След торпеды

20

Степан Капица очнулся глубокой ночью. Он лежал в какой-то пещере, лежал на сырых камнях, и только теперь ощутил ноющую боль во всем теле. Голова будто свинцом налита. Степан повернулся на бок и тут же почувствовал, что связан по рукам и ногам, во рту торчал кляп.

«Где я, кто меня сюда притащил?» — подумал он.

Степан лежал на спине, слышал, как где-то рядом у скалы закипал прибой, пахло сыростью и йодистыми растениями. Глаза ничего не могли разобрать даже вблизи. Кто же меня так отделал? — думал он, приходя в себя. — Я спешил к Лене, а попал в пещеру. Кто притащил меня сюда и что им от меня надо? А отец? Где он, знает ли, что я в пещере?..» Дышать через нос было больно и тяжело. Степан повернулся на другой бок, качнул головой, пытаясь выплюнуть изо рта кляп, но ударился лбом о камень и тут же притих. Боль в теле скрутила, сжала его железным обручем, казалось, связан он не веревкой — проволокой. Степан вдруг увидел неподалеку от себя дыру в скале, в нее просачивался сумрачный свет, но он никак не мог понять, утро наверху или день.

У входа в пещеру раздались чьи-то шаги. Степан весь напрягся, но шаги тут же удалились. А может, ему померещилось? Он вдруг отчетливо вспомнил, как все случилось…

Под вечер Степан приехал в Синегорск. Сошел с рейсового катера, ему хотелось поскорее увидеть Лену. Но на причале ее не было. Всегда встречала его, а тут… А может, «Кит» еще на промысле? Дежурный по кораблю запрашивал порт, и ему ответили, что «Кит» на рассвете вернулся с моря, стоит в порту. Но где же Лена?

Степан доверял Лене как самому себе, он не мог допустить и мысли, что она обманула его. С каждой встречей Степан все больше убеждался в том, что Лена дорожит дружбой, ничего от него не скрывает, не хитрит. Правда, иногда в ней он замечал сдержанность в чувствах, но так и должно быть. «Она любит меня и потому держится скромно, — думал Степан. — И я люблю ее… Кажется, пора мне обзаводиться семьей. У Павла уже сын родился, а я еще холостой».

Степан недолго постоял на причале, и когда все люди разошлись, а рейсовый катер взял курс в другой поселок, он торопливо зашагал вдоль каменистого берега. По узкой крутой тропе поднялся на сопку. У огромного валуна, покрытого густым мхом, остановился. Здесь любила отдыхать Лена, когда встречала его на причале. Она как-то сказала, что этот огромный валун напоминает ей лицо старика. «Сколько лет этому камню?» — спросила она Степана. Он пожал плечами, может, сто, может, двести лет. Остатки ледника. Вон их сколько разбросано по Кольской земле. Сотни, тысячи. «Я успею еще помереть, а валун как лежал тут, так и будет лежать», — грустно подумал Степан.

Не доходя до порта, он увидел судно. «Кит» стоял у причала.

«Значит, отец и Лена на судне», — обрадовался Степан и заторопился на причал. Сейчас он увидит Лену и сразу же сообщит ей новость: днями он уедет с флота. Отец конечно же станет ворчать, попрекать тем, что, мол, он, Капица-младший, зря ушел с подводной лодки, море и все, что с ним связано. «Я не могу быть кабинетной крысой, — басил отец, когда у них однажды зашел разговор об этом. — Мне по душе море и небо над головой. Я хочу глядеть в глаза океану, я привык к крикам чаек, я люблю свое судно, для меня оно как живое». Возражая ему, Степан говорил, что создавать лодки для флота — это тоже почетно. «Вот поплавал я на атомной лодке, понаблюдал за реактором в море и отчетливо понял, где плюсы, а где минусы атомохода. Главный конструктор, провожая меня на флот, говорил, чтобы я сжился с лодкой, с людьми, чтобы в процессе эксплуатации нашел оптимальный режим работы реактора. Эх, отец, скоро мы такие новые лодки построим, что тебе и не снилось! Да, я молодой конструктор, но я горжусь, что в постройке атомной лодки есть и мой труд».

