Тихая гавань

Глава 19

Шульц зашел в комендатуру, а Станислав встретил Шмульке: вид у водителя лейтенанта был заспанный, но довольный.

- Разбудили, но не на поиски отправят:. - А куда? - поинетересовался полицай. - В госпиталь надо съездить — бабу одну на допрос доставить. Это проще, чем пешком по подворотням и сараям бродить. - Ты так скоро на ногах передвигаться разучишься. - Это, Станислав, называется эволюция. Будущее человечества — за рулем автомобиля. - Когда человек одомашнил лошадь, то тоже так рассуждал, только не все стали всадниками. - Выбраковка. Умные на лошадь, тупые пешком.

У Доброжельского сложились достаточно доверительные отношения с этим парнем: водитель лейтенанта был шустрым и смешливым парнем, на фоне многих даже немецких солдат отличался неплохим багажом знаний, и как-то сказал , что попал под мобилизацию с последнего курса технического училища. Был отчислен за пьяную драку в стенах учебного заведения, восстановиться не успел и загремел в пехоту. А так, мог бы попасть на сокращенные офицерские курсы, получи диплом. - Что за баба? - Медик вроде. Гюнтер другую бабу, из хутора, разговорил, та и указала на медичку, что у нее лекарства покупала. - Какие лекарства, какая баба с хутора? - не понял Доброжельский, но водитель отмахнулся: - Долго рассказывать. Дай сиг...Черт, вот я забывчивый: ты же не куришь.

- Эй, Станислав, - из комендатуры выглянул полицейский старшина, - как хорошо, что ты здесь. Поедешь с Шмультке в госпиталь.

- Но...Герр Шульц меня отпустил.

- Ты кому подчиняешься? Станислав?

Доброжельский чертыхнулся:

- Угораздило же!

- Да не переживай ты так. На машине, туда-обратно, и домой. Мне, правда, некого больше отправить. Все на поисках или на постах.

- Да, иногда вовремя уйти — это удача, - засмеялся водитель и добавил: - Пошли тогда. Я ждал, пока мне дадут напарника. Хотя и одному можно было сделать, но Зайберт запретил в одиночку на задержания ездить.

- Вообще с ума все посходили, - заметил полицай и потащился за Шмультке. Он очень хотел домой, скинуть форму и просто посидеть с чашкой чая на крыльце. Не то чтобы он устал физически, хотя и весь день провел на ногах, просто хотелось покоя. Наверное, начала сказываться возраст, хотя ему об этом рано думать.

В госпитале , несмотря на позднее время, было оживленно: обычно к этому часу жизнь в лечебнице замирала, если не приходили новые партии раненых, но не сегодня. Полторы сотни выздоравливающих отправились на поиски пропавшего товарища, а Нотхакер после визита к Зайберту распорядился устроить внезапную инвентаризацию документации и лекарственных препаратов. И обычно тихое заведение походило на встревоженный улей.

Машину внутрь не пропустили, один из охранников спросил у Шмультке:

- Твой «святоша» тебя за морфинчиком прислал? Ножка разболелась? ай - ай.

Водитель лейтенанта мгновенно вскипел:

- Франц,сука , помнишь я обещал тебе набить морду?

- Да, остынь ты, что так за командира своего переживаешь?

- Я же просил тебя, при мне не отзываться о нем плохо. Вы же, придурки, и половины о нем не знаете!

- Ну, все, все, - постовой явно не хотел развивать конфликт, так как у Шмультке была своеобразная репутация: отчаянный боец и драчун, кроме того он каким-то образом умудрялся доставать качественное спиртное и неплохо на этом зарабатывал, так что ссориться с ним было не самой лучшей идеей. Доброжельский порой искренне удивлялся, как он мог служить вместе с лейтенантом, который олицетворял собой полную противоположность, и , когда они миновали пост, то все же спросил об этом. Шмультке усмехнулся:

- Не знаю, как уж так получилось, но мне с ним нормально: не унижает, закрывает глаза на мои мелкие грешки. Занудный, конечно, временами, но, главное, не заносчивый, не высокомерный. До него я полковника одного возил. Из кадровых, такой весь из себя важный. Так тот со мной через губу разговаривал, а за неглаженную форму один раз на гауптвахту отправил. А Барт, он из простых, своеобразный, конечно, принципиальный через чур, но к солдатам прислушивается. И справедливый.

