Снег, путь и приворот

Глава 26

Традиционно княжеская свадьба требовала долгих приготовлений, церемоний и прочего, но поскольку невесты на отбор ехали долго, и солнышко успело повернуть на весну, княгиня и ее ближницы давно уж все приготовили. Потому тянуть не стали – прямо от княжьего терема Волемир повел бледную Усладу в церковь, а за ними парами потянулись ближники с невестами.

Фата лежала у каждой на подносе с подарками, так что няньки, выскочившие на крыльцо, быстро прикрыли своих подопечных и утащили подносы в их покойчики – прибрать.

Процессия растянулась и под радостные крики жителей терема втянулась в церковь.

Священник ждал их в притворе.

Служки быстро пробежались, зажигая свечи, две ближние боярыни расстелили шитую золотом ширинку на княжьем коврике перед аналоем у открытых Царских врат и отошли в сторонку. Княжич и его невеста встали перед священником и замерли, ожидая. Князь с княгиней переглянулись, и за спинами молодых встали Милорад и Несмеяна – свидетельствовать и держать венцы.

В саму церковь тем временем набились бояре, боярыни, челядинцы и дворня со всего терема. Стало душно. Свечи едва трепыхались от дыхания, и княгиня взглядом велела челядинке отворить дверь и держать ее, чтобы хоть немного освежить воздух. Еще не хватало невесте в обморок упасть!

Под нестройное пение хора начался обряд.

Оценив взглядом толпу ближников с невестами, батюшка пропустил долгую проповедь, сказал только несколько слов о послушании невесты и внимательности жениха и начал обряд обручения. Жениху и невесте подали богато украшенные свечи «ярого воска», т. е. отбеленные до блеска. По свече в руках княжича вилась серебряная канитель, по свече Услады – золотая. Концы свечей были убраны в лоскуты ткани и обвязаны полосками парчи.

В первый миг огонек Услады дрожал – девушка не верила тому, что она стала княжьей невестой. Но воск капнул ей на руку, обжигая, приводя в себя, и, вздрогнув, Услада будто проснулась – ее рука стала твердой, подбородок поднялся, а на лице расцвела легкая улыбка.

Княжич, искоса наблюдающий за бледной невестой, поначалу решил, что ошибся с выбором, и Усладе полюбился кто-то из его свиты. Поэтому он невольно свел брови и окинул строгим взором побратимов и ближников. Но все смотрели на своих невест, и никто не пытался поймать взгляд Услады, чтобы хотя бы так передать ей тайное послание. А потом воск капнул на белую кожу, и девушка словно проснулась – выпрямилась, крепко взялась за свечу, ее голубые глаза засверкали радостью, когда она чуть-чуть, самым краешком позволила себе взглянуть на княжича и даже обласкать его взглядом. Потом порозовела и снова опустила голову, но Волемир уже не сомневался – он по нраву своей невесте, а значит…

Между тем, прочитав положенное наставление, священник сходил в алтарь и вынес кольца – золотое и серебряное. Помолившись и поклонившись, он надел кольца на пальцы обрученных – золотое княжичу, серебряное невесте. Потом переменил их, и золотое осталось на руке Услады, а серебряное – у Волемира.

После этого священник прочел молитву, прося Христа благословить обрученных, и все дружно тянули «Аминь».

Сразу после княжеского обручения два младших служителя вынесли из алтаря кольца на подносах и надели их прочим парочкам. Никто не посмел возразить такому дружному обручению – больше дюжины свадеб! Да тут и князь разорится, столько пар венчать да гулять! Лучше уж всем вместе, с княжичем в один день!

После Волемир и Услада подошли к аналою и встали на расстеленную для них ширинку. Ближние боярыни и няньки раскатали позади княжича рушники для всех остальных. Невесты привезли ширинки с собой, как часть приданого, и шепотом подсказывали женихам, где чья. А гости и челядинцы рассматривали со вниманием – искусна ли девица в рукоделии? Чем шито? Как? Есть ли золото и жемчуг, али шелка заморские? Или по льну крашеной нитью шито и по краю едва обвязано?

