Тень

Глава 46 Город снега

— Поднимите руки, Высокочтимый Мост, — вежливо сказал видящий, жестом показывая на моё тело.

Вздохнув, я подчинилась, расстегнула куртку и медленно повернулась. Он прощупал меня на предмет оружия — не слишком агрессивно, но совершенно без необходимости. Их органика засекла бы всё, что имелось при мне, даже если бы я выстругала пистолет из дерева.

Ещё до прибытия я решила, что без единой жалобы буду прыгать через все обручи, которые подставит мне Вой Пай. Я знала, что она в конечном счёте намеревалась встретиться со мной. Всё наверняка закончится намного быстрее, если я просто откажусь реагировать.

Прошло как минимум три часа с тех пор, как я вошла в ворота Тяньаньмэнь.

— Сюда, Высокочтимый Мост, — пробормотал видящий, держа свои глаза ниже уровня моих глаз.

Я последовала, лишь бегло покосившись на высокие стены Меридиана, когда мы приблизились к одному из арочных проходов.

Снег покрывал поля за воротами, усыпал ветки и сучки деревьев с влажными стволами. Светильники висели на столбах, выстроенных вдоль длинной дорожки между деревьев, которая вела к U-образным стенам Внутреннего Города. На улице было холодно, но они дали мне подбитый мехом плащ, и теперь ещё больше факелов и светильников провожали нашу процессию внутрь.

Когда мы миновали ворота, и стали видны пять мостов над каналами, я ощутила укол… чего-то… увидев, каким голым выглядел Город в сравнении с тем, каким я его помнила.

— Она склонна встретиться со мной этой ночью? — спросила я у своего проводника. — Или мне надо полагать, что теперь нам придётся ждать до утра?

Видящий поднял на меня взгляд. Он шёл подле меня, полностью облачённый в церемониальные одеяния, но с более толстыми слоями и плотными тканями, чем те наряды, которые я помнила. Его глаза поблёскивали в свете ламп бледно-голубым цветом ледника.

— Госпожа Вой Пай очень хотела бы встретиться с вами сейчас, Высокочтимый Мост, — приветливо сказал он. — Она искренне извиняется за задержку. Неожиданно возник военный вопрос, и ей пришлось обеспечить безопасность земель прежде, чем принять вашу аудиенцию, — он показал уважительный жест, всё ещё шагая согнутым под нелепым углом, чтобы держать глаза ниже уровня моих глаза. — Меры безопасности, сопровождавшие ваше прибытие — часть этого протокола, Высокочтимая. Учитывая ваш приезд, это показалось слишком большим совпадением. Мы не хотели рисковать.

Я бросила на него резкий, оценивающий взгляд.

Такое чувство, будто он говорил правду. Конечно, это означало только то, что он сам в это верил.

— Благодарю за объяснение, брат, — пробормотала я. — Признаюсь, я беспокоилась, что попала в опалу у вашей достопочтенной госпожи.

Он улыбнулся. Опять-таки, улыбка казалась настоящей.

— Вовсе нет, Священная.

Я улыбнулась в ответ, поклонившись после его слов и сделав ответный жест. Некоторые из вариантов почётного обращения ко мне я переваривала лучше, чем другие. Он только что озвучил, пожалуй, самый ненавистный для меня вариант, но теперь я почти привыкла.

— Вы бывали здесь прежде, — сказал он мгновение спустя.

Я кивнула. Затем осознав, что учитывая, где он живёт, он мог не понять человеческого жеста, я показала «да» на языке жестов видящих.

— Мне доводилась такая честь ранее, — произнесла я на прекси.

— Тогда на вас был ошейник, — сказал он.

Я повернула голову, но в его глазах увидела лишь озадаченность и нечто, похожее на искреннее любопытство. Я осознала, что мне нравится этот видящий с голубыми глазами. Я не могла сказать, почему именно.

— Да, — ответила я. — Это сложная история, брат мой.

— Я так и предположил.

— Как тебя зовут, если можно спросить? Мы встречались здесь ранее, брат?

Он показал отрицательный жест, улыбаясь.

— Нет, Высокочтимая, но все, кто живут в Городе, знали о вашем визите. Мы смотрели, как вы ходите по землям. Вы ходили каждый день, часто очень подолгу. Иногда вы ходили ночью.

Он помедлил и улыбнулся ещё шире.

— …И меня зовут Улай, Высокочтимая.

Я улыбнулась в ответ, признавая его слова взмахом руки.

— Прошу, зови меня Элисон. Или Элли.

— Да, Выс… — он рассмеялся и поправился. — Элли. И благодарю тебя за эту честь.