- Что-то ты его так описываешь, словно речь на похоронах толкаешь.

- Станислав, какие похороны! Беду не накликай.

- Да пошутил я.

- Шутник, дерьмовый из тебя шутник.

- А нам вообще куда идти-то? - спросил полицай у водителя, когда тот внезапно остановился возле куривших санитаров. Шмультке выпросил папиросу.

- Где тут у вас Клара Нагель обитает?

- Аптекарша?

- Не знаю, только имя есть. А чем занимается , мне не сказали.

- В соседнем корпусе, вы уже мимо прошли.

- На огонек потянулись, спасибо за папиросу.

Они повернули обратно. Доброжельский, услышав имя госпитальной работницы, похолодел. Это была немка из местных, которая регулярно сообщала ему сведения о поступающих раненых и выписывающихся. Ей было под пятьдесят лет, и она совсем не была рада новых хозяевам, поэтому охотно начала сотрудничать с ним. Он специально выбирал среди немок, к ним у оккупантов было меньше вопросов, до сегодняшнего вечера все шло замечательно: но, как только она попадет на допрос к Гюнтеру, то ситуация перестанет быть замечательной, ситуация станет дерьмовой. Подручный Зайберта славился умением разговорить любого, а , как только Клара заговорит, то его жизнь начнет отсчитывать последние часы.

Он замедлил шаг в какой-то безумной надежде, что сейчас Шмультке скажет, что ошибся с фамилией, но тот словно почувствовал нервозность полицая:

- Что ты еле плетешься или домой не хочется? Быстро доставим ее в комендатуру, и свободны.

- Если, Зайберт с Бартом еще чего не придумают, - Доброжельский понимал, что тянуть время сейчас бессмысленно, но зачем-то это делал . Он лихорадочно соображал, что же предпринять, но ничего толкового в голову не приходило.

В корпусе Шмультке спросил у дежурной сестры, где находится аптека, и та объяснила, как туда пройти.

- На втором этаже, по лестнице подниметесь и направо, до конца почти, но там не потеряетесь: у них там инвентаризация, фрау Хельга там с Кларой и помощницей своей, так что не ошибетесь.

- Спасибо, - поблагодарил водитель, а Доброжельский поправил карабин. - Пошли.

С каждым шагом Станислав думал о том, что , может, стоит на обратном пути в комендатуру пристрелить немца, сесть в машину, забрать семью и рвануть из города, однако понимал, что далеко они не уедут. По городу шли обыски и поиски, а Зайберт выставил посты на всех выездах и въездах. Если бы не пропавший офицер, то такой план мог бы сработать. Он добрался бы до Петра, а там бы скрылся в лесах. Но, увы, из-за пропавшего немца сегодня они не смогут покинуть город, а это означает, что Зайберт узнает о том, что он собирал информацию. Он много раз представлял нечто подобное, и всегда в своих мыслях, как-то выкручивался, но вот сейчас он не видел выхода. разумного выхода.

Подъем по лестнице стал для него словно восхождение на горную вершину, ноги просто отказывали. Станислав вспомнил о семье, и эта мысль мгновенно помогла преодолеть вязкое болото страха и растерянности, куда он угодил, как только услышал имя. Он сделает все возможное, чтобы не оказаться на допросе у Гюнтера. Шмультке уже давно поднялся и с насмешкой смотрел на полицая:Утомился за день? Ноги не идут?Да уж натоптался знатно.Барт и тот пошустрее тебя будет. Быстрее давай, а то до полуночи не закончим.Угу.

