Тень

Глава 60 Справедливая цена

Джон засунул руки поглубже в карманы, нервно поглядывая на строй разведчиков, которые кольцом стояли вдоль стен комнаты с высокими потолками. Большинство держало те или иные винтовки и, похоже, не стеснялось целиться ими в гостей.

Однако он заметил, что большинство стволов наведено на Ревика.

Ревик на удивление хорошо сохранял спокойствие.

Это вопреки трём дням ожидания у ворот Запретного Города и последующим десяти часам в зоне ожидания за первой и самой крупной из внутренних стен. Затем последовал ещё один день проверок безопасности, интервью, чашечек чая, церемониальных приветствий, экскурсий по садам, поэм, песен, кукольных представлений.

Всё это время Ревик оставался вежливым.

Вопреки его первой реакции, когда он только узнал о положении Элли, он оставался спокойным на протяжении всех тактик Вой Пай по затягиванию времени, на протяжении всех её формальностей и прыжков через обручи. Он соблюдал все протоколы, которые от него потребовали, даже те, которые граничили с нелепостью.

Он также послал подарки самой Вой Пай — дорогие подарки, насколько мог понять Джон, и оплатил их своими деньгами.

Серьёзно, Ревик сделал всё возможное, чтобы произвести на лидера Лао Ху впечатление, что его намерения дружелюбны. Теперь же, когда они наконец-то попали во внутреннее святилище Города, он оставался спокойным, почти зловеще собранным.

Ещё он оставался тихим.

Джон всё ещё ловил себя на том, что пялится на элерианца, когда тот на него не смотрит.

Дело не в том, что он выглядел не так, как на протяжении последнего года — хотя разница в выражениях лица и поведении временами поражала. Дело даже не в том, что он опять сделался настолько тихим, что вообще почти ничего не говорил, даже на стратегических сессиях, если только ему не нужно было добавить что-то конкретное.

Было и нечто другое. Нечто, на что Джон не мог вот так запросто показать пальцем.

Нельзя сказать, что Ревик не был явно за главного: он был главным. Он предельно ясно дал понять, что его голос будет решающим на всех их плановых встречах, даже превыше Балидора и Вэша. Однако он руководил лёгкой рукой — на удивление лёгкой рукой, особенно если учесть, какие сильные личности ныне соперничали за столом.

Джон наблюдал за ним в эти периоды молчания, может, пытаясь убедить себя, что перемена, которую он видел в глазах своего друга, действительно реальна.

Дорже уверял его, что так и есть.

Он видел это в свете Ревика с того самого дня в резервуаре с Балидором. По его словам, Вэш, Тарси и Балидор залечили какой-то разлом в свете Ревика, который до сих пор не давал разным его частям нормально интегрироваться.

После этого дня, а также после всего, что Элли сделала с ним ранее, сами выражения лица Ревика изменились. Тот странный, разрозненный взгляд исчез, оставив после себя более сдержанную и часто замкнутую неподвижность. Затаённая злоба, похоже, померкла вместе с тем оттенком высокомерия, который всегда раздражал Джона в Мече.

Ему нравилась эта новая личность — опять.

Но что выбивало Джона из колеи, так это то, как сильно он вновь походил на прежнего Ревика, которого он по-настоящему узнал в той камере под Кавказскими горами.

Он как-то раз упомянул это бегло в разговоре с Вэшем.

Вместо непонимающего взгляда из-за его беспокойства, пожилой видящий наградил его удивительно тёплой улыбкой и решительно кивнул, выслушав наблюдения Джона.

— Воистину, — сказал он. — Похоже, что без блоков, вызванных травмой, его первостепенная личность во многом похожа на то, какой она была, когда мы прежде убирали травмированные части из его aleimi, — Вэш радостно улыбнулся. — Это ведь хорошо для нас, да? На самом деле, он мог оказаться вообще каким угодно в плане черт характера. А мне он очень нравился как Дигойз Ревик.

Джон ощутил, как при этом вспыхнула его надежда, но пожилой видящий бросил на него предостерегающий взгляд.

— Но он на самом деле не тот же мужчина, — предупредил Вэш. — Половина личности никогда не может вмещать в себя столько же, сколько и целое. Другие его части всё ещё живут внутри него. Просто они не такие сломанные, как раньше, и не изолированы в его свете. В результате они не перекрывают остальную его личность, не заставляют его прятаться в свете Дренгов, чтобы избежать чувств, которые с ними ассоциируются. Но он не тот же, что раньше, Джон. Он никогда таким не будет.

Джон лишь кивнул, взглянув на Ревика, который сидел за конференц-столом в другой части комнаты и слушал, как спорят Балидор и Врег.

— Так что это значит? — спросил он наконец Вэша, переведя взгляд на пожилого видящего.

Вэш улыбнулся.

— Я не знаю, юный кузен. Но полагаю, мы увидим.

Джон кивнул, слегка сглотнув и посмотрев обратно на Ревика.

Элерианец слегка прищурился, уставившись на что-то, показывавшееся на портативном мониторе, который стоял на столе между Балидором и Врегом. По выражению его лица Джон понимал, что он сканирует; его губы чуть поджались, и он щёлкнул языком. И всё же он не заговорил, даже не вмешался в спор двух видящих перед ним.

— Он так похож на прежнего себя, — сказал Джон как будто себе самому. — Такое чувство, будто наблюдаешь за воскрешением из мёртвых. Я невольно думаю…

Он оборвал эту мысль. Он пока не был готов думать об Элли, о том, как она может отреагировать на всех них, и тем более на Ревика — при условии, что они смогут вытащить её от Лао Ху.

