Снег, путь и приворот

Глава 15

Вся суета с устройством на новом месте протянулась чуть не до темноты.

Все это время Радомира просидела у стола, разглядывая суетящихся служанок и няньку. Шубку и шапочку она сняла, ставни Ладостава приоткрыла, чтобы слегка разогнать дым от курений, так что боярышне было вполне комфортно. Хотя она считалась в Ставгороде девушкой бойкой, подвижной, как вода, но умела Рада и в засаде сидеть, и зверя скрадывать, потому представила она себя в засаде и практически не шевелилась, только зевки прятала за широкими рукавами.

Увидев алый луч солнца, скользнувший сквозь щель в ставне, Лада Волеговна всплеснула руками и приказала собирать боярышню к столу. Первым делом затворили ставни, потом принесли теплую воду, и Радомира разделась в темном углу за печью. Умылась, обтерлась куском полотна, надела чистую короткую сорочку тонкого льна да подвязала ее тонким пояском – привязала душу к телу. Поверх этой коротенькой сорочки Лада Волеговна подала рубаху-шуршаницу из дорогого заморского шелка. Длинные-предлинные рукава спрятала в тяжелые створы запястий. Поверх рубахи надели на боярышню летник из камки на тафтяном подкладе да с меховой опушкой. Начистили сапожки из красноватой кожи, чулки теплые не забыли, да усадили боярышню косу плесть.

Тут уж нянька сама за гребень взялась, никому не доверила – расчесала длинные светлые волосы, сплела, затянула алой лентой с тяжелым косником – чтобы голова боярышни сама собой назад отклонялась, а после увенчала голову Радомиры шитой жемчугом девичьей повязкой. Поскольку мать Рады принадлежала к далекому северному роду, и обычаи в ее семье были другие, по наследству боярышне повязки не досталось. Так что широкую ленту расшивала Лада Волеговна, а жемчуг для любимой дочери воеводы добывали отроки из воинов воеводы Буса. Может, и не шибко высока и богата повязка была, да очень уж Радомира ее любила, а по мнению няньки, на первую встречу с княгиней лучше убора и нет. Будут там девицы знатнее, богаче и красивее. Раде надо себя только не хуже других показать, а уж вперед прочих лезть ей без надобности.

Как суета завершилась, и Лада Волеговна сама шушун праздничный приодела, прибежала девочка в ярком суконном сарафане со словами:

– Боярышню княгиня-матушка к столу зовет!

– А проводи нас, красавица, – нянька поймала девчонку за рукав, – пряника дадим!

Посланница согласилась, да и чернавки следом пошли, так что Радомира в трапезную шла со свитой.

У самых уже дверей столкнулись они с Несмеяной. Радомира невольно залюбовалась красивой соперницей и уступила ей дорогу.

– Верно все делаешь, Радушка, – прошептала в спину нянька, – не надо нам вперед лезть!

Между тем зашли они в богатую палату, расписанную по всем стенам красивым травным узором. В центре стоял длинный стол, и у дальнего его конца виднелись резные шишечки высокого стула княгини. Поближе к ней стояли несколько креслиц пониже – для дочерей и ближних боярынь, а дальше уж совсем простые стояли табуреты – для гостей и невест.

Радомира вошла спокойно, осмотрелась неторопливо и двинулась к началу стола – поклониться княгине. Перед ней уже стояли несколько богато одетых девушек, и последней была Несмеяна.

Каждая девица подходила к матушке-княгине, кланялась поясно, называла свое имя и откуда она прибыла. Радомира старалась прислушиваться, но в трапезной стоял гул, и слышно было плохо. Зато видно – хорошо.

Княгиня Мирослава была в той поре, когда по женщине и не скажешь, сколько ей лет. Наряд ее был богатым, достойным, но не праздничным. Фиолетовый с алой искрой летник поверх голубой шелковой рубахи да оплечье простое, жемчугом, топазами да золотой нитью шитое. Венец княжеский с лалами поверх фаты бухарской надет, и подвесы жемчужные с него свисают у лица на грудь, а косы под фатой просто на спину отброшены. Жемчужные же понизи на руках и груди да вышивка по краю рукавов богатая, а больше и нет ничего.