Доброжельский в несколько энергичных шагов преодолел оставшиеся ступени и пошелв указанном медсестрой направлении, опередив водителя.

Они проходили мимо закрытых дверей больничных палат, но в конце коридора одна из дверей была открыта и отутда доносились женские голоса. Один голос задавал произносил название и количество, второй отвечал цифрой. Шла сверка медикаементов. Полицай пропустил вперед Шмультке, тот вошел в складское помещение, Доброжельский остался у двери, но ему было прекрасно видно, что происходит внутри.

Клара с бледным лицом и немного потерянным видом доставала с полок коробки с лекарствами и показывала их Хельге, начальнику госпитального архива. Та только качала головой и что-то отмечала в увесистом журнале учета. Еще одна женщина в белом халате пересчитывала какие-то флаконы в правом шкафу.Фрау Хельга, - Шмультке обратился к архиваиусу, - у меня распоряжение герр Зайберта доставить Клару Нагель в комендатуру. Вот предписание.

Водитель протянул ей лист с печатью и подписью гестаповца, та бегло взглянула и указала на бледную клару.Вот она. Передайте герр Зайберту, что уже при половине сверенного запаса выявлено большое несоответствие.Фрау Хельга, я все могу объяснить, - залепетала Клара, но норвежка только фыркнула и обратилась ко второй работнице госпиталя:Продолжим без Нагель. Забирайте.

Доброжельскому показалось, что Клара сейчас упадет в обморок, ее качнуло и она вцепилась рукой в стеллаж так сильно, что костяшки пальцев побелели. Да, она страшно напугана, и Гюнтеру ее даже бить не придется. Он дождался момета, когда только Кларе станет его видно и приложил палец к губам, а затем ободряюще улыбнулся: мол, все будет в порядке. Шмультке уже сделал шаг в ее направлении, намереваясь отрывать женщину от полки, но она пошла сама.Можно мне в туалет?В комендатуре сходите, - Шмультке был вежлив, пока вежлив, так как решение о судьбе этой женщины еще не было объявлено гестаповцем.Мы уже давно здесь, а тут прохладно.

Водитель повернулся к полицаю:Станислав, сопроводи ее.

В иной ситуации полицай бы возмутился, но в тот момент он понял, что это шанс предупредить Клару и проинструктировать ее.Хорошо. Только где он?Напротив, - Хельга показала на деревянную дверь зеленого цвета. Там есть окно, без решетки.Я понял. Идем, - обратился он к Кларе, и та пошла в уборную, он последовал за ней, прикрыл дверь и начал быстро говорить:Сядем в машину, минут через пять я попрошу остановиться, сделаешь вид, что меня толкаешь, я притворюсь, что растерялся, а ты побежишь.Куда?К станции, там есть склад, спрячешься там, а утром я придумаю, как тебя вывезти из города.Но моя мама....ей ничего не будет. Она гестапо не интересна. Все поняла?

Клара кивнула, и ему пказалось, что она даже немного приободрилась:Так удачно, что прислали тебя.Да, а теперь иди, нам нельзя вызвать подозрения.Конечно.

И хотя они пробыли меньше пяти минут в уборной, Шмультке уже нервничал:Пора. Вот словно все сегодня вечером сговорились время тянуть. Я так хорошо спал, меня разбудили, пообещали, что дело на несколько минут, а мы еще не в комендатуре.Все, все скоро закончится.