Слушая тогда сына, Петр Кузьмич испытывал двоякое чувство. С одной стороны, он радовался, что у Степана есть, как он выражался, «клетки в голове», потому-то он и участвовал в постройке нового атомохода, а с другой — отцу хотелось, чтобы Степан был рядом с ним, женился на Лене, а там, глядишь, и внуков она нарожает. Петра Кузьмича можно понять: старый морской волк, прослуживший на Северном флоте четверть века, и вот уже десять лет как рыбачит, никак не может уйти на берег. Море для него стало не просто частицей судьбы, его жизнью.

Степан так задумался, что не заметил, как дошел до причала. Вахтенный матрос узнал его и, весело поздоровавшись, сказал:

— Капитан и радистка судна сошли на берег.

Степан на минуту задумался. Потом спросил:

— Давно?

— Может, час назад, может, чуток больше.

— Спасибо, — поблагодарил Степан и хотел было идти, но на сходне показался боцман.

— Степан Петрович, одну минутку…

Он подошел к нему, поздоровался.

— Вы удручены, что отец ушел, да? — он весело засмеялся. — Мы только с промысла. «Кит» болтало, как пустую бочку. Море штормило. Устали все чертовски, и капитан тоже. А вы, я слышал от Петра Кузьмича, тоже вернулись издалека?

Степан уже был знаком с боцманом, слышал от отца о нем немало добрых слов. Чувствуя на себе пытливый взгляд боцмана, он смягчился.

— Тоже в морях был. Но от шторма не страдал. Ветер разгулялся, нагнал крутые волны, а мы нырнули на большую глубину…

— Да, атомная лодка — это вещь. Будь я помоложе, пошел бы служить на лодку. А вы, я слышал, скоро уезжаете?

— Собираюсь… — уклончиво ответил Степан.

Боцман задумался. Он глядел в лицо гостю и никак не мог понять, отчего он такой взволнованный. Предложил Степану закурить, но тот отказался.

— Тороплюсь я, извините. Отец ждет…

— Я срочную служил тоже на боевых кораблях, был и водолазом и, знаете, на сколько метров погружался?

— Метров на пятьдесят?

— Вы угадали, — большие глаза боцмана смотрели на Степана настороженно. — Пожалуй, метров на сто я бы спустился на глубину, только в жестком скафандре. А к атомной лодке я мог бы добраться, если бы она легла на грунт? — спросил боцман. Степан пожал плечами:

— Трудно сказать… Я же вас совсем не знаю, тут все зависит от тренировки, силы воли, наконец, смелость нужна.

— Вот вы на каком раньше плавали судне?

— На «Баклане».

— И тоже боцманом?

— Ага. У меня практика на этот счет. Я могу любым морским узлом так завязать шкерт или какую другую веревку, что никогда вы не развяжете его. Не верите? Тогда я вам сейчас покажу.

Степан чертыхнулся в душе: «И откуда он взялся на мою голову?» Боцман достал из кармана тонкий пеньковый трос, в один миг завязал какой-то морской узел и протянул Степану.

— Ну, развяжете?

Степан сам вязал морские узлы, но с этим ничего поделать не мог. Он вернул трос, боцману.

— У вас и вправду талант… — сказал он и, помедлив, спросил: — Какой это узел?

— Удавка. Вот и Петру Кузьмичу этот узел нравится. А знаете, меня ведь ваш отец взял на «Кит», — вдруг сказал боцман. — Видно, я приглянулся ему.

Он ожидал, что Степан станет его хвалить, а тот неожиданно, глядя боцману прямо в лицо, спросил:

— Откуда вы узнали, что я собираюсь уезжать? Наверное, отец сказал?

Боцман улыбнулся так, что показались белые крупные зубы.

— Может, он сказал, может, Лена…

— Я ее повидать хочу.

Боцман сказал, что Лена переехала на новую квартиру.

«Так вот она почему не встретила меня!.. — чуть было не сказал вслух Степан. — Телеграмму я послал на старый адрес, и она, видно, не получила ее. — Ему стало весело от мысли, что Лена ждет его, что все у них будет хорошо. — И чего это я подумал, что Лена не пришла встречать из-за прошлой ссоры? Она мне сказала правду, и я ей то же самое. Ей по душе судно, а мне — моя работа. Конструктор — всему голова: он чертит, создает макет атомного реактора, а рабочие делают его. Точно по моим чертежам».

Степан взглянул на боцмана:

— Так Лена переехала, да? Или вы шутите?

В голосе Степана боцман уловил и смятение, и удивление.