— И ты правильно помнишь, брат Улай, — сказала я, глядя по сторонам, когда мы вошли на поросшую деревьями узкую тропинку вдоль первого из петляющих каналов. Деревья без листвы и цветов выглядели скорее сбившимися в кучу и испуганными под тёмным, чёрным небом, но снег делал всё прекрасным в другой манере.

— Я ходила, — сказала я. — При каждой представившейся возможности. До этого я много времени пробыла в помещении, в основном в пещерах, и я не собиралась тратить впустую время, проведённое в Городе, и не увидеть его очарование. Особенно учитывая то, как многого уже лишал меня ошейник.

— И это была весна… эээ…. Элли.

— Да. Тогда была весна, — я вздохнула, улыбаясь ему. — Здесь весной царил настоящий рай. Все деревья цвели. Все птицы вили гнезда. Я с особенной нежностью вспоминаю тигрят в загонах сзади.

Он испытывал моё ограниченное значение официального прекси, но, похоже, не замечал или не возражал. Я пыталась решить, что ещё сказать, когда он вновь заговорил.

— А ограждения у входа королевы в Императорские Сады? — спросил он. — Ты их помнишь, Высокочтимая… Элисон?

Я на мгновение задумалась.

— Драконы? Зелёный и синий, с павлинами. И изображения посредников Мудрости и Глупости?

Его улыбка сделалась довольной почти как у ребёнка.

— Да, — сказал он. — Совершенно верно, Высокочтимая, — увидев мою улыбку, он добавил: —…Элли. Это моя работа, если позволишь мне похвастаться.

— Ты это сделал? — я не скрывала изумления в голосе. — Это очень, очень красивая работа, брат. Я под глубоким впечатлением.

Он улыбнулся ещё шире, буквально просияв.

Я вспомнила по своему прошлому пребыванию здесь, как Лао Ху гордились своим Городом. Насколько я могла сказать, эта гордость оправдана. С многочисленными произведениями искусства и чистой организованной красотой ежедневных ритуалов на освещённых тропинках и в залитых солнцем садах, Город напоминал скорее затерянный древний мир, нежели часть современного Пекина.

Теперь, когда я ощущала свет Города и его конструкцию, над землями нависала тишина, которая говорила о глубокой концентрации и неподвижности. И всё же я ощущала в этом счастье. Здесь я впервые увидела детей-видящих, по крайней мере, во плоти. Я наблюдала, как они бегают и гоняются друг за другом на уличных рынках, крича и хохоча.

Насилие, избиения, ошейники, рабство и деградация видящих в руках людей, свидетелем чего я стала в Штатах — и даже в Индии, вопреки большому населению видящих — похоже, вообще не существовало в мире Лао Ху, и тем более в их Городе.

Более того, они достаточно сильны, чтобы отразить любую атаку, хоть человека, хоть видящего.

Только Ревик приблизился к тому, чтобы бросить вызов силе Лао Ху, и то в сравнении с китайскими разведчиками его лагерь состоял в основном из недоученных и недисциплинированных отбросов, так и напрашивающихся на драку.

Конечно, их боевая мощь находилась на этапе младенчества. Даже в то время, что я провела с ними, я видела, как это меняется. Ревик воспитывал и тренировал их как солдат. Он также старался увеличить их численность — и освобождая бывших разведчиков из рабских лагерей, и вербуя новых из числа свободных видящих.

Подумав об этом, я вновь поразилась тому, какой наивной я была.

Мне нужно было понимать, что Вой Пай воспримет Ревика и его армию как угрозу.

Может, она даже была права, видя в этом опасность.

В любом случае, мне нужно было понимать, что она воспользуется шансом устранить своих соперников, пока они не «выросли» настолько, что позарились на её возлюбленный Город. Честно говоря, глядя на это с её точки зрения, я даже могла признать, что испытываю какое-то неохотное уважение к её поступку в плане стратегии. В плане этики поступок был плохим, но Вой Пай казалась мне одной из тех, кто защищает своё любой ценой, а этика может катиться к чёрту.

Если уж на то пошло, это в лишний раз убедило меня, что я не готова быть лидером.

Мой спутник опять выдернул меня из своих мыслей.

— Высокочтимый Мост голодна? — вежливо спросил Улай.

Я взглянула на него. Я подумывала вежливо соврать, затем улыбнулась.

— Умираю с голода, — сказала я, используя более простую версию прекси. — Есть ли шанс, что меня там ждёт пицца, брат Улай?

Он рассмеялся, явно радуясь моей фамильярности.

— Это человеческая еда? Американская, да?

Я закатила глаза, слегка улыбнувшись.

— Да, брат. Картон и пепел для большинства из вас, знаю. Но в связи с моим примитивным воспитанием я иногда всё равно невольно жажду этого картона. Особенно когда я действительно голодна.

Он снова рассмеялся.

