Тень

Глава 42 Закончили

Я не могла пошевелиться.

Я лежала на спине, глядя в зеленоватый зеркальный потолок. Я не помнила, как отключилась. Я не могла думать о том, как долго я пробыла с ним в том месте. Я не могла заставить себя подумать об увиденном. Ничто не было ясным, осознанным.

Ощущение было чисто животным, вообще не вдумчивым чувством.

Моё сердце болело сильнее, чем я могла подавить или скрыть из своего света.

Я помнила другие боли, схожие боли — но данная ноющая боль в моём сердце была новой. Может, именно новизна выбила меня из колеи, сделала всё настолько хуже других болей, которые мне приходилось вынести. Я стиснула грудь защищающим жестом, стараясь дышать и ничего не видя.

Я лежала так, казалось, очень долго, не глядя на него.

Я говорила себе, что знаю эту часть истории. Я знала о Гретхен, об его избиении, о татуировках. Он рассказывал мне это на базе Повстанцев. Я говорила себе, что видела похуже, что это ещё ничего.

Это не помогало. Ничто из того, что я себе твердила, ничего не меняло.

Я не смотрела на него.

Однако я ощущала на себе его взгляд. Я чувствовала его боль, когда он смотрел на меня, но я не позволяла себе задумываться о том, направлено ли это на меня, или что значила эта боль. Я помнила, каково ему было с другой видящей, и боль в моей груди усилилась.

Элан была там. Элан Рейвен, мать Мэйгара, была там, когда он потерял девственность в борделе. Она буквально домогалась его.

Я прикрыла глаза ладонью, вытесняя этот образ из своего света.

Мне нужен перерыв.

Балидор прав. Теперь я чувствовала постепенную утрату контроля, неспособность мыслить связными логическими цепочками. Я ощущала своё измождение. Это не просто нехватка сна, не та часть, причинявшая боль. Там жило тяжёлое отчаяние, боль, которая была не просто болью разделения, даже не сожалением, страхом или смятением из-за более жестоких вещей, которые он мне показал.

Мне не место в его жизни. Мне там не место.

Когда меня ещё не было среди живых, я лишь причиняла ему страдания. Ещё до своего рождения я усложняла его жизнь, делала её сложнее, чем должно быть.

Эта мысль вызвала очередной прилив жёсткой боли в груди, тесноту, от которой перехватило дыхание. Я сдерживала слёзы, зная, что они тоже нелогичны.

Если я не смогу собраться, придётся позвать Вэша… или Тарси.

Я сделала всё, что могла, чтобы минимизировать мои реакции, зная, что если он это почувствует, то может отстраниться. Что бы он ни говорил, я знала, что временами он тонул в чувстве вины, иногда в стыде или горе до такой степени, что после этого он не мог на меня смотреть. Я не выпытывала его причины, потому что не нужно было — и честно говоря, это не моё дело.

Но я не могла рисковать и потерять его.

Я не могла допустить, чтобы он сейчас закрылся просто потому, что я не смогла контролировать себя. Мне нужно быть зеркалом. Ничего больше.

Я не могла позволить себе собственные эмоциональные срывы.

Я постаралась взять свой свет под контроль, задышала тяжелее.

Боль постепенно сократилась до терпимой пульсации где-то под грудиной.

Я постаралась сглотнуть, закрыв глаза и выжидая, когда это пройдёт, отступит дальше на фон. Когда этого не случилось, я стала ждать, когда смогу с этим справиться.

Я осознала, что мои пальцы сжимают рубашку на груди, и я расслабила их, убрав ладонь с пропитавшейся потом ткани. Я положила руку на одеяло вдоль своего бока и попыталась не реагировать на тот факт, что он видел, как я это сделала.

Я хотела повернуться, посмотреть на него, попытаться определить, что скрывалось в его взгляде. Я предпочитала делать это, читая его лицо, не простирая свет, не вторгаясь в него в ошейнике, если не было крайней необходимости. Моя паранойя — недостаточная причина, чтобы воспользоваться этим нашим неравенством. Более того, я уже не могла придумать для этого весомой причины. Полагаю, таковая должна иметься, если я хорошенько подумаю.

Я всё ещё не могла заставить себя посмотреть на него.

— Элли.

Его голос звучал мягко.

