Соблазн Мечтаний

LIV

Он был один, а вокруг звенела тишина, нарушаемая только редкими жалобными стонами призраков, говорящих с ним на незнакомом языке песен и скорби, и шелестящим пылью эхом его собственных шагов. Братья из его отделения остались внутри железного лабиринта, поглощавшего их одного за другим, пока не остался только один сержант, сумевший спуститься на безразличные бледные кости того, что должно было умереть давным давно, но продолжало существовать на грани под действием неведомой силы. Ему чудились лица на покрытой вековой пылью поверхности, а мерцающие силуэты, скользящие в глубинах, словно следили за ним и не могли попасть в этот мир, застряв по ту сторону зеркала. Подававший большие надежды десантник настойчиво отмахивался от мыслей о том, что будет, если зеркало треснет, но те вновь и вновь возвращались, обещая, умоляя, угрожая и отвлекая от пути, по которому он шел.

Он всегда был перспективным по мнению близких. С раннего детства окружающие замечали его талант, быстроту обучения, внимательность к деталям и еще десятки казавшихся им важными деталей, за которые можно похвалить и восхититься, но правда была в том, что всё это было безразличным самому Уильяму, который, конечно, принимал это и понимал, но больше всего хотел родительской любви и добивался её у занятых отца и матери своими успехами, потому что только на них они и обращали внимание. Покорение высот стало его способом получить желаемое, но, когда что-то шло не так, как хотелось, перспектива отказа ему во внимании вызывала страх, и свои промахи он изо всех сил скрывал, стараясь казаться идеальным, лучшим, таким, каким его хотели видеть родители. И с годами это усугублялось, становилось сложнее, вызывало нарастающее ощущение приближения к пропасти, через которую он уже не в силах будет переступить.

Воспоминания о детстве обрывались в день, когда он провалил испытание по верховой езде, упав с коня на последнем препятствии, и лёг спать, опасаясь, что отец узнает об этом. Было ли отправление сына к Ангелам Ночи его наказанием или отец так и не узнал о провале? Глупо было думать сейчас об этом, потеряв девять боевых братьев и будучи разделённым с, возможно, уничтоженным таким же образом, как его собственное, отделением Янтаря, но Уильям мало за что еще мог зацепиться. К тому же это было до боли похоже на предыдущий его жизненный этап, из которого он, как оказалось, не вынес никаких уроков, хотя и хотел этого. Провалил испытание в верховой езде и скрыл это. Провалил первое боевое задание в ордене и стремился скрыть это тоже. Как тогда, так и сейчас, он убегал от кристально четкой реальности в мутное пугающее будущее. Подвёл отца и мать, подвёл первого капитана и магистра, подвёл Императора? И чего он опасается теперь? Потери внимания? Рядовым Ангелом Ночи славы можно получить столько же, сколько магистром. Лишения звания? Вряд ли это имеет значение по сравнению с его собственными угрызениями совести. Никто из сержантов, участвовавших в штурме Амброзио год назад, не потерял столько боевых братьев, как он сейчас, и их голоса он не забудет никогда.

Одинокий сержант остановился, бездонными черными глазами оглядывая окружавшие его сломанные башни из полупрозрачного бледного материала, напоминающего мутное стекло, изящные мостики и украшенные великолепной резьбой красивые дорожные столбы. Создатели всего этого тоже стремились к совершенству, а закончили так же, как он, одиночеством и потерянностью.

Подобная мысль вызвала у него горькую улыбку и резкое желание двигаться вперёд, куда бы это его ни привело. После первого же быстрого шага таящиеся по ту сторону реальности мерцающие образы, словно стайка напуганных рыб, бросилась от него врассыпную. Уильям хмыкнул и потянулся пальцами к цепочке на шее, удерживающей его талисман, что приносил удачу с тех пор, как был найден в лесу. Казалось, будто любое его желание и стремление усиливалось и сбывалось, если было достаточно времени. С братьями это мало чем помогло, но сам он по крайней мере был жив и способен продолжать миссию. В целом она состояла в том, чтобы устранить угрозу скитальца для Фрации, а значит, нужно было согласно доктрине ордена изучить врага, узнать его слабости, а затем нанести удар. Пока в груди бьётся сердце, он способен преуспеть.

Внимание Уильяма, шедшего по мостику над сухим ручьём, привлекло какое-то движение вдали, где похожие на сломанные клыки башни окружали амфитеатр. Он присмотрелся, слегка прищурившись, а затем одел шлем и воспользовался возможностями его визуальных систем. Пару мгновений и снова какая-то тень проскользнула между высокими арочными окнами. Возможно, кто-то из братьев всё же выжил и тоже добрался сюда или это враг, имеющий отношение к управлению скитальцем? Во рту Уильяма пересохло от волнения и он спрятал свой талисман обратно за ворот брони, загерметизировав её и направившись туда, где заметил тень. Рукоять меча в руке показалась тёплой даже через керамитовую перчатку, а лёгкий зуд в ладони будто предупреждал о том, что грядёт.