Тихая гавань

Глава 17

Всю обратную дорогу до города из хутора Барт проспал: он сильно жалел, что решился на короткий трюк с выбиванием двери. Во-первых, даже мгновенная, но резкая пробежка для его ноги очень травматична, во-вторых плечо нещадно ныло, так как не каждый день он выбивал двери, опыта было маловато. Ему еще повезло, что несмотря на внушительный внешний вид, дверь висела на слабых петлях, и у него получилось ее вышибить. А потом идиот Хайнц метнул гранату в коридор, чуть не угробив его и еще двоих солдат. Так что он решил поспать: так как по возвращении после доклада Зайберту предстоит возня с бумагами, допрос бабы, приютившей бандитов, и на сон явно не останется времени.

Бабенку эту загрузили в кузов вместе с телами убитых полицаев. Ей связали руки и ноги, так что она болталась по кузову и билась об борта, желающих придерживать ее не нашлось. А местами дорога была не очень ровной, так что в город она прибудет основательно потрепанной. Но жалеть тварь, которая лечила бандитов и спала с ними никто не хотел. Даже ее односельчане. Проводить дочку в город вышла ее мать, кстати, тоже довольно привлекательная, хотя и пожилая женщина, но ее быстро оттеснили подальше. Лейтенант видел, как она плачет, но сочувствия это не вызвало. Он понимал горе матери, но разделить его никак не мог.

Барта сменил Шуберт со своими солдатами. Они с самого начала общались холодно и только по служебной необходимости, так как Шуберт был кадровым офицером и считал Барта недоразумением в военной форме. Макс же видел в нем высокомерного помещика без капли уважения к людям из народа. А еще этот напыщенный вояка безбожно пил, о чем свидетельствовало вечно красное лицо. Он кратко изложил события и акцентировал внимание сменщика на том, что трое бандитов ушли в ближайший лес, на что тот сухо ответил:

-Разберемся.

Барт не стал интересоваться, как именно Шуберт будет это делать, а скомандовал своим людям грузиться в машины. Хоть капитан и был неприятной личностью, но службу знал, повоевать на фронте успел, так что лейтенант и впрямь не переживал из-за отъезда.

Перед въездом в город его разбудил водитель грузовика:

- Герр Барт, почти прибыли. Куда нам?- Сначала в комендатуру, потом тела полицаев в морг, а вы в казарму — отсыпаться и отдыхать. Полицаев можете выгрузить у городской управы.- Слушаюсь.

На дороге их остановили на импровизированном посту: два полицая и два пехотинца. Это было что-то новенькое. Обычно такие посты выставляли только по базарным дням и праздникам, в остальные дни ограничивались стандартными патрулями на улицах. Конечно, на посту их знали и остановили ради формальности, но Барт спросил у пехотинца:

- Рядовой, это из-за нашего приключения на хуторе? - Нет, герр лейтенант. Оберштурмбанфюрер распорядился блокировать все выезды и мобилизовал даже солдат и офицеров из госпиталя. Пропал офицер из раненых. Мы прочесываем город. - Вот как, - Барт нахмурился: еще один пропавший, значит еще один труп с вырванными глазами. В том, что найдут его в таком состоянии, он не сомневался. И еще подумал, что с приездом Шульца события стали развиваться стремительно, словно старый сыщик принес с собой вирус активности. Хотя, все к этому шло. Просто приезд Шульца совпал с давно назревавшими событиями: убийца не найден, репрессии возобновились, на фронте, хоть и далеком, Советы яростно сопротивлялись, так что их пособники и колеблющиеся вроде украинских бандитов тоже активизировались.

Грузовики подкатились к комендатуре: машина Зайберта стояла возле входа, значит, гестаповец на месте. Барт аккуратно спустился из кабины и, прихрамывая, направился к двери, возле которой стоял постовой.- Ефрейтор, организуйте размещение задержанной.- Слушаюсь, герр лейтенант. - С возвращением, герр Барт, - сказал ему постовой.- Благодарю, - этот солдат был с ним в одной из экспедиций, так что позволил себе небольшую вольность.- Зайберт в своем кабинете?-Да, у него там начальник госпиталя, - постовой открыл перед лейтенантом дверь и крикнул кому-то:- Клетку готовьте. Добычу первую привезли.

