Тихая гавань

Глава 6

- Будьте любезны принести мне отчет по готовой продукции за прошлую неделю, - Эльза, высокая стройная блондинка тридцати двух лет, уже два года после смерти мужа управляла швейной фабрикой. И это у нее получалось отменно, так как еще при жизни Отто она не гнушалась помогать ему в работе. Но в 39-ом году коммунисты отобрали фабрику, они успели уехать в Дрезден к родственникам, а когда родной городок вернулся в состав Рейха, то вернулись и они. Новые власти восстановили их в правах собственности и предложили работать на госпитали вермахта. Это был чудесный контракт, так как прежняя продукция — дамские летние платья и ночные сорочки перестали пользоваться спросом — у покупательниц просто исчезли деньги. А через два месяца после возвращения Отто умер: оторвался тромб, и он перестал дышать в рабочем кресле. Отто был эмоциональным , и испытания последних лет сказались на его здоровье

Эльза любила покойного мужа и жалела, что они не успели обзавестись ребенком. Отношения с семьей покойного мужа у нее сложились великолепные, и свекровь прямо советовала ей через год найти нового мужа, но Эльза твердо решила, что муж у нее будет только один.

Как только в городке заработал военный госпиталь, то от ухажеров не стало отбоя. Иногда Эльза позволяла ухаживаниям зайти дальше цветов и конфет, но к выбору любовников относилась щепетильно. Привлечь ее деньгами было невозможно, так что от мужчин требовались такие качества как красота, сила и ум. С ограниченными болванами ей было скучно, а с некрасивыми умниками неприятно. И хотя по фабрике гуляли слухи, что через ее спальню прошел весь выздоравливающий состав госпиталя, Эльза за все время близко познакомилась только с тремя мужчинами, двое из которых уже отправились на фронт, а последний друг ее сердца получил назначение во Францию, куда, конечно же, позвал и ее, но она тактично отказалась: оставлять фабрику на местного управляющего она не хотела, резонно полагая, что уровень воровства вырастет в разы.

Швеи воровали безбожно, но после нескольких позорных увольнений убавили аппетиты, так как Эльза платила немного, но стабильно и, как честно признавались работницы, редко допускала унижение сотрудников. Эльза требовала от них качественной работы и соблюдения дисциплины. От местного руководства иногда приходили предложения задействовать на фабрике работниц с Востока, их труд обходился бы раза в три дешевле, но Эльза отказывалась. Ей не очень хотелось превращать фабрику в концлагерь, к тому же она выросла в этом городке и многих своих работниц знала с раннего детства. Пример Отто также служил напоминанием о том, что лучше беречь свои нервы и не тратить их ради увеличения прибыли. Пока заработанных денег ей хватало на роскошную по местным меркам жизнь, а также на содержание своей матери и родителей Отто, хотя последние отказывались, как могли.

В кабинет вошла Татьяна, ее секретарь и помощница. Эльза считала себя красивой и, вопреки мнению про женскую конкуренцию, старалась окружить себя симпатичными людьми. Кроме знаний нескольких языков Татьяна обладала стройной фигурой и очень симпатичным лицом. Эльзе нравились красивые люди и вещи, а в себе она была уверена полностью. Девушка положила на стол руководителя тетрадь с отчетом по выпуску продукции.

- Эльза, - они условились при отсутствии посторонних обращаться друг к другу по имени, без дополнительных титулов, но Татьяна не старалась превратить этот факт в панибратские отношения, что весьма нравилось ее руководителю. - Я сравнила цифры с выпуском позапрошлой недели, есть рост на 8 процентов.- Приятная новость, я заработаю больше. Ходила на площадь вечером?- Нет. Я вчера весь день проспала почти — отходила после ночи. Мне хватило мертвых ночью.- Я тоже не пошла, мне , признаться, даже немного жаль этих бедолаг. Зайберт расстрелял их по-необходимости, но они вряд ли несли серьезную угрозу Рейху.- льза, вы бы поостереглись с такими заявлениями, - грустно улыбнулась Татьяна.- Ну, ты же не побежишь в гестапо докладывать о моей неблагонадежности. И потом я же не отрицаю необходимости сделанного, а просто жалею расстрелянных. Некоторых я знала лично.- Как и все мы в этом городе. Даже я за четыре года знаю больше половины жителей в лицо.