Я не повернулась. Его голос скользил через мой свет, возвращая сильный импульс боли, такой сильный, что он наверняка отразился на моём лице.

— Элли, посмотри на меня.

Я сглотнула. Сделав вдох, я заставила себя подчиниться, повернуть голову на жёсткой подушке. Встретившись с ним взглядом, я ощутила, как в моём животе образуется пустота.

Он выглядел таким грустным, что это буквально выпотрошило меня.

Это была не просто грусть — там жила ненависть к себе, страх, который проступал на поверхности. Я постаралась скрыть реакцию со своего лица. Но он это видел, и его лицо напряглось от боли.

— Элли, — произнёс он тише и прикоснулся к моему лицу.

— Со мной всё хорошо, — выдавила я, сумев улыбнуться. — Ревик. Со мной всё хорошо.

Он смотрел на меня, не отвечая. Я наблюдала, как он изучает моё лицо. Его глаза сверкали противоречиями, в них мелькали вещи, которые я не могла вычленить и опознать.

Что бы там ни было, он тоже не мог с этим всем справиться.

Мягкость ушла из его выражения. Его прозрачные радужки удерживали мой взгляд, выражая опустошённую пытливость, которая не отражала все те вещи, что я ощущала в нём секунды назад. Всё, что осталось — бесстрастная оценка, почти взгляд разведчика.

Я заставила себя выдержать этот прозрачный взгляд.

Через несколько секунд он отвернулся от меня, хмуро уставившись в стену.

Мысли клубились в его похожих на стекло радужках, кружа туда и обратно, пока он поджимал губы. Его выражение не менялось, но я видела едва заметные движения вокруг губ и на лбу, и поэтому не верила его неподвижности.

Я знала это выражение — вроде как. Я не знала, о чём именно он думал, но в его голове формировался какой-то сценарий. Что бы там ни было, он подпитывал его, разогревался для чего-то. Я всё ещё пыталась это осмыслить, когда он заговорил.

— Значит, на этом всё? — сказал он. — Мы закончили.

Я сглотнула. Не самое благоприятное начало.

Подавив реакцию в своём свете, я покачала головой.

— Нет, — сказала я. — Мы не закончили. Но мне может понадобиться перерыв. Несколько дней. Может, только один, чтобы отоспаться, — видя, как напрягся его подбородок, я прикоснулась к его руке и постаралась не реагировать, когда он вздрогнул. — Они пилят меня за то, что я мало сплю, Ревик.

— Они тебя пилят? — он наградил меня холодным взглядом.

— Да, ну ты понимаешь…

— Ты можешь просто сказать это, Элисон. Ты можешь произнести его блядское имя. Я знаю, что это Балидор. Это он тебя «пилит»… разве не так, жена?

Ощутив боль в моей груди, я сделала небрежный жест.

— Не только он, — нейтрально ответила я. — Джон тоже, — помедлив, я добавила: — Тебе будет полезно провести время в свете кого-нибудь другого. Вэша… или Тарси. Кого-нибудь, у кого больше опыта, кто может подойти к этому под другим углом, — увидев, как напряглось его лицо, я смягчила свой тон. — Ревик. Я просто устала. Пожалуйста, не воспринимай это на свой счёт. Пожалуйста.

Его глаза впивались в меня взглядом, и злость маячила на поверхности. Он не ответил.

Я прикоснулась к его лицу, но он опять вздрогнул.

— Там много чего происходит, — сказала я ему. — Снаружи, имею в виду. Мы получили сообщение из Китая, и мне нужно что-то предпринять. Вой Пай пытается…

— Не надо, — он покачал головой, стиснув зубы. — Мне не нужно это выслушивать, блядь, Элли, — он наградил меня прищуренным взглядом. — Тебе всё равно не стоит делиться со мной секретной информацией. Ты чертовски хорошо знаешь, что если я когда-нибудь освобожусь…

— Ревик, gaos. Не надо. Пожалуйста, не делай этого. Дело не в тебе.

Он издал злой смешок, качая головой.

— Ага. Конечно.

Он уставился на меня. На короткое мгновение он, казалось, вновь увидел меня. Затем его глаза ожесточились ещё сильнее. Я вздрогнула от злости, мерцавшей в его свете.

