесконечный боевой клич внутри, затмивший все остальные звуки. Хотелось хлеба и зрелищ, и потому…

Даниэль стоял на входе в личные апартаменты Грегори и как всегда контролировал покой папаши, но, толкнув его в сторону, я распахнула двери. Шаткий баланс психики нарушился, из-за чего, невзирая на спокойный кивок попивающего чай Грегори, я двинулась к нему, впившись в губы поцелуем. Забытыми оказались страх, боль, чужие мысли. Абсолютно все.

Изумленный подобным поведением Грегори, нисколько не воспротивился — усадил на колени. Теперь его губы властно исследовали мои, грубо покусывая, сминая, пытаясь распробовать.

— Как тебе на вкус лорд Реневальд?! — засмеялась ему в лицо, резко прерывая поцелуй.

Грегори, невзирая на мои предположения, медленно прошелся по собственным губам пальцем.

— Знаешь, вкусно, — улыбнулся. Взбешенно. Зло.

Волна магии смела на пол, боль пронеслась по всему телу, выкручивая суставы и погружая в мучения. Но, несмотря на нее, я ощерилась.

— Проклятая сука, думала играть со мной?! — встал, взмахнув полами халата. Чеканя каждый шаг, он подошел ко мне и схватил за горло, поднимая на уровень своего лица. Беспомощно задергала ногами, держа его руку, дабы не придушил, и глядя хозяину прямо в глаза. — Сильвия, — хрипло изрекает он, и всю мою сущность пробирает разряд молнии.

— А-а-а, — вскрикнула, но быстро прикусила губу, стараясь не терять самообладания.

Грегори любил чужую боль, он наслаждался ею, как гули, прежде испивающие жертву ментально. Да, он не принимал свободолюбие, но и покорность ему претила, такая непредсказуемость вводила в омут страха всех девушек в борделе. Но я была не всеми.

— Избиваешь всякую шваль, чтобы казаться лучше? — оскалилась через силу. Хватка ослабла, ему стало интересно. — Чтобы быть лучше, ты должен хотя бы стремиться стать богом.

— Умница, — роняет Грегори, с самым бесстрастным видом отпуская меня. — Видел, Даниэль? Единый не дал мне такую дочь, а жаль, она, в отличие от моих покорных сыновей, знает, какие струны личности нужно задеть, чтобы понравиться. Итак, Сильвия, сыграла на моем самолюбии? Знаешь, — он уселся на место, — я не буду убивать тебя, крольчонок. И я даже не буду выкалывать твои очаровательные глазки, как многим «куклам». Ты сойдешь с ума, родная. И когда это произойдет, я отведу тебя в клинику для душевнобольных и попрошу удалить одну из долей твоего мозга. И вот когда тебя превратят в полноценный овощ, ты пополнишь армию «кукол».

Зато теперь я точно знала, что от меня избавились бы после выполнения задания. Страшнее смерти для меня только стать вот такой «куклой», неспособной ни на что: тобой пользуются, как захотят, за тобой убираются, потому что сам ты уже ничего не можешь. Существование, а не жизнь. И даже убить себя невозможно, контракт не позволит, погрузит в вегетативное состояние на время.

Операция по удалению долей мозга являлась новшеством в Рассветной империи. Впервые ее опробовали на одном из дальних людских материков, сумеречные сразу отвергли подобное издевательство над живыми, а в империи она начала приживаться, и все знали, для чего. Сумасшедшую принцессу собирались подвергнуть ей, та стала совсем неуправляемой, и теперь я начала сомневаться в том, что девочка в порядке. Возможно, похищение и операция связаны, а, возможно, как сказал Тамби, она уже давно отдала душу Единому.

— Даниэль, — Грегори взмахивает рукой, — можешь сегодня развлечься с ней. Вспомнить старые времена. Думаю, наша малышка отбилась от рук.

— Она нужна для задания, отец, — равнодушно напомнил Даниэль, ставший непроизвольным свидетелем произошедшего.

Грегори повернулся к тому.

— Я сказал тебе не калечить ее, а развлечься. Забирай, — кивнул Грегори, подхватывая пиалу с чаем.

Надо мной навис тот, кого я презирала. Олицетворяющий собой лишь холод и равнодушие, он, поджал губы.

