Соблазн Мечтаний

VIII

Фиррис едва волочила ноги, удерживая ноющими руками тяжелый ящик с инструментами и массой мелких деталей, а её начальник то и дело оборачивался, подгоняя и испуская явно невежливые потоки бинарного кода каждый раз, когда она спотыкалась и едва не падала. Этот горбатый человекоподобный монстр из железа, облаченный в свежую алую робу, которую ей самой пришлось стирать и гладить, с некоторых пор начал испытывать её выносливость и пределы силовых нагрузок, хотя жаловаться бывшая первая леди Фрации не стала бы. Это было всё равно в разы лучше того, с чего они начали знакомство, а именно попытки превратить её в безмозглого раба, каких на этой тёмной посудине, где свет никогда не горел достаточно ярко для привыкших к дневному солнцу людей, было предостаточно.

Женщина вздрагивала каждый раз, когда вспоминала вскрывающие череп циркулярные пилы и скальпели, которыми собирались удалять части её живого мозга. Повезло ли ей тогда, что свидетелем её преобразования стал эпистолярий Янтарь, остановивший техножреца, она до сих пор не могла сказать точно. Одна рабская участь сменилась другой, но, будучи бездумной полумашиной, она хотя бы не чувствовала изливавшейся на неё злости персонала, который набрали на Фрации, ведь по её вине погибло девяносто процентов жителей Арманты, а могли погибнуть и все остальные фрацианцы. Каждый раз, когда она по каким-то поручениям Фларина Максимуса шла по мрачным коридорам "Непрощенного Слепца" и встречала смуглые лица соотечественников, те смотрели на неё с презрением и обвинением, иногда плевали под ноги, еще реже ставили подножки или толкали плечом, чтобы показать кем она для них стала. Но никто не произносил ей ни слова, из-за чего Фиррис чувствовала себя тем, кем и являлась сейчас, изгоем. Тем не менее, она всё еще считала, что была права, и уверенно полагала, что даже знай она тогда последствия, всё равно поступила бы так же.

Слуга Омниссии со своей невольницей прошагали несколько сотен метров по широкому безмолвному коридору, по обе стороны которого располагались каюты командиров ордена, и остановился у дверей, рядом с которыми была утоплена в стену каменная плита с одним единственным именем на трёхметровой высоте. Приглядевшись в свете тусклых световых полос, Фиррис смогла прочитать его. "Карл Ординат". Имя ей ничего не говорило, но, вероятно, этот Карл был кем-то важным.

— Кто этот Карл Ординат? — полюбопытствовала она, повернув голову к своему начальнику, который стоял перед дверью, уже, видимо, вызвав хозяина с помощью сигнальной руны слева.

— Мой покойный муж, — ответил приятный мягкий голос, каким, наверное, мать убаюкивает своё любимое дитя, и из-за открывшейся двери показалась скромная темноволосая женщина в черной мантии слуги ордена, держащая на руках завёрнутого в теплое одеяло спящего младенца.

— Погиб в городе Арманта при попытке сбить ракету из столицы, — добавил Фларин, который иногда снисходил до ответов невольнице. — Хранитель тишины Тлен обязан ему жизнью, потому увековечил память о нём рядом со своей каютой.

— Проходите, Фларин, — улыбнулась техножрецу женщина с ребёнком и отошла в сторону, чтобы Максимус смог протиснуться внутрь каюты.

Фиррис нахмурилась, стоя у входа и пытаясь понять в чём смысл такого жеста первого хранителя Ангелов Ночи. Умер и умер. Спас жизнь, но это что, памятка? Просто так забудет? И почему такая большая плита, а имя только одно? Больше никто жизнь никогда не спасал? И не жирно ли одному имени занимать всё пространство? Но затем её напрягло другое. Эта скромная вдова не могла не узнать её даже с учетом рабочего комбинезона, потому что лицо и белоснежные волосы бывшей первой леди знали все жители Фрации без исключения, но ни осуждения, ни злобы в её глазах не было.

— Серв Фиррис, заноси ящик, — негромко потребовал Фларин Максимус изнутри.

Невольница, еще раз взглянув на мирно улыбающуюся женщину с ребёнком, фыркнула, перехватила поудобнее свою ношу и шагнула в каюту, зацепившись ногой о высокий порог. Краем сознания она отметила, что падает, но её удержал вовремя схвативший под руку механодендрит и остановившая кренящийся ящик серворука Максимуса. Благодарить слугу Машинного Бога она даже не подумала, а просто поставила ношу перед собой и оглядела помещение. Каюта была большой по сравнению с её собственной, а потолок возвышался метра на четыре, едва освещаемый маленькими люменами в центре сходящихся от арок линий. Обстановка, правда, была скромной. Всего одна крепкая кровать в дальнем конце помещения, явно принадлежащая космическому десантнику, металлический стол с массой всяких деталей, свитков и непонятного хлама на нём в левом углу и рядом с ним многофункциональный станок. Около станка лежали несколько деталей силовой брони, но они были заметно меньше, чем те, которые носили Ангелы Ночи, так что Фиррис даже подумала о том, что это для человека, но затем решила, что просто для новичка ордена, который еще не стал таким здоровенным, как остальные. Справа же располагались пустая стойка для брони, умывальник и когитатор для доступа к корабельной инфосети. Пол и стены блестели чистотой, в чём, вероятно, была заслуга молодой матери, из-за чего невольница снова испытала к ней приступ презрения. Добровольно стать рабыней пришельцев, называвших себя ангелами Императора, что может быть хуже для свободного человека?

— Всё, мы можем вернуться из этой обители добровольных рабов в казармы честных невольников? — ехидно спросила Фиррис, когда техножрец передвинул принесённый ею ящик к станку Тлена и распрямился, а сама едва ли не сверлила взглядом скромную женщину, почему-то испытывая яростное желание, чтобы та её осудила, начала порицать или как-то еще проявила своё отношение, но та посмотрела на неё со смесью удивления и жалости, а затем слабо, чтобы не разбудить ребёнка, поклонилась Максимусу.

— Спасибо тебе большое, Фларин, — произнесла она тем же мягким приятным голосом, легко покачивая ребёнка. — Мастер Тлен просил передать и от него благодарность за помощь. Ты выручаешь не только корабль и орден, но и отдельных боевых братьев, за что он очень тебя ценит.

Судя по реакции техножреца, его немного заклинило, потому что секунду он просто вздрагивал, а затем выдал тихий шум двоичного кода.

— Это… приятно, — выдавил он из себя, после чего жестом серворуки показал Фиррис на выход. — Мы уходим.

Слуга Омниссии прошел мимо невольницы и оказался в коридоре, после чего протянул механодендрит и схватил Фиррис за руку, чтобы вытащить из каюты.

— Подожди, — воскликнула бывшая первая леди, получившая так же от своих соотечественников прозвище "убийца Фрации", и поглядела на мать с ребёнком, который от громкого звука её голоса начал ворочаться, — как тебя зовут?

— Ангелика, — мягко ответила вдова Ордината, и нахмурившаяся Фиррис была буквально вырвана из каюты техножрецом, так и не успев узнать одну вещь. Как подписантка, чьего мужа она по сути убила, может так спокойно реагировать и говорить с ней. Почему она так спокойна?