— Просто убирайся нахуй, Элли. Уходи.

— Ревик, — я мягко щёлкнула языком, качая головой. — Мне не нужно уходить прямо сейчас…

— Нет. Нужно, — его челюсти сжались. — Убирайся отсюда нахуй. Я хочу, чтобы ты ушла и никогда не возвращалась. Завязывай с объяснениями и просто вали нахер.

Я умолкла от боли, полыхнувшей в его свете.

Он задышал тяжелее, его кожа раскраснелась, губы сердито скривились. Я видела ту холодность в его глазах, но за ней скрывалось нечто большее — нечто настолько большее, что я не могла это осмыслить. Видимо, и он тоже. Смятение вплеталось в ярость, которую я могла ощущать. Что бы там ни было, он, похоже, едва это сдерживал. Его ладони сжались в кулаки на бёдрах, и я чувствовала в нём боль, но это была не боль разделения — по крайней мере, не только она.

Посмотрев ему в лицо, я осознала, что не только я достигла переломной точки.

Он срывался.

Мне приходило в голову уйти — просто встать и уйти, вернуться и поговорить с ним позже, когда мы оба поспим. Принять душ. Позволить ему остыть. Позволить нам обоим успокоиться.

Мне также приходило в голову опять подвергнуть нас этому, использовать данное состояние.

Эта мысль вызвала у него облако такой интенсивной ярости, что я вздрогнула.

— Нет, — он уставился на меня, задышав тяжелее. Теперь его взгляд сделался убийственным. — Ни за что на свете, чёрт подери, я не стану делать это снова. Только не с тобой. Я серьёзно, Элли. Тебе придётся сначала накачать меня наркотой, — он показал на дверь одной рукой в кандалах. — Убирайся отсюда нахуй! Немедленно!

Мне стоило уйти.

Когда я этого не сделала, ещё больше боли выплеснулось из него облаком.

Слёзы катились по его щекам, пока он невидящим взглядом уставился в стену. По большей части я всё ещё ощущала в нём злость, ярость столь интенсивную, что я не могла даже приблизительно понять, в чём дело. Я попыталась прикоснуться к нему, но в этот раз он не просто вздрогнул или отодвинулся — он отпихнул мою руку. Когда я отодвинулась, он отвернулся и вытер лицо одной ладонью.

— Ревик, — позвала я. — Я люблю тебя.

Он покачал головой, но не ответил.

— Ревик… — начала я.

— Просто прекрати, Элли. Прекрати. Всё кончено. Боги. Я так сильно хочу, чтобы всё это закончилось, — покачав головой, он издал хриплый смешок. — Gaos. Я знал это. Блядь, я знал это даже тогда. Я знал, что надо это отпустить. Жить дальше своей жизнью, чёрт подери. Но я не мог. Никогда не мог.

Боль в моей груди сделалась резче.

— Ревик, пожалуйста. Просто отдохни. Я уйду, хорошо? Мы оба поспим, и станет лучше, обещаю.

Он покачал головой. Его голос звучал омертвевшим.

— Я говорю не о сессиях, Элли.

— Тогда о чём?

— О браке, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Я хочу положить конец этому блядскому браку.

Я вздрогнула. Ничего не сумела с собой поделать.

В этот раз его глаза отреагировали на моё вздрагивание. Я ощутила его колебание, затем он вновь отвернулся. Он накрыл лицо ладонью и закрыл глаза.

— Я знаю, что нас нельзя разделить, — сказал он, всё ещё не глядя на меня. — Я всё это знаю, Элли. Но с меня хватит. Я больше не хочу быть женатым на тебе. Я хочу, чтобы мы нашли какой-нибудь способ обойти связь, жить отдельными жизнями, — он покачал головой, и в его голове всё ещё звучала боль. — Я знаю, что это будет непросто. Я знаю это. Но даже такая жизнь должна быть лучше этого.

Я просто смотрела на него, не шевелясь.

Я опять затерялась в том месте, где проснулась — в месте без надежды, безо всего. Боль свернулась в моем нутре, пульсируя низким, убийственным пульсом.

Я почувствовала, как начинаю отстраняться, закрываться.

Я не могла справиться с этим разговором, только не сейчас. Может, никогда.

Но этот разговор уже происходил.