— Я, Степан Петрович, шуткую в море, когда стылый ветер сечет лица. Там эти самые шутки да юмор — на вес золота. А с вами я вот как с родным братом, что есть на сердце, то и говорю.

Степан, тяжело вздохнув, стал сетовать на то, что Лена не сообщила ему новый адрес и отец почему-то не написал.

— На той неделе Лена переехала, — уточнил боцман. — Я помог ей окно застеклить, замок поставил. Словом, все сделал, честь по чести.

— А мать ее что, уехала?

— Уехала. К сестре, да приболела там… — Боцман поглядел на Степана из-под косматых бровей. — А Лена, Степан Петрович, по уши влюблена в вас. Правда, есть у вас соперник…

— Кто? — насторожился Степан.

— Сережка Кольцов.

— Курсант?

— Ага. Чирикает с ней все, то в каюту к ней заглянет, то в радиорубку. Ваш отец даже пристыдил его…

Степан молчал. Боцман тут же поспешил успокоить его:

— Да вы не волнуйтесь. Лена… Ах, что там… Она сказала, что на днях у вас свадьба. Так, да?

— Нет, — решительно возразил Степан. — Свадьбы пока не будет. Я должен ехать.

— Далеко?

— Намечена встреча с Яковом Михайловичем Борзовым. Я многим ему обязан.

— Я слышал о Борзове. Светлая голова. Видный конструктор… А вы его ученик, да? Я сразу догадался…

Помолчали. Степан думал о том, как ему поступить: то ли идти к отцу, то ли к Лене. Она дома, и о многом можно переговорить. Он уже видел себя у нее. Вот она открыла ему дверь, бросилась на шею, поцеловала, потом сказала свою любимую поговорку: «Море шальное, а ты, Степан, смирный…» Словно угадав его мысли, боцман сказал:

— Шли бы вы к Лене. Ждет ведь. Она тут весь вечер грустила.

— Найду ли? Вы сказали — улица Полярных Зорь, десять?

Боцман улыбнулся:

— Зачем гадать? Я вас проведу. Мне это не трудно. Схожу вот к себе на минуту в каюту и провожу. На заливе хочу порыбачить малость. Капитан дал добро, только велел к утру быть на судне. В рейс мы готовимся, вот и надо все успеть сделать. А вы торопитесь, да? Вам надо вернуться на лодку?

Степан ответил:

— Командир отпустил на трое суток.

…Неподалеку снова послышались шаги, забулькала вода, словно кто-то выплыл на берег. Степан повернулся на бок и в темноте различил чью-то фигуру. Она помаячила и исчезла.

«Неужели конец? — ужаснулся Степан. — Кто меня связал?»

Мысли вновь, как ручейки, потекли в недавнее прошлое. Вспомнилось, как он и боцман шли вдоль берега. Долго шли. Ночь набухла чернотой, в двух шагах ничего не разберешь. Степан шел следом за боцманом, который ловко прыгал с камня на камень и тараторил без умолку:

— Еще чуток, и мы будем на месте…

Степан почти не слушал его, он все раздумывал над тем, что скажет Лене. Сначала он спросит, когда она уходит в море. А потом? «Я возьму ее за руку, и вместе пойдем к отцу, объявим о нашей свадьбе». А вдруг Лена не пойдет в такую ночь? Тогда Степан вернется на судно и там заночует. А утром посоветуется с отцом, как ему быть.

— Вот сюда, Степан Петрович, где чернеет валун, — нарушил его раздумье голос боцмана. — Небось устали, да?

— Терпимо…

— Ну и хорошо…

— Да, — спохватился Степан, — а почему мы идем вдоль берега?

— Так ближе, — пояснил боцман. — Дом, в котором живет Лена, примыкает к парку. Дорога к парку идет от берега. Вы уж потерпите, скоро будем на месте. Я, признаться, тоже устал. А мне еще рыбачить! — Он звонко засмеялся. — Сейчас двадцать два тридцать. Минут через десять будем на месте…

Залив погружался в глубокий сон, на воде — ни огонька, только у мыса Зеленый в густой темноте то вспыхивал, то угасал яркий огонек маяка.

Боцман, шагая рядом, подумал: «Кажется, пора… Отсюда до острова рукой подать». Он окликнул Степана, сказал, что вот там, у берега, стоит его катер.

— Если хотите, завтра вас и Лену прокачу с ветерком, — добавил он.