— Ну пойдем, Даниэль, — хмыкнула, выпрямившись и гордо уйдя вперед. Лукавила, всю гордость я оставила еще в детстве, во мне не было даже гордыни. Полное и безоговорочное ничтожество.

Не привыкать. До случая с няней Рупой, я пыталась самостоятельно бежать спустя неделю после того, как Грегори привез меня в бордель. Хозяин сам отправился на мои поиски, а когда нашел, не придумал ничего лучше, чем отдать на развлечение младшему сынку.

Потное горячее тело нависает надо мной, прижимаясь к моему. От напряжения вены просвечивают сквозь белоснежную кожу. Он двигается аккуратно, не прерывая зрительного контакта. Я не замечаю, как перехватывает дыхание, как паника окутывает всю меня, как на секунду замирает сердце, чтобы начать биться чаще.

— Я буду аккуратен, Мелит, — шепчет Даниэль с несвойственным себе беспокойством.

Его ладони ложатся на бедра, я же прикусываю губу и до крови впиваюсь ногтями в ладони, сдерживая крик боли и мольбы о пощаде.

Мерзость.

Я отомстила тогда. Когда все закончилось подобрала кинжал Даниэля и напала на него, полоснув лезвием небольшую часть лица. Даниэль не избил, не изнасиловал во второй раз, проронил только равнодушное «Заслужил». Впоследствии Грегори пообещал, что такая ситуация не повторится, если я буду хорошо себя вести. Как стало понятно сегодня, он обещание нарушил и решил превратить меня в подстилку герцога.

— Думаешь, я тебя боюсь, малыш? Секс легко пережить, — пожала плечами, оборачиваясь к тому. — А стой, ты просто захотел второй шрам, верно? — подошла, плавно положив руку ему на плечо. — Или ты просто хочешь меня? — выдыхаю томно.

Вокруг обвиваются мужские руки, а затем меня неспешно перекидывают через плечо.

— Отпусти! — гаркнула, заколотив его по пояснице.

Шаги были уверенными и точными, будто на его плече не висела тяжелая обуза.

— Уебок конченый, ты пожалеешь! — воскликнула во второй раз.

Парень перешагнул через порог спальни и грубо опустил меня на кровать. Даниэль навис над телом, впечатывая в матрас. Его пальцы сжимали мои руки по бокам, тесно сплетая наши пальцы.

— М-м-м, ты стал смелее, малыш, — шепчу с насмешкой.

Взгляд сосредоточенно скользил по моему лицу, передвигаясь к каждой из черт лица, будто…любуясь?

— Ну же, малыш, сделай это. Возьми меня во второй раз, — пытаюсь сбросить его с бедер, отчетливо ощущая мужское вожделение. Даниэль, несмотря на чувства, реакции тела изменить не мог, телепаты не влияли на самих себя. Отпустил. Совесть взыграла?

— Много болтаешь, Мелит, — приложил руки к вискам, справляясь с головной болью. Он был всего на три года старше меня, и, как и я, еще не очень грамотно управлял даром, сортируя поток чужого сознания в голове. Только я вливала алкоголь литрами в попытках справиться с проблемой, он же не предпринимал ничего.

— Не захотел повторить опыт прошлых лет? — встала с этого премерзкого ложа.

— Я не собирался.

— Теперь псина стала не такой покладистой? — спросила без эмоций, отключая, наконец, свои актерские способности. Псина двинулась следом, в мою личную комнату. — Тебя не приглашали, — заметила, доставая из шкафа халат.

Проигнорировав, впрочем, игнорирование являлось нашей общей чертой, он улегся на нормальную кровать.

— Отвернись, — сказала, снимая лямки одежды.

Даниэль даже положения не сменил, продолжил смотреть. Я была проституткой, да, не особо-то настоящей, но тело позволяло мне ходить хоть перед сотней мужчин обнаженной, к тому же Даниэль и так все видел.

«Раздражает».

Стянув с самым безучастным видом платье, я медленно накинула халат, завязав его в талии.

— Ты не знала об особенностях императорского рода, — не вопрос, а, скорее, подтверждение факта. И при этом он не переставал изучать мою фигуру, запахнутую в тонкую ткань атласного халата.

— О них не знал даже заказчик, но, как выяснилось, ты со своим папашей на пару решили умолчать.

— Пожалуй, так и есть.

— Утоли любопытство, почему вы не рассказали? Из-за семейной любви к садизму?