Подле княгини боярыни стояли – вот эти уж все свое богатство разом показывали. В шубках, шелком да тафтой крытых, в шапках с собольей опушкой, в шушунах да летниках богатых выглядели боярыни статно и дорого. Смотрели же на девиц строго и внимательно – выискивали недостатки да промеж собой тихонько обсуждали – кто как одет, у кого коса тоща или румянец несвеж.

Между тем настала очередь Несмеяны. Девица подошла к Мирославе, поклонилась и представилась:

– Несмеяна, дочь боярина Кроха!

Чуть повернулась Несмеяна, плечом повела, а княгиня вдруг замерла, словно что-то страшное увидела. Боярыни перепугались, кинулись водички подать, ширинкой обмахнуть, да княгиня их отодвинула:

– Все со мной ладно! Душно тут стало! Приветствую тебя, девица, ступай, с другими боярышнями познакомься, скоро за стол сядем.

Несмеяна отошла, настал черед Радомиры. Бусовна такого впечатления на княгиню не произвела. Та лишь уточнила:

– Воеводы Ставгорода дочь? Добрый воин отец твой и дочь породил красавицу! Ступай, с девицами познакомься, скоро трапезничать будем.

После Радомиры появились еще две боярышни, и вскоре княгиня приказала подавать на стол. Боярыни тотчас расселись по креслицам, боярышням достались табуретки, а няньки-мамки да служанки разместились на скамьях в самом конце стола.

Кормили при княжьем дворе сытно. Слуги внесли юшку куриную, сдобренную кореньями и травами, пироги с зайчатиной, кислую капусту, огурцы, моченые яблоки да брусничную водицу. Посуда на столе стояла разная – и деревянная, и глиняная, только у княгини и ее боярынь стояли серебряные тарелки и кубки. Боярышни не возражали – многие сообразили, что уже начались испытания, в том числе и на вежество.

Радомира ела аккуратно, понемногу. Просидев целый день в своем покойчике, аппетита она не нагуляла, да и еда имела незнакомый ей вкус – в Тулее добавляли иные травы, и потому каждое блюдо она пробовала с осторожностью, а вот брусничная вода ей понравилась, и пила ее Рада с удовольствием, пока не сообразила, что боярыни и боярышни на ароматный кисловатый напиток не налегают. Девушка задумалась и охнула. Трапеза только началась, выйти сразу не получится, да и неприлично это, а она водицы этой полкорчаги выпила! Что ж делать, терпеть придется!

Чтобы отвлечься, Рада принялась потихоньку разглядывать других княжьих невест. Так уж вышло, что прямо напротив нее сидела Несмеяна, а чуть сбоку от нее – Услада. Но разговаривать через стол неудобно было, а рядом с Радомирой сидели две девицы незнакомые и по виду очень чванные, так что Бусовна невольно все на Несмеяну и глядела, любовалась ее красотой и так дотерпела до того времени, как княгиня всех отпустила и велела назавтра поутру всем быть готовыми в церковь пойти, дабы день воскресный не пропустить.

Из трапезной палаты Радомира в свой покойчик чуть не бегом бежала, а за ней Лада Волеговна. Опытная женщина быстро поняла, что не просто так девиц брусничной водой угощали, да предупредить воспитанницу не могла – отсадили всех нянек подальше, чтобы поглядеть, чего сами девицы стоят.

После трапезы умаявшаяся бездельем Радомира легла спать, но заснуть долго не могла, вслушивалась в непривычные звуки княжьего двора. Нянька тоже легла, но сперва приготовила на утро два наряда – один с шубкой, другой с опашнем, накрыла их платками и легла спать на соседней лавке – чтобы охранять одеяние боярышни всю ночь.