— Некогда, Юрий Иванович, — отозвался Степан. — В другой раз…

— Тогда давайте заскочим на катер, я вот свой мешок положу, а то тяжело таскать. Там у меня снасти. На зорьке поеду рыбачить. Вот отведу вас к Лене и поеду. Завтра славная уха будет. Лена очень вкусно готовит… Так зайдемте? Только на минутку. Я вас очень прошу, только на минутку.

Они спустились к самой воде. Боцман включил фонарь. Острый, как клинок, луч разрезал темноту, резко побежал по тихой густой воде, прыгнул на катер и застыл на его палубе. Боцман пояснил:

— Моя шаланда.

Они остановились. Боцман сказал, что он отнесет на катер сумку, а он, Степан, пусть его подождет.

— Я посижу на камне…

— Покурите пока.

— Я не взял сигареты.

— У меня есть. — Боцман достал из кармана сигареты, протянул Степану, потом щелкнул зажигалкой и дал ему прикурить. Степан жадно глотнул дым, и в этот момент что-то тяжелое обрушилось на его голову. Он качнулся, огонек сигареты замелькал перед глазами, качнулось все, что он видел: темнота, катер, тихая вода. Степану вдруг стало так жарко, будто глотнул он кипятку, силился что-то крикнуть, ко ноги подкосились и он рухнул на землю.

— Молодцом, есть выдержка, упал без крика, — тихо сказал боцман и, достав из сумки веревку, стал связывать Степану руки и ноги морскими узлами. С трудом втащил его на свой катер и тихо, без включения бортовых огней отошел от берега.

Когда наконец показался остров Баклан, боцман легко вздохнул:

— Слава богу. Теперь надо подождать денек-другой. — Он сладко зевнул и подумал о курсанте: «Сергей хороший парень, мог бы пригодиться, да все так сложилось, что пришлось действовать одному»…

Катер грузно ткнулся носом в песок. Боцман подхватил на плечи связанного Степана и понес к пещере.

На востоке загоралась заря. Яркая и красная, как кровь. Небо постепенно светлело, вокруг гомонили беспокойные чайки.

«Зря я пошел с боцманом, — ругал себя в душе Степан. — Это же враг! А отец хвалил его, как он мог так доверчиво к нему относиться? А мать Лены? Квартиру ему нашла, к себе в гости приглашала. И Лена не раскусила его… Но зачем он притащил меня в эту пещеру? И куда делся сам?»

Степан, катаясь по земле, старался выбить изо рта кляп, но безуспешно. Тогда он подполз к воде, окунулся с головой, тряпка во рту намокла и легко выпала. Степан устал до ломоты в спине и теперь лежал на боку неподвижно, глядя в черную мглу пещеры.

«И никто не знает, что я на острове», — с грустью подумал он.

Степану казалось, что с той минуты, как боцман привез его на остров, прошла целая вечность. Он не испытывал страха, его мучило лишь загадочное поведение боцмана — что он задумал, чего от него хочет? Зачем притащил сюда? Еще отец рассказывал ему об острове Баклан. В годы Великой Отечественной войны фашисты высадились на этот остров, убили маячника, предварительно перерезав линию связи. Была на острове и дочь маячника с девочкой. Но куда они делись — никто не знал. «Видать, уехали куда-то, — говорил отец. — Похоронили деда на маяке и уехали». Помнит Степан тот день, когда отец ему и Лене предложил съездить на остров Баклан за ягодами. Он говорил, что там много морошки, вкусной ягоды. Из нее можно приготовить на зиму варенье. Лена согласилась, схватила плетеную корзину, оделась, и все трое направились к причалу. Однако дежурный порта сказал, что на остров Баклан сейчас ходить запрещено. Степан огорчился, спросил у дежурного, чем это вызвано. Тот ответил: «Закрыт, и все. Вы человек военный, и мне странно слышать от вас такие наивные вопросы». Степан покраснел, Лена фыркнула: «А что, если военный, так не может собирать ягоды?» Но дежурный не обратил на ее слова никакого внимания. Потом Петр Кузьмич коротко бросил: «Вот что, друзья, ягод можно насобирать и в другом месте. Пойдемте, я поведу вас…»

«Видно, на острове проводились какие-то работы», — подумал Степан, увидев неподалеку от себя груду камней.