— Мы можем найти для тебя куда более приятную еду, Высокочтимая. Прямо сейчас наши шеф-повара работают над тем, что, надеюсь, тебе понравится. Хотя, может быть, это не совсем то, что ты представляешь, говоря о пицце в американском стиле…

Я осознала, что с тоской вспоминаю свою любимую пиццерию в Сан-Франциско. Я и не осознавала, что он почувствовал воспоминание, пока он не показал жест признательности.

— Это поможет, Высокочтимая, — он вновь улыбнулся, смутившись. — …Элли. Это очень поможет. Наш повар выражает свою признательность за отпечаток.

Я невольно усмехнулась и на ходу сложила руки за спиной.

— Мне будет очень интересно увидеть, что он приготовит, брат мой.

— Мне тоже, — искренне подтвердил он.

— Тебе придётся попробовать это вместе со мной, — поддразнила я. — Убедиться, что это пройдёт проверку.

Его глаза посерьёзнели.

— Я всё равно это попробую, Высокочтимый Мост. Чтобы удостовериться, что это безопасно употреблять в пищу перед тем, как рисковать вашей персоной, — в его глазах проступило беспокойство. — Особенно в эти опасные времена, когда вас несправедливо заклеймили активисты и фанатики.

Я тепло улыбнулась.

— …Элли, — напомнила я ему.

— Элли. Да, конечно, Высокочтимая.

Я вскинула бровь, и мы оба рассмеялись.

Я осознала, что скучаю по этому — просто по разговорам с другими видящими.

А может, я просто скучала по разговорам с тем, кто не орал на меня и пытался заставить меня принять решения, где на кону стояли жизни других людей. Я забыла, что не все видящие в мире воспринимали меня как дьявола. Даже если так считала большая часть видящих, живущих на Западе.

— Здесь ты в безопасности, Высокочтимая Сестра Элли, — сказал Улай, видимо, пытаясь найти компромисс между моим именем и титулом, по которому ему было комфортно обращаться.

Он произнёс это с пылкостью, которая показалась мне трогательной.

— Благодарю тебя, брат, — ответила я, с уважением склонив ладонь. — В настоящий момент я очень ценю такое заверение.

Мы миновали третьи ворота внутри Меридиана.

Я в некоторой степени утратила свои прежние наземные ориентиры, но была вполне уверена, что сейчас мы вошли в место, которое раньше, когда Город был населён людьми, являлось жилой зоной для Императорской семьи. Я узнавала некоторые фасады зданий и, хотя сады опустели от растений, здесь оставались знакомые композиции из камней и несколько предметов искусства, которые достаточно хорошо переносили погоду, чтобы их оставили под открытым небом.

Одной из них была каменная скульптура черепахи с миром под одной лапой — её я помнила.

Вздохнув, я покрепче запахнула пальто на груди. Я постаралась сохранять ясный разум, но почему-то пребывание здесь заставило ярче вспомнить прошлый год. Вспоминая свои ощущения, когда я впервые увидела в этом дворе Ревика, ждавшего меня под деревьями, мне пришлось подавить тихий прилив боли.

Вытолкнув воспоминание из своего света, я взглянула на Улая.

Я собиралась опять вовлечь его в разговор, лишь бы забыть о Ревике, но Улай улыбнулся и жестом показал на здание слева от нас. Как только мы достигли прохода в стене из белого камня, я увидела здание, омытое жёлтым светом.

— Наша госпожа ждёт тебя там, Высокочтимая Сестра Элли, — сказал Улай.

Кивнув, я сделала вдох и медленно выдохнула.

Затем, стиснув челюсти, я шагнула на каменную дорожку, которая вела к ближайшей раздвижной двери из дерева. Я проследовала за ладонью Улая, показывающей на лестницы.

В пространстве за той дверью находился затемнённый трон и коллекция каменных скульптур, включая птиц, рыб, львов, слонов, даже дракона. Долговязые деревья стояли по краям и позади трона, почти доходя до высоких потолков, отделанных деревянной плиткой, которую вручную вырезали и расписали ярко-золотым и красным. Вдоль стен висели гобелены, многоярусные воздушные змеи и светильники.

— Сюда, Высокочтимый Мост, — сказал Улай, выводя меня из освещённого свечами пространства в более яркую комнату за его пределами.

Мы вышли через круглый проем в тёмном дереве.

Я поморгала от света, когда мы вошли в помещение с высокими потолками, и рефлекторно просканировала.

Мой живой свет мало что говорил мне, но вот физическое зрение сообщило предостаточно. Первое лицо, на которое упал мой взгляд, заставило меня в шоке отпрянуть назад. Я врезалась в Улая, шедшего позади меня, вызвав у высокого видящего всплеск тревоги.

Я едва это заметила.

Я не могла отвести взгляда от видящего, стоявшего на коленях в противоположной части комнаты.

Этим видящим был Врег.