Тихая гавань

Глава 23

Распоряжение Зайберта посетить импровизированную тюрьму для заложников привело Барта в хорошее настроение, так как он просто одурел от бесконечных допросов. За истекшие сутки в комендатуру с признаниями в совершенных убийствах и с доносами на соседей и коллег по работе пришло двадцать восемь человек, преимущественно женщины. Кроме этих визитеров Шульц периодически просил его помочь в опросе подозреваемых по своему списку, а в нем было четырнадцать человек, и если с теми, кто пришел добровольно, Барт разбирался достаточно быстро, то с дамами из списка сыщика приходилось вести полноценный допрос. Шульц подготовил список вопросов, так что задачей Барта было тщательно записать ответы и по возможности составить мнение по поводу подозреваемой.

Но пока нигде и намека не было на причастность к убийствам. Зайберта же эта ситуация забавляла, хотя лейтенант не видел ничего смешного в том, что старуха лет семидесяти , которая еле-еле ходит и у которой они взяли в заложники дочь, рассказывает, как выслеживала молодых и уже почти здоровых офицеров ночью, как била их топором по затылку и вырывала глаза ногтями. При этом она трясла желтыми похожими на сушеные птичьи лапы кистями перед лицом Барта и упорно твердила на польском «Отпустите мою дочь. Она за меня страдает». Остальные «убийцы» были примерно такими же, только отличались возрастом и полом. В их глазах был страх, было отчаянное желание , пожертвовав собой, спасти от расстрела сына, дочь или внука или наоборот, мать или отца. Спасать мужа или жену не пришел никто.

С доносами дела обстояли тоже печально: никакой ценной информации, обыкновенные слухи или подбор фактов на неугодных соседей или врагов на работе. Барту начало казаться, что он погрузился в чан с дерьмом, а каждый новый доносчик выливает ему на голову новые помои. За сутки он узнал о многих горожанах весьма пикантные и интригующие, но абсолютно бесполезные, факты или слухи, которые хотели представить как факты. Выражение «человеческая подлость» приобрело для него конкретный образ, а не отвлеченное понятие. Ему начало казаться, что задумка гестаповца вряд ли сработает, но Зайберт был уверен в обратном:

- Немного терпения, лейтенант, немного терпения.

К чести гестаповца он также принимал доносчиков и помогал в допросах, но основная масса этой неблагодарной и выматывающей работы свалилась на Барта, так что приказ проверить заложников, он воспринял как избавление от строгого наказания. Перед выездом он заглянул к Шульцу, который занял допросную: сыщик был один, от него только что увели одну из горожанок. По задумчивому лицу коллеги Барт понял, что и берлинский помощник не достиг желаемого результата.

- Глухо, - сыщик поднялся из-за стола и показал на стопку исписанной бумаги, - пока ни одна из этих дамочек не подходит на роль.

- У меня вообще безумие. Не хотите проветрить голову?

- Обыск?

- Нет, проверить заложников, Шуберт прислал вестового, что кто-то хочет сообщить важную информацию.

- А сам он допросить заявителя не в силах?

- Шуберт чистоплюй и заявил, что полицейской работой заниматься не станет. Для этого, мол, есть гестапо, а он солдат.

- Так пусть отправляется на фронт, - заметил Шульц, - там всегда найдется работа для настоящего солдата.

- Там и убить могут, - с улыбкой ответил лейтенант, - а здесь расставляй караулы, да следи за порядком на станции и ж/д путях. Но я, признаться, даже рад этой передышке. Ну, так вы составите мне компанию?

- Увы, вынужден отказаться. У меня еще две претендентки. И вас бы попросил там слишком не задерживаться. Не думаю, что заложник проинформирует нас о чем-то ценном: скорее всего какая-то ерунда, которую он постарается выменять на свое спасение.

- Постараюсь, - это был один из немногих моментов в жизни лейтенанта, когда он солгал, - вернуться как можно скорее.

Он планировал затянуть инспекцию по максимуму, так как в голове была каша, и ему потребуется время, чтобы прийти в себя. Нет, выбивать двери и стрелять по бандитам гораздо проще, хотя и опаснее. Он задумался над словами Шульца, что из него может получиться хороший сыщик, но для себя твердо решил, что такая работа после войны ему явно не нужна. Километры бумаг и общение с крайне неприятными людьми — этого он уже здесь вдоволь наелся. Если и дальнейшая служба в полиции, то только в подразделениях, где надо принимать участие в захватах или поисках на местности, а все эти загадки, тонны отчетности — это не для него.