Раздались гулкие шаги, и показалась чья-то фигура. Она приблизилась к Степану, включила фонарик. Луч ударил в лицо пленнику. Он зажмурил глаза и зло выкрикнул:

— Выключи, боцман! Ты слышишь?

— Живой, да? Я так боялся…

Степан не ошибся. Это был боцман. Он подошел к нему, присел на корточки.

— Очнулся, да? Ты, Степан Петрович, извини, что стукнул тебя по башке. Так надо было.

— Развяжи! — потребовал Степан. — И вообще, куда ты меня притащил? Кто ты есть?

Боцман хихикнул:

— Мы с тобой, Степан Петрович, тут одни. Сюда никто глаз не кажет. Тишина и покой. Никто, кроме тех людей, кому положено. А развяжу я тебя потом, когда за нами придут. Я уже дал знать кому следует.

— Ты подлец, боцман! — выругался Степан. — Как ты мог, а? Отец взял тебя на судно, заботился о тебе, а ты? Ты предал всех нас! Ты — враг!

— Дурень ты, Степа. — Боцман легко ударил его в плечо. — Может, атомные корабли строишь умно, а вот меня не понял… Я, думаешь, влюбился в «Кита»? Чихать я хотел на эту посудину и на твоего папашу. Но мне надо было устроиться на эту посудину, пожить тут…

— Как ты сюда попал?

— А нервишки у тебя, Степан Петрович, слабые. Как, да? Штурман Петя Рубцов — вот кто привел меня сюда. Папаша твой его хотел отдать под суд, а я приютил его.

Степан ненавидящим взглядом окинул боцмана:

— Что мелешь? Штурман давно на том свете.

Боцман захохотал:

— На том свете, да? Чудак! Живой штурман. Он в ту ночь не утонул с катером. Выбрался на берег. Потом попал к моим друзьям… Они-то и направили его ко мне. А я тебя, конструктора, приглядел. Вот и было решено украсть тебя…

«Неужели Петр Рубцов жив? — размышлял Степан. Эта новость потрясла его. — А что будет с Акимом, его отцом, если узнает он о предательстве сына? Я бы его сам удушил».

— Где же теперь Петр Рубцов? — стараясь не выдать своего раздражения, спросил Степан.

— Скоро объявится…

После недолгой паузы Степан сказал:

— Нас скоро найдут, и вам не поздоровится.

Боцман осветил его лицо фонариком:

— Сам черт тут нас не найдет, понял? Я эту пещеру знаю с войны…

— Что, фрицам еще тогда продался?

— Судьба, она всех метит, — грустно заметил боцман. — У меня, Степан, судьба не такая, как у тебя. Мой отец на Дону имел немало земли, свой сахарный завод. А я кто? Я его сын, я должен был отомстить тем, кто его убил.

— Он получил по заслугам.

— Я бы вас, коммунистов, вешал! — Боцман цепко ухватил Степана за шею. — Эх, задушил бы тебя, как собаку, да нельзя. Приказ начальства — доставить тебя целеньким. Я за тебя, Степан, хорошие деньги получу… — Он помолчал с минуту, потом добавил: — А воевал с фрицами я так, для отвода глаз. Куда денешься в море? А потом даже до слез рад был, как наш корабль на воздух взлетел… Меня, видишь, судьба пощадила. И Петра Рубцова тоже пощадила. Парень что надо…

Послышался какой-то шум, где-то упал камень, булькнула вода. Боцман как кошка вскочил с земли, отпрянул к стене и затаился. Но снова в пещере наступила гробовая тишина.

— Боишься, да? — спросил Степан. — Это где-то наверху со скалы камень упал. Базальт треснул. За день солнце распалило его, а ночью вдруг стало холодно, вот он и треснул.

Степан говорил все это для того, чтобы хоть как-то облегчить свою боль. Веревки врезались ему в тело и нещадно жгли. Он лежал неподалеку от воды, ботинки намокли, сверху капало. Воздух в пещере был сырой, удушающий. Пока боцман куда-то ходил, Степан с трудом подполз к черному камню и стал тереться боком, пытаясь освободиться от веревок. И вдруг его обожгла мысль: «Если сюда, к пещере, подойдет подводная лодка, с нее высадятся водолазы…»

Степану пришлось не раз и не два встречаться с опасностью. Военно-Морской Флот в те годы оснащался атомными подводными лодками. Коллектив конструкторов стремился как можно быстрее сдать в эксплуатацию свое детище. Немало тревожных минут пережил он, когда во время испытаний лодка погрузилась на дно, а потом не могла сразу всплыть — отказал один из приборов. В те тяжелые минуты Степан был спокоен, верил, что в беде их не оставят, что помощь придет. И она пришла. Он помнит, как встречал их адмирал, каждому жал руку за проявленное мужество, а ему сказал:

— Вот уж не знал, что конструкторы умеют улыбаться на глубине, где смерть подстерегает на каждом шагу.