В итоге Джон лишь пожал плечами, посмотрев на Вэша.

— Это хорошо. То, что вы сделали, — закончил он неловко.

Вэш улыбнулся, но в его глазах виднелся более проницательный взгляд.

— Ты помог сильнее, чем осознаешь, кузен, — сказал он. — Намного сильнее, чем ты осознаешь.

Нечленораздельно фыркнув, Джон повернулся обратно к трём видящим на другом конце комнаты. Он видел, как Балидор скрестил руки на груди и закатил глаза в ответ на какие-то слова мускулистого видящего, затем Врег тут же выразительно показал что-то на мониторе и громко щёлкнул языком. Его кожа даже раскраснелась над высокими скулами. Через несколько секунд Балидор щёлкнул языком в ответ, показал отрицательный жест и быстро заговорил на прекси, показывая пальцем на тот же монитор.

— Настоящий вопрос в том, — пробурчал Джон, — перестанут ли эти двое когда-нибудь грызться как кошка с собакой?

Вэш усмехнулся, похлопав Джона по спине.

— В этом отношении тоже только время покажет, юный кузен, — ответил Вэш всё так же радостно.

Выдернув себя из воспоминаний, Джон посмотрел на стены огромной палаты аудиенций. Он старался не смотреть на разведчиков Лао Ху.

Элли шутливо называла свою прежнюю комнату в Запретном Городе «кунг фу дворцом», но это помещение тоже хорошо подходило под данное описание. Окинув взглядом антикварную эмалированную мебель, вазы, фарфоровые фигурки и шёлковые гобелены, Джон поймал себя на мысли, что всё это место напоминало съёмочную площадку для фильма о Древнем Китае.

Было бы ещё правдоподобнее, если бы не жидкие настенные панели, сменявшиеся на нескольких стенах, а также органика в винтовках, нацеленных на них.

Он думал, что Ревик притащил сюда слишком много разведчиков.

Посмотрев на тридцать с лишним представителей Лао Ху только в этой комнате, а также вспомнив те дюжины, что они видели, пока проходили через ворота, Джон теперь понимал, что он недооценил ситуацию.

Глаза Ревика оставались неподвижными как стекло, пока он удерживал взгляд лидера Лао Ху.

— Мы не можем поговорить с ней напрямую? — спросил он опять.

Джон видел, как он прищуренным взглядом наблюдает за женщиной-видящей, поднимая чашку чая, которая стояла на лакированном столике перед ним. Он отпил глоток наверняка чуть тёплого чая и смотрел прямо на неё, расслабленно сидя на деревянном стуле с вышитыми подушками. Он наблюдал за приподнятым местом Вой Пай, и его лицо оставалось непроницаемым.

Джон знал, что сидя выше него, она тоже нарушает протокол, и причём достаточно сильно, чтобы это непременно являлось намеренным.

Если это и беспокоило Ревика, то на его лице это тоже не отобразилось.

— Она работает, Прославленный Меч, — невозмутимо ответила Вой Пай.

Джон вздрогнул от намёка в её словах.

На лице Ревика не отобразилось ничего.

— Когда она закончит, сестра? — спросил он. — Мы готовы подождать.

— Боюсь, не в ближайшее время.

— Мы готовы подождать, — повторил он. — Мы будем ждать здесь, если придётся. Так долго, как ты от нас потребуешь.

Вой Пай продолжала оценивать его взгляд, и её выражение было так же сложно прочесть. Джон задавался вопросом, заметила ли лидер Лао Ху перемены, произошедшие в нём с их последней встречи, увидела ли какой-то намёк на отличия в его свете. Насколько знал Джон, она сталкивалась с ним только как с Сайримном.

— Ты напрашиваешься воспользоваться моим гостеприимством и остаться на ночь, Прославленный Брат? — сказала она, приподнимая бровь, и на её губах заиграла дразнящая улыбка. — Вежливо ли это, вот что интересно?

— Не менее вежливо, — ответил Ревик голосом спокойным, как озеро в безветренную погоду, — чем просить посредника дожидаться аудиенции с его женой. Или отказывать ему в элементарном почтении к его рангу.

Вой Пай вздохнула, словно заскучав. Мягко щёлкнув языком, она подняла взгляд к потолку.

— По её словам у меня сложилось впечатление, что ваш брак расторгнут, — сказала она, отмахнувшись от его второго аргумента без комментариев. — Между прочим, по твоей инициативе, Прославленный Меч. Возможно, возникли какие-то проблемы с взаимопониманием в некоторых отношениях?

— Недопонимание имело место быть, — признал он. — Это верно.

— Просвети меня, дорогой брат.

Ревик пожал одним плечом.

— Я просветил тебя, сестра. И не раз. Я здесь объявляю о необходимости получить её прощение. Я желаю воссоединения и возможности принести свои извинения. По всем признанным законам видящих, включая изначальные Кодексы и общие своды законов Лао Ху, я имею право на то, чтобы она меня выслушала.

— А если она не пожелает дать тебе это право?

— Я имею право услышать отказ прямо из её уст.

— А если она откажет тебе и в этом праве?

Ревик вновь сделал вежливый, пусть и неопределённый жест одной рукой.

— Чтобы узнать это, мне всё равно придётся лично увидеть её, Вой Пай, — произнёс он с неизменным выражением лица. — Я не покину это место, пока моё требование не удовлетворят.

Звучание его прекси отличалось от повседневного языка, который Джон привык слышать от видящих. Временами Джон даже с трудом понимал его из-за акцента, хотя темп речи был достаточно медленным и отчётливым, чтобы он отставал всего на пару секунд.