Барт удивился тому, что начальник госпиталя приехал в комендатуру. Считалось, что главной функцией этого города и является лечебница, поэтому обычно даже Зайберт ездил по всем вопросам в госпиталь. К тому же начальник учреждения был оперирующим хирургом высокого класса, так что не привык ходить на поклон к коменданту или даже гестапо. Значит, произошло что-то экстраординарное, что госпитальное начальство, доктор Готхард Нотхакер, собственной персоной явился к Зайберту. Однако, лейтенант знал, что между Нотхакером и Зайбертом не было никакой неприязни, просто так уж сложилось, что госпиталь был в приоритете. Барт добрался до своего кабинета и с раздражением отметил, что Шульц не убрал со стола документы. Он отодвинул их в сторону, поднял с пола печатную машинку и достал пачку листов. Зайберту он доложится чуть позже, благо из его окна видно, кто входит и выходит из комендатуры. Он заправил бумагу в машинку и уже собрался начать, как в дверном проеме, словно призрак, возник гестаповец. Он появился так тихо, что даже дверь не скрипнула: - Барт, я вас уже заждался, а вы решили отбиться от меня бумагами? - Вроде того, - устало пошутил лейтенант, - буквы отчета встанут стеной для моей защиты. Я думал, что у вас посетитель. - Он будет присутствовать. Идемте в мой кабинет. - Слушаюсь. - Кстати, пока мы наедине, хотел вас немного пожурить за напрасное геройство. Шмультке рассказал про выбитую дверь и вашу пробежку и эту дурацкую гранату. Я теперь склонен считать, что вы симулировали болезнь ноги, чтобы избежать отправки на фронт.- И что тогда я здесь делаю? - Совесть все же проснулась, и в вермахт вступили, но на фронт все равно не попали, - улыбнулся Зайберт, но в его голосе чувствовалось какое-то не совсем здоровое возбуждение. Он шутил как обычно, но интонация была иной, не как всегда.

Барт немного удивился тому, что будет присутствовать при беседе с доктором, но ничего не сказал, а гестаповец отдавал распоряжение постовому отправить задержанную из хутора в допросную и позвать туда Гюнтера Каулфюса, своего помощника и главного специалиста по допросам. Барту однажды довелось присутствовать при допросе, который проводил Каулфюс, и он оставил гнетущее впечатление. Допрашивал Гюнтер пойманного людьми лейтенанта дезертира. Нет, особой физической жестокости подручный Зайберта тогда не проявил, но психологически просто подавил волю несчастного беглеца, так что тот от страха за свою семью и ,под прямыми угрозами лишиться некоторых частей тела, рассказал, где прятались еще двое солдат, дезертировавших с фронта. Но тот дезертир, хоть и был предателем, но все же оставался немцем, а вот как с полячкой поведет себя Каулфюс, Барт предполагал, но предпочел не видеть.- Герр Зайберт, а Гюнтер знает, какие именно вопросы ей задавать?- Конечно, Шмультке все толково доложил. Он у вас большая умница.- Согласен, - Барт усмехнулся, - надеюсь, переманивать не станете? - Была бы у вас фамилия Шуберт, то даже и не спросил бы вашего согласия, но, к счастью, вы Барт, а не Шуберт. - Я , так понимаю, что вы имели с ним неприятный разговор?

- В очередной раз. Но последний. Я не люблю жаловаться командованию на своих коллег и смежников, но он и , правда, подчиняется не мне, так что рапорт и возвращение на фронт. А я знаю, что он этого очень не хочет.

- А где шульц?- Немного помог мне здесь и отправился в гости к фрау Эльзе.- Они уже знакомы?- Знакомятся в данный момент, наверное, но, Барт, давайте об этом чуть позже. Нам сейчас нужно разобраться с доктором.

Зайберт сказал «разобраться» таким тоном, словно и его собирался отдать Гюнтеру.

