Снег, путь и приворот

Глава 21

Княжич после привычного толчка мягким кубарем вкатился в комнату, вскочил и огляделся. Это была не комната, а кусок коридора, заставленный сундуками. В них держали недорогую зимнюю одежду, которую княгиня порой милостиво дарила тем, кто ей служил.

Сразу отскочив в сторону, Волемир дождался появления Милорада и знаком приказал ему соблюдать тишину. Потому что в тереме было тихо. Все спали или делали вид, что спали. Когда в окне появился Горазд, Милорад просто снял легкого боярича с подоконника, как ребенка. Тот даже не обиделся – привык, что его не считают ни сильным, ни ловким, зато ценят ум и сообразительность.

Горазд прислушался и вдруг решительно толкнул княжича в сторону. Тот удивился, но послушно отступил, и… один из малых сундучков, стоящий на полке, вдруг слетел, чиркнув княжича по виску металлическим уголком!

Оценив тяжелую дубовую коробку с железным прибором, Волемир сощурил глаза – кто-то покушался на него? Где этот покойник? Меч в руке не дрогнул, когда княжич развернулся к выходу из закутка, но Горазд и тут его перехватил – придержал, приложив палец к губам, а потом издал мучительный стон. Тотчас справа, а не слева, раздался быстрый топот ног. Волемир понял – малый сундучок был ловушкой, приготовленной на всякий случай. Его уронили, дернув за снурок или как-то еще. И теперь тот, кто все это устроил, легко и почти беззвучно убегал по коридору в поварню. Там и ночью кто-нибудь дежурил, подтапливая печи, замешивая тесто или обдирая вынутую с ледника дичь, а значит, неизвестный сумеет спрятаться среди дежурных!

Княжич чуть было не рванул по галерейке с мечом наперевес, но Горазд опять его остановил:

– Найдем, княжич, не торопись.

После этого боярич выглянул в окно и сказал стоящему на страже Ляшко:

– С поварни побежать могут, лови.

Потом аккуратно выглянул в коридор – падение сундучка и быстрый бег неизвестного никого не разбудил.

На цыпочках княжич и его ближники добрались до поварни и прислушались. Потрескивал в печи огонь, кто-то всхрапывал за перегородкой, а из дальнего угла у двери доносилось тяжелое быстрое дыхание. Вот туда Волемир и направился, обнажив меч.

На полу под свисающими полами плащей и полушубков сидел… мальчишка. На вид ему было лет семь, но уж больно тощий и оборванный он был.

– Ты кто? – сурово, но негромко спросил княжич, направляя на него клинок.

Он сглотнул, крепче обхватил себя худыми грязными руками и выдавил:

– Совенок я!

– Что ты тут делаешь, Совенок? – Волемир на всякий случай к мальцу не приближался. Полоснуть коротким, но острым ножом ни особого ума, ни ловкости не надо, а мальчишка больно уж похож на зажатого в угол щенка, готового кинуться на любого, кто протянет руку.

– Мамку ищу! – огрызнулся мальчишка.

– А кто твоя мамка? – мягко спросил Горазд, тоже держась на расстоянии.

Он не верил в то, что этот мальчишка полез в терем через окно сам. Бояричи знали, что в терем княгини можно войти через поварню. Тут всегда кто-то есть, и дверь не закрывается. Если человек имеет право войти – его пропустят.

– Не знаю, – потупился мальчишка.

Боярские сыны переглянулись.

Сирот в столице хватало, но по княжьему приказу сирот забирали себе родственники. Если же ребенок оставался совсем один – его принимали на княжий двор, под надзор княгини. Из таких мальчишек и девчонок потом вырастали верные, преданные слуги, проводящие рядом с княжеской семьей всю жизнь. Бродяжек постарше собирали и отправляли в монастырь – на послушание. Этот же мальчишка выглядел бедным, голодным и грязным, при этом уверяя, что имеет родительницу. Да зимой в такие отрепья даже нищие не одевались!

Пока молодые воины стояли в недоумении, где-то на грани слышимости скрипнула половица. Милорад тотчас развернулся и хищным прыжком заскочил в клетушку, скрытую грубой холщовой занавеской. Там обнаружилось волоковое оконце, сейчас открытое, а внизу, в почерневшем от сажи сугробе кто-то возился под тяжелой ногой Ляшко.

