Тихая гавань

Глава 14

- По машинам, - скомандовал Барт, и восемнадцать человек , его оперативная группа заняли места в двух грузовиках. Восемь полицаев и десять немецких пехотинцев. Постоянной команды у него в подчинении не было. По требованию людей давали подразделения гарнизона и полиция. Тем не менее, многие были ему знакомы, так как выезжали на подобные мероприятия не в первый раз, а личный состав гарнизона и полиции был относительно постоянным. Он сел в «Опель» рядом с Шмультке. До хутора было пятьдесят восемь километров, из них последние пятнадцать им предстояло ехать по грунтовой дороге. Успокаивал только тот факт, что дождей не было давно. Как-то раз они попали осенью на грунтовку после сильного ливня, когда возвращались с задания, и это был очень захватывающий, но изнурительный путь.

Лейтенант был рад полученному заданию, так как возня с расследованием, которая не привела пока ни к какому результату, ему порядком надоела. Он предпочел бы вообще в это не ввязываться, но приказы начальства не обсуждались. Так что проверка дальнего хутора показалась ему чем-то вроде кратковременного отпуска. В таких мероприятиях не надо было слишком напрягать мозг: действуй по инструкции, да соблюдай осторожность. Не надо ломать голову, вычисляя таинственного убийцу. Увидел человека с оружием — пытаешься его арестовать, сопротивляется — убиваешь или арестовываешь. Все просто.

Выехали они очень рано, отчего вид у солдат и полицаев был заспанный. Он лично проверил каждого: нет ли пьяных или чересчур много употребивших накануне, но бойцы его группы знали, что он не потерпит пьянства перед операцией, поэтому благоразумно отказались от выпивки. Барт справедливо рассуждал, что алкоголь притупляет бдительность, уменьшает работоспособность и вообще плохо влияет на выполнение поставленных задач, даже если эти задачи простые. Все члены группы уже не в первый раз ездили на такие задания под его командованием, поэтому лишних вопросов не возникло. Даже Шмультке, пользовавшийся поблажками, дышал ровно и спокойно.

-Герр Барт, разрешите вопрос?

-Конечно.

- А вы почему не едете домой в отпуск? Я тут прикинул, что вы уже месяца три как пропустили.

- Из-за чертова расследования. Мне поставили условие — ловим убийц, иду в отпуск.

- Сурово. Ну, как продвигается дело, спрашивать не буду.

-Ты и так знаешь, как продвигается. Плохо продвигается. Паршиво.

Дорога была пустынной: для крестьян из окрестных поселений слишком рано выезжать, они пока возятся со скотиной, для торговцев из города тоже. Барт вспомнил о дочках и погрузился в сладкие, а оттого немного грустные воспоминания. Шмультке, видя настроение своего командира, не стал продолжать, хотя ему явно было скучно: дорога пустынна и до одури знакома. Они ехали замыкающим автомобилем.

До хутора добрались за два с половиной часа, за это время крестьяне начали выбираться из своих сел, и им иногда встречались телеги и брички. Когда выезжали из города, то солнце только поднималось, а теперь оно полностью завладело небом: ни одного облачка, а это означало жаркий летний день.

Барт сказал Шмультке, чтобы он остановился. Лейтенант вышел из машины размять ноги и помочиться на обочине. Грузовики с его солдатами остановились впереди. Он подтянул ремень и посмотрел на часы: восемь утра. Судя по указателю на деревянном крашеном столбе, до хутора три километра. Через пару сотен метров дорога пойдет с уклоном, об этом говорила карта.

- Позови мне ефрейтора и старшину, - попросил он Шмультке, и водитель побежал к грузовикам. Вернулся он в сопровождении немецкого ефрейтора и поляка.

- Кто-то из вас уже здесь был?