Пока вся эта суета шла, батюшка молчал, но как все затихли и встали, он начал с короткого поучения, а потом спросил:

– Имаши ли ты, раб Божий Георгий, произволение благое и непринужденное, и крепкую мысль пояти себе в жену сию Гликерию, юже зде пред тобою видиши?

Княжич впервые услышал крещеное имя Услады и на секунду растерялся, однако Милорад ловко толкнул его в бок, и жених ответил:

– Имам, честный отче!

Батюшка строго на него посмотрел и спросил:

– Не обещался ли еси иной невесте?

Тут уж Волемир-Георгий ответил споро:

– Не обещался, честный отче!

Те же вопросы задал священник и Усладе-Гликерии.

Девушка, пылая щеками, отвечала:

– Имам, честный отче! Не обещалась, честный отче!

Вот тут и настало время возлагать на головы брачащихся венцы. В бедных храмах летом плели обычные венки из цветов, потуже стягивая их лентой, зимой использовали берестяные обручи, обтянутые тканью побогаче или украшенные восковыми цветочками. В княжьем дворе храм был богатым, и венцы тут были нарядные, кованые, позолоченные, украшенные каменьями. Только вот венцов было два, а пар… Но княгиня-матушка из положения вышла, усадив своих девок обтягивать берестяные обручи цветным бархатом, а поверх наматывать канитель и бусины. Так что венцов хватило всем, и никто не был обижен.

После ответов и возложения венцов читали прокимен и Евангелие, и все слушали, чувствуя, что делают важный шаг в своей жизни.

Несмеяна стояла рядом с Милорадом за спиной Услады и не верила, что вот этот красавец, брат подруги, стройный, голубоглазый и сильный – вот-вот станет ее мужем. В голове толклись и другие мысли – где они будут жить? Допустит ли муж ее к хозяйству? И как же быть с ее приданым – ткала и пряла она с малых лет, и сундуки были полны, но такому бояричу нужны ли будут ее холстинки?

Милорад думал о другом. Первый миг изумления прошел. Невероятная «добыча» попала в руки, а что же дальше?

Он живет в отрочьем доме, с другими боярскими детьми. Дома в Тулее у него нет, жену привести некуда… Купить? Кажется, на подносе с подарками был кошелек, но что можно купить в столице на такие деньги? Курную избу на окраине? Его будущая жена молода и красива. Ей захочется украшений, дорогих тканей, мехов… Не прогадал ли он, ринувшись навстречу красивой, но небогатой девице? Может, стоило сдержать порыв и посвататься к богатой южанке?

Как на грех, Ляшко со своей рыжей Златой стоял как раз слева, а Квашня с меленькой черненькой девицей в дорогих тканях – справа. И было понятно, что оба боярских сына своих невест из рук не выпустят – смотрели они на них, как голодный на пряник!

Милорад прикрыл на миг глаза и помолился от души, чтобы Господь устроил его супружескую жизнь так, как ему будет угодно, но… не портил красоту Несмеяны. Конечно, со временем красота поблекнет, но сейчас… Заложник, никогда не имевший чего-то своего, вдруг понял, что жену у него отнять не посмеют! Богом и князем данная, она будет с ним! Он легонько сжал руку Несмеяны, ободряя и даря надежду, а потом вновь уставился на строгие лики, беззвучно шепча молитву.

После молитв брачащимся поднесли общую чашу – каждому по три глотка, намекающих на общую чашу жизни.

Ближники оживились – эта часть венчания напоминала смутно знакомый им языческий брачный ритуал. Некоторые невесты беззвучно заплакали – не все считали выбор князя удачным, к тому же считалось хорошей приметой, если невеста уронит в чашу хоть пару слезинок – потом, в замужней жизни, ей плакать не придется.

Княжича и его невесту водил вокруг аналоя старший священник, остальных по очереди – младшие.

После «Исаие, ликуй» и еще нескольких молитв батюшка снял с княжича и его уже жены венцы и повел их на амвон, чтобы они поцеловали иконы и приняли в руки те образа, которыми их благословляли родители.