- Шмультке, - крикнул он в коридоре, - заводи машину.

- Слушаюсь, герр лейтенант, - донесся ответ, а потом хлопок двери.

Барт вышел на улицу. Возле центрального входа на земле сидело несколько женщин, так как короткая скамья тоже была занята. Караульные безучастно рассматривали пришедших, которые громко переговаривались по-польски. Лишь изредка он мог разобрать отдельные слова. Одна из женщин, толстая баба чей возраст он определить не смог, довольно резво для ее комплекции направилась в его сторону:

- Герр офицер. У меня важная информация!

Ее примеру последовали и остальные, решившие, что немецкий лейтенант сейчас немедленно начнет разбираться в их заявлениях. Барт попятился и скомандовал караульным:

- Уберите их от меня.

Солдаты отреагировали мгновенно: выскочили вперед лейтенанта и сдернули с плеч карабины. Один выкрикнул на польском:

- Z dala! (Прочь!)

Видимо, вид у солдат был не самый приветливый, и женщины остановились. Барт обратился к караульным:

- Объясните им, чтобы дожидались моего возвращения и вели себя тихо, иначе я не стану никого слушать, а просто добавлю их в расстрельный список!

Вот сейчас он пожалел, что не стал уделять внимания изучению польского: в данной ситуации знание этого варварского наречия, сильно помогло бы в проведении допросов, но время невозможно повернуть вспять, и он полагался на переводчика из числа полицаев.

Шмультке подрулил из-за угла комендатуры и выскочил с места, чтобы открыть Барту дверь:

- Куда прикажете?

- К складу с заложниками. И не торопись. Очень медленно. Лениво.

- Желаете отдохнуть от этого сумасшедшего дома, герр лейтенант?

- Именно. Ты подобрал правильное название тому, во что превратилась комендатура.

- А я как-то побывал в настоящем дурдоме, - заявил водитель, и лейтенант засмеялся:- и как тебе удалось подделать документы, пройдоха? Какой у тебя диагноз?

- Мания величия, герр Барт, вообразил себя Бисмарком.... А если серьезно, то как-то работал на почте и довелось мне доставить корреспонденцию в одно такое заведение.

-И? Как впечатления?

- Больница как больница, психов не видел, только с секретаршей общался — такая видная дамочка, но на свидание позвать побоялся — вдруг она от пациентов чем заразилась.

- Вот, - отметил Барт, - ты хоть и молодой, а головой думал, а эти несчастные жертвы неразделенной любви не думали, и теперь мы имеем из-за этого кучу проблем.

- Разрешите вопрос, герр Барт.

- Тебе можно.

- Зайберт точно всех расстреляет?

- Ты хочешь пожалеть бедняг?

-Вовсе нет. Просто поспорил кое с кем на деньги, что герр Зайберт расстреляет половину, а вы к этому времени найдете убийцу.

- А мой соперник заявил, что вы не успеете.

- Сумма спора?

Шмультке назвал число в половину месячного жалования лейтенанта, и Барт присвистнул:

- А вы там особо не мелочитесь, господа спорщики.

- Я же верю в вас, герр лейтенант, поэтому и поставил на половину.

- То есть даже ты не веришь, что мы успеем найти виновника до начала казней?

Водитель хмыкнул:

- Герр Барт, вы знаете, как я вас уважаю и знаете, что это настоящее уважение, но я ...Я не верю.

- Спасибо за откровенность, - болтовня с водителем отвлекла Барта от неприятных мыслей и хотя тоже касалась расследования, но своей шутливой формой отлично рассеивала негативный оттенок. - Смотри, как бы тебе не проиграть, а то специально затянем с Шульцем.

- Герр лейтенант, сумма-то весомая для меня. Вы уж постарайтесь.

Будь на месте Шмультке кто-то другой, то Барт бы гневно пресек даже саму мысль об азартном споре: сам он считал это неправильным и постыдным поведением, играть в карты не любил, а споры на деньги — вариант азартной игры. Лейтенант предпочитал в мирное время проводить свой досуг за сборкой моделей. Это неторопливое занятие подразумевало работу с чертежами и неплохо восполняло пробелы в его техническом образовании. Он приобретал не только чертежи моделей, но и сопутствующую литературу, так что хотя и относился к своему увлечению как к немного детскому, но все же более полезному, чем ставки в картах или пари. Единственное, что его огорчало, так это отсутствие сына, которому он мог бы показать свои модели. Нет, он честно попытался привлечь внимание старшей дочери, но та предпочла кукол.