- Да, герр лейтенант, - ответил по-немецки старшина. Вполне сносно. Звали его Стефан, ему было около пятидесяти лет, роста он был небольшого, но очень крепкий , сбитый, при Советах был осужден за разбойное нападение на почтальонов. Решил вернуть деньги за отобранную скотину, которую коммунисты определили в колхоз. Единственный из полицаев, кого взяли с такой судимостью. Барт иногда благодарил судьбу, что попал именно сюда, а не восточнее, так как в белоруссии и Украине в полицаи набирали откровенно уголовный сброд. Стефана предшественник Зайберта пропустил из-за идеологической подоплеки нападения: мужик просто противился коммунистам. За два года в этом городе Барт немного начал понимать польский язык, но цели говорить на нем не ставил, так как после окончания войны эти земли войдут в состав Рейха, и уже местным придется изучать его родной язык. В принципе и сейчас разговорный немецкий для населения был несомненным плюсом, так что он решил не напрягаться с изучением варварского диалекта, однако вольно-невольно запоминал общеупотребительные слова и фразы. Но старшина вполне сносно говорил на его языке, не Доброжельский, конечно, но разборчиво и четко, хотя немного медленно.

- Богатый хутор. Пасечники, и два больших пруда. Плюс выпас хороший, так что грех им тут жаловаться. Мужичков, конечно, маловато осталось, но хозяйство отлажено, так что не бедствуют, а медок сейчас ой как дорог.

- Возможно сопротивление?

- Вряд ли, - немного напрягся полицай, - если только пришлые, - у них на весь хутор пятеро мужиков было с «бронью», еще десять дедов, крепкие, но старые и мальчишек двое.

- Так мало детей? - удивился Барт, привыкший к огромным крестьянским семьям.

- Здесь, да. Мало. Они их в город обычно отправляют, на учебу. Зажиточные, могут позволить.

Стефан рассказывал это без тени зависти: когда-то и он был таким, но пришли большевики, отобрали все, что он строил и копил долгими годами упорного и честного труда. И он пошел забирать свое с обрезом в руках, его схватили, хотели судить, но пришли немцы, и его отпустили. Барт на секунду представил, каково лишиться всего, что строил долгие годы жизни, и эта мысль повергла его в уныние.

- По вашим словам все выходит так, что мы быстро проверим хутор и спокойно вернемся?

- Да, герр Барт, чужих здесь не любят. Живут достойно, проблемы с властью им не нужны.

Он подумал, что кто-то же чужой здесь есть, раз Зайберту поступил сигнал про людей с оружием.

Лейтенант улыбнулся:

- Пусть все будет именно так.

И, конечно, все пошло именно «не так».

На въезде в хутор они увидели, как почти все жители этого маленького поселения собрались на небольшом холме, за которым, как выяснилось, располагалось местное кладбище.

- Утро начинается с похорон, - пробормотал Шмультке, - не к добру это.

Водитель оказался провидцем: Барт и сам не понял, как все завертелось.

Лейтенант скомандовал остановиться, с одной стороны, то, что все хуторяне собрались на кладбище было хорошо — им не надо будет выискивать и собирать жителей, с другой — проверка в такой момент может привести к агрессивной реакции. Но когда лейтенант, держа руку на кобуре, подошел поближе, то немного успокоился: мужчин среди собравшихся было совсем немного: четыре старика и два подростка, как и везде в их округе население составляли преимущественно женщины. Максимальная угроза — крики и ор, но он уже выработал к ним иммунитет, да и примерно знал, как вести себя в такой ситуации. Из-за маленьких размеров хутора старосты здесь не было, как и полицаев, но они и не требовались. Барт приказал своим людям следовать в хутор, а сам остановился в некотором отдалении от собравшихся, не вмешиваясь в церемонию.

Ему показалось несколько странным столь раннее время церемонии и отсутствие священника, но тут к нему подошла старуха в черном выцветшем платье:

- Зачем пожаловали? - ее палец , морщинистый и с пожелтевшим от табака ногтем почти ткнулся ему в грудь. Лейтенант отпрянул, не ожидая такой дерзости.

- Вы хорошо говорите по-немецки.

- Я немка. Зачем пожаловали?

- Стандартная проверка, все ли у вас хорошо...

- Идите проверяйте, а нам не мешайте, - в голосе старухи сквозила ненависть, чему Барт был сильно удивлен: обычно этнические немцы были очень хорошо расположены к своим соотечественникам в форме, ведь до их прихода поляки часто унижали их и белорусов.

- Фрау... Позвольте поинтересоваться, кого хороните? И от чего усопший покинул этот мир?

- Усопшие, - старуха сверлила его взглядом, - пара семейная, в бане угорели позавчера. Помылись неудачно.