— Думаю, нам нужно легализовать конец нашего соглашения, — сказал он. — Установить какие-то базовые правила о том, как использовать наш свет, и когда закрываться друг от друга щитами, — он посмотрел на меня пустыми глазами. — И я хочу, чтобы ты привела мне кого-нибудь для траха. Кого угодно, Элли. Найми кого-нибудь. Всё это будет проще для нас обоих, если мы заведём других сексуальных партнёров. Как можно скорее.

Боль ударила по мне, и я не сумела скрыть её на лице.

— Не надо, — прорычал он. — Не начинай плакать, блядь… я серьёзно, Элли. Я не могу сейчас это вытерпеть, блядь. Правда, не могу. Ты знаешь, что я прав! Не выставляй меня засранцем просто потому, что именно я озвучил это вслух.

Я покачала головой, но всё ещё не могла вымолвить ни слова.

— Я стараюсь сделать это проще для тебя, — сказал он. — Для нас обоих. Чем раньше мы перестанем притворяться, тем лучше.

Я покачала головой, но всё ещё не могла посмотреть на него.

— Ты можешь получить всё, что угодно, Ревик. Просто… Я не могу сделать это сейчас. Мы можем обсудить это попозже?

— Ты хочешь поговорить об этом попозже? — он повернулся и уставился на меня. — Элисон. Нет никакого «попозже». Я хочу, чтобы мы обсудили это, а потом я не желаю тебя видеть. Больше никогда. Я хочу, чтобы Вэш и Тарси помогли мне с остальным, а наши с тобой пути расходятся.

Я не повернула голову.

Ещё секунду он смотрел на меня. Я чувствовала на себе его взгляд, чувствовала исходившую от него боль, смешанную с той холодной злобой и выбивающуюся наружу из него.

Он хотел ударить меня. Он хотел причинить мне настоящую боль. Это я тоже чувствовала.

Когда я об этом подумала, он понизил голос, заговорив с каким-то хриплым раздражением.

— Я не могу это выносить, Элли. Серьёзно. Блядь, я просто не могу больше это выносить, — его голос сделался тише, и там звучало столько боли, что я вздрогнула. — Мне нужно, чтобы ты ушла. Я не хочу делать тебе больно, и я не уверен, что сдержусь, если ты останешься. Я не хочу больше тебя видеть, Элли, никогда. Я серьёзно. Убирайся нахуй из моей жизни. Это не обсуждается. Я не передумаю.

Боль затмила всё перед моими глазами.

Я не могла видеть его. Возможно, в те несколько секунд я полностью отключилась.

Он схватил моё запястье пальцами, вынуждая меня вернуться в своё тело. Я чувствовала, как он притягивает меня даже через ошейник, вынуждая посмотреть на него.

— Я изнасиловал тебя, — сказал он. — Блядь, я изнасиловал тебя. Что ты делаешь тут, лёжа рядом со мной?

Я покачала головой, пытаясь выдавить слова. Ничего не вышло.

Он отпустил моё запястье, буквально швырнув его в меня. Я чувствовала, как он опять борется с этим, утягивает свой свет обратно, старается его контролировать. Но я наблюдала за этим издалека. Я больше не могла его чувствовать. Боль ушла. Я ничего не чувствовала.

И всё же на то, чтобы сесть, у меня ушло больше времени, чем следовало.

Я посмотрела на свою одежду, на своё тело, сбитая с толку их очертаниями. Я потянула за ткань своих штанов. Они казались мне незнакомыми. Я осознала, что настолько затерялась в одежде того другого места, того другого времени, где я жила. Когда я осознала это, его слова вновь ударили по мне.

Это не моя жизнь. Я никогда не бывала в этих местах. Я никогда не встречалась с этими людьми.

— Прости, — только и сказала я.

— Прости? — переспросил он. — За что? Блядь, ты извиняешься передо мной за то, что я тебя изнасиловал?

— Нет, — я покачала головой. — Нет. Не за это.

Мой голос звучал отрешённым, незнакомым мне самой.

Я ощутила очередной импульс его злости, такой резкой, что я прикрыла глаза, блокируя это чувство. Закрыв свой свет до такой степени, я осознала, что не могу вызвать у себя желание вновь открыть его.