-Это с одной стороны и проблема, а с другой и благословение небольших городков, - Эльза улыбнулась, - все все про всех знают. Но плюсов больше, чем минусов. Мы с Отто некоторое время пробыли в Дрездене, не сказать, что там плохо, но жизнь совершенно иная. Я бы, конечно, привыкла, но здесь роднее.- Да, вот мне тоже пришлось адаптироваться к местным условиям, - Эльза знала о причинах появления Татьяны в своем городе: ее отец был достаточно богатым польским землевладельцам и крайне неприязненно отнесся к переходу под власть коммунистов. Те тоже не мирились с классовыми противниками, и отца Эльзы сначала арестовали, а потом он пропал. Лишившись родителя и его денег, Татьяне было трудно в родном месте, так как недоброжелателей хватало, поэтому она, распродав, что можно из остатков вещей, решила поменять местожительства. А здесь на тот момент требовался переводчик с немецкого на польский в местном госпитале.

Потом городок оказался под властью немцев, и Татьяна лишилась работы, так как госпиталь сталь военным,и германское командование решило задействовать своих переводчиков но тут Эльза вернула свое право собственности, и ей понадобилась помощница. Они друг другу понравились, и вот уже два года сотрудничали. Подругами не стали, но могли общаться не только по рабочим темам.

- Вы давно не были в офицерском клубе? - внезапно спросила Татьяна.

- Очень давно, мой друг готовится к переводу, а одна я туда не хочу идти, и так надоели эти сплетни. А к чему вопрос?

- Ну, - Татьяна смущенно кашлянула, - со мной на прошлой неделе познакомился один немецкий капитан, вроде танкист, с тросточкой был. Из госпиталя. Хотела бы узнать, посещает ли он клуб и как часто.

- Хочешь знать, насколько он низко пал в моральном плане, - догадалась Эльза, так как в клуб десятками слетались местные блудницы, готовые переспать с офицерами за небольшое вознаграждение. Именно поэтому Эльза старалась, как можно реже там появляться даже в чьем-то сопровождении. Кроме пересудов ей было просто неприятно смотреть на этих алчных шлюх, хотя она понимала, что для них это просто способ выжить. Не у всех была работа или собственность. Но в глазах Эльзы это было объяснением их поведения, но не оправданием. Причем эти девки попали в их городок в основном из окрестных сел. Некоторые же вообще откровенно торговали своим телом прямо возле солдатских казарм. Но таких в клуб не пускали. И при этом, другого более интересного места для общения и знакомств в городке не было

.- Фамилию его знаешь?

- Нет, только имя — Вальтер.

- Танкист из выздоравливающих, с тросточкой. Хорошо, постараюсь разузнать подробности.

Эльза не стала говорить своей помощнице, что этот капитан скорее всего женат, ищет развлечений, да и расовая политика не позволяла Татьяне надеяться на что-то серьезное, она — полька. Даже по отношению к себе Эльза иногда чувствовала холодок со стороны сограждан из сердца Рейха. Открыто никто не высказывался по поводу сомнений в ее расовой чистоте, но мысли такие мелькали у многих. Это было еще одной причиной для нее жить в родном городе. Эльза надеялась, что когда их округ официально включат в состав Рейха, то отношение, пусть и не сразу, но изменится, но это произойдет не очень быстро.

- Я могу идти? - спросила Татьяна.

- Да, конечно, - помощница вышла, а Эльза встала и прошлась по кабинету, разминая ноги. Ей еще нужно поработать с корреспонденцией и документами, а потом решить, где она проведет вечер. Дома с книгой, в гостях у родителей или выйдет на прогулку со своим другом.

В дверь кабинета постучали, Эльза ответила, что можно войти. На пороге появилась Марина, мастер швейного цеха: женщина пятидесяти лет с добродушным лицом и постоянно прищуренными глазами:

- Добрый день, пани .

- Здравствуй, Марина. Что-то случилось?

- В некотором смысле. Сегодня у нас повышенный расход материала. Было много брака.

- Это плохо, - Эльза нахмурилась, -В чем причина?

- У раскройщицы Брадельской вчера расстреляли родного брата, и она работала не очень внимательно....

- А почему она вообще вышла на работу? Я же не зверь какой-то. Хоть он и государственный преступник, но все же кровные связи, я бы позволила ей побыть дома некоторое время.

