Снег, путь и приворот

Глава 34

Так незаметно и пролетели недели, отведенные княжичем ближникам на отдых в кругу семьи.

Сам Волемир вернулся из Плеса один – и привез весть о том, что княгиня Услада уже понесла, а потому останется в новом доме, чтобы не трястись по дурной весенней распутице. Княгиня, узнав новости, всплеснула руками и тотчас послала ближнюю боярыню в храм – служить молебен о здравии непраздной Гликерии.

Князь одобрительно хлопнул сына по плечу и повел в терем – обсуждать текущие дела. Выглядел княжич хорошо – довольным, сытым, да еще и рубаха на нем радовала глаз тонкой вышивкой и аккуратным шитьем.

В малой горнице уже собрались те ближники, кто оставался в Тулее, и кое-кто из тех, что получили вотчины недалече – оставили на хозяйстве жен и вернулись.

Волемир окинул всех взглядом и невольно задержался на Горазде. Молодой боярин заметно изменился – на бледном болезненном лице появился румянец. Прежде гладко выбритые щеки покрывала короткая аккуратная бородка. Вообще, все бояре стремились отрастить бороду поокладистее, чтобы выглядеть солиднее, но у Горазда борода и усы прежде были такими хилыми, что он сам решил все сбривать, чтобы не выглядеть смешно и жалко.

Княжич прищурился. Одет ближник был в знакомый терлик, но прежде он в дорогой одежде болтался, как голик в шайке, а теперь кафтан ощутимо облегал окрепшие плечи, да и ладони, лежащие на столе, не выглядели детскими – мозоли от меча и лука любой воин опознавал сразу.

Квашня похудел, да так, что Волемир его едва узнал. Каждый нашел повод пошутить про молодую жену, выпившую все соки из бравого воина, а молодой боярин только краснел и отворачивался. Вотчина ему досталась обширная, но пустая. Зато богатая тайными тропками, по которым пробирались через границу контрабандисты. Так что весь отпуск он носился на коне, передыхая только ночами, подле молоденькой женушки. К тому же Квашне полюбилась крохотная южанка, хозяйственная и голосистая, так что за три избы, собранные в «боярский дом», она взялась с южным темпераментом и быт наладила хорошо. Да только в Тулею боярин возвратился с пониманием, что служить князю и следить за своими землями как положено он не сможет – надо где-то воев брать, а у него две деревеньки малые да три хутора – едва прокормиться. А воев содержать надобно. Это Квашня и собирался с Волемиром обсудить – чтобы княжич дал воинов или уж отпустил со службы охранять надел. Посему всегда спокойный боярин сидел с таким сосредоточенным лицом, что его и другие ближники с трудом узнавали.

Ляшко вот светился, как новенький гривенник – родне Златы он отписал, что живут они в отрочьей избе, потому в гости позвать не могут, а его рыжая жена порты отрокам стирает. Подействовало такое письмецо или нет, но никто в гости к Ляшко не рвался, так что они со Златой вполне мирно ужились с его родителями в отцовском доме.

Рыжая красавица пришлась по душе и отцу, и матери – они все боялись, что достанется сыну горделивая дочка высокого боярского рода, и что с ней делать? Подушками обкладывать да пряники подносить? А выросшая в большой семье Злата и среди домочадцев боярской семьи чувствовала себя как рыба в воде – и работу всякую знала, и пела хорошо, да и рукодельничала искусно. Свекровь же выделила молодым горницу и туда не заглядывала, старательно поминая молодую боярыню в молитвах.

Поделившись новостями, княжич задал ближникам своим вопрос – кто жену к молодой княгине в Плес отпустит? Погостить, послужить или просто проведать, чтобы не заскучала там в одиночестве Услада.