Сравнивая прошлое положение с нынешним, холодел от ужаса. Никто не знает, где он, что с ним. Непривычное чувство тревоги переполняло его душу. Боцман давно уже продал свою шкуру, и от него пощады не жди.

Степан подполз к воде, окунулся в нее головой и лежал так до тех пор, пока не остудил горло. Он вытащил голову из воды и увидел рядом с собой боцмана. Тот довольно хохотал:

— Пей водицу! Пей, не захлебнешься!

Сквозь щели пещеры пробились тонкие струи света; Степан понял, что ночь растаяла и наступило утро. Боцман снова куда-то ушел. Наконец он появился, гулко шлепая сапогами по мокрому песку. Подошел к своему узнику. Сказал надменно, с хрипотцой в голосе:

— Тяжко, да? Крепись, Степан Петрович. Силенка у тебя есть. Я-то знаю. Веревку бы с тебя снял, но боюсь, удерешь.

— Руки развяжите, — тихо попросил Степан. — Как же вы на меня маску наденете?

— А ты догадливый. Теперь верю, что ты инженер мозговитый… А маску я лично тебе надену на голову. Вместе и поплывем, — боцман кивнул головой в сторону воды. — Булькнем и ножками, ножками, а потом нырнем в трубу торпедного аппарата. Обсушимся в отсеке, покушаем чего-нибудь горячего и — курс к далеким берегам…

— Куда? — Степан смотрел на боцмана не мигая.

— В одну заморскую державу, — хихикнул боцман. — Будешь там атомные реакторы делать. Большим человеком станешь. А вот Лену мне жаль. Зачахнет она без тебя, вся слезами изойдет, вот как Оля изошла по Петру Рубцову. Она-то, Оля, родила сына, а Петька не знает.

— За нами кто придет? — спросил Степан, холодея от мысли, что его могут переправить за границу.

— А чего тебе? — грубо отозвался боцман. — Отоспался на мягкой перине, полежи сутки на песке…

Серый утренний мрак совсем растаял, В пещере стало светлее, и Степан смог осмотреться. Пещера была похожа на огромную цистерну, только стены ее неровны, в зазубринах. Один конец пещеры упирался в стену, другой уходил к воде.

— На море прилив, а к вечеру вода затопит пещеру наполовину. — Боцман посмотрел на Степана. — Что, небось замерз?

— Помолчал бы, гнида! — сквозь зубы процедил Степан, сплевывая с губ запекшуюся кровь.

— Нервишки шалят? А ты мотай их на руку, вот как веревку. — И зло добавил: — Я, может, Степан Петрович, дал бы тебе по башке, и делу конец, да не могу. Птица ты нужная для моего шефа. Ты не знаешь моего шефа. Он может убить человека с улыбкой на лице. Ты понял? Постарайся ему понравиться.

Степан поднял тяжелую голову, посмотрел на боцмана и сплюнул:

— Гнида ты. Подлец первой статьи! Да хоть что мне делайте, а я вам ни черта не скажу.

Боцман подошел к пленнику, нагнулся и, глядя ему в лицо, сквозь зубы процедил:

— Замолчи, а то заткну глотку. Ишь, раскукарекался. Женишок! Я бы вам с Ленкой привязал на шею камни — и с обрыва.

— За что такая немилость?

— У меня к вам, коммунистам, особый счет. Моего отца коммунары убили. Я должен мстить. Если за нами не придут ночью, тебе — капут. Вот этим прямо в живот! — В руках боцмана сверкнуло лезвие ножа. — Жаль, что нет тут Кольцова. Мне скучно без него.

Ночной визит Сергея Кольцова озадачил Лену. Она вышла на крыльцо, накинув на плечи пальто, и с удивлением посмотрела на гостя.

— Ты чего так поздно?