Он не отвел взгляд от красноватых глаз старухи, внутри начал расти комок злости: какое право она имеет так с ним разговаривать? Он вел себя максимально вежливо: никому не мешал, она сама к нему подошла.

- Вы уже известили ближайшую комендатуру?

- Я тебе не чистописец!

Со стороны собравшихся на похороны выбежала девочка лет двенадцати с тихим возгласом:

- Баба, иди к нам.

- Отстань, - старуха с такой же ненавистью посмотрела на девочку, но та схватила ее за рукав и подтащила к остальным, тут же повернулась к Барту:

- Простите ее. У бабушки давно не в порядке с головой, но... - и тут девочка осеклась.

Она сказала немецкому офицеру, что в ее семье душевнобольной. Барт сделал вид, что не обратил на это внимания, хотя сам подумал: «мы с Шульцем ищем сумасшедших в городе, но сколько их по окрестным селам — одному Богу известно. А ведь им никто не мешает приезжать в город и уезжать. Базарные дни, сдача продналога, какие-то бюрократические дела...»

Лейтенант решил не мешать церемонии и в сопровождении Шмультке направился в хутор. Крепкие бревенчатые дома с крышами из металла, два дома построены из красного кирпича: по всем меркам хутор был зажиточным. Даже хозяйственные постройки и изгороди содержались в порядке. Отсутствие мужчин мало повлияло на поддерживаемый порядок. Из разговоров с солдатами, воевавшими на востоке, Барт знал, что там большевики напрочь убили у населения желание жить в чистоте и достатке.

Солдаты и полицаи ждали его возле первого на короткой улице дома. Машины стояли на дороге, но они вряд-ли кому помешают — в город явно никто сегодня не собирался. Шмультке сказал:

- Герр барт, я «Опель» подгоню сюда. А то мы оставили его там так неаккуратно.

- Конечно, - лейтенант и сам подумал, что опрометчиво бросил машину рядом с кладбищем. - Разделиться на тройки, начать досмотр.

Солдаты и полицаи четко выполнили приказ: рутинная операция под его руководством была привычной и вполне продуманной: двое осматривали жилище и постройки, один стоял возле калитки или ворот, контролируя окружающее пространство. Барт прислонился к кузову грузовика и подумал, что проверка вряд ли принесет какие-то результаты. Хутор не подходил для бандитской колыбели: хоть и далеко от города, но местные вряд ли бы не сообщили о бандитах. В сообщении Зайберту упоминались какие-то люди с оружием, но не было информации, что они кого-то ограбили или остановились на ночлег.

- Мелкая тварь, - раздался голос Шмультке, который спускался с холма, таща за руку мальчишку лет десяти. Барт удивился тому, что водитель тащит ребенка, а не ведет автомобиль.

- Что такое?

- К лесу бежать пытался, и меня укусил, - водитель показал на свою руку, в которой держал пистолет.

- Зачем ты бежал, мальчик? — спросил Барт, но ребенок сделал вид, что не понимает немецкого. Лейтенант оглянулся и с разочарованием понял, что Стефан ушел на осмотр. Шмультке отвесил мальчику крепкую затрещину, отчего тот разревелся, и спросил на ломаном польском:

- Кто в лесу?

Ответом был плач, и Барт покачал головой: все же бить ребенка ему показалось излишним. Приехали чужие мужчины с оружием, пацан мог просто испугаться и захотел спрятаться, но Шмультке не остановился и пнул мальчика ногой в живот. Тот охнул и согнулся пополам. Барт побагровел:

- Отставить! Он же ребенок!

- Герр Барт, тут что-то нечисто. Нутром чую...

Нутро явно не подводило водителя. Раздался грохот взрыва, затем короткая автоматная очередь. Барт инстинктивно пригнулся и на лету сообразил, что стреляли не его люди: у них не было автоматического оружия, только карабины и винтовки. Барт вытащил пистолет, а Шмультке швырнул пацана под колеса грузовика. Минуту назад он его бил, а теперь спасал под машиной.

- Засада.

- Именно, - лейтенант поборол дрожь, которая всегда накатывала на него в подобных ситуациях. Мысли начали бомбить сознание внезапными ударами, но он сделал три глубоких вдоха и сказал:

- Вдоль дороги пойдем.