Нотхакер сидел на стуле рядом со столом гестаповца, на нем был цивильный костюм из синей тонкой шерсти, что говорило о том, что в комендатуру он приехал из дома, а не из госпиталя. Однако Барт знал, что начальник врачебного заведения не гнушался ночными дежурствами и лично принимал участие в сложных операциях. За это персонал и пациенты его уважали. Сам лейтенант очень редко сталкивался с ним : Барт даже с сильной простудой предпочитал не обращаться в больницу, только раз в год ходил на прием к хирургам, которые осматривали его ногу, но ничего нового сказать не могли. Медицина хоть и развивалась, но с его проблемой справиться не могла. Нотхакер был невысокого роста, с черными волосами без единого седого волоса, хотя возраст его приближался к пятидесяти. В пальцах он крутил сигарету и заметно нервничал:- Добрый вечер, доктор, - поздоровался Барт. - Хайль, - ответил Нотхакер, - вы в курсе, что пропал очередной пациент? - В курсе, - лейтенант не совсем понимал, зачем нужно его присутствие, но Зайберт не стал тянуть: - Господа, это уже шестой офицер, который ушел в увольнительную, а в данном случае, самовольно покинул госпиталь, который мертв.... - Но мы еще этого точно не знаем, - заявил доктор. - Его еще не нашли. Вы так уверены в его смерти.- Доктор, поверьте мне, что это на 99 процентов так, - сказал гестаповец, и лейтенант согласно кивнул.- И еще, я не стану продолжать наш неприятный разговор про дисциплину, мы ведь договорились, что впредь такого не повторится?- Конечно, - доктор наконец зажег сигарету и подвинул пепельницу поближе. - Я отлично понял все недочеты в нашей безопасности. Жаль, что ранее не обращался к вам за советом: был слишком уверен, что мы в глубоком тылу....- Мы все же на оккупированной территории, пока. Пройдет немало времени, прежде чем мы наведем здесь окончательный порядок. Я позвал лейтенанта, чтобы вы договорились о проведении нескольких совместных мероприятий.

Барт с вопросом в глазах посмотрел на гестаповца:

- Нашего замечательного друга-доктора надо будет проконсультировать по поводу организации охраны периметра и усиления контроля за покидающими госпиталь пациентами. Я сегодня хотел вообще запретить больным выход в город, но они откликнулись на мою , хм, просьбу помочь в поисках, поэтому я отложу это решение на некоторое время. И второй момент: скоро Гюнтер доложит нам, у кого эта мерзавка покупала медикаменты.

Нотхакер поперхнулся дымом: - Я и представить себе не мог, что кто-то ворует лекарства. Я завтра же прикажу провести ревизию во всех аптеках, а фрау Хельга поможет мне в анализе уже выписанных рецептов, но, как бы это ни звучало, надеюсь, что это банальное воровство низового персонала, а не действия моих коллег — докторов.- Доктор согласен, что пропажа лекарств вполне реальна, так как и за этим не было должного контроля.- Он был и есть, - постарался оправдаться начальник, - но формальный и не тщательный. Я опять же надеялся на то, что все врачи — немцы, а местный персонал на младших должностях, максимум медицинские сестры, но и там преимущественно наши соотечественницы.- Соблазн легких денег может смутить даже арийцев, если они недостаточно прониклись нашими идеями, - несколько пафосно заявил Зайберт и тоже закурил. Барт закашлялся: хоть кабинет гестаповца и был раза в три больше его , но двое курящих одновременно мужчин производили дыма не меньше чем паровозная труба. Нотхакер тут же извинился и затушил свою сигарету:- Дурная привычка, но нервы успокаивает отменно. Герр Зайберт прав: я очень халатно отнесся к дисциплине и контролю, сосредоточившись на лечебных задачах. - Отрадно слышать, что мы с вами достигли взаимопонимания в этом, - гестаповец не скрывал удовлетворения. - Лейтенант у нас, правда, человек занятой, но, положа руку на сердце, из гарнизонных офицеров он самый ответственный и способный.

Барту захотелось выйти из кабинета: он как-то не привык к похвале, к тому же слышать ее от Зайберта было совсем неожиданно, да и не скрывалось ли под ней второе дно? Этот здоровый мужик со своими шуточками был очень непрост, лейтенант это при первом знакомстве почувствовал. Ему многое нравилось в гестаповце, но больше всего он завидовал его умению находить общий язык с другими людьми, легко и непринужденно. Барт вспомнил свою мясную лавку: с покупателями общалась жена, а если он вставал за прилавок, то выручка существенно снижалась: многие клиенты просто уходили, поинтересовавшись, когда будет смена супруги. Но зато он отлично справлялся с заполнением бухгалтерских и налоговых документов, закупался только у проверенных и добросовестных фермеров, мог выторговать скидку или получить отсрочку. Но там он использовал логику, а в продажах важнее умение быть на одной волне с покупателем. И у жены это получалось отменно. У каждого свои таланты. Но за время работы с Зайбертом он понемногу заимствовал умение гестаповца вызывать доверие. Со стороны это было не особенно заметно, но лейтенант твердо знал, что общаться с людьми ему стало намного проще. Доктор как бы нечаянно посмотрел на наручные часы , и гестаповец подыграл:- Ну, собственно, мы все обсудили с доктором Нотхакером, так что скажем ему до завтра, а нам есть еще что обсудить, герр Барт.