Кольцов, прислушиваясь к редким шагам запоздалых прохожих, слукавил:

— Был я тут рядышком и решил заглянуть к вам на огонек. Хотел потолковать со Степаном и боцмана на судно вызвать.

— Постой, а при чем тут боцман? — насторожилась Лена.

— Ты же переехала на другую квартиру. Степану нового адреса не сообщила. Вот боцман вызвался проводить его к тебе. — Сергей хихикнул и настойчиво добавил: — Я должен у тебя подождать их. Это очень важно, Лена. Ты поняла? Больше ничего не скажу. Время все поставит на круги своя.

Лена глубоко вздохнула, размышляя, как поступить. Ей уже приходилось объясняться со Степаном, когда на судне кто-то пустил сплетню, будто за нею ухлестывает курсант Кольцов. Она не придала этому значения, но слухи дошли до Степана. Вначале он не поверил пустомелям, но боцман, стуча себя в грудь кулаком, клялся: «Я сам видел, как Сергей увивался возле Лены. Мне неудобно будет перед капитаном судна. Он меня сюда брал, и я не хочу щекотать ему нервы. И тебя дурачить не намерен».

Лене с большим трудом удалось убедить Степана, что Кольцов для нее просто товарищ. «Я, Степа, чиста перед тобой! Если ты не веришь, давай разойдемся». Степан пристально посмотрел ей в глаза и крепко поцеловал в губы…

— Я посижу у тебя минутку, — настаивал Кольцов. — Это очень важно для нас всех…

— Не сердись, Сережа… Пойми меня правильно. Я не могу…

— М-да! — отрубил Кольцов, прислушиваясь к тишине. — Все ясно… Лена, ты не очень доверяйся Колосову…

— Почему?

— Не стоит перед каждым распахивать душу, — уклонился от прямого ответа Сергей. — Да, не стоит!

— Юрий Иванович ничего плохого мне не сделал, — рассудила Лена. — Иди, Сережа, на судно. Пока они подойдут, я чаек приготовлю. Они долго у меня не задержатся. Если что, я отведу Степана к отцу. Там он и заночует. А Колосов… — Она на секунду умолкла. — Сережа, я давно хотела тебе сказать… Ты знаешь, Степан подарил мне свою фотокарточку. Она висела у меня в радиорубке, но ее кто-то украл.

— Что?!

— Да, похитил. Я подозреваю боцмана. Это было в тот день, когда капитан разрешил послать его сестре Розалии радиограмму.

— Степану скажи об этом… Я побежал. А ты не спрашивала о фотокарточке у боцмана?

— Зачем? Я же не видела, что он взял. Еще обидится…

Кольцов торопился, боясь потерять минуты. Море сонно плескалось у камней, ворчало накатными волнами. Тревога, охватившая Сергея, нарастала. Он ускорил шаги, думая о том, что Степан и боцман вернулись на судно. Когда они пошли, хлынул дождь, и они, конечно, вернулись… В темноте показались лодки, катера. Где-то здесь, на приколе, и катер боцмана. Сергей спустился к самой воде, но там, где обычно стоял боцманский катер, было пусто.

«Боцман увез Степана на остров! — обожгла догадка Сергея. — Надо успеть… Доложу Ермакову — и на судно!»

Кольцов не знал, сколько прошло времени, пока добрался до городского отдела Комитета государственной безопасности. Дежурный, высокий сероглазый прапорщик, узнал его.

— Ермаков у себя? — спросил Сергей, с трудом переводя дыхание.

— Так точно. Доложить?

— Нет, я сам к нему поднимусь…

Кольцов без стука вошел в кабинет. Капитан 2-го ранга Ермаков с кем-то говорил по телефону. На стук двери он обернулся и, увидев Сергея, кивнул на стул, а сам продолжал разговор.

— Да, «Кит» сегодня вернулся с промысла. Нет, с капитаном судна я еще не виделся… Так, понял вас, мне на «Кит» не ходить. Прошу указаний, как быть с атомной подводной лодкой, она в эти дни проходит испытания. Да, в море выходила трижды. Я принял необходимые меры, чтобы исключить диверсию…

«С Егоровым, видно, беседует», — подумал Сергей.

— Кольцов глаз не спускает с Коршуна. Нет, я не думаю, что Коршун может сбежать. Куда ему бежать?.. Что вы спросили? Повторите, пожалуйста… Ах, вот что! Нет, Коршун здесь ни с кем не встречался. Где Кольцов? Он как раз зашел ко мне. Так, ясно… Я вам сразу же доложу, как только все выясню…

Ермаков положил трубку на рычажок.