Хотя Джон никогда раньше не слышал, чтобы Ревик использовал такой официальный язык, его речь звучала достаточно бегло и уверенно, чтобы почти напоминать по звучанию манеру речи Вэша или Балидора, когда тот особенно раздражался.

Ревик не говорил раздражённо. Его слова звучали с безупречной лёгкостью.

А ещё он говорил совершенно непоколебимым тоном. Джон подразумевал, что к этому и сводился весь смысл.

Лидер Лао Ху вновь приподняла брови, которые со своей тёмной краской казались почти мультяшными на фоне белой пудры её лица. Её красные губы поджались над заострённым подбородком.

Когда её молчание затянулось, Джон мысленно вздохнул.

Данный матч в пинг-понг продолжался всё утро и большую часть дня, во время чая и нескольких причудливых танцев, двух эпически длинных поэм и сражения на мечах, которое тоже выглядело чем-то в духе видящих — не говоря уж обо всём том дерьме, с которым они сталкивались на воротах и в каждом последующем дворике после входа через Тяньаньмэнь.

Они прибыли сюда вскоре после рассвета целых пять дней назад.

Джон взглянул на Врега и Балидора, которые стояли бок о бок в схожих позах, хотя выражения на их лицах различались. Врег источал холодную злость. Джон и без подсказки понимал, что он, скорее всего, в ярости из-за откровенного неуважения Вой Пай к Ревику, как явного, так и косвенного.

Выражение Балидора больше походило на выражение Ревика. Он напоминал утёс, который не собирался поддаваться, сколько бы времени ни ушло, сколько бы отвлекающих факторов перед ним ни поставили.

Однако терпение видящего из Адипана удивляло Джона не так сильно, как терпение Ревика.

Пока Джон думал над этим, Ревик откинулся на спинку деревянного стула. Он не позволял себе заметно ёрзать или менять позу, хотя наверняка испытывал дискомфорт от долгого сидения на стуле, который казался жёстким. Джону самому сложно было стоять так долго, но он и не пытался скрыть физическое неудобство своего тела.

Когда Вой Пай нарушила это молчание, он едва не подпрыгнул — ещё до того, как расслышал её слова.

— Очень хорошо, — сказала она, словно Ревик в первый раз выдвинул этот запрос. — Её приведут в наше общество.

Ревик не дрогнул. Он продолжал смотреть на лидера Лао Ху, и прозрачные радужки его глаз скрывались за слоем непроницаемого молчания.

Джон знал, что выражение его лица наверняка было куда прозрачнее.

Когда он покосился на Балидора и Врега, выражения их лиц тоже не изменились, ни к лучшему, ни к худшему.

Лишь Гаренше, стоявший по другую сторону от Балидора, позволил проблеску облегчения отразиться на его широком лице со шрамом. Его волосы отросли с тех пор, как Джон видел его в последний раз, и он носил их в той же манере, что и Врег, отчего ещё сильнее походил на пирата со своим мощным телосложением, а также почти версианскими пропорциями груди и ростом. Шрам, тянувшийся от одной стороны лица до ореховых глаз, лишь усиливал этот образ.

Тем не менее, Джон знал, что у него одна из самых добрых душ среди видящих-Повстанцев, и он питал особенно тёплые чувства к Элли.

Джон посчитал его открытые эмоции за облегчение.

Он наблюдал, как Ревик откидывается на красную шёлковую обивку деревянного стула — стула, которому могло быть несколько сотен лет. Его взгляд не отрывался от лица Вой Пай, даже когда разведчики вокруг них немного перестроились — предположительно готовясь к прибытию Элли.

Джон почувствовал, как его сердце сжалось в груди, и опять поразился собранности Ревика.

Его выражение выходило за пределы маски разведчика; сам его свет, казалось, источал спокойное свечение, словно он здесь всего-то регулировал дискуссию между двумя чуждыми ему сторонами, причём на тему, которая интересовала его лишь косвенно. Джон пристально наблюдал за его лицом, но не мог ничего разглядеть за этим фасадом. Он также не мог скрыть свою собственную тревожность, нараставшую при мысли о том, что Элли войдёт сюда в любую минуту, и Бог знает, в каком состоянии.

От его внимания не ускользнуло, что Вой Пай не назвала конкретных сроков её прибытия.

Как раз когда Джон подумал об этом, она заговорила.

— И что же ты намерен делать, — сказала она, глядя на Ревика, словно всех остальных просто не существовало, — … в случае, если твоя жена благосклонно отнесётся к перспективе воссоединения?

Ревик положил руку на деревянный подлокотник, все так же не отводя глаз от Вой Пай.

— Я намерен выкупить её у тебя, — сказал он.

Вой Пай улыбнулась, и её тонкие губы дрогнули.

— Она не продаётся, Прославленный Меч.

— Она отрабатывает долговой контракт, — произнёс он с неизменным спокойствием. — Её долг может быть выкуплен, даже если её саму купить нельзя.

— А у тебя и вправду хорошо идут дела, если ты можешь позволить себе такой долг, — с иронией заметила Вой Пай. — Возможно, ты не в курсе полной суммы?

— Я знаю о двадцати двух миллионах, оговорённых в тот момент, когда контракт вступил в силу, — сказал Ревик, и его тон подразумевал, что он не слышал её снисходительного юмора. — Полагаю, с тех пор она отработала часть этой суммы.

— Та сумма уже неактуальна, — холодно перебила Вой Пай.

— Вот как? — Ревик поглубже сел на стуле. — И почему же?

