Снег, путь и приворот

Глава 18

На другой день в тереме, отведенном для невест, царила страшная суета – мамки и няньки омывали девиц святой водой, обряжали в особые тонкие рубашки с большим запахом, поверх накидывали длинные епанчи и, накрыв покрывалом от дурного глаза, по одной вели в баню.

В бане, в просторном предбаннике ждали потеющие от избыточного тепла боярыни, повивальные бабки и лекарь-иноземец. Девицу ставили в круг строгих взоров, снимали покрывало и епанчу, а потом велели и завязки на «поглядной» рубахе развязать, и смотрели на нее, голую, со всех сторон, ища некрасивые родимые пятна, шрамы или другие дурные меты.

Потом осматривал заморский дохтур. Касаться до княжьей невесты руками ему запрещалось, поэтому он размахивал серебряными палочками. Заглядывал в рот, под мышки, легонько касался напряженных спин и выносил вердикт. Большей части девиц сказал «здорова», но все же отправил прочь тощенькую южанку с хрипами в груди и двух девиц с кривой спиной.

Боярыни изгнали куда больше – им не понравились сразу семь девушек, но без разрешения княгини никто никуда никого не гнал – просто делали пометки в списке.

После осмотра доктора девицы заходили в баню, и там их уже осматривала повитуха с тремя помощницами.

Невест было много, все одевания-раздевания, причитания и нелестные слова боярынь требовали много времени, так что «в баню» девицы ходили до вечера. А вечером княгине-матушке подали три списка. В одном боярыни отметили тех, кто, по их мнению, недостоин быть невестой княжича, во втором – лекарь иноземный, а в третьем повитуха отметилась.

Всю ночь в тереме слышались шепотки, стуки и какая-то суета, а утром части девиц не досчитались. Не было их вещей, нянек, служанок и обозов. Оставшимся невестам сказали, что девицы уехали на богомолье, но Лада Волеговна, расчесывая Радомире волосы, пошептала, что девиц, чем-то не угодивших боярыням или лекарю, отправили в северные крепостицы – замуж выходить. А тех, кто успел невинность потерять – родителям вернули. Но – тайно. Чтобы чести княжеской и родительской урону не было.

– Няня, что с ними будет? – взволновалась Рада. Ей было жаль худенькую южаночку, с которой пришлось рядом стоять в церкви. Она, кажется, на княжича и не смотрела – о своем думала.

– А что будет? Ну вот приедет такая краля из княжьего двора хоть к нам в Ставгород, неужто жених ей не найдется?

Радомира задумалась. Богато одетая, красивая девка, да из самой столицы – с руками оторвут! Еще и хвалиться будут, что боярышню в жены взяли! Князю выгода – нужным людям красивых жен даст, да, поди, с грамотой жалованной, с приданым каким-никаким. И сироте-то польза будет, а коли девица из доброго старого рода – ее и в сибирской глуши поддержат. Вот и связи торговые укрепятся, и городкам сибирским полегче будет. Все польза!

– Видишь, как ты ладно рассудила, – улыбнулась нянька.

– А как же те, кого родителям вернут?

– А и те не пропадут. Думается, у них уже женихи есть. Не успеют за околицу выехать, как в церковь помчат. А если и нет жениха – в пути сыщут. Не зря же каждой невесте два-три боярских сына в сопровождение даны.

Рада улыбнулась и выдохнула – не пропадут княжьи невесты.

Потом поежилась, вспоминая – очень уж неприятным был осмотр боярынь. Лекарь был куда деликатнее, но ведь мужчина! Рада краснела, как маков цвет. А вот повитуха была осторожна. Спросила про крови, подавила живот, погладила как-то неприлично и отпустила, сделав пометку в большом листе. И раз Радомира осталась в княжеском тереме, значит, в княжьи невесты годится? Только вот не хочет!

Вздохнув, боярышня поправила косу, очелье и широкое оплечье, надетое поверх морозного цвета летника, глянула на себя последний раз в крохотное зеркальце и пошла в трапезную – на завтрак с княгиней.

За столом было нервно и шумно. Девушки переглядывались, стараясь припомнить, кого же недостает. Рада увидела Усладу и Несмеяну и успокоилась – знакомые здесь, а с остальными она и словом перемолвиться не успела.

Между тем княгиня призвала всех к порядку, чередной боярыней была прочитана молитва, и служанки понесли жидкую кашицу, хлеб, взвар и по случаю скоромного дня немного молока и пахты для желающих.

За столом чинно молчали, а когда миски опустели, княгиня Мирослава сказала, что сегодня девицам можно погулять в саду с няньками и мамками, а уж потом будут гостевания.