— Ну, что у тебя, Тарасов-Кольцов? — спросил капитан 2-го ранга. — А почему ты не на судне?

Сергей перевел дыхание, лицо у него было бледное и влажное, губы мелко дергались: он был мокрый от головы до пят, как будто только что вылез из воды. Ермаков встревожился не на шутку.

— Да что с тобой?

— С кем вы говорили? — вместо ответа спросил Кольцов и пристально поглядел ему в лицо.

— С Егоровым.

— Я так и знал… — Сергей сделал паузу и тихо сказал: — Исчез Степан Капица…

— Что? — Ермаков весь напружинился. — Расскажи все по порядку.

— Я еще толком не знаю, но, по-моему, боцман похитил его, — горячо заговорил Кольцов. — Вахтенный на «Ките» сказал, что поздно вечером на судно приходил Степан Капица. Но отца не застал, капитан засветло сошел на берег. Но тут Степана увидел боцман и предложил проводить его на новую квартиру Лены. Что мне оставалось делать? Я не стал терять времени и бегом к Лене. Но их там не оказалось. Потом выяснилось, что нет на приколе и боцманского катера. Значит, Колосов махнул на остров. Вот оно что, товарищ Ермаков, — вздохнув, добавил Кольцов.

У Ермакова недобро забилось сердце. «Идиот, — попрекнул он себя. — Как же ты допустил такое? Не все учел. Конечно же боцман на острове… Надо продумать, как его там взять…» Ермаков посмотрел на Кольцова исподлобья, будто тот виновен в случившемся. Наконец глухо сказал:

— Вот что, Сергей, я сейчас об этом доложу в Москву, а ты собирайся. Возьмем еще двух-трех сотрудников и — на Баклан.

— Я заскочу на судно переодеться. Ермаков возражать не стал.

— Если капитан спросит о боцмане, не говорите, где он, — строго предупредил капитан 2-го ранга. — Пока не говорите. И поскорее возвращайтесь сюда, а то времени у нас в обрез.

На судне Сергей мигом переоделся и вышел на палубу. К причалу подкатило такси. Капитан судна Капица и радистка взошли на судно.

«Это Лена подняла панику», — отметил Сергей. Он поздоровался с капитаном, спросил, как дела.

— Лучше некуда, — буркнул Петр Кузьмич. — Пойдемте ко мне.

Они вошли в каюту. Капитан снял пиджак, уселся за стол. Лена примостилась на диване. Лицо у нее озабоченное, хмурое. Сергей догадался, что она переживает за Степана. Петр Кузьмич крякнул, провел широкой ладонью по настольному стеклу, словно смахивал пыль, потом взглянул на Сергея.

— Где боцман?

— Пока неизвестно.

— Куда он запропастился? — Петр Кузьмич смотрел на Кольцова исподлобья, будто Сергей виновен в его таинственном исчезновении.

— Он мне не докладывал. Ушел, и все. Обещал скоро вернуться.

Петр Кузьмич достал из пиджака сигареты:

— Сына моего видел?

— Он ушел с боцманом.

— Куда?!

— Не знаю, капитан. Вроде пошли к Лене, но… — и Сергей развел руками.

— Они ко мне не приходили, — дрогнувшим голосом заявила Лена.

Сергей, стараясь скрыть волнение, рассудил:

— Боцман, наверное, пригласил Степана к себе. Куда они денутся?

— Видно, Степан решил заночевать у него, — согласился капитан и тут же спросил: — Тогда почему сын ко мне не забежал?

— Причины могут быть разные. Куда им идти в дождь? Я к Лене сходил и до нитки промок. — Сергей взглянул на девушку. — Это ты подняла панику?

— Ты же сказал, что они идут ко мне в гости, — покраснела Лена. — Я их ждала, ждала…

Петр Кузьмич, загасив папиросу, устало заметил:

— Ладно, пора спать. Утро вечера мудренее. А ты, Сергей, куда это вырядился? Опять к своим землякам в порт?

— Не угадали, капитан, — улыбнулся Кольцов. — На почту. Маме в Москву надо позвонить. Она что-то приболела. Разрешите? Я скоро вернусь.

Петр Кузьмич махнул рукой: беги, мол, звони, но горячку впредь не порите.