— Она убила одного из своих клиентов, — ответила Вой Пай с улыбкой.

Джон впервые увидел, как по лицу Ревика пронеслась тень реакции. Она пропала почти сразу же, но Джон знал, что Вой Пай это тоже заметила.

Она улыбнулась ещё шире, словно отвечая на мысли Джона и взмахнув наманикюренной ручкой.

— Требовалось наказание. Клиент, которого она посчитала нужным убить, принадлежал важному другу Лао Ху. Здесь дело не только в компенсации родственникам убитого или относительной ценности актива, который она уничтожила.

— Сколько? — спросил Ревик вежливым тоном.

Вой Пай постучала по чайной чашке ногтем, покрытым красным лаком.

— Мне назвали цену компенсации. Честно говоря, она выходила за пределы наших возможностей… и за пределы готовности потерпевшей стороны ждать, пока она отработает сумму за обоснованный период времени. Поэтому мне пришлось предложить потерпевшей стороне право собственности на долг твоей жены.

— Сколько? — повторил Ревик, будто она не сказала ни слова.

— Сорок миллионов, Прославленный Меч. Вдобавок к восемнадцати миллионам, которые она всё ещё должна Лао Ху, — улыбнувшись Джону, который, услышав эту сумму, издал сдавленный звук, она перевела взгляд обратно на Ревика. — Деньги — это всего лишь дань вежливости. Они требуют от неё услуг в качестве компенсации своих потерь. Они не уточняли природу этих услуг.

— Неужели их потери столь велики? — спросил Врег из задней части комнаты.

Она не удостоила его взглядом и продолжила смотреть на Ревика.

— Мужчина-видящий, которого она убила, был любимым питомцем наших друзей. Он также владел определёнными… — она сделала наклонный жест ладонью. — …Историческими знаниями. Знаниями, которые, по их словам, невозможно восстановить, — она помедлила, тихо постукивая ногтем. — Хотя они говорят мне, что твоя жена сумеет предоставить часть этой истории.

— Как имя её предполагаемой жертвы? — спросил Ревик.

Вой Пай улыбнулась, приподняв нарисованную бровь.

— Это для тебя важно? Разве ты не услышал важные детали, Прославленный Меч?

— Я слышу все слова, что исходят от лидера Лао Ху, — спокойно сказал Ревик. — Я лишь желаю знать природу этих исторических знаний, которые якобы хранит моя жена. В конце концов, — добавил он, показывая жест вежливого почтения. — В её юном возрасте исторические познания — явно не её специальность. Если только вы не подразумеваете что-то из предыдущих реинкарнаций…?

Джон уловил в этом некоторое дразнение.

Он знал, что мнения относительно реинкарнаций в мире видящих — это сложная тема. Он также знал, что Лао Ху придерживались официальной позиции, что такого не существует, поскольку это прямо противоречило китайским доктринам религии и коммунизма.

Джон не понимал до конца, как они увязали эту позицию с присутствием Элли здесь и ношением её религиозного титула, но он решил, что просто упускает какой-то политический нюанс.

В любом случае, комментарий Ревика, похоже, вызвал у Вой Пай раздражение.

— Его звали Хулен, Прославленный Меч. Твоя жена назвала его другим именем.

— Она знала его? — Джон заговорил вслух, не успев осознать своё намерение.

Он видел, что Балидор бросил на него слегка предостерегающий взгляд. Ревик не повернул головы. Он продолжал наблюдать за Вой Пай, и его прозрачные глаза оставались неподвижными.

— Я повторю свой вопрос, почётнейшая Вой Пай, — произнёс он.

Вой Пай элегантно пожала плечами. Её взгляд не отрывался от лица Ревика.

— Я не помню имени, которым она назвала его, Прославленный Меч… но если ты непреклонно желаешь знать, мы записываем все сессии с нашими наложницами, — опять-таки, она помедлила на этом слове, наблюдая за лицом Ревика. — Я могу поручить одному из своих людей поднять запись упомянутой встречи, если столь тривиальная вещь поистине представляет такой интерес для нашего возлюбленного посредника?

Ревик склонил голову, сохраняя на лице вежливое выражение.

— Я был бы очень благодарен за это, сестра…

Он умолк, впервые оборвав мысль на полуслове.

Джон увидел в его глазах борьбу, краткую, но заметную.

Элерианец уставился на боковой вход в комнату, безмолвно наблюдая, как через округлый проём входит небольшая процессия. Казалось, что в те несколько секунд он не мог говорить, не мог оторвать взгляда от пяти видящих, которые только что присоединились к ним.

До этого момента Джон даже не замечал новоприбывших. Они прошли мимо приподнятой платформы, на которой сидела Вой Пай, и двигались так бесшумно, что он не слышал их шагов по деревянному полу.

Теперь Джон почувствовал, как другие видящие вокруг него напряглись.

Он проследил за взглядом Ревика, хотя нехорошее предчувствие в его нутре уже сообщило ему — он знает, кто только что вошёл в комнату.

Сначала он не узнал её.

Эта мысль на мгновение привела его в ужас, особенно потому, что он мог видеть лишь одну фигуру, одетую не в ханьфу с чёрным поясом разведчика Лао Ху.

Изначально это стало единственным намёком для него, кто из них — она.

Дело не только в одежде — хотя и от этого у него челюсть отвисла. Её лицо выглядело иначе — отчасти из-за макияжа, который был вдвое ярче того, что он обычно видел у неё, но отчасти и из-за того, как они уложили её волосы в сложную систему косичек и тёмных прядей, свисавших по обе стороны её высоких скул. Её зелёные глаза ярко выделялись на фоне чёрной подводки-кайала, и она выглядела более худой, чем он помнил.