- Я ей говорила тоже самое утром перед сменой, но она ответила, что кроме брата у нее никого не осталось, так что на работе ей будет легче, и я, дура такая, согласилась пустить ее в цех. Моя вина, фрау Эльза.

- Надеюсь, сейчас вы отправили ее домой?

- Да, конечно, это полностью моя вина. Я попыталась войти в ее положение. ...Девочки из цеха готовы компенсировать перерасход со своего жалованья...

- Это и не обсуждается, - голос Эльзы стал ледяным, - прибыль моей фабрики не должна страдать, иначе все окажутся на улице, не только я потеряю деньги. Или сюда пригонят украинок и русских, которые будут работать за четвертинку хлеба в сутки.

- Я все понимаю, фрау Эльза, поэтому сразу пришла доложить вам. Еще раз приношу извинения.

- Достаточно. Я все поняла. Раскройщицу не допускать до работы неделю, за это время присмотрите ей замену, на всякий случай. К работе допустить только под надзором. Сумму убытков сообщить в письменном отчете. Все понятно?

- Да, фрау Эльза. Спасибо вам за справедливость.

- Можете идти, - Эльза махнула рукой, и дверь кабинета закрылась. Ее переполнял гнев: дурацкая ситуация, которую можно было предусмотреть. Но тут она вспомнила себя, когда умер Отто, безумно любимый и уважаемый муж, с которым было прожито много счастливых лет. Она плакала ровно пять минут, закрывшись в спальне, где обнаружила его. Никто не видел ее слез. Похороны она организовывала сама, параллельно вступая в наследство и перекраивая работу фабрики только под себя. И ей не нужна была никакая поддержка со стороны, никакого сочувствия. Умер любимый человек, но жизнь не остановилась. Вариантов умереть рядом на тот момент не было, хотя в первые мгновения, когда она увидела мертвого мужа, ее охватило подобное желание. Каким-то краем сознания Эльза понимала, что и ее реакция на смерть мужа была не совсем правильной, но раскиснуть она ей не дала. И да, работа позволяла отвлекаться от дурных мыслей. А эта Брадельская сделала попытку и не смогла. Ну, тем хуже для нее: Эльза не собиралась своими деньгами оплачивать чужое горе.

Резко зазвонил телефонный аппарат, оторвавший ее от возмущенных мыслей.

-Эльза Вульф слушает вас.

- Добрый день, это Зайберт.

Эльза непроизвольно вздрогнула:

- Добрый день, рада вас слышать.

- Милая Эльза, вы единственный человек в этом месте, который говорит это искренне, - Эльза представила себе усмешку на лице гестаповца, но общение с ним и впрямь не вызывало у нее никаких отрицательных эмоций. Местный шеф гестапо был умен, ироничен и обладал бесценным талантом шутить, что при первом взгляде на высокого и немного тучного Зайберта никак не представлялось возможным.

- Вы знаете, что я я вам глубоко симпатизирую, но вы,к сожалению для меня и к счастью для вас, существо иного порядка, которому противны человеческие страсти.

- Иногда я об этом немного жалею, особенно когда вижу вас или разговариваю по телефону.

- Как мило, минутка откровений?

- В некотором роде. Милая Эльза, я позвонил не только, чтобы услышать ваш прелестный голосок, но и сообщить кое-что важное.

- Я вся внимание.

- Вы одна в кабинете?

- Да. Это будет интимно?

- Это будет неприятно, - Эдьза вздрогнула, подумав о доносе. Учитывая, что особой любовью среди местного населения она, как и другие фольксдойче , не пользовалась, это было ожидаемо. Несколько доносов уже были, но гестаповец отнесся к ним с иронией, однако она была внутренне готова к очередной порции лжи. Зайберт же продолжил:

- Вчера я распорядился провести акцию возмездия за смерть наших офицеров. Вы в курсе?

- Да.

- Итак, акцию провели, но сегодня я получил сигналы, что многим местным она не пришлась по нраву и могут последовать ответные проявления.

- Но при чем здесь я?

- Целями могут стать не только военные и полицейские, но и этнические немцы. Я не могу лично предупредить всех своих соотечественников об опасности, но к вам испытываю величайшую симпатию, поэтому попрошу вас с осторожностью общаться с местными и постараться в вечернее время не появляться в городе без сопровождения. К сожалению, я не могу приставить вам личную охрану на все время, но могу присылать к вам своего ординарца по мере возможности....Вы ценны для нашего Рейха не только своей красотой, но и тем, что делаете благое дело для солдат, сражающихся с врагами народа.