- Может, на машине, я с грузовиком справлюсь, - предложил водитель, но Барт возразил:

- Снимут тебя мгновенно, не надо. Пошли.

- Лежи здесь, щенок, - Шмультке еще раз ударил мальчишку по голове. - Дернешься — умрешь.

Барт на этот раз не стал возражать: малец явно кого-то хотел предупредить об их появлении, так что из безобидного и испуганного ребенка моментально превратился в врага, а к врагам лейтенант не испытывал ничего кроме холодной ненависти. Они , пригибаясь, переместились к низкому забору из крашеных в зеленый цвет досок, и осторожно начали передвигаться в сторону взрыва.

Барта немного пугала наступавшая после стрельбы тишина: неужели все его люди мертвы? Но это невероятно. Даже взрыв ручной гранаты, а это был именно он, и автоматная очередь вряд ли отправят на от свет полтора десятка солдат. Странно, что не было никаких криков и команд. Хотя, его люди не в первый раз попадали в переделку и знали, как вести себя. Шмультке двигался впереди, Барт постоянно оглядывался назад: враг мог появиться откуда угодно.

- Герр лейтенант, - это был голос рядового Фрица. - противник в каменном доме.

Лейтенант увидел солдата, который полз к ним навстречу, сжимая в руках карабин:

- Наши потери?

- Два поляка точно мертвецы, замыкающему Вальтеру в грудь попали, с ним непонятно.

- Сколько их там?

- Не ясно. Стрелять сразу начали, как только во двор зашли.

Барт осторожно поднял голову и посмотрел на дом, в котором находился противник: большой кирпичный дом с небольшими окнами и крепкой дверью, к которой от дороги вела отсыпанная песком дорожка. Вокруг дома не было ни одного дерева или кустарника, только грядки с зеленью и небольшая клумба с цветами, которые еще не распустились. У врага был отличный обзор, единственное, что спасло жизни его людей, так это невысокий заборчик из белого камня, за которым они и спрятались.

- В обход кто-то пошел?

- Не знаю, герр Барт, вас ждали.

- Генрих, - Барт скомандовал ефрейтору, который залег метрах в пяти от него, - двоих в дом напротив. - Быстро.

- Слушаюсь.

Лейтенант посмотрел на деревянную избу напротив: если бы там тоже были враги, то они бы все уже были мертвы, но не стоит полагаться на удачу: может, враги еще просто не проснулись.

- Ты, и ты, занять дом, - ефрейтор отдавал приказания с каким-то надрывом, а Барт через просвет в заборе смотрел на дорожку перед домом. Два тела полицаев лежали возле калитки — их сначала подбросило взрывом, а потом добили короткой автоматной очередью. Враг явно не хотел зря расходовать боеприпасы. Это могло означать, что или патронов мало, или им повстречался опытный противник.

- Генрих, в обход отправь четверых.

- Там открытое пространство, простреливается...

- Назад пусть сначала идут, мимо грузовиков, - лейтенант чуть не добавил « идиот», но сдержался.

- А... конечно.

Два полицая и два пехотинца проползли рядом с ним. Барт крикнул:

- Выходите. Вам гарантирована жизнь!

Он и сам знал, что это откровенная ложь, но все же надеялся, что обещание сработает. В ответ... Даже выстрела или ругани в ответ не последовало. Лейтенант по пыльной дороге подполз к Генриху, расположившемуся возле калитки, кованой и окрашенной в черный цвет.

- Что думаешь?

- Штурм? - в голосе ефрейтора сквозила надежда, что лейтенант откажется от этой идеи, и Барт оправдал ее:

- Слишком рано и рискованно. И потом, меня смущает пулемет.

- Это не пулемет, это автомат, - поправил его ефрейтор.

- Да насрать, - грубо ответил барт, чем вызвал удивление подчиненного. - они могут по нам очередями, а мы нет. Тут такое расстояние, что и пулемета не надо.

- Тогда по окнам?

- Тогда по окнам, - согласился Барт, и бойцы его группы начали стрелять по дому. Выстрелы, звон разбитых стекол и глухие удары пуль, когда они попадали в стены. На мгновение Барту показалось, что настал момент подобраться к дому, и он уже собрался в несколько прыжков добраться до двери, но Шмультке резко дернул его за ногу, и он больно ударился подбородком об землю. В тот же момент прозвучали три длинных очереди из «МП», враг ответил.