— Элли, — холодно произнёс он. — Какая тебе разница? Ты вышла за меня замуж, когда я не был собой. Теперь мы даже не знаем друг друга.

Я не могла заставить себя заговорить.

— Элисон! — воскликнул он. — Твою ж мать. Ты дашь мне то, о чём я прошу?

Я повернулась, посмотрев ему в глаза. Я видела, как он вздрогнул от того, что увидел на моём лице. Я продолжала смотреть на него, будучи не в состоянии отвести глаза. Но сделав это, я почувствовала, как что-то в моём разуме отключилось.

Даже в этот момент пустоты не было.

Формировались мысли, образы, вопреки накатывающему молчанию.

Они зависали там, в темноте, лишённые смысла, любого диалога или истории, но вплетавшиеся туда темы не были сложны для понимания.

Я вновь видела то, что случилось в Вашингтоне. То, как он смотрел на меня в самолёте. Что он сказал мне, когда думал, что я влюблена в Балидора. Что он сказал мне, когда я впервые вошла в резервуар несколько недель назад. Даже так давно, на корабле, я думала обо всём, что я сделала, чтобы свести нас. С самого начала это всегда была я.

Он искал отношений со мной, будучи Сайримном, но только из-за того, кем я была, а не из-за меня самой. Он ждал Мост, некое мифическое существо. А не меня.

А потом он и её уже не ждал.

Вэш предупреждал меня. И Балидор тоже. Даже Джон по-своему предостерегал меня не ждать слишком многого. Вспомнив их слова, я долгое время не шевелилась.

Затем я потянулась рукой за шею.

Мои пальцы не сразу нашли нужное место на цепочке. Расстегнув застёжку на подвеске, которую я носила почти два года, даже находясь в плену у Териана, я поймала её в ладонь, когда та упала. Я видела, как его глаза проследили за моими пальцами, когда я сжала этот предмет в ладони.

Затем протянула ему.

Поначалу он не шевелился. Я снова показала ему рукой забрать вещицу.

Когда он так и не пошевелился, в моём голосе зазвучало нетерпение.

— Возьми его, Ревик, — сказала я. — Пожалуйста. Мне нужно, чтобы ты его взял.

Он посмотрел мне в глаза. Теперь я вообще не могла его прочесть, но это уже не имело значения.

— Я буду закрывать щитами свой свет, — сказала я. — Я сделаю всё, о чём ты попросишь. Но мне нужно, чтобы ты его забрал.

Протянув руку почти осторожно, он подставил ладонь под мои пальцы. Я уронила туда цепочку и кольцо.

— Ты хочешь что-то ещё? — спросила я. — Что-то ещё из твоей собственности, оставшейся у меня?

Долгие несколько секунд он лишь смотрел на кольцо в своей ладони.

Я наблюдала за ним, затем осознала, что не хочу слышать, что он ещё пожелает сказать. Прежде чем он поднял взгляд, я отодвинулась от него и подобрала затёкшие ноги. Кое-как поднявшись, я не стала медлить. Я пошла прямиком к двери.

Я знала, что я слишком спокойна. Я знала, что со мной что-то не так. Я не чувствовала ничего, хоть он и находился в комнате, источая свет.

Я также знала, что кто-то там снаружи наверняка слушает, но до этого мне тоже не было дела. Заколотив по металлу ладонью, я повысила голос, чтобы он донёсся до микрофонов.

— Откройте дверь.

— Элли, — позвал Ревик. — Подожди.

Я лишь ещё сильнее ударила по металлу. Так сильно, что ладонь заболела.

Ревик повысил голос, притягивая меня своим светом.

— Элли! Чёрт подери. Вернись сюда. Сейчас же!

Я снова заколотила по металлу.

Он заговорил ещё злее.

— Не смей притворяться, будто не испытываешь облегчения… или не побежишь к этому мудаку теперь, когда я дал тебе разрешение.

Я не смотрела на него. Я знала, что плачу, но только потому, что ничего перед собой не видела. Мой свет змеился и искрил вокруг меня, но перед глазами виднелась лишь размытая зелень. Я всё ещё ничего не чувствовала. Бремя на моей груди приглушало всё.

— Откройте эту блядскую дверь, — громко и хрипло повторила я.

Прежде чем я успела опять заколотить ладонью, кто-то её всё же открыл.