Снег, путь и приворот

Глава 31

На четвертый день поехали ближники по своим домам. Всем княжич дал роздых до распутицы, а сам с Усладой в Плес отправился. Сначала, правда, Милорада и Несмеяну проводили.

Обоз им Вадислав Златомирович добрый собрал – и оружия, и припасов разных, а пуще – товаров в холодных краях нужных. Чаю, топоров, ножей, тканей ярких, лент да тесемок, да яблок сушеных, груш моченых и разного домашнего припасу. Все это, конечно, не даром, а как подарки молодым «на обзаведение».

Кроме рухляди везли в обозе и почту – Радомира полдня просидела с пером в руках, выписывая отцу деликатное приглашение приехать в Тулею и поселиться на покое в их с Гораздом доме. Молодой боярин знал, что у жены никого кроме отца да няньки нет, и не считал для себя обременительным поселить в хоромах одного пожилого мужчину, тем более князь расщедрился и дом подарил действительно просторный.

Некоторые молодки уезжали с княжеского двора с плачем – мужья везли их под опеку к свекровям, и неизвестно, как часто они смогут их навещать. Но все молодухи обещали писать княгине и не забывать ее милости.

Как только обоз скрылся за воротами, Волемир махнул рукой конюхам, чтобы подавали возок для Услады. Самый теплый, мягкий и нарядный – пусть вся Тулея видит, как любит княжич молодую жену! Впрочем, полюбить Усладу оказалось нетрудно – мужа она слушалась без нареканий, в постели оказалась мягкой, теплой и сладкой, что еще княжичу желать?

Княгиня, правда, поглядывала на сына и невестку с беспокойством – ей ли не знать, как важны в семейной жизни доверие, приязнь и ежедневное желание видеть друг друга? Но Мирослава не лезла к молодым, зная по опыту, что поездка в Плес все расставит по своим местам. Там молодожены будут только вдвоем, княжич займется делами городка, охотой, охраной, торговлей, а жене достанется хозяйство. Там и покажут себя друг другу без посторонних глаз, а если и случится какая размолвка – нянька болтать не станет, а чернавки останутся в Плесе, и болтать им там не с кем будет.

Тут челядинки распахнули дверь терема, и боярыни под руки вывели Усладу.

Молодая княгиня несла себя с достоинством – как полный доверху кувшин. Шагала меленько, руками не размахивала, расшитый жемчугом алый кокошник о семи лепестках с густой бисерной поднизью сиял в утреннем свете, как и шитый серебром летник под белой пушистой шубкой, крытой алым рытым бархатом.

Даже старый князь залюбовался невесткой – хороша, как ангелочек резной посеребренный!

Волемир легко подхватил молодую жену, усадил в возок, закутал ноги медвежьей полостью и махнул рукой, давая команду к отправлению. Сам же вскочил на коня.

В Плес вместе с молодоженами поехали только отроки – охранять, нянька Услады – помогать молодой с одеванием, да несколько чернавок, чтобы помогать молодой хозяйке в устройстве на новом месте. Боярынь не было. Все ближники княжича женились и стремились насладиться семейной жизнью вне Крома, а своих боярынь княгиня с молодухой отправлять не стала – незачем. Пусть молодые сами. Будет нужда – нянька за помощью пришлет, об этом княгиня с Плавой Юрковной успела договориться.

Едва выехал возок Услады, как за ним потянулись телеги с ее приданым. Князь благоразумно подарил сыну новый терем, в котором не было ничего, кроме печей да лавок. Чтобы молодые сами гнездились. Княгиня же подарила невестке кошель серебра «на обзаведение» и на том успокоилась. В свое время матушка Вадислава к молодой невестке лезла чуть не в постель, вот Мирослава и уговорила мужа отделить молодых сразу, не дожидаясь ссоры.

Княжичу и его жене помахали вслед длинными полотенцами, чтобы дорога была гладкой да ровной, а через короткое время из ворот Крома поехали и другие возки – с молодыми женами. Занавески в простых деревянных возках были плотно задернуты – от сглаза. Боярыни сидели тихо и даже в щелочки старались не смотреть – вдруг уже понесли? Беречь себя надо!