Шмультке вел автомобиль именно так, как он приказал, но так как склад располагался относительно недалеко от комендатуры, то поездка заняла всего двенадцать минут.

Большое каменное здание серого цвета с почти полностью целой крышей располагалось на пустыре, параллельно дороге к нему были подведена ветка железнодорожных путей. Когда-то здесь разгружались вагоны с углем, но сейчас уголь доставляли не очень регулярно, поэтому запасов в городе не было , и склад долгое время пустовал. Зайберт нашел ему иное применение. Барт посмотрел на массивные ворота, возле которых стояли два полицая, по бокам склада тоже виднелись фигуры солдат Шуберта.

Барт вышел из «Опеля» и приказал впустить его внутрь. Ворота полицаи открывали с большим трудом - деревянный массив, обитый листовым металлом, весил не мало. А еще ворота при открытии издавали очень неприятный скрежет, что заставило лейтенанта сморщиться.

Изнутри склад оказался большим помещением с одной маленькой комнаткой возле ворот — там когда-то сидел кладовщик, и именно в ней он нашел Шуберта, лениво листавшего какой-то иллюстрированный журнал. Что-то про охоту или рыбалку, на немецком, явно родственники из дома передали.

Они обменялись приветствиями, и Шуберт показал на дальний от ворот угол, где на полу группками сидели или лежали заложники.

- Фельдфебель проводит вас туда, он сносно говорит по-польски. Он в курсе, кто из этих бедолаг хочет вам что-то рассказать.

- А вы не сопроводите меня?

- Я? - натурально удивился Шуберт. - нет. Моя работа — охранять, а общаться с этими грязными скотами — ваше дело. Вы же ведете расследование, лейтенант.

- Могу уступить вам это почетное занятие, - в Барте начала закипать злость. Они и раньше не испытывали друг к другу нежных чувств, но сейчас пренебрежительный тон Шуберта наложился на его усталость и раздражение, так что он даже испугался, что может потерять контроль, как когда-то в ситуации с еврейским ростовщиком.

- Увольте, лейтенант. Я не достоин такого доверия нашего Зайберта.

Барт выскочил из комнатки, чтобы не наделать глупостей, хотя рука отчаянно тянулась к пистолету. Негоже устраивать драку на глазах подчиненных и заложников, да и за такое можно под трибунал попасть, но , не будь на нем формы германского офицера, он бы уже бил по лицу этого наглого ублюдка. Несмотря на проблемы с ногой, лейтенант уделял много времени физическим упражнениям, да и работа в мясной лавке, хоть и собственной, требовала хорошей формы — таскать полутуши и разделывать мясо он предпочитал сам, так как услуги рубщика стоили немало. Так что в способности набить морду Шуберту он не сомневался, но не решился этого сделать. У него семья, для которой он единственный источник дохода пока , так что терять звание и денежное довольствие из-за дурацкого порыва он позволить не мог.

И хотя уголь уже давно не завозили , весь склад был в черной пыли, которая легко поднималась в воздух, когда он шагал по цементным полам. Форму придется отдавать в незапланированную стирку. По мере того, как он приближался к заложникам, которых отделили от остального склада импровизированной изгородью из колючей проволоки, его обоняние начало различать тошнотворный запах испражнений. Еще не очень резкий и густой, но уже настойчивый и уверенный.

- Давайте мне сюда желающего пообщаться, - приказал он фельдфебелю, который только успел вскинуть руку, но не успел произнести и слова. План подольше задержаться на складе полетел к чертям. Шуберт, пыль, запах.

- Эй, Поланский, живо сюда.

От стены склада оторвался тощий подросток, на вид ему было лет тринадцать, и Барт с некоторым смущением спросил у охранника:

- И много среди них детей?

- Герр лейтенант, шестнадцать — уже не ребенок, а вполне себе мужчина.

- Так ему шестнадцать?

- Да. Выглядит просто младше, ел, видать, мало и курил тайком, - фельдфебель улыбнулся собственной шутке, а Барт облегченно вздохнул: все-таки охранник прав: шестнадцать лет означают вполне сформировавшуюся личность, в одной из ликвидированных банд все участники были семнадцатилетними парнями, сбежавшими с работ в Рейхе. И хотя лица у них были немного детскими, вещи они вытворяли с своими жертвами далеко не детские. Не каждый взрослый на такое способен.