- Спасибо, - прошипел он водителю, хотя еще секунду назад был готов пристрелить его. - Будем ждать, пока наши обойдут дом.

- Угу.

Барт потер ушибленную челюсть и подумал, что все-таки странно в таком месте нарваться на партизан или бандитов.

- Герр немец, - он увидел, что к ним подполз мальчишка, которого Шмультке оставил возле грузовика.

- Исчезни! - Шмультке навел на пацана пистолет.

- Там, - ребенок махнул в сторону леса, - там мои сестрички. Я их от плохих людей спрятал. Они уже почти взрослые, а они до баб охочи.

- То есть, там не мужики с оружием? В лесу? - Барт начал по-немецки, но потом перешел на польский, отчего получилось так коряво.

- Нет. Мужики с автоматами здесь.

- Сколько этих мужиков?

- Пятеро, три дня назад пришли. Дом заняли, хозяев порешили, и всем остальным настрого приказали молчать. Четверо нормальных, а один совсем хворый был.

- Значит, пятеро, - уже по-немецки сказал Барт Генриху, но тот тоже уже вполне понимал, так что даже улыбнулся:

- Уже легче.

- Да. Спасибо, мальчик. А почему ты сразу не сказал?

- Дядька ваш, - пацан показал на Шмультке, - и слова вставить не дал. Да я не в обиде.

- Он потом тебе подарок сделает, - сказал Барт и насмешливо посмотрел на стушевавшегося водителя.Лучше проявить бдительность, чем преступную халатность.

- Конечно сделаю.

Лейтенант посмотрел на часы: за прошедшее время дом можно было окружить раза два, так что пора начинать.

- Двое со мной, остальные по окнам.

- Есть.

- На счет — три. Раз, два, три...

Он вскочил на ноги, одновременно с ним поднялись еще два пехотинца, остальные открыли огонь по окнам в надежде не дать обороняющимся возможности выстрелить. Барт и сам не понял, каким чудом успел добраться до двери, но ответных выстрелов еще не было. Он вложил в удар всю силу и вышиб дверь плечом, свалившись на пол. Тут же началась стрельба: мужик в какой-то непонятной униформе стоял напротив входа с «МП» и давил на спусковой крючок — один пехотинец тут же рухнул рядом с лейтенантом, скошенный пулями, второй оказался сообразительнее и спрятался за стену у двери. Барт прицелился в противника, но выстрелить не успел. В дом влетела ручная граната. Он прикрыл голову руками, и тут же раздался разрыв. В ушах зазвенело, а из носа брызнула кровь. Хорошо, что он успел открыть рот.

Кто- то наступил ему на ногу, слава Господу, что на здоровую, несколько выстрелов из карабина и грязная ругань на немецком.

- Лейтенант, вы целы?

- Вроде да, - Барт оперся на локти и чуть не упал обратно: плечо, которым он вышиб дверь болело не хуже, чем его нога в самые печальные времена.

- Здесь больше никого, - сказал ефрейтор.

- В смысле? - у Барта моментально прошел звон в ушах.

- Один парень с автоматом был, мы его гранатой уложили. Больше в доме никого.

- Погреб, - лейтенант поднялся на ноги и увидел перемолотое тело бандита.

- Да, сейчас. Только осторожно.

Заскрипела крышка, и ефрейтор выстрелил в темноту. Кто-то из полицаев нашел керосиновую лампу и зажег ее. Ефрейтор спустился вниз. Потом позвал Барта:

- Еще один. Вам надо это видеть.

Лейтенант ненавидел лестницы, но, пошатываясь, спустился в низ: погреб был вполне жилым: никакой сырости, побеленные стены, труба вентиляции, уходившая наверх. На деревянной кровати лежал мужчина, возраст которого он определить не смог с первого взгляда. Глаза у него были закрыты, и Барт сперва подумал, что он мертв, но потом заметил, как слабо поднимается и опускается грудная клетка, да и из носа вырывалось какое-то шипение. Лицо было худым, желтым, и от человека неприятно пахло: какая-то смесь лекарств и разложения.