Они шли по коридору, и водитель внезапно сказал:Не завидую я ей, Гюнтер уже вошел во вкус, так что ей достанется по максимуму.Ты так и не сказал, что случилось-то.Если коротко, то эта дамочка торговала ворованными лекарствами. Мы на хуторе нашли бабу, которая на допросе указала на нее.Ясно, - Доброжельский сумел скрыть радостную улыбку:значит, пока Зайберт не знает о том, что Нагель еще и информацию передавала. Но, черт возьми, из-за воровства лекарств она поставила под угрозу столько жизней. В том числе и его. Станислав знал, что работа в госпитале по городским меркам оплачивалась немцами щедро, так как они хотели, чтобы за ранеными был отличный и качественный уход. Из местного персонала оставили только самых проверенных и преимущественно тех, у кого были немецкие корни. Неужели Нагель не хватало на жизнь, что она решилась на кражу. Жаль, что он не догадался проверить ее сам. Это был фактор риска, который он не учел. Станислав оправдал свой просчет, что он в шпионы с детства не учился, но только эти оправдания были не очень нужны: пока еще его жизнь под угрозой.

Они миновали пост, и Франц не удержался от комментария:Зайберт вас за шлюхой прислал не в то место, он адресом ошибся. Здесь они все старые и скукоженные.

Теперь уже у Доброжельского возникло желание двинуть этому солдату в челюсть, но он не посмел даже ответить на хамство, а Шмультке промолчал: замечание не касалось его командира или лично водителя.

Доброжельский с Кларой разместились на заднем сидении, и немец завел двигатель:А дамочка странная. Даже не спросит , почему ее везут в комендатуру.

Полицай ответил:Она знает и без нас.

Он поймал себя на мысли, что разговаривает с водителем про женщину так,словно ее нет рядом или она не понимает немецкого. До комендатуры ехать было минут десять, и где-то на половине пути, у неосвещенного перекрестка Станислав попросил Шмультке:Останови, пожалуйста, что-то меня по-маленькому приперло.Ты издеваешься?Нет, говрю же, что не могу.Терпи.Я сейчас тебе в салон дел натворю.Да что ж это такое! - шмультке так резко ударил по тормозам, что Клара ударилась об спинку переднего сидения, а полицай чудом избежал такого же. - У вас, поляков, мочевые пузыри вообще не работают?Спасибо, - Доброжельский открыл дверцу и ощутил легкий толчок в плечо: Клара начала реализацию плана.Ах ты дрянь! - крикнул он, заставив водителя повернуться. Женщина распахнула дверь со своей стороны и неожиданно даже для полицая резво выскочила из салона, бросившись в темный переулок.Вот же! - на лице водителя появилось недоумение, но он уже автоматически доставал пистолет из кобуры, но доброжельский опередил его, вскинул карабин, прицелился в спину быстро удалявшейся Клары и надавил на спусковой крючок. Женщина вскрикнула и покатилась по земле. Он же подумал, что еще немного, и ей удалось бы исчезнуть в темноте. Потом ее бы обязательно поймали, и вот тогда Зайберт узнал бы всю правду.Дерьмо, курва! Шлюха! - Шмультке был в ярости:Ты зачем ее убил?Да может и не убил еще, - начал оправдываться Доброжельский, хотя надеялся, что выстрел был точным.Зайберт порвет нас. Меня на фронт, а тебя к стенке.Да брось ты! Она же сбежать пыталась!А по ногам стрелять не пробовал? - водитель перешел на визг, но полицай возразил:А ты в такой темноте вообще хоть в кого-нибудь попадешь?

Этот аргумент заставил Шмультке замолчать, но он явно не успокоился:Нам крышка ! Ты, понимаешь, Станислав, нам крышка!Успокойся, - руки у Доброжельского дрожали. Если бы в этой жизни была хоть капля справедливости, то на месте Клары должен был быть Шмультке. Но убить Шмультке означало подписать себе смертный приговор, а вот застрелить подозреваемую при попытке бегства вполне могло сойти за правду. Жаль, конечно, что выстрел сделал не водитель.Ты меня не успокаивай, - огрызнулся Шмультке, - пошли посмотрим, может, жива еще эта дрянь.

Полицай еле сдержался, чтобы не выстрелить в немца, но пробурчал:Пошли.

Водитель направился в сторону женщины, но Доброжельский оказался проворнее. Если она еще жива, то ему придется добивать ее и что-то делать с Шмультке, но все сложилось удачно. Клара была