Рада еле дождалась разрешения выйти из-за стола, а как позволение дали, сразу кинулась к няньке:

– Ладушка Волеговна, что за гостевания еще?

Нянька боярышню успокоила:

– Это как вечерки у нас. Соберутся все с рукоделием в большой горнице, будут сказки сказывать, песни петь да рукодельничать. Придут боярыни разные почетные да будут с вами беседовать, смотреть, как вы себя держать умеете. А княжич со товарищи, может, тоже заглянут, как уж князь позволит!

– Ох, как неладно! – Рада схватилась за румяные щеки. – Я ни шить, ни вышивать путем не умею!

– Да за два часа и не научишься, – покачала головой Лада. – Возьми то, что умеешь хорошо – шнур плести позатейливей али сетку вязать!

Рада задумчиво кивнула. Ей не хотелось показать себя криворукой простушкой, да вот не давались ей изящные женские рукоделия!

Получив разрешение на прогулку, девицы быстро закутались в шубки и высыпали яркими птахами в заснеженный сад.

Дорожки были расчищены, деревья с облетевшей листвой выглядели грустно, но девушкам после перенесенных потрясений так хотелось глотнуть свежего воздуха и размять сведенные паникой руки и ноги, что они не обращали внимания на унылый облик княжеского сада. Разбившись на пары и тройки, они бродили по дорожкам и болтали обо всем, шумностью и яркостью оживляя огороженный стенами садик.

Радомира сразу нашла Усладу и Несмеяну – подбежала, обняла и сказала:

– Я так рада, что вы здесь!

Несмеяна сразу обняла охотницу в ответ – она обрадовалась знакомому лицу. Радомира же сначала оглянулась, а потом притянула к себе и Усладу и прошептала на ухо подругам:

– За нами наблюдают!

– Где? – спросила насторожившаяся Несмеяна.

– Не оборачивайся! – предупредила Радомира. – На стене между зубцами притаился кто-то!

Услада на миг потупилась, бросила будто случайный взгляд на стену, а потом ответила, прикрываясь рукавом:

– Княжич там со свитой! Я его терлик[2] узнала!

Радомира огорчилась, Несмеяна осталась равнодушной, а вот Услада размякла и предложила прогуляться по широкой дорожке, которую лучше всего было видно со стены.

– Нет уж! – фыркнула Радомира. – Красная дичь сама на копье не бежит! – и решительно увлекла подруг в сторону.

Княжич недолго оставался незаметным – глазастые няньки быстро его обнаружили и предупредили подопечных.

Боярышни, делая вид, что совсем-совсем не смотрят на стену, принялись прохаживаться по центральной дорожке. Кто-то прятал лицо широким рукавом опашня или летника, кто-то перекидывал на грудь тяжелую косу, а кто и смеялся легко и звонко, прикрывая лицо камчатой фатой. В общем, девушки красовались, а княжич и его свита любовались.

Только Радомира и ее подруги ушли в дальний конец сада и присели на очищенную от снега скамью. Им было о чем пошептаться – и о княжиче, и о свите – няньки уже почти всех бояричей по именам разузнали и рассказали, кто чем славен.

– Все в свите у Волемира Вадиславича хороши собой, и семьи имеют знатные, и деньгами не обижены, – сказала Несмеяна, – только боярич Горазд ростом не вышел. Говорят, его нянька в детстве уронила, а кто болтает, что мать в окно выбросила… Правды уж и не узнать. Только он как вырос в отрока, так и не растет больше. Еще говорят, что он умный очень, и князь сам его в свиту княжича назначил – за разумение его.

– Только бы он жену не искал, – прошептала Услада, пугливо прижимая ладони к щекам.

– Я нянюшку спросила, – сказала Несмеяна, – этот Горазд богаче многих. Он и с мечом упражняется, и верхом скачет… Потом, говорят, отлеживается, правда, долго, а если может – едет в возке, но смел и решителен. А вот Ратибор горяч очень! Лезет ко всем, задирается, его за глаза «кочетом» кличут.

– Мне няня про Жадислава и Даромира рассказала, – вмешалась в беседу Радомира, старательно делая вид, что ей неинтересно слушать про Горазда. – Они братья-погодки. Один хорош с мечом, второй очень красивый, нарядный, в делах торговых разбирается, все цены на торгу знает. Княжич обоих ценит, и говорят, им дозволит первым невест выбирать.

Девушки невольно повернулись к стене. Им сбоку было гораздо лучше видно и княжича, и его друзей.

– Кто из них Жадислав, а кто Даромир? – задумчиво спросила Услада.

– Вон тот, в ферязи фиалковой с серебром – Жадислав, – старательно отворачиваясь, сказала Рада, – а рядом с ним в терлике парчовом Даромир.