Начальник госпиталя ушел. Гестаповец разжег спиртовую горелку:- Кофе?- Обязательно. Я выжил только ради него, герр Зайберт.- Тоже важная цель в жизни, - гестаповец насыпал в турку молотое зерно. - по детям скучаете?

Вопрос был личный и оттого неожиданным. Лица дочерей пронеслись перед глазами лейтенанта:- Конечно, безумно.- Я понял, что вас интересует, почему я об этом спрашиваю? - Барт кивнул.- Я тоже хочу повидать своего мальчика. Больше года я его не видел, как и вы своих.- Проклятая война, но долг есть долг....- Война здесь не при чем, лейтенант, - гестаповец закурил еще одну сигарету, но подошел к форточке и постарался не выпускать дым в сторону лейтенанта.- Ваше начальство, как и мое, не отпускает нас в отпуск пока мы не разберемся с убийствами. Все верно?- Да, - грустно признал лейтенант, - это так. Только я думал, что у вас в гестапо по-другому.- Примерно также. Вчера я разговаривал со своим руководством, и мне поставили ультиматум: десять дней на решение вопроса с убийствами.- Иначе?Иначе.... Перевод на Балканы с понижением в должности, возможно, звании. Плюс, в отпуск меня не отпустят, даже на несколько дней. И наверху, - гестаповец показал на запад, - еще не знают о новой «потеряшке».- Мое руководство мне условий не выдвигало, - сказал Барт,- но и отпуск зависит, как я думаю, от этого же. А на Балканах тепло.- Меня не беспокоит карьера, меня беспокоит долгая разлука с сыном. Я выжил во Франции и под Москвой, чтобы видеть, как растет мой сын. Да,пока идет война я могу видеть его только в отпуске и раз в год, но из-за этих убийств, меня лишают даже этого малого времени. Ну и, конечно, понижение, станет унижением. Однако руководство можно понять: больше года они терпели нашу беспомощность, прислали человека в помощь, - лейтенант хмыкнул: пока Шульц не сотворил чуда. - А результата нет.- Но герр Шульц здесь всего неделю...- Мы это понимаем. Но мы же не знаем, о чем он докладывает человеку, который его прислал.- Мне кажется, что он вряд ли способен на подлость.- Да и не в нем дело: меня и самого это угнетает. На Востоке я был в сложнейших переделках, а здесь не могу год найти убийцу среди бабья, стариков и грудничков.- Я, наверное, не совсем хороший помощник, - начал лейтенант, не сосем понимая, к чему клонит гестаповец.

Вода в турке почти достигла кипения, и Зайберт потушил пламя. Кофе не надо доводить до кипения. Почти, но в этом почти половина секрета напитка.- Вы — отличный солдат и коллега. Это не признание в любви и не лесть, мне вас в койку тащить не надо, - гестаповец ухмыльнулся. - Нет, просто я, как и доктор, немного, да что там, откровенно совсем, расслабился в этом протухшем городке. Он подействовал на меня, как снотворное. Люди такие беззаботные, врагов нет.- И?Нам предстоит за десять дней сделать то, что мы не могли сделать за год. Выглядеть это будет достаточно жестко.