Кто-то с радостью пообещал отправить жену – хоть в услужение, хоть в гости. Другие бояре вежливо отказались – особенно те, у кого кроме жены некому было за хозяйством присмотреть. Волемир взглянул на Горазда. Ближник всегда готов был помочь в делах, не требующих сшибки с оружием наголо, но сейчас окрепший боярин мотнул головой:

– Прости, княже, хозяйка моя дом обживает да за моим здоровьем смотрит. Не могу я ее пока никуда отпустить.

– Видать, добро смотрит, – подколол приятеля Ляшко, ткнув в бок локтем. Обычно даже легкий тычок скрючивал Горазда и вызывал на его лице болезненную бледность, но теперь на лице боярина появилась лукавая улыбка, и он в ответ двинул Ляшко так, что могутный боярин скривился и потер бок. А потом хмыкнул и добавил:

– И кормит хорошо!

Все ближники заржали, и княжич вместе с ними, а потом перешли на дела – весна, скоро пахать да сеять. Да только по просохшим дорогам начнут к городам и весям рваться тати, охочие до чужого добра. Вот и распределял княжич отряды, чтобы охранять и дороги, и деревни. Узнавал, кто сколько за зиму припас дерева на поновление тынов и стен. Как отработала гончарная мастерская – вдосталь ли плинфы для каменных домов, устойчивых к пожарам? И что придумали Тулейские умельцы, чтобы тусклые масляные фонари давали больше света в туманные весенние ночи?

Потом перешли на оружие, сбрую, жеребят… В общем, засиделись до темноты, а потом нехотя разошлись – княжич в терем княгини, ужинать с матерью, рассказывать ей про молодую жену и дом в Плесе. Бояре кто по домам, а то и в отрочью избу на свои прежние лавки – поужинать и заночевать, как и прежде.

Горазд вышел на крыльцо и встал, дожидаясь мальчишку, посланного в конюшню за конем. Неожиданно рядом остановился князь. Смерил ближника сына взглядом и сказал:

– А ты подрос, Горазд Многомысл. Не растерял ли ума своего?

– Испытай, княже, – пожал плечами боярин. Не хотелось ему пустые разговоры вести, хотелось скорее домой, под бок любимой жены. Радомира каждый день вытаскивала мужа на тренировку. Потом приказала застелить пол холодной избы войлоком и валяла по нему супруга, бросая его подножками и хитрыми вывертами. Пока счет у них был равный – охотница, ловкая и сильная, как кошка, проигрывала мужской хитрости – Горазд то хватал ее за грудь, то внезапно целовал, когда жена нависала над ним, а то и просто щекотал, чтобы повалить потом на мягкую подстилку и развязать завязки портов…

– Волхв, сосланный в монастырь, бежал. Куда и к кому – никто не ведает. Мы так и не нашли того, кто хотел сорвать отбор невест.

– Совенок из дому носа не кажет, – тут же отозвался боярин. – Раду никуда не пущу. Дом освятили, ворота велю запереть и собак во двор выпускать, как солнце сядет. Стражу приставлю, люди мои из вотчины прибыли уже. Но чтобы волхва того поймать, слух надо пустить, будто княгиня молодая решила на богомолье поехать да боярыню мою с собой взять.

– Почему твою? – удивился князь.

– Остальные или далеко, или не сдружились. Моя же с Усладой Светомировной в пути вместе была, и многие в терему видели, что они вместе всюду ходят.

– То верно. Думаешь, волхву тому изнутри помогал кто-то?

– А как иначе он до самого терема дошел? – дернул плечом Горазд.

– Тоже верно. Кого же вместо княгини да боярыни на богомолье отправим?

– Отроков пару безусых подберем, помельче кто. В платья оденем. Моя Радомира тут все в красном с серебром ходила, выпрошу у нее шапку, шубку да летник.

– Я же съезжу невестку навестить и отроков с собой захвачу. Через неделю назначим поездку. Бывай, боярин. Вижу, ум твой так же остер!

Князь и боярин простились, и Горазд сел в седло, чтобы скорее увидеть жену и приемного сына, уже разбирающего первые слова в азбуке.