Мужья их предпочитали гарцевать верхом, показывая всей Тулее нарядные епанчи, лихо заломленные шапки и выложенные серебром рукояти плетей.

Горожане весело гикали им вслед, обсуждая и наряды, и кто на ком женился, и куда едут – к злой свекрови, к властному свекру, или в свой дом, али в княжий подарок. Шумно было и весело, да еще снежок зарядил – мелкий, но частый.

Радомире в возок садиться не хотелось, ей хотелось в седло, а если честно, то и пешком бы пробежалась – ноги размять после сидения в горницах. Но Горазд уговорил.

Дом был подарен вместе с холопами прежнего хозяина, так что следовало сразу произвести на них впечатление. Тут молодке пришлось согласиться – как дочь воеводы, о правильном впечатлении она знала не понаслышке. Да и Лада Волеговна рядом умостилась, одним своим присутствием ободряя воспитанницу.

За телегами с приданым присматривал Златан Удалович. Старый воин успел на пиру поговорить с Гораздом и был принят молодым боярином в свиту с наказом смотреть за молодой боярыней. Радомира глупостей не делала, еще в девках была толковой, так что бывший гонец легко принял новую обязанность и, переговорив с князем, забрал из отрочьей избы свой походный мешок, оружие и немного скопленного за годы службы серебра. Семью заводить ему уж поздновато, а вот понянчить боярича, коли Рада вскорости родит – может и успеть!

Еще в возок Рады усадили Совенка. Мальчишка был страшно доволен поездкой, подпрыгивал на сиденье, крутил головой и чертил пальчиком крестики на деревянных стенах. Радомира его не останавливала. Муж по большому секрету сказал ей, откуда у него мальчишка и на что он способен. Охотница сочла верным держать мальца поближе, а тот прилип к ней, как к родной матери.

Вообще, прежде Радомира с волхвами не сталкивалась, однако в ее родном Ставгороде очень почитались шаманы. Пусть у отца в горнице висела икона, а на территории воеводского дома была выстроена деревянная часовня, но некое опасение перед силами природы и уважение к чужой вере у воинов сохранялось.

А еще Рада очень ценила отношение к ней мужа. Некоторые молодые боярыни успели уже услышать от молодых бояр что-то вроде «волос долгий – ум короткий», «сиди, баба, и молчи» и прочие неприятные для женского слуха речи.

Горазд же сразу назвал супругу помощницей и соратницей, делился с ней мыслями и рассказывал о том, что видел, объезжая с княжичем города и веси.

В супружеской спальне они не столько спали, сколько разговаривали. Мужу очень нравился ее живой ум и то, что она сама читала Княжью Правду, и другие книги, купленные отцом у заезжих купцов. Он даже пообещал ей дать книги из своей библиотеки, но сначала стоило осмотреть дом, принять хозяйство и устроить все по своему разумению.

Горазд сразу сказал молодой жене, что, как ближник, он всюду сопровождает княжича и даже в обычные дни много времени проводит в Кроме.

– Ежели молодая княгиня тебя в ближницы выберет, и тебе придется в тереме дни проводить. Я, правда, слышал, что боярыни делятся как-то – днем одни, ночью другие, и по дням меняются, чтобы успевать за домами приглядывать.

Рада сомневалась, что Услада позовет ее в ближницы – они в пути, конечно, сдружились, но все же охотница к теремной жизни не приучена, над пялами сидеть да сплетни досужие перебирать ей скучно. Это она и постаралась аккуратно до супруга донести. Бояре нередко просят жен нашептать княгине что-либо к своей пользе и разумению, но Рада такое не умеет, не гибкая она.

Горазд же этому заявлению жены даже обрадовался и сказал, что заставлять ее крутиться возле молодой княгини не будет, если позовут – другое дело, а так… Не нужно. Охотница вздохнула с облегчением и поцеловала мужа.