Зайберт передал лейтенанту чашку и показал на лист бумаги с написанными от руки именами и фамилиями:- Здесь сорок человек, которых уже сегодня мы арестуем, вы добавите еще двадцать. Завтра к обеду горожанам будет объявлено, что у них пять дней на то, чтобы привести убийц к нам, иначе эти люди будут расстреляны.- В прошлый раз это не сильно помогло.- Согласен, но в том списке были хоть в чем-то ненадежные люди, в этом, - гестаповец показал на свой список. - фамилии случайны. Вы свою двадцатку набирайте,как хотите.- Герр Зайберт, я все же не совсем понимаю, чем расстрел непричастных людей может помочь? - лейтенант смотрел на гестаповца, как на безумца, но тот не производил впечатления человека с нарушенной психикой.- Местные сделают за нас эту работу. Убийства немецких офицеров их скорее радуют, желание сотрудничать на нуле, а вот угроза терять каждый день родственника или друга заставит их тщательно проанализировать поведение своих соседей и знакомых. Нас просто завалят информацией.- То есть вы предлагаете, если после расстрела шестидесяти мы не получим результата, каждый день еще увеличивать список?- Именно так, лейтенант, именно так. И в списках на этот раз будут не только мужчины старше восемнадцати.

Барт с сомнением в здравости рассудка посмотрел на Зайберта, но тот с улыбкой сделал глоток кофе и выбросил окурок в пепельницу. Улыбка была обычная, привычная, без зловещего блеска в глазах.

- Я примерно таким образом нашел двух красных диверсантов в одном подмосковном селе. Правда уложился в три дня и тридцать четыре расстрелянных. А до меня там почти полтора месяца возились.- А что скажет на это ваше и мое начальство?- Моему важен результат — поимка убийц, а с вашим мое решит все формальности.- А Шульц?- А что Шульц? Мы же не будем мешать ему. Вы продолжите расследование совместно, если успеете раньше срока, то заложникам повезет, не успеете — ну, эти земли все равно придется скоро зачищать для наших колонистов. Немного облегчим работу нашим сменщикам.- А вдруг убийцы из сотрудников госпиталя или комендатуры? Вдруг местным жителям не на кого указать...- Лейтенант, вы же сами с Шульцем отыскали подтверждение того, что такие убийства начались до нашего прихода.- Только один факт, и то, может это совпадение.- Я согласен с Шульцем в том, что убийства дело рук психопата. Не потому, что мне удобна такая версия, нет. Просто иного объяснения этому нет. Сопротивление подавлено, партизан и бандитов, если не брать в расчет отдельные случаи, вроде сегодняшнего, здесь нет. Даже актов саботажа нет. Плюс, мои информаторы среди местных нацелены на выявление антигерманских настроений, и они докладывают, что нам не рады, но к актам насилия прибегать никто не хочет.- А покушение на Шульца?- Спонтанный всплеск после расстрела. Это вполне укладывается в логику, а вот смерти офицеров без цели грабежа или получения документов или оружия — никак не подходят, да кому я рассказываю, вы и сами все это прекрасно знаете.- Знаю, - вздохнул Барт , и ему стало немного стыдно: гестаповец рассуждал предельно четко, жестко и жестоко, а в его здравом рассудке он зря усомнился. Зайберт продолжил:- Убийца или убийцы сами, конечно, не сдадутся. Это психические девианты, им не свойственно сочувствие, но прежде они, или он, или она, как рассуждает Шульц, пользовались тем, что горожанам наплевать на их подозрительные действия. Сейчас таким методом мы выбьем у них почву из-под ног: всплывет множество тайны и секретов.И да, я понимаю ваше смущение, меры суровые и жесткие, но мы, представители арийской расы, и нам нельзя проявлять милосердие к врагу. А они, - гестаповец кивнул на окно, подразумевая жителей города, - они враги, они еще не граждане Рейха, да и станут ими очень немногие. Мы не можем допустить продолжения этих убийств. Молодые офицеры могли послужить делу нашего фюрера и Рейха на фронте или в тылу, стать отцами, если кто-то не успел, или воспитывать детей, да даже, если им и суждено было погибнуть в бою, то эти смерти послужили бы нашей победе. А так они покинули рейх, зарезанные мясниками, да еще и над их телами после смерти поглумились. Я положу этому конец, а вы мне поможете.- Конечно, - Барт вскинул руку, - Хайль Гитлер. Я на секунду усомнился в вашем здравии, герр Зайберт, но теперь полностью с вами согласен.- Благодарю за откровенность. Этим вы мне и нравитесь. Отсутствием двуличия.- Расскажите немного о сыне, - попросил лейтенант и добавил, - а я вам поведаю пару историй про своих девчонок.- С удовольствием, - Зайберт посмотрел на часы, - я думаю, нам понадобится еще кофе.- Не откажусь.