— Попала в точку относительно отца, — он склоняет голову вбок, словно недовольная или жутко подозрительная птичка. По крайней мере, так я подумала бы, если бы могла считать хоть что-то с его лица.

— Относительно тебя?

— Мне нравится видеть твои эмоции.

Не заметила, как быстро Даниэль оказался рядом. Кажется, он овладел телепортацией.

— Особенно то, как ты плачешь.

— Ты…стал сильнее, — аккуратно попятилась спиной к шкафу.

— У телепатии есть один нюанс, — он почти прижал меня к деревянной поверхности.

— Нас почти невозможно сломать, — вставила вместо него.

Баланса нет: если мы сломаемся, мы сойдем с ума, а потому ни к кому нельзя привязываться, нужно отключить все чувства, остаться чистым разумом, не включенным в общий моральный дискурс. Взамен мы получили феноменальную память, способности оперировать зрительными образами, представлять предметы в трехмерном пространстве, и многое другое.

— И оттого твои слезы особенно привлекают, — рукой опирается на стену, преграждая мне путь к отступлению. — Но если ты сойдешь с ума, станет неинтересно.

— Даниэль, малыш, — выдохнула, глядя исподлобья. — Что-что, но моих слез ты не получишь. Не надейся на это и иди дальше прислуживать отцу.

— Хани сара, Мелит, — поставил ударение на моем имени, следуя дайидской фонетике и особенно подчеркнул это.

На рассвете, когда мир еще спит, в воздухе ощущается особая тишина и спокойствие. Небо над городом кажется чистым и ярким. Оно переливается разными оттенками — от нежного голубого до насыщенного оранжевого. Тихий ветерок, грянувший из распахнутого настежь окна, ласкает кожу и звучит словно приглушенная мелодия.

Время моего пробуждения наступило, хотя я знала, что многие девушки еще бодрствовали. После занятий любовью, большинство из них даже в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, старались не спать. В эти часы каждая тихо лежала с навязчивым и вполне обоснованным страхом быть зарезанной в собственной постели. Клиенты любили насиловать спящих куртизанок, издеваться над их покорными телами, уродовать их красивые лица. Безопасней было потерпеть до ухода. За подобные «услуги» бордель сдирал втрое больше, но если же внешность и здоровье девушки невозможно было восстановить или ту убивали, сумма приравнивалась к ее контракту.

«Не думай о плохом, Тия. Это время принадлежит только тебе».

Одевшись в удобную одежду и тонкие, облегающие подобно чулку штаны, я накинула на себя кафтан из легкой струящейся ткани, какой носили обычные горожанки. Волосы собрала в высокий хвост, спрятала деньги в личный сейф, имевшийся во всех комнатах.

У меня не так много развлечений в жизни, это считалось любимым. Выйдя из заднего входа борделя, откуда предпочитали уходить гости, я рванула со всей скорости вперед. Улицы Катара вызывали у меня отвращение: узкие, неудобные, здания стояли настолько тесно, что можно было увидеть только несчастные обрывки неба. Но во время пробежки я не обращала внимания на них, лишь бежала к цели, зная, что в конце меня ожидает награда.

Песчаные дюны на окраине окутывались золотистым сиянием, их кривые и изящные формы подчеркивались контрастами света и тени. Они словно застывшие волны, притягивавшие взгляды и вызывавшие жуткое ощущение бесконечности пространства. Плавно переходя в лес, волны оставляли пески только на его окраинах, дальше любой забредший в него мог вдохнуть свежий аромат мокрой земли и насыщенных запахов растений.

Ступая по мягкой, покрытой росой траве, я слушала приятную трель птиц и шелест листвы. Почти каждое утро я бегала до окраины Катара ради леса и одиночества, которое могла в нем почерпнуть. Здесь не было бесконечных барханов, как на границе, здесь отсутствовала боль, оставались только я и покой. И да, берег невероятного озера, оккупированного днем мальчишками, по утрам пустовал, ведь рыба в водоеме давно не водилась.

Вдалеке пробегали зайцы, словно призраки среди деревьев, уносясь вглубь. Они не боялись, я часто играла с дикими животными, но сегодня готова была только лицезреть красоту оживающей природы. Мысли становились ясными, никого не слышать, оставаться один на один с собой — вот моя награда, и вот мое проклятие одновременно.