- Спасибо за столь высокую оценку, но вы считаете, что угроза и впрямь реальна?

- Иначе я бы не стал вас тревожить, - в голосе Зайберта послышалась легкая грусть. - Я не мог отреагировать иначе на очередную смерть нашего солдата. Свиньи, которые подло убивают людей исподтишка, должны получить по заслугам. У нас здесь не линия фронта, но мы несем потери. А угроза не только реальна, но и будет продолжительной. Так что позаботьтесь о своей безопасности. Я, по мере возможностей, буду вам в этом помогать. Возможно, удастся усилить охрану фабрики за счет привлечения к несению охраны тех, кто готов к выписке из госпиталя, но ждет распределения, но это не от меня зависит. Я направил свое предложение командованию, но ответа пока нет. На этом у меня все, прошу простить, но мне надо продолжать свою работу, да и вас не хочется отвлекать, мы делаем общее дело для нашей нации. Вечером я пришлю ординарца, вы его помните?

- Да, Вальтер, вроде?

- Он самый. Вальтер еще немного расскажет вам о правилах безопасности дома.

- Благодарю вас, герр Зайберт.

- Это мой долг, надеюсь, что наш следующий разговор будет намного веселее, милая Эльза. До свидания.

- До свидания, - Эльза положила трубку и села в кресло. Гестаповец прав. Ей следует быть осторожнее: родственники расстрелянных работают и на фабрике, как показал визит мастера. Она позвала Татьяну:

- Выясни, у кого из наших работниц, кроме Брадельской, вчера казнили родственников или близких.

- Хорошо, - помощница понимающе кивнула. - приготовить кофе?

- Сначала список, потом кофе.

- Хорошо.

Эльза не особо переживала за свою безопасность дома, пока с ней проживал ее друг, но скоро он вернется на фронт, и ей придется заводить очередного любовника, причем не только ради удовольствия, но и в целях защиты. Да, война более жестока по отношению к женщинам, старикам и детям. А рыцарские правила исчезли еще в позапрошлом веке. И тем не менее, она не испытывала ни капли страха: да, звонок Зайберта вселил в нее беспокойство, но не страх. Бояться слишком затратно для психики, к тому же страх заставляет делать ошибки. А ошибки сейчас обходятся очень дорого и в прямом и в переносном смысле. Но и пренебрегать предупреждением гестаповца вовсе не стоит: осторожность не равна трусости. Она посмотрела на наручные часы — изящную вещицу из серебра, которые подарил ей Отто на первую годовщину свадьбы: до конца рабочего дня оставалось еще три часа, но она почему-то подумала, что надо побыстрее закончить с делами и провести вечер в компании своего друга. Дома есть вино, есть сыр, есть свечи и ванна. Она приведет себя в порядок, а потом займется любовью со своим другом. Это отвлечет от тягостных мыслей. К тому же он был очень хорош в постели, а этим умением обладали далеко не все мужчины. Не грубое животное, а нежный, временами дикий, но все же чувствующий. Она покраснела в предвкушении и потерла нос.

Эльза взялась за документы, через полчаса пришла Татьяна с кратким докладом:

-Кроме Брадельской ни у кого из наших работников не пострадали родственники.

-А близкие. Ну, ты понимаешь, о чем я?

- Пока на уровне слухов ни у кого, но тут возможны дополнения, фрау Эльза. Слухи вещь такая: нужно некоторое время.

- Держи меня в курсе.

- Конечно.

Эльза знала, что ее помощнице доверяют остальные работницы. Татьяна умела располагать к себе людей и открыто не пользовалась таким преимуществом, так что с ней иногда делились весьма интимной и щекотливой информацией. И из этого потока тайн и женских секретов она сообщала Эльзе только о совсем вопиющих вещах, которые могли навредить работе. Кто с кем спал и на кого положил глаз ее не интересовало.

- Спасибо за отлично проделанную работу.

« А может и , правда, уехать отсюда в Дрезден?» - там нет войны, нет тех, кто ненавидит немцев. Эльза решила, что подумает об этом дома. Теперь такая перспектива казалась не такой уж ужасной. Она в последнее время все чаще рассуждала о такой возможности: продать фабрику и жить рантье.