Хмыкнув, боярич вернулся в поварню и сказал Волемиру:

– Ляшко там придержал того, кто в окно сиганул.

Княжич ощерился и тотчас выбежал в дверь, Милорад – за ним, а вот Горазд никуда не спешил – придержал мальчонку за плечо и сказал:

– Не спеши, успеем.

Когда они вышли на крыльцо, Ляшко уже держал за шиворот молодого оборванца с вымазанным сажей лицом, а Милорад охлопывал его одежду в поисках оружия. Ничего, кроме ножа с корявой деревянной ручкой, не нашел, зато в поясе незнакомца нашлась фляжка с кровью, мешочек с блестящим порошком, трубочка и наузы – обереги из веревочек и камушков, которыми пользовались ведуны.

– Ведун, похоже, – сделал вывод княжич, – Ляшко, тащи его к отрокам. Допросить надобно, зачем в терем лез и почему мальчонку с собой взял.

– Дите потащил, чтобы внимание отвлечь, – сказал Горазд, крепко держа мальчишку, – княже, я его пока на поварню к нам отведу.

Волемир только рукой махнул. Выловив волхва, который зачем-то сам полез в терем к его невестам, он спешил его допросить, а мальчишка был мелкой неприятной помехой, от которой хотелось скорее избавиться.

Горазд утащил «улов» на поварню отроческого дома. Тут жили молодые парни, «отроки», поступившие в княжью дружину на службу и учение. Дежурная стряпуха уже вымешивала огромную дижу теста, чтобы к утру напечь пирогов, а ее помощница рубила капусту для начинки. Увидев боярича с умурзанным мальчонкой, женщины изумились несказанно. На другого отрока, сунувшегося не вовремя на кухню, могли и накричать, а то и полотенцем по спине огреть, однако Горазда, к удивлению других отроков, женщины любили. Он всегда был вежливым, чистоплотным, не отказывал в помощи, а если в очередь с другими отроками дежурил на кухне – веселил стряпух забавными историями, притом абсолютно приличными.

– Бабоньки, – улыбнулся Горазд, – мы тут с княжичем мальчонку подобрали. Утром княгине покажем, а пока его бы накормить и помыть как-то. Кто ж такое страшило в княжий терем пустит?

Женщины всплеснули руками, и вскоре Совенок сидел на маленькой скамеечке для ног, держа в одной руке ломоть хлеба, щедро политый маслом, а в другой кружку с теплым взваром. Уписывал так, что было понятно – голодный.

Пока Горазд, не чинясь, крошил капусту, приговаривая, что настоящий воин и врага и капусту покрошит любо-дорого, помощница стряпухи выудила из угла корытце, поставила на пол, налила горячей воды из большого горшка, стоящего на печи, добавила холодной из корчаги, плеснула щелоку и усадила туда мальчишку, ободрав его жалкие тряпки.

Тут стало видно, что мальчишка не только худой, но еще изрядно битый и кусанный собаками. Помощница хотела было грязные тряпки в печь пихнуть – от греха. Еще не хватало на поварню блох или вшей занести, но Горазд перехватил их:

– Глянуть надо, – сказал он, и пока молодая женщина отмывала мальчишку, боярич осмотрел каждую драную тряпку. Он искал знаки рода, обереги, хоть вышитую тесемку, чтобы понять, откуда мальчишка.

Не найдя абсолютно ничего, Горазд нахмурился, а потом понял, что это и есть ответ. Видно, волхв подобрал изгоя или выброшенного младенца, а то и купил холопа, чтобы таскать его за собой, как щенка. С детских лет ограниченный в движениях Горазд привык наблюдать, потому замечал порой больше других. Теперь же он обратил внимание на тонкие полоски на спине мальчишки – похоже, его пороли кнутом, а еще на шее есть след от веревки. Сидел на привязи, как цепной пес или беглый холоп. Тогда почему сказал, что ищет мать?

Кажется, Горазд спросил это вслух, потому что мальчишка в корыте повернулся, взглянул на боярича недетскими желтоватыми глазами и сказал:

– Потому что она живет здесь. Я ее видел.