Ментальные визги ударяют в голову, разрушая барьер спокойствия. Около пяти разных сознаний вплетаются в единой мысли показаться ему, живущему неподалеку и часто посещающему это место для тренировок и пробежек.

— Это место по утрам принадлежало мне, за какой задницей гуля, — прошипела, выходя к полуобнаженным девицам, как бы невзначай игравшим здесь в водные салочки. Они игриво хихикали, периодически заглядывая куда-то, откуда, предположительно, выходил лорд Харитон Реневальд, которому почему-то по утрам не спалось. Сегодня его не было, что расстроило девиц, зато обрадовало меня. В виде пропотевшей, взлохмаченной и усталой девки я его встречать не хотела.

Впускать кого-то с утра пораньше в голову было плохой идеей, гораздо разумнее отойти в сторону. Да и если они уйдут без причины, как отреагирует их охрана, сидящая неподалеку в лице пары стрелков, и семьи, направившие их сюда. Родители нынче хуже потворников, готовы сами подкладывать своих детей под привилегированного аристократа.

«В этот раз без купаний, пески с ним!», — решила пробежать еще немного и уйти обратно.

Собравшись, пока меня не увидели, нырнула в лес, набирая разгон. По обеим сторонам раскинулись деревья, от которых приходилось уворачиваться, чтобы не получить ветвью в лицо. Ощущение, когда ты теряешь весь воздух в легких, забывая о своей истинной сущности и открывая лицо легкому ветру.

Волосы, собранные в уже истрепавшийся хвост, навязчиво касались оголенных плеч, отчасти раздражая. Но никакого внимания таким мелочам. В эти забеги я казалась себе воплощением хаоса. Именно в хаосе, как я верила, рождалась гармония. Подобно стреле я мчалась вперед, наблюдая перед собой зыбкий мир, и не заметив человека, также бежавшего навстречу. Сталкиваюсь и со всей силы бьюсь о незнакомца, впечатываясь в того всем корпусом.

— Каким же, блять, оживленным стал этот лес, — прошипела, уже точно зная о личности, сымпровизировавшей столб.

— Вы меня преследуете? — с не меньшим раздражением вопросил лорд Реневальд, отшатнувшись от меня, как от ночного джина.

— Не стоит меня так бояться, Харитон, — бросила, потирая скулу, коснувшуюся его потной рубашки.

— Да? И что же вы делаете в такое время в лесу, если только не решили преследовать меня?

— У озера, которое вы, полагаю, решили избегать, есть штук пять ваших преследовательниц. А обвинять в этом никому не мешающую блудницу, почти каждый день любящую здесь бегать, полное хамство, — выказала, поправляя хвост.

Наконец, герцог додумался, что я находилась не в амплуа распутницы, а беспечной девицы, любящей опасные прогулки. Взглянув на меня по-новому, словно видя впервые, он нахмурил брови, будто не веря. Хотя уверена, он действительно мне не верил.

— Сильвия, вы выглядите по-другому, — только и смог произнести.

Интересно, почему?

— И у вас веснушки, — заметил он, тыкнув мне прямо в нос. — Вот здесь, их мало, но они есть.

Без косметики и наряда шлюхи действительно можно измениться. Почему это его так изумляет?

— Харитон, так я начну думать, что запала вам глубоко в душу, — скривила губы. — Но знаете, я, как и любая распутница, не позволяю к себе прикасаться без платы.

Он сощурил глаза.

— Предлагаете мне верить в байку о том, что вы не следуете за мной по пятам?

— Можете отправиться к озеру и пофлиртовать с теми девицами. Тут два варианта: либо кто-то из них вам даст, и вы обязаны будете жениться, либо вас обвинят в попрании чести, следствием которой станет, опять же, свадьба. На вашем месте я бы не высовывалась из дома.

— И только благородные проститутки бескорыстно взимают плату вместо мечты о семье, — саркастично продолжил молодой человек.

— Семья, построенная на манипуляциях и обмане? Извольте, — я фыркнула, скрестив руки на груди. — Вероятно, из Катара вы уедете вполне остепенившимся, — решила добить герцога.

— Так вы не верите в институт брака? — иронично осведомились у меня, игнорируя весьма туманное будущее.

— Верю, — кивнула, разрушая все его ожидания, — к слову, в любовь я верю тоже. Среди пленниц почти все лелеют мечту о семье. Пройдем к другому вопросу, хочу ли влюбиться? Нет.