Он смотрел на её тело, слегка покраснев от количества обнажённой кожи, задержавшись взглядом на тонких цепях, которые приковывали её запястья к лодыжкам. Она носила ошейник из резного органического металла, едва заметный на её шее поверх одежды.

Сам наряд показался Джону скорее индийским, нежели китайским, но в нём имелись нюансы, намекавшие на то, что он продумывался скорее в стиле видящих, нежели людей. Её живот обнажался до расшитого бисером топа, который держался на лямке через шею и не имел рукавов. Ошейник на её горле подчёркивал образ рабыни, как и струящаяся ткань юбки с разрезами до бёдер, и босые ступни. Её ноги тоже были расписаны узорами, которые напоминали индийские татуировки хной.

Она уставилась на них так же, как они, должно быть, уставились на неё.

Выражение её лица как ничто другое говорило Джону, что никто не сказал ей, на встречу с кем её ведут. Она не могла скрыть шок, глядя на всех них по очереди.

Её взгляд остановился на Джоне, затем метнулся к Балидору, потом к Врегу. Она вновь помедлила, глядя на этих двоих, а потом её глаза нашли Гаренше, Джакса и Холо, стоявших рядом с Дорже, Порэшем, Юми и Гарендом — пока, наконец, она не сложила всё воедино.

Джон увидел, как в её глазах проступил почти страх.

Это выражение лишь усилилось, когда она, наконец, нашла взглядом Ревика.

На мгновение они лишь пристально смотрели друг на друга.

Ревик вновь взял своё выражение под контроль, но не отводил от неё взгляда. Джону показалось, что он видел, как элерианец бегло сканирует её, но он делал это недолго. Вместо этого его глаза резко сфокусировались обратно, как будто он обжёгся или опешил от увиденного. Однако выражение его лица не изменилось; и он также не отвёл от неё взгляда.

Элли, напротив, казалось, дышала с трудом. Она уставилась на него так, будто видела впервые в жизни. Затем она перевела взгляд на Вой Пай.

— Что это? — спросила она. — Я требую объяснений.

Она говорила на том же официальном прекси, что и Ревик.

Джон слегка вздрогнул от того, каким другим звучал её голос. Он также заметил высокого синеглазого видящего позади неё — прямо перед тем, как тот будто собственническим жестом положил ладонь на её голое плечо. Он привлёк её ближе к месту, где стоял сам, и Джон невольно взглянул на Ревика.

Он увидел, что элерианец пристально смотрит на того же синеглазого видящего.

— Что это? — опять потребовала Элли. — Что я здесь делаю?

Вой Пай улыбнулась. Она явно наслаждалась шоу, и это не должно было удивлять Джона, но он всё равно разозлился до такой степени, что пришлось закусить губу, чтобы промолчать.

Его злость превратилась в слепящую ярость, когда лидер Лао Ху заговорила.

— Помалкивай, Высокочтимый Мост, — сказала Вой Пай небрежно, словно послав воздушный поцелуй.

Джон посмотрел на Элли, гадая, присмиреет ли она, как явно требовала от неё Вой Пай. Он увидел, что высокий видящий с голубыми глазами во второй раз сжал её плечо, словно предостерегая. Но Элли вновь уставилась на Ревика. Она прикусила губу, словно не давая себе сказать больше, затем отвела взгляд. После небольшой паузы она слегка поклонилась в сторону возвышенного кресла лидера Лао Ху и показала Вой Пай знак согласия.

Джон почувствовал, как его злость превращается в нечто похожее на неверие.

Похоже, Ревику потребовалось приложить больше усилий, чтобы отвести от неё взгляд.

В конце концов, он повернулся и посмотрел на лидера Лао Ху. Она улыбнулась ему, глубже откинувшись на подушки своего кресла, а затем опять вскинула бровь.

В её голосе звучали явные весёлые нотки.

— Ты по-прежнему хочешь увидеть запись, Прославленный Меч?

После едва заметной паузы он показал жест согласия.

Откинувшись на спинку своего стула, он на глазах Джона отпил глоток чая.

Джон вынужден был отдать видящему должное. Он понятия не имел, о чем сейчас думал Ревик; его лицо выглядело ровно так же, как и большую часть того дня. Что бы ни крутилось у него в голове, Джон всерьёз сомневался, что он настолько спокоен, как показывало его выражение.

Наблюдая, как Вой Пай бесстрастно изучает Ревика, Джон осознал, что понимает кое-что ещё. Она дожидалась, когда Элли придёт в комнату, чтобы показать запись.

Как раз когда он подумал об этом, видящая щёлкнула пальцами и показала жест одному из своих разведчиков, стоявших под самым крупным из стен-экранов.

Когда появилось изображение, Джон невольно вздрогнул.

Там стояла Элли в очередном наряде рабыни, тонкая белая ткань едва скрывала её очертания под складками. Однако не сам наряд заставил Джона вздрогнуть. И даже не размеры проекции, которая занимала половину стены.

Нет, дело в видящем, который находился с ней — в видящем, на фоне которого бойфренд Касс, Багуэн, выглядел малюткой. Этот видящий нависал над маленькой фигуркой Элли и лапал её грудь через тонкую ткань.

Рука гиганта сжалась на глазах Джона, вынудив его отвернуться.

— Тебе это нравится, Высокочтимая Сестра? — спросил он сиплым голосом.

Элли, надо отдать должное, ничуть не выглядела запуганной, когда ответила:

— Ты сумеешь привести себя в состояние готовности? — спросила она холодно. — Теперь-то, когда я согласилась?