– Видел? А кто она? Чернавка? Или холопка?

– У нее красная шапка, шитая серебром, – ответил Совенок, не обращая внимания на то, что его энергично натирают тряпочкой, пытаясь смыть въевшуюся грязь, – волчий плащ, крытый рытым бархатом, и рясны на шее как капельки крови…

Горазд вздрогнул.

Наблюдая за прогулкой княжьих невест, он отметил одну деталь – у всех девиц плащи, опашни и летники были опушены мехом куниц, лисиц, белок, а у дочери воеводы Буса плащ был из волчьих шкур. Тяжелый, наверное, но девушка несла его на плечах легко и свободно. А нянька, помнится, хвасталась на вечерке, что ее воспитанница охотница и сама добывала меха, которые привезла в приданое.

И бусы, похожие на капельки крови – такие не всем идут. Девицы чаще носили жемчуга. А вот Радомира надела на прогулку рясны из мелких гранатов. Редкий камушек, издалека везут, но, говорят, кровавик и кровь бережет, и настоящие чувства пробуждает.

– Какая же она тебе мать? – забыв, где находится, сказал Горазд. – В тереме княгини сейчас девицы живут, незамужние…

– Мать! – сказал Совенок и отвернулся.

Боярич покачал головой – роды ни повитухи, ни лекари пропустить не могли. Тело женщины, выносившей новую жизнь, сильно отличается от девичьего. А значит…

– Ведун! – сообразил Горазд и тут же порадовался, что сказал это шепотом.

Вот почему мальца где-то купили, а может, и украли! Он может предвидеть будущее! Но зачем его потащили в терем княгини? Чтобы отвлечь стражу? Чтобы навредить кому-то из невест? Сколько вопросов!

Между тем мальца отмыли до скрипа, завернули в потертую скатерку, и встал вопрос – во что его одевать? Тряпки все же швырнули в огонь при полном равнодушии Совенка.

– Схожу я в рухольню, – наконец решила стряпуха, – там есть сундук с рубашками мальчишек, которых челядинки народили. Подберем что-нибудь.

Между тем помощница стряпухи достала овечьи ножницы, собираясь остричь мальчишку, но Совенок вдруг отпрыгнул в сторону:

– Нельзя!

– Да как же так? А если вши есть?

– Нету! – буркнул мальчишка, прикрывая руками голову.

– Да ладно тебе, Славушка, не тронь его! – попросил Горазд. – Завтра погляжу, если что – сам постригу.

Помощница неохотно спрятала ножницы, а тут и стряпуха пришла с парой рубашек, штанами и вязаными носками.

– Сапог валяных нету, зима, все разобрали, – сказала она.

– На сегодня и того хватит, матушка Добрана, а завтра уж княгиня решит. Этого мальца до терема даже я донесу.

– Спать-то к себе унесешь? – спросила стряпуха, помогая парнишке затянуть тесемки на рукавах и подвязывая рубашку простеньким пояском из крученых шерстяных нитей.

– Унесу. Спасибо вам, бабоньки! – Горазд от души поклонился добрым женщинам и, подхватив мальчонку на руки, вышел из теплой кухни, прошел через холодный коридор и осторожно вошел в просторную горницу, уставленную широкими скамьями. Почти на всех спали отроки, набранные из простых жителей Тулеи и окрестностей. А вот в глубине горницы лавки были устроены по скандскому обычаю – так, что каждую лавку отделяла от общего зала резная скамьевая доска, образуя малый покойчик – постель постелить да сундучок с одеждой поставить. Оружие на стену повесить. Тут ночевали боярские сыны, призванные на службу. За ближниками княжича были закреплены свои лавки. Вот в такой покойчик Горазд и занес Совенка. Опустил на постель и спросил:

– До ветру надо?

– Нет!

– Если надо будет, ведро у двери, за занавеской. Только не греми и не буди никого. Ложись и спи. Утром до княгини пойдем.

Мальчишка тут же нырнул под тяжелое лоскутное одеяло – матушкин подарок, и затих. А Горазд, убедившись, что до оружия малец не доберется, задернул занавеску и пошел искать княжича и его ближников. Надо же вызнать, зачем волхв полез в девичий терем?