Снег, путь и приворот

Глава 24

Горница вскоре опустела. Девиц увели строгие няньки, а свита княжича высыпала на крыльцо, все еще бурно притопывая и делясь впечатлениями. Сам Волемир задумчиво молчал. Молчал и Горазд. Неспешно все дошли до княжьего терема, и княжич сам назвал четверых, кто будет спать рядом с его спальней:

– Горазд, Ляшко, Милорад, Квашня, вы сегодня у меня. Остальные отдыхайте, завтра уже имя назову, будете невест разбирать.

Боярские дети притихли и свернули к отрочьему дому. Княжич в молчании дошел до своих покоев и, вспомнив, остановился на пороге:

– Горазд, отец что сказал про… – Волемир жестом показал невысокого ребенка.

– Совенок в отрочьем доме, под присмотром, – отозвался Горазд, бросив короткий взгляд на Ляшко. Здоровяк был с ними, когда в терем княгини пытались залезть, так что сразу понял, о ком шла речь. – А… второй тоже под присмотром, – и боярич жестом изобразил клобук, давая понять княжичу, куда сослали вохва.

– То добро, – кивнул княжич. – Отдыхайте, други, – и закрыл за собой дверь.

Волемиру хотелось побыть одному и подумать.

Не зря он перетанцевал со всеми невестами. В движении человек раскрывается. Вот Радомира себя сразу показала, а Злата – нет. Однако под конец танца рыжая красавица устала, на лице появились красные пятна, а потом она очень подозрительно закашляла. Похоже, не так она здорова, как определил заморский лекарь.

Присев на подоконник, княжич уставился в окно и задумался. Его хорошо учили. Он умел видеть в людях задатки, умел замечать недоброе. И мать, и отец показывали ему пример, приближая людей толковых и способных, находя занятие ослабевшим. Благотворя, но не позволяя сесть себе на шею. Князь и княгиня всегда действовали сообща и в полном согласии.

Иногда князь Вадислав отдавал княгине какой-нибудь странный приказ, а Мирослава выполняла его с полным усердием. Бывало, и подсмеивались над княгиней боярыни помоложе, а то и девки дворовые возмущались, что засаживали их чешую рыбную собирать да сушить, или из травы веревки плесть, или еще что-то такое же бессмысленное делать. А потом оказывалось, что всему причина есть и польза. А начни княгиня норов показывать, спорить да возражать – и мог большой убыток случиться, да не деньгами, а людьми.

Волемир привык именно к таким отношениям в семье, но вот Радомира заставила его задуматься, а Злата даже испугала.

Рыженькая невеста отчаянно хотела стать княгиней, не понимая, что это может значить. Она всего лишь мечтала избавить свою семью от нищеты, в которую их погрузила череда несчастий. Когда ее тонкие руки вцепились в рукав княжича, Волемир дрогнул – с такой надеждой смотрели на него зеленые глаза.

Покачав ногой, княжич дал себе ответ на вопрос – что будет, если он действительно выберет Злату и позволит ей притащить многочисленный рыжий клан в столицу? Да ничего хорошего. Благодарят только за первый кусок. Второй воспринимают как должное, а на третий уже покрикивать начинают, что не так даешь. Нет уж, как бы ни хотелось Волемиру видеть в глазах жены вечную благодарность, княжич уже знал – ничего вечного не бывает.

Тогда кто сумеет встать рядом с ним? Кто будет матерью его детей, теплом сердца, радостью и утехой долгих зимних ночей? Прикрыв глаза, княжич перебрал всех невест, благо осталось их не так много. Радомиру он сам отдал Горазду. Думал поднасолить слегка слишком толковому ближнику, а получается – угадал. Тот не отходил от Бусовны весь вечер. Злата… ей, пожалуй, Ляшко подойдет. Боярский сын спокойный, здоровенный, сильный. Род его крепок, а главное – его дядя, получивший тяжелое ранение, ушел в монахи и молится за весь род. Даже если на семью Златы пытались навести порчу, отмолит.

Еще вопрос, кому можно доверить Несмеяну? Сестра князя, пусть и не знающая о том – ценность. Кто из ближников достоин? Оставлять ли Несмеяну в столице или подобрать ей мужа где-нибудь подальше? Рассказать ли отцу? Или?..