И многие подумали бы, что телепаты не должны верить в любовь, ведь могут разрушить все привязанности, однако это было не совсем так. Разум и чувства у живых существ взаимодействовали, мы способны были влиять на первое. Когда происходило изменение сознания, нередко в личность, если та испытывала сильные чувства, вторгался резонанс, вследствие чего внушаемый менялся не по плану телепата: неудовлетворенность, ощущения проживания не своей жизни, агрессия, зависимости. Большинство этих непредусмотренных черт вызывались тем, что разум перекрывало одно из сильнейших чувств в мире. Любовь.

Влюбленный вчера мальчишка сегодня из-за вмешательства мог стать полным психопатом, ведь настолько сильные эмоции должны были как-то выходить, и сублимировались они зачастую в отвратительные качества. Печально, но и мы не были богами. Хотя кто знает.

— А теперь, Харитон, надеюсь, вы не будете против, если я завершу свою пробежку и отправлюсь в плен?

— Вас отпускают в город так спокойно?

— Конечно, мы ведь все равно не убежим.

— Верно.

Герцог мне казался каким-то рассеянным. Выглядел он забавно: рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, была насквозь промокшей, волосы убраны назад, лицо казалось недовольным. В общем плане, Лев выглядел намного лучше меня.

— Сильвия, вы одна сейчас отправитесь в бордель? — с подозрением спросили у меня.

Я никогда не беспокоилась о безопасности, поскольку знала, что смогу обезвредить пару мужчин, и вопрос показался мне каким-то не таким.

— У нас безопасный город, — ответила невозмутимо.

Герцог иронично поднял бровь. Катар-то, и безопасный? Город, в котором могли насильно забрать в рабство, город, в котором процветала проституция и разврат, город, в котором легко можно было подкупить стражу и остаться с чистыми руками, никто не знал о его безопасности, но да ладно. Ему это необязательно знать.

— Я быстро бегаю, — заметила во второй раз.

— Ну-ну, с кивает он с ухмылкой, но быстро серьезнеет: — Сильвия, я, как аристократ, не могу позволить себе оставить вас в таком месте одну, пройдемте, провожу вас.

— Благодарю, но воздержусь. Обратный путь у меня такой же, как и прежний, иначе не выполню дневную норму.

— Дневная норма? В беге?

— Иначе скапливается раздражение, — продолжила лгать, отступая.

— Мы можем пробежать, я тоже не самый плохой бегун.

Герцог хочет пробежки? Он с ума сошел? Что ему нужно?

— Вас увидят, — я не доверяла ему, и, несмотря на задание, интерес от лорда, вчера презиравшего меня, сегодня напрягал особенно сильно. — К тому же я маг, защититься всегда могу.

— Я тоже все-таки маг, и наложить полог невидимости на нас обоих не составит труда, — не сдался навязчивый лев.

— Вы проигнорировали мои слова, — сказала сухо.

— Сильвия, сегодня вы кажетесь более сдержанной, чем вчера.

— Полагаете, что в борделе вам действительно рады? — отвернулась, смотря, откуда лучше всего побежать. — Мы просто имитируем, и рады только вашим деньгам. Однако к красавчикам другое отношение, с ними иногда приятно.

— Вы всегда такая прямолинейная?

— Когда встречаюсь с раздражителями.

Готовилась к забегу, игнорируя мужчину рядом, словно изучавшего меня и пытавшегося сделать какие-то выводы. И, кажется, он их сделал, потому что, когда рванула вперед, он помчался следом. Легкий туман, закутывавший лес в воздушное платье из бледных паров, начинал рассеиваться. Скосила глазом, наблюдая за соперником, также метнувшим взор в мою сторону. Никто из нас не думал останавливаться, но, в отличие от Реневальда, дорогу я знала лучше.

Пронизывающий утренний холод оказался как нельзя кстати, тело покрывали мурашки, вызывая восторг всей моей сущности. Пения птиц проводили каждый наш шаг, создавая мелодичный оркестр, звучавший в гармонии с каждым глубоким вздохом. Мы бежали наперегонки, словно две стрелы, свободные от границ и ограничений. Город окутался магией начинающего просыпаться мира: распахивались ставни магазинов, на рынок приходили продавцы фруктов, ароматы специй и пряностей плавно перемещались в воздух, привнося с собой и жизнь в Катар.