Парень приблизился, и лейтенант вблизи убедился в его возрасте: на лице заложника словно сделали оттиск порока злоупотребления спиртным. Этот парень к своим шестнадцати явно выпил больше алкоголя, чем Барт сможет за свою жизнь, если все сложится удачно, и он протянет лет до семидесяти. Но вид подростка-алкоголика почти автоматически означал, что ему предстоит выслушать какую-то дикую и неправдоподобную историю.

- Герр офицер, - парень заговорил с сильным акцентом, но на немецком. - Я вам могу кое-что интересное рассказать.

- Это понятно, - в голосе лейтенанта было явное раздражение и нетерпение. - Излагай. Ты назовешь мне убийцу?

- Нет, но смогу показать на дамочку, которая причастна к этому делу, если мне ее покажут, так как имени ее я не знаю.

- Уберите его, - Барт начал разворачиваться к воротам. Как он и предполагал: «возьмите меня с собой, я покажу вам , кто это сделал, а вы меня расстреливать не станете».

- Не думайте, что я пустобрех, - спокойно заявил мальчишка. - Да, я хочу жить, но это вам решать. Не помогу, так расстреляете первого, вне очереди.

Барта такое заявление привело в возбуждение:

- Ты предлагаешь мне пари?

- А даже если и так. Узнаю — буду полезным — живу, не узнаю — стреляйте.

- Нам нужно одно дополнительное условие в этой сделке, как там тебя зовут?

- Поланский. Герр офицер. И какое же?

- Срок нашего пари — двенадцать часов. Показываешь на настоящего убийцу — живешь, нет — возвращаешься сюда. Согласен?

- Согласен.

- Выведите его к моей машине, только пусть почистит одежду хоть как-то, - Барт с раздражением посмотрел на пиджак Поланского, пропитавшийся пылью и попахивающий мочой или дерьмом. Шмультке явно будет не рад такому пассажиру, но он уже решил поработать с этим парнем. Пари. Только ставка — человеческая жизнь. Барт подумал, что можно просто отдать его Генриху, и парень выложил бы все и без пари, но с другой стороны, если он и впрямь окажет помощь, то почему бы и нет. И все же он на секунду остановился:

- При каких обстоятельствах ты встретил эту дамочку?

- Она пыталась снять комнату на пару дней у моего покойного папаши.

- Хорошо, - лейтенант подумал, что возможно парень и не совсем бесполезен, так как он не стал заявлять, что стал свидетелем убийства или помогал его совершить. Таких историй за сегодня он наслушался вдоволь.

У ворот стоял Шуберт:

- Вы собираетесь его забрать, лейтенант?

- Да.

- Мне нужно письменное распоряжение Зайберта.

- Шуберт, - Барт нарочно пропустил при обращении воинское звание и вплотную придвинулся к офицеру, так что тот от неожиданности попятился назад. - Не вынуждайте меня бить вас по лицу на глазах ваших солдат. И радуйтесь, что я себя сдерживаю.

Шуберт явно прочитал в глазах лейтенанта решимость, соотнес его физическую подготовку со своей и, отойдя в сторону, прошипел:Идите, лейтенант. Если бы не Зайберт. то...

Барт не слушал его, а уже садился в машину. Он обязательно доложит об инциденте не только Зайберту, но и своему руководству в Гродно. Что-что, а писать рапорты и просьбы он умел. Иногда бюрократическими методами своей цели добиться легче, чем кулаками или упорной работой. Шмультке спросил:

- Кого-то будем ждать, герр лейтенант?

- Да, мальчишку одного, вроде что-то дельное показать может. Внутри работать невозможно: пыль и вонь. В комендатуре допрошу подробно.

-Поедем так же медленно?

- Да. Скрести пальцы на удачу, чтобы этот заложник привел нас к результату.

- Я даже молитву прочитаю.

- Господь не помогает игрокам.

- Господь помогает всем, кто ему верен, герр Барт. Тут я могу с вами поспорить. У меня дядя пастор.

- У тебя родственники , мне кажется, на ходу осваивают профессии, когда тебе нужно сослаться на чье-то профессиональное мнение.

- Пастор, - ухмыльнулся Шмультке, - не профессия, это призвание.