Ефрейтор показал на прикроватный столик, на котором лежал «Вальтер» и стоял графин с водой. А больше всего Барта заинтересовали несколько пачек с лекарствами и пузырьки с микстурами. На них была немецкая маркировка. Он взял один флакон и посмотрел на дату выпуска: март 1943, то есть всего несколько месяцев назад. Откуда у бандитов или партизан свежие лекарства?

- Генрих, соберите всех местных в каком-нибудь одном месте Абсолютно всех. Как наш раненый боец?

- Держится, пуля навылет, но крови потерял прилично.

- Грузите этого, - лейтенант показал на больного бандита, - в мой «Опель», нашего тоже. Я скажу, чтобы Шмультке отвез их в госпиталь и доложил Зайберту.

- Слушаюсь, - ефрейтор позвал двух солдат, а лейтенант выбрался из погреба. Подошел к трупу врага и начал внимательно его рассматривать: возраст в районе двадцати лет, худощавый, но не истощенный, питался, видимо, нормально. Форму он определить никак не мог, но точно не немецкая и не русская. Эту загадку разрешил Стефан, пришедший с заднего двора:

- Хохол.

- Не понял?

- Украинец. ОУН или еще какая-то херня...Простите. Вырвалось.

- Но они вроде наши союзники? И, потом, это же очень далеко от нас.

- Ну, они никому не союзники. Звери дикие. Всех ненавидят. Дикари.

- Вы до конца осмотрели другие дома?

- Да. Нигде больше никого нет.

- Мальчик сказал, что их пятеро было: один убит, один без сознания. Где еще трое?

- Ушли, стало быть.Оружия нигде не нашли?

- Нет. Так что вряд ли они вернутся.

Однако Барт не был в этом уверен, поэтому решил запросить у Зайберта подмогу и смену. Операция прошла совсем не гладко: двое убитых и раненый, с пленным под вопросом — выживет или нет. Часть банды ушла. Не самый лучший материал для доклада.

- Стефан, пойдем поговорим с местными. У меня к ним масса вопросов.

Они вышли на улицу: Шмультке подогнал «Опель» к калитке, и на заднее сидение бережно посадили подстреленного рядового. Парень был бледен как смерть, но в сознании. Барт пожал ему руку:

- Ты выжил, ты молодец. Все будет хорошо.

Потом он спросил у ефрейтора:

- Кто догадался бросить гранату в дом?

- Герр лейтенант, это был рядовой Хайнц. Он очень сожалеет.

Барт потряс головой: звенело не сильно, оставался неприятный фон.

- Он, конечно, молодец, но идиот. Чуть меня и товарищей не угробил. Но бросок точный.

Из погреба вытащили бандита. Солдаты несли его словно пушинку. В себя он не пришел даже на свежем воздухе. Лейтенант быстро объяснил водителю, что ему следует сделать в городе и напутствовал:

- Очень осторожно. Ублюдки могут устроить засаду на дороге, чтобы отобрать машину или отбить своего.

- Я умею водить быстро, - усмехнулся Шмультке.

- Я это знаю, но пуля все же быстрее авто. Выдвигайся. И постарайся довезти этих в целости: один нужен Рейху в строю, а второй жаждет познакомиться с гестапо.

- Генрих, свяжите пленному руки. Не надо рисковать: вдруг очнется в дороге.

- Может дать еще человека в сопровождение, герр лейтенант?

Барт потер ушибленный подбородок и посмотрел на Шмультке, но тот замотал головой.

- Не стоит. Люди мне здесь нужны... все. Выезжай.

«Опель» плавно тронулся с места, медленно, но верно набирая скорость. Со стороны холма послышались крики и ругань — это полицаи вели жителей к большому деревянному сараю на въезде в хутор. Как оказалось, на похоронах были все обитатели хутора. Барт подозвал мальчишку:

- Ты можешь мне подсказать, кто после прихода этих людей ездил в город?

- Алеська, вдова , один из этих ебарь ее прежний.

- Ебарь? - не понял Барт.

- Любовник, - пояснил Стефан слова мальчика и погрозил ему: - Рано тебе, сопле, так ругаться.

- А как его назвать еще, если он не муж ей и не жених? - искренне удивился мальчишка.