Вот пробегаем мимо домов, где в тени старинных башен располагались столы с уже сидящими посетителями, которым хозяева угодливо разносили кахву. Бег безмятежный, словно пробуждающий от вечного сна, особенно это заманчиво, когда ты стараешься изо всех сил, лишь бы не позволить сопернику обогнать. Гонка казалась мне чем-то большим, чем просто бег — победой над безразличием, приглашением к пробуждению души и тела.

Почему-то мне понравилось, внутри затеплилось что-то, сродни тому, что я испытывала в детстве, когда Рупа читала мне сказки или…даже когда отец приходил ночью и целовал в лоб, желая добрых снов. Прожигая свою энергию, я забыла о боли в мышцах. Легкие подводили, ноги гудели от напряжения, по вискам стекал пот, а улица будто склонилась перед парой неугомонных бегунов. Зверский гон, что начинался в лесу, превращался в красивое шествие по городским улицам. И все закончилось. Будто мгновение оборвалось с приближением к «Сладкому плену». Я затормозила первой, и обогнавший меня на несколько шагов герцог обернулся с непонимаем.

— Сильвия? — удивленно поинтересовался он. Несмотря на изнурительный забег, лорд Реневальд выглядел бодро, и даже глаза его казались какими-то теплыми, лишенными вчерашней брезгливости.

— Вы свободны, — кивнула серьезно, немного расстроившись тем, что миг свободы исчез, оставляя гнетущую реальность. Дыхание еще не пришло в норму, согнувшись, я оперлась ладонями в колени, не теряя попыток прийти в себя.

— Вы неплохо бегаете, — сказали мне.

— Больше вам не о чем беспокоиться, лорд, — просипела, еле дыша.

— Конечно, я ведь вас уже проводил.

— Вас не просили, — я выпрямилась, встав красиво, но раскрасневшееся лицо и потрепанный вид точно выдавали мою усталость. — Лорд Реневальд, а вы не хотите защиту от наглых девиц?

Раз хитрость не помогла, решила пойти другим путем.

— Что?

— Все ваше время пребывания в Катаре я готова стать вашим эскортом, — усмехнулась, убирая выбившуюся из хвоста прядь за ухо, на которое он периодически посматривал. Там присутствовал маленький, уже побелевший шрам, который казался почти незаметным. Неужели герцог его заметил? Да и плевать, какая информация с простой царапинки?

— Взамен?

— Оплата, конечно, — хмыкнула, подмигнув.

— Оно понятно, что вы готовы предложить, кроме эскорта?

— Вы о посягательствах на вашу честь? Можем обойтись без этого, если так не хотите.

— Забавно, — проговорил он в воздух. — Пешка маркиза Дисада метит в императрицы.

Не повела и бровью.

— Ну допустим, — поднимаю губы в усмешке.

— Что вы готовы дать взамен помимо «защиты», которой я легко могу обеспечить себя?

— Прекрасное общество и не менее прекрасное тело, хотя последнее вам не нужно, я верно понимаю?

Прямолинейность его не смутила.

— Уверены в первом пункте?

— В обоих, — кивнула серьезно.

— А вы забавная, Сильвия, — хмыкнул он. — Мне нравится. Подумайте сами, какой из вариантов лучше: бежать от девиц, желающих спровоцировать меня на брак, или бежать от уловок той, кого обязательно поставили шпионить?

И посмотрел прямо, ожидая смущения, неловкости или, возможно, оправданий, но ничего из перечисленного я не собиралась произносить. Он ведь прав, догадливость с интеллектом я всегда уважала, и вводить людей дешевыми провокациями в заблуждение казалось до нелепости глупым.

— Значит, у нас с вами общие недруги, — протягиваю с намеком. С чем был связан приезд герцога мне предстояло выяснить, но где-то в глубине души казалось, что присутствие аристократа здесь могло навредить Грегори. Роскошно.

— У нас с вами ничего общего нет, — ответили мне с усмешкой.

— Ну-ну, хорошего дня, Харитон, — подмигнула, уходя к себе.

Он попался на своеобразный крючок заинтересованности, вызванной моей персоной. Это казалось заманчивой игрой, в которой кто-то из нас должен совершить ход для дальнейшего развития событий. И я собиралась сделать шаг первой. Но не сегодня.