Джон поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как гигант улыбается ей. Он видел лишь часть его широкого лица, поскольку записывающее устройство сосредоточилось в основном на Элли. Но Джон видел, как бугай пялится на неё, ладонью всё ещё мнёт её грудь.

— У меня встал, девочка, — сказал он. — Такие разговоры только делают его ещё твёрже…

Джон взглянул на Ревика, не сумев остановить себя.

Элерианец оставался на стуле и сосредоточился на экране. Его лицо по-прежнему было непроницаемым. На глазах Джона он посмотрел на Вой Пай и приподнял бровь.

— Ты ожидаешь нашего сочувствия, сестра? — спросил он поверх звука записи. — Тому, что Высокочтимый Мост защитила себя от явного изнасилования?

Вой Пай щёлкнула языком и закатила глаза.

— Он потрогал её, Прославленный Меч. Это едва ли считается за изнасилование. Не будь так наивен, считая, что эта игра — не часть соблазнения. Теперь она весьма неплохо обучена этому искусству.

Джон почувствовал, как напрягся его подбородок, хоть и посмотрел на экран. Он не мог заставить себя взглянуть на саму Элли, когда её изображение было там.

— Ты уверен? — спросила Элли на экране.

Джон осознал, что её спокойствие немного выбивает его из колеи. Она повернулась спиной к массивному видящему и потянулась к бамбуковой ручке чайника, стоявшего на низеньком столике. Она налила две чашки чая и подняла их обе после того, как вернула чайник на подогретый камень на столике.

— В конце концов, — добавила она всё таким же холодным отстранённым тоном. — Я старовата по твоим обычным меркам.

— Вот как? — в голосе гиганта звучало веселье. — Так они тебе сказали?

— Да, — ответила она. — Поэтому ты продолжаешь называть меня «девочка»?

Произнося эти слова, она выпрямилась и протянула ему одну чашку. Опять-таки Джон поймал себя на том, что задумывается над словами Вой Пай. Но нет, в глазах Элли не было ничего игривого или дразнящего, когда она посмотрела в широкое лицо версианца. Напротив, выражение её лица напоминало ему скорее те кадры с ней в Секретариате, когда она…

Он взглянул на Ревика, осознав, почему ему знаком этот взгляд.

Она собиралась убить его. Это не было спонтанным. Она всё спланировала.

Он гадал, знает ли это Ревик.

Когда Джон взглянул обратно на экран, гигант срывал верх её полупрозрачного платья. Элли позволила ему, всё ещё держа чашки с чаем, но она едва не потеряла равновесие, когда он дёрнул ткань. Джон отвернулся, когда гигант опять начал лапать её.

Он невольно заметил, что Ревик продолжает пристально смотреть на экран.

— Хочешь посмотреть, Высокочтимая? — спросил гигант у Элли на экране.

Поначалу она не ответила, но Джон видел, как напряглись её челюсти.

Затем она пожала плечами, и её тон сделался скучающим.

— Если тебе от этого станет лучше. Конечно.

Гигант лишь расхохотался. Джон вздрогнул, когда он выбил чашки из её рук. Фарфор разбился об пол, а он тут же схватил её за запястье и дёрнул к себе так, что она споткнулась. Она всё ещё восстанавливала равновесие, когда он схватил её ладонь и силой опустил между своих ног, похожих на стволы деревьев.

Гигант издал тихий хрип, всё ещё лапая её другой рукой.

— Как тебе это, малышка? — его голос зазвучал грубее. — Достаточно большой для тебя?

Она встретилась с ним взглядом, и её глаза по-прежнему сохраняли ту холодность.

— Это помогает тебе почувствовать себя большим?

— Поэтому ты отказала мне? Боишься версианского члена?

Джон вновь увидел на её лице то ожесточённое выражение холодной злости.

Ничего не замечая, версианец лишь улыбнулся.

— Тебя ещё не объезжали члены моей семьи, да, девочка?

Элли не ответила, но Джон видел в её глазах тот непоколебимый взгляд.

— Я буду с тобой хорошим, девочка. Обещаю. Я буду обращаться с тобой очень хорошо.

— Куда ж ты денешься.

Джон ощутил тошноту. Он хотел заорать, чтобы они выключили это, но осознал, что прислушивается к разговору на ВР-экране, не в силах остановиться.

— …Ты кажешься до ужаса сердитой, учитывая, что ты зарабатываешь на жизнь сосанием члена. Я по незнанию сделал тебе что-то? Кто-то из моей семьи причинил тебе боль? Или это просто ненависть в целом ко всем твоим братьям?

Джон вновь вздрогнул, невольно продолжая поглядывать на Ревика.

Лицо элерианца не изменилось. Его тело, сидевшее на деревянном стуле, не переменило позу. Джон всё равно не мог оторвать взгляда от его лица и пропустил часть разговора прежде, чем его внимание вернулось к органическому экрану.

— Я знаю твоё имя, — услышал он ответ Элли.

— Знаешь? — спросил гигант. — Так скажи мне. Эта ссора начинает мне наскучивать, девочка, — что бы он ни делал за кадром, это заставило Элли вздрогнуть, и на её лице промелькнуло отвращение, но она не отстранилась. — Назови мне моё имя, девочка. Ты должна знать хотя бы его, раз уж ты так злишься. И скажи мне, что я тебе сделал плохого, чтобы ты так меня презирала.

Она подняла взгляд, и её глаза выглядели непривычно блеклыми, как будто мёртвыми.