– Красивые молодцы и статные, – одобрительно оценила боярышня. – Но в зеленом опашне боярич поздоровее будет… А вон тот, в шапке с малиновым верхом, мой брат Милорад, – вздохнула вдруг Услада.

– Как так? – чуть не хором спросили боярышни.

– Я и сама не знала, – вздохнула девушка, – нянюшка подсказала. Говорит, очень он на мою матушку в молодости похож. Я-то в отца пошла. Предупредила, чтобы не засматривалась на него, родич мой. А я его и не видела никогда! Когда отец с матушкой уехали в Водницы, Милорада в Тулее оставили, при княгине. Он меня тоже не знает, – в голосе Услады прорезались слезы.

– Да ты чего! – бросились утешать подруги. – Погоди, княгиня вечерку устроит, наговоришься со своим Милорадом. Брату, поди, уж разрешат рядом сесть!

– А если нет?

– А если нет, потом все равно увидитесь! – решительно заверила подругу Радомира. – Боярыни при дворе бывают, на входе в церковь можно и записочку передать, и поговорить немного – из вежливости будто.

Несмеяна просто обняла Усладу. Она рассталась и с родителями, и с братьями и порой чувствовала себя в княжьем тереме очень одинокой.

Девушки беседовали и не ведали, что их в этот момент тоже обсуждали. И княжич, и его соратники давно заметили тех, кто отошел в сторонку. Сначала добры молодцы решили, что там спрятались дурнушки, но княжич, покрутив головой, вдруг спросил:

– А где рослая такая девица с черной косой? В зеленом летнике с малахитовым зарукавьем?

Бояричи закрутили головами и, к собственному удивлению, нашли запомнившуюся многим статную девицу в тихом углу.

– О, а рядом с ней та охотница! – брякнул Дарислав.

– Охотница? – заинтересовался княжич.

– Да на конюшне отроки баяли, что конь – злой такой, под красным седлом – девице принадлежит. Дочери воеводы Буса. Она, мол, весь путь верхом ехала, и на зайцев охотилась, и тетеревов в котел била…

– Неужто? – заинтересовались другие боярские дети, чуть не свешиваясь со стены, чтобы разглядеть девушку.

– А которая из двух охотница?

– В алом летнике, – ответил Дарислав, – у нее коса пепельная, конюх смеялся, что кобыла и хозяйка одной масти.

– А третья кто? – прищурился княжич, разглядывая девушку в золотистой тафте.

Бояричи неуверенно переглянулись – девиц было много, и всех запомнить они не успели.

– Горазд, может, ты знаешь? – чуть насмешливо окликнул боярского сына Красимир.

Одетый по последней моде в кафтан с высоким козырем[3], в сапоги из алой кожи с вырезными голенищами, в светло-серую епанчу с яркими алыми узорами по краю, рослый красавец-боярич почему-то всегда ощущал неловкость рядом с Гораздом и оттого старался его чем-нибудь зацепить. В ответ невысокий, как отрок, боярский сын пристально смотрел на Красимира, но ничего против него не говорил, не жаловался и не пытался зацепить в ответ. От этого бояричу становилось еще гаже, но своих дурных шуток он не оставлял.

– Услада Светомировна, – ровным тоном сказал Горазд, – дочь воеводы Светомира Драгановича. Ее мать княжичу теткой приходится.

Тут бояричи зашумели. Кто-то стал говорить, что Горазд, как всегда, все лучше всех знает, а кто-то обернулся к Милораду.

– Сестра моя, видно, – прищурился статный молодой мужчина в темной ферязи без узоров. – Я ее не видал никогда. Братья с ней приехали. Один у князя вчера был, на службу просился, тот его в отроки взял, а два других в городе поселились, не знаю где.

Боярские дети притихли.

Милорад был не единственный заложник при княжеском дворе. Жили тут дети и других знатных родов, пытающихся шатать княжескую власть. В княгинином тереме бегал светловолосый мальчик лет пяти – сын конунга, взятый в заложники с корабля. Была пара девчоночек – якобы подружки княжон, никогда не видавшие своих близких даже издалека.

Многие могли если не ощутить, то понять боль этого молодого мужчины.

Неловкую тишину разбил княжич. Он хлопнул друга по плечу:

– Вот устроит матушка вечерку, наговоришься с сестрицей. А так приглянулась ли какая девица?

Милорад повел плечом:

– Раньше тебя, княжич, мне выбирать невместно, но есть тут парочка девиц покраше остальных. Коли ты не выберешь – себе возьму!

Парни захохотали, и, услышав этот звук, няньки коршунами налетели на невест, загоняя их в терем. Последними шли Радомира, Услада и Несмеяна. Им и достались самые пристальные взгляды княжича и его свиты.