- Спасибо за ответ , - сказал Барт и направился к сараю, где вопросы задавать собирался не так вежливо. Эти люди знали, что в одном из домов спрятались бандиты, но никто не заикнулся об этом, хотя видели их машины. Либо они так сильно ненавидели немецкую власть, либо их сильно запугали. Но это вовсе не давало им право молчать. Будь они предупреждены, то не было бы убитых и раненых.

Барт разговор начал с угрозы:

- У меня есть желание и законная власть расстрелять вас всех, как пособников бандитов. Вы знали о них, но не известили немецкое командование.

- Так они нас тоже порешить обещали, да и порешили двоих, когда те попытались в город съездить, - чуть ли не хором заговорили местные стариканы, один из них вдруг схватил за волосы высокую девку с большой грудью и миловидным лицом и толкнул ее в сторону лейтенанта. Та взвизгнула, а старик закричал:

- Вот из-за этой прошмандовки люди и наши, и ваши погибли. К ней эти ироды пришли.

- Это так? - спросил у девки Барт: а она была очень привлекательна. Высокая с тонкой талией, кожа не обветренная, грудь хоть и большая, но не висячая, сочная.

- Они все наговаривают на меня! Герр офицер.

- Ты Алеся?

- Да, - она вскинула брови в удивлении.

- Зачем ты ездила в город? Почему не передала информацию об этих людях?

- За лекарствами они меня отправили. Пообещали мать убить, если проговорюсь.

- У кого лекарства взяла?

- Не взяла. Купила, - с некоторой гордостью ответила Алеся.

- Показать сможешь у кого покупала?

- В аптеке поку... - договорить она не успела: разозленный такой наглой ложью Барт отвесил ей крепкую пощечину:

- Не надо мне врать! Такие в аптеке не купишь.

- Да я ее плохо запомнила, бабу эту....

- Генрих, ее под охрану и заберем с собой, убери ее отсюда.

Хуторяне подумали, что на этом все и закончится, но Барт вновь обратился к ним:

- Как давно вы снабжали едой этих негодяев?

- Да они только появились несколько дней назад, - ответил все тот же старик, а остальные закивали в подтверждение. - герр офицер, а вы же оставите здесь полицаев теперь?

- Боитесь мести?

- Боимся, - хуторяне грустно вздохнули.

- У меня есть сильное желание облегчить им работу: вы своим молчанием совершили предательство Рейха.... - он еще пару минут рассказывал им о том, насколько плохо они повели себя, но все прекрасно понимали, что угроза расправы со стороны бандитов на тот момент была более реальна, чем возможность попасть в немилость к немцам. Лейтенант не знал, как ему поступить, но потом подумал: «Ну, расстрелять всегда можно успеть, а вот где потом набирать продовольствие, если перестрелять всех крестьян и крестьянок».

- Стефан, пусть идут по домам, но помнят, что живут они только по милости фюрера, который научил меня давать людям шанс на исправление. Но второго шанса не будет.

Стефан перевел его слова, и хуторяне побрели по домам.

Барт снял с пояса фляжку с водой и посмотрел на небо : скоро надо будет искать тень. День будет не просто жарким, он будет изнуряющим.

Вокруг хутора он выставил посты, а вот прочесать окружающий лес не решился: местность ему незнакома, людей мало, а бандиты-украинцы хорошо вооружены, да и освоиться здесь уже успели. Лучше подождать подкрепление: итак уже есть потери. А еще он подумал о том, сколько километров бумаг ему придется исписать, пока он подготовит рапорт об этой экспедиции. В последнее время он очень много пишет: до службы никогда бы не подумал, что офицерам приходится столько писать. Хотя на фронте вряд ли, но у него свой фронт и, если разобраться, не менее опасный, чем на Востоке, а в чем-то даже и более страшный. Там хотя бы с врагами есть ясность — вот здесь русские, здесь свои. Стрелять сюда, сюда не стрелять.

Барт подозвал ефрейтора:

- Организуйте обед. С продуктами не стесняйтесь.

Генрих с удивлением посмотрел на своего командира: обычно тот пресекал даже мысли о мародерстве. Лейтенант оценил его взгляд:

- Не стесняйтесь, Генрих, не означает «наглейте». Мы все заслужили хорошей еды.

И улыбнулся. Ефрейтор тоже улыбнулся. «Хромой святоша», оказывается тоже из плоти и крови, а не ходячая цитата партийной литературы.