— Тебя зовут Джервикс, — сказала она.

Джон почувствовал, как что сердце замерло в груди. Он посмотрел на Ревика, но элерианец не шевелился.

Джон проследил за взглядом Ревика до экрана.

Версианец уставился на неё, точно парализованный. Несколько долгих секунд он просто возвышался над ней, держа голову так, будто собирался поцеловать её. Выражение его лица напоминало удивлённого зверя.

Затем его губы скривились в злобной гримасе.

— Где ты услышала это имя, девочка? — прорычал он.

Когда Элли не ответила, толстые красные пальцы стиснули её голые плечи. Он тряхнул её достаточно сильно, чтобы наверняка причинить боль — или хотя бы дезориентировать. Она подняла ладони, словно защищаясь от него, но фактически просто вытерпела это.

— Кто сказал тебе это имя, блядь? Где ты его услышала, сука? Где?

Он приподнял её над полом, стискивая так, что его пальцы побелели, а на коже её плеч наверняка остались синяки.

— Ты знаешь, на кого я работаю? — потребовал гигант. — Знаешь?

Последовала пауза.

Затем Элли вновь посмотрела на него. Она улыбнулась, но взгляд её глаз был таким холодным, что Джон вообще её не узнавал.

— Джервикс, — тихо произнесла она. — …Нензи передаёт привет.

Джон увидел, как Ревик вздрогнул.

Глаза гиганта заметно выпучились.

— Что? — переспросил он. — Что ты, блядь…

Прежде чем он успел продолжить…

Громкий хруст заставил половину видящих в комнате подпрыгнуть.

Джервикс повалился.

При этом он опустил Элли на пол, выронив её и разжав пальцы. Он продолжал падать, его вес стремительно приближался к полу… заставляя её двигаться проворно, почти грациозно отскочить в сторону, чтобы её не придавило. Она скользнула в сторону каким-то танцевальным шагом и ахнула, и её лицо уже не было спокойным и раскраснелось.

Затем она просто стояла там, тяжело дыша, сжимая кулаки и уставившись на изломанное тело гиганта.

Экран потемнел.

Воцарилось молчание, во время которого все в комнате, похоже, просто смотрели на прежнее место.

Затем Джон повернулся, одновременно почувствовав и услышав какую-то суматоху в передней части комнаты. Поначалу он не осознавал, что видит.

Голова Вой Пай запрокинулась, пальцами она хваталась за горло, словно царапала собственную шею. Её тело казалось слишком тесно вжатым в шёлковые подушки, соскользнуло по сиденью в неловкую позу со слегка раздвинутыми ногами. Её подбородок и голова запрокинулись так сильно, что она как будто смотрела в потолок.

Выглядело всё почти так, будто кто-то держал её…

Затем Балидор выругался, заставив Джона резко посмотреть в сторону.

Покосившись на его побледневшее лицо, Джон осознал, что понимает. Он посмотрел обратно на лидера Лао Ху и заметил, что Ревик поднялся на ноги, задышал тяжелее, глядя на приподнятую платформу и кресло и опустив разжатые ладони вдоль боков.

— Дигойз! — позвал Балидор. — Дигойз! Успокойся, брат!

— Босс! — Врег тоже шагнул к передней части комнаты. — Ненз… gaos! Не убивай её, laoban! Не надо!

Джон видел, как лицо Вой Пай начинает приобретать тёмно-красный оттенок.

Ревик стискивал её горло какой-то хваткой, и она задыхалась, её пальцы силились убрать невидимую руку со своего горла. Она выпучила глаза, показывая жесты другим видящим в комнате. Взгляд Ревика метнулся в сторону, затем к другим разведчикам.

— Если я почувствую, как чей-то свет шевельнулся, она труп, — произнёс он.

Его голос звучал ясно, невозмутимо, спокойно.

— …Оружие, газ, любая попытка атаковать меня или нейтрализовать через конструкцию, и она труп, — для пущего эффекта он пробежался по ним взглядом. — Слушайтесь меня, и она замечательно переживёт это испытание. Я хочу лишь забрать свою жену…

Джон посмотрел на Элли, впервые ища её лицо с тех пор, как они показали эту кошмарную запись. Она пристально смотрела на Ревика, и неверие в её зелёных глазах граничило с шоком. Когда она заговорила, Джон услышал это в её голосе наряду почти со злостью и таким количеством горя, что Джон вздрогнул.

— Ревик! Что ты делаешь?

Ревик взглянул на неё. Его выражение не изменилось, но Джон увидел там проблеск боли, и ему даже показалось, что не стоит сейчас на них смотреть.

— Ты развяжешь войну, — сказала она, и та же боль звучала в её голосе. — Что ты делаешь? Я говорила тебе не приходить за мной… Я просила тебя не приходить!

Ревик стиснул зубы, но не отвёл от неё взгляда.

— Ты сказала, что я могу прийти, если ты мне понадобишься, — ответил он.

— Ревик…

— Ты нужна мне. Я не уйду отсюда без тебя, Элли. Так что если ты останешься, я тоже остаюсь. Я отработаю половину контракта. Я отработаю его весь, чёрт подери…

Она уставилась на него с растерянностью, словно не могла поверить в то, что он говорит.

— Ревик, дело не только в нас. Лао Ху…

— …Не наши друзья, — перебил он. — Эта война уже идёт, Элли. Они просто врут об этом. Твоё пребывание здесь не сыграет никакой роли. Ты не сохраняешь мир, ты просто даёшь им рычаг давления, — он тяжело сглотнул, и впервые его маска разведчика дрогнула. — Боги, детка. Пожалуйста. Пожалуйста, идём со мной…

Тут её выражение тоже дрогнуло. Джон увидел, как её глаза заблестели.