Княжич просидел у окна больше часа. Потом все же улегся в постель, накинул на плечо лоскутное одеяло, любовно сшитое матушкой-княгиней, и задремал. А утром встал, имея в голове четкое решение. И первым делом пошел к отцу – обсуждать кандидатуру будущей княгини и заодно утрясать прочие мелкие вопросы. Коли уж князь обещал всех невест замуж выдать, так свадьбу нужно устроить добрую и женихов и невест не обидеть!

Князь принял сына охотно – пригласил к столу, выслал ближников. Иногда отцу и сыну нужно было поговорить без посторонних.

– Выбрал девицу по сердцу? – спросил Вадислав, когда сын утолил первый голод.

– Выбрал, княже. Не по сердцу, а по уму, но выбрал.

– Отчего ж не по сердцу? – удивился князь.

Волемир помолчал, а потом внезапно спросил:

– А ты знал, отец, что Несмеяна Кроховна сестра мне? По отцу?

В руке князя треснула чашка.

– Не знал, вижу. Вот и я не знал. Хорошо, не успел объявить, которая мне по сердцу пришлась.

Князь схватил кувшин с травяным взваром, сделал, обжигаясь, несколько глотков, потом просипел:

– Это точно?

– Мать ее Красавой зовут, – с ноткой сочувствия сказал княжич.

Вадислав опустил голову, рассматривая вытканные на скатерти узоры. Сын не торопил отца. У него самого была целая ночь на то, чтобы понять и принять, князю тоже нужно время.

Княжич потихоньку жевал пирог, запивал взваром из кружки и ждал. Князь посидел немного, потом размял шею, вздохнул и сказал глухо:

– Не знал я!

– Мать знала, что Красава непраздная уехала, но… не думала, что так сложится. Несмеяна сама не знает. Мать догадалась, няньку спросила… Да и похожи вы слегка.

Вадислав потер глубокую складку между бровей и сжал кулаки:

– Что делать будем, сын?

– Замуж Несмеяну надо отдать с пользой, – рассудил Волемир, – только решить надо, при дворе оставить или подальше услать? Она сама ничего не знает, так что не проболтается.

Князь посмотрел на сына с уважением:

– Молодец, толково рассуждаешь. По-хорошему ей надобен дом справный и муж надежный. Не гуляка. Да и лучше, чтобы на глазах был, чтобы вотчина поближе…

– Что может быть ближе княжьего двора? – сверкнул очами Волемир.

– Это за кого ты ее хочешь отдать?

– А за Милорада. Неженатым ему ходить невместно уже. Сосватать ему худородную какую девку – обидится. Богатую дать – много думать о себе начнет. А тут… род боярский, дева красоты неописанной, а то, что в приданое рухлядь только, так то не страшно, все равно Несмеяна при княжне молодой будет.

Князь нахмурился:

– Милорад в тереме как заложник живет. Отец его… бунт поднять пытался. Больше того, если бы не княгиня – все бы у него получилось.

– Отец его далеко и ближе от женитьбы сына не станет. Я бы Милорада на дочери воеводы женил да в глушь услал, но успел глупостей наделать…

Княжич повинился в своей дурной шутке на вечерке у княгини, и князь снова насупил брови:

– Мать не жалко? Несмеяна ей одним видом о прошлом напоминать будет. Да и примет ли молодую княгиню, если у нее такая ближница будет? Женщины – они не головой любят и ненавидят, а сердцем. Нешто тебе ссоры в женском тереме нужны?

Княжич задумался. Потом вскочил, прошелся по горнице и вдруг хитро улыбнулся:

– Горазда я в Ставгород не отпущу. Он умен и правдив. Он мне у престола нужен.

Князь одобрительно кивнул. Волемир соратников себе выбрал добрых – и умные есть, и сильные, и храбрые. Под любую нужду найдутся.

– Обидеть боярича – себе навредить, – продолжал между тем княжич. – За золотом он не гонится, своего хватает. Кони и оружие неинтересны – хворь не дает богатырем стать. Раз уж он в эту девку влепился – не отпустит. Но тут дело-то такое… Коли Бусовна при дворе останется, батюшке ее замена нужна. Вот туда Милорада и отправим. И сестрицу с ним. Матушке глаза мозолить не будет. Бунтовать там не с кем. А и помыслит дурное – пока до Тулеи доберется – охолонет.

Князь подумал, поиграл бровями, да и кивнул:

– Добро, сын! Как решил, так и делай. А кого ж ты себе в жены приглядел?

Волемир хитро прищурился:

– Да выбрал девицу, белую лебедицу. И знатна, и добра, и собою хороша. Завтра сватов в терема зашлю!