Соблазн Мечтаний

LXXV

Первой он услышал прекрасную неземную песню, которая зазвучала внутри его головы в показавшемся на мгновение замершем мире, когда даже его сердце пропустило удар, а из лёгких будто испарился воздух, заставив Микеля замереть на месте. Затем, подобно приливу, мерцающие образы лиц и тел, видневшиеся под ногами внутри призрачной кости, резко поплыли в ту же сторону, куда ранее ушел хранитель тишины Тлен, и песня стала радостным криком, заставившим попытаться закрыть уши. Это было бесполезно, потому что сержант был в шлеме, но свободную руку он всё равно прижал к уху, стараясь заглушить проклятый звук. После этого пол под ногами дрогнул, а со стороны, откуда они ранее пришли, послышалось дикое завывание, напоминавшее орду безумцев, сорвавшуюся с цепи.

Попытка вызвать по воксу хоть кого-то провалилась, ибо вместо связи там шипели ужасные помехи, и молодой сержант глубоко вдохнул, ощущая боязненную дрожь призрачной кости под собой, будто сама реальность боялась случившегося, а затем обернулся к своим братьям и Ангелике Ординат, которые ожидали от него каких-то слов или указаний. Что он должен был им сказать? Что сделать? Молодой сержант глубоко вдохнул.

— У нас есть долг, — сказал он, расправив плечи и уперев свой полуторный меч острием в пол. — Хранитель тишины Тлен передал нам волю Императора, который хочет, чтобы Фиррис Ватор выжила. Выполним Его волю с честью.

Микель ударил мечом по полу, заставив его треснуть, и братья ответили ударами кулаков по нагрудникам, а брюнетка в скафандре просто кивнула, крепче сжав болт-пистолет в своих руках. Этого было достаточно, и сержант развернулся лицом к приближающейся опасности, перекрыв собой проход внутрь беседки, словно одна из древних статуй рыцарей, хранящихся бережно в его детских воспоминаниях. Пора было стать таким же незыблемым, как они.

Враги, представлявшие собой пёструю толпу, пришедшую будто из пыльных сказаний о декадентах Древней Терры, орали и пели, наперегонки спеша в том же направлении, куда ранее полетели мерцающие под полом призраки, а над их головами хлопали кожаными крыльями чудовища из ночных кошмаров, напоминавшие помесь летучих мышей с разнообразными другими животными. И если толпа пеших бежала мимо беседки, игнорируя присутствие космодесантника, то крылатые твари будто учуяли их и обратили своё внимание на Микеля, после чего с яростными воплями бросились к нему.

Из беседки по ним открыли огонь. Грохот болтеров перебил на время громкие вопли толпы, но не нужно было быть математиком, чтобы понять, что никаких болтов на врагов не хватит. Фурий было слишком много.

Первую бросившуюся на него тварь Микель резким взмахом разрубил пополам, ощутив лишь лёгкое сопротивление её заимствованной плоти под давлением силового поля меча, а дальше они набросились сплошной массой и изыски фехтования пришлось совмещать с грубой физической силой, чтобы отбиваться от десятков скрежещущих по боевой броне когтей локтями и что есть сил рубить цепкие лапы. В считанные секунды он потерял ориентацию в пространстве из-за облепивших его со всех сторон визжащих тел, но продолжал рубиться с ожесточением берсерка и стойкостью скалы, чтобы никто не прошел мимо него. Грязная кровь демонических созданий залила его линзы, окрасив мир в багряный, но Микель стоял, широко расставив ноги, упираясь что есть сил и отбрасывая волну за волной от дверного проёма, за которым лежала беззащитная женщина.

Грохот болтеров постепенно стих, потому что не было времени перезаряжаться, и лишь редкие гулкие звуки выстрелов из болт-пистолета, который сержант дал Ангелике, говорил о том, что они сражаются совсем рядом. Микель, начиная всё лучше понимать как эффективнее отбивать атаки фурий, считал каждый выстрел и, когда прозвучал четырнадцатый, а за ним едва слышный щелчок, означавший опустошение магазина, сделал широкий шаг назад, внутрь беседки, и махнул клинком, ориентируясь лишь на пронзительный звук. Его стремительный удар располовинил прорвавшуюся через окно внутрь фурию и её части упали перед Ангеликой. Пришлось тряхнуть головой, чтобы слегка очистить линзы от вражеской крови и увидеть массу исходящих черным дымом тел младших демонов внутри беседки, часть из которых была убита Ангеликой, ставшей последним рубежом обороны для приходящей в себя Фиррис, но большая была повержена клинками и ножами его боевых братьев.

На Микеля сзади, стоило ему на мгновение замешкаться, немедленно накинулись еще две фурии, одну из которых рыцарь, подавшись назад, расплющил о стену плечом, а вторую убил ударом эфеса клинка, превратившим голову твари в подобие сломанной яичной скорлупы. Сражающиеся в нескольких шагах от него братья выглядели не лучше, чем сам Микель, будучи исцарапанными до состояния, когда броня больше напоминала старую точилку для когтей, чем крепкие доспехи, но, даже с учетом полученных повреждений, серьёзных проблем его отделению эти враги доставить не могли и сержант улыбнулся, подумав, что рано или поздно они победят.

А затем все фурии, яростно атаковавшие беседку, резко развернулись и с воем вырвались наружу, начав кружиться заметно выше. Спрашивать откуда такая щедрость никто не стал и, кто мог, быстро сменил магазин в болтере, а пришедшая в себя Фиррис села, пытаясь понять что происходит. Ангелика тут же накинулась на неё и крепко обняла, но от наблюдения того, как развернётся эта сцена дальше, Микеля отвлёк душераздирающий рёв и хлопки огромных крыльев снаружи.

Рыцарь с похолодевшим сердцем шагнул сквозь дверной проём наружу, где дымились десятки трупов фурий и еще больше кружило над беседкой, и стал свидетелем тому, как в паре десятков шагов от него на призрачную кость приземлился трёхглавый дракон цвета морской волны с многочисленными серебристыми прожилками между чешуйками, до боли напоминая гидру с символа Альфа-Легиона.

"Один рыцарь мечтал сразиться с драконом и спасти от него принцессу," — произнёс громогласный рычащий голос трёхглавого монстра в мыслях сержанта, — "но он не знал, что победить дракона недостаточно. Важно не превратиться в него после."

Времени подумать о смысле этих слов Микелю не предоставили, потому что сразу после того, как они были произнесены, чудовище стало на дыбы и средняя голова изрыгнула пламя, левая ядовитый газ, а правая кислоту, обращая мир в калейдоскоп смерти.