Наконец, она кивнула.

Посмотрев на синеглазого видящего позади себя, она показала на свой ошейник.

— Сними его, — сказала она.

Он один раз качнула головой.

— Нет, Высокочтимый Мост. Нет.

Джон удивился эмоциям, прозвучавшим в голосе высокого видящего ещё до того, как видящий повернулся и наградил Ревика открыто гневным взглядом.

— Не ради него, Элисон. Я не освобожу тебя для него.

Зло щёлкнув языком, Элли начала отходить в сторону Повстанцев и Адипана, но синеглазый видящий схватил её за руки. Развернув её, он привлёк Элли к себе и поцеловал прежде, чем та сообразила, что он делает. Джон увидел, что на мгновение она ответила на поцелуй, а затем подняла ладонь и толкнула его в грудь, разделяя их.

Голос Ревика раздался в тот момент, когда она отвернулась от синеглазого видящего.

— Брат! — произнёс он. — Брат… прекрати!

Видящий из Лао Ху позволил Элли оттолкнуть его. Он гневно смотрел на Ревика, всё ещё держа её за руки.

— Она рассказала мне, что ты с ней сделал, — холодно сказал другой. — Ты её не заслуживаешь. Плевать мне, кто ты… посредник или нет. Она снова бросит тебя.

— Вероятно, это правда, — ответил Ревик. — Но она хочет, чтобы ты её отпустил. Если ты не уберёшь от неё руки, мне придётся навредить тебе.

В его голосе вновь звучала боль.

— …Прошу, брат. Какого бы мнения обо мне ты ни придерживался, сейчас ты делаешь мне больно… и ей.

Видящий из Лао Ху отпустил её, несколько долгих секунд посмотрев ей в лицо.

Когда она сделала шаг назад, он просто стоял там и смотрел, как Элли обхватывает себя руками. Она почти не смотрела на остальных членов Лао Ху, хотя некоторые из них смотрели на неё с такими же эмоциями на лицах, как тот, что её поцеловал.

Не глядя также на Адипан и Повстанцев, Элли прошла глубже в комнату. Она остановилась в нескольких метрах от Джона, затем как будто поколебалась с неуверенностью в глазах, не подходя ближе. Ощутив ком в горле, Джон преодолел оставшиеся между ними шаги и схватил её за руку, крепко стиснув пальцы.

Он хотел дать ей свою куртку, свою рубашку — что угодно, лишь бы прикрыть её, но он знал, что от этого она наверняка только почувствует себя хуже.

Он видел, что она всё ещё избегает смотреть им всем в глаза, держится натянуто, стискивает зубы. Наконец, она посмотрела на Ревика, который так и стоял вполоборота к ним в передней части комнаты.

Взгляд Ревика ещё на секунду остановился на синеглазом видящем, затем пробежался по остальным разведчикам Лао Ху, прищурившись.

Его голос вновь зазвучал спокойно, но теперь уже с резкими нотками.

— Я не наврежу вашему лидеру, — сказал он. — Если вы не дадите мне никаких причин, она останется совершенно невредимой. Я даю вам своё слово как посредника.

Разведчики Лао Ху переглянулись.

Даже не будучи видящим, Джон чувствовал, что в пространстве происходит обмен информацией, но выражения их лиц довольно легко было прочесть.

Они не верили ему. Ни на секунду.

— Я не наврежу ей, — повторил Ревик. — Я осознаю, что между нами в любом случае война, но вы должны понимать, что я не стану рисковать своими людьми… своей женой. Жизнь вашей госпожи — подстраховка и для меня, и для вас. Но я отниму эту жизнь, если придётся. Прошу, не испытывайте меня в этом отношении. Я уйду отсюда со своей женой. Легким путём… или тяжёлым путём.

Услышав его слова, Джон сглотнул, осознавая, что Ревик говорил совершенно серьёзно.

Даже если ему придётся выбираться отсюда, сравняв весь Город с землёй, он это сделает.

Джон почувствовал, как окружившие его разведчики тоже отреагировали на его слова — возможно, осознав то же самое. Ревик может и не победить, но он просто поубивает половину из них в процессе. Он также может суметь снять с Элли ошейник, и все они видели, что она сделала в Сан-Паулу.

И дело не только в этом — Джон видел, что они не хотели убивать Элли.

Что бы она здесь ни сделала, некоторые из них, казалось, были верны ей.

Джон посмотрел на кресло с шёлковой обивкой и осознал, что Ревик вырубил Вой Пай, лишив её сознания. Теперь она обмякла на круглых подушках, чёрный узел волос торчал под странным углом из-за того, как выгнулась её шея и свесилась голова. Кошачьи глаза закрылись.

Без того хищного взгляда её лицо выглядело на удивление мягким и как будто постаревшим.

— Я заберу её с нами, чтобы обеспечить нам безопасное отступление, — добавил Ревик. — Ровно до того места, до которого понадобится, мои братья и сестры. Обещаю вам, что не наврежу ей, если вы не дадите мне повода. Я не хочу войны с вами — не такой войны. Я лишь хочу вернуть свою жену. Я пришёл только за своей женой.

— Вы никогда не выберетесь из Пекина живыми, — сказал один из разведчиков.

Взгляд Ревика метнулся в ту сторону и посмотрел ему в глаза.

— Лучше бы тебе надеяться на обратное, брат, — произнёс он, и его глаза слегка похолодели. — Жизнь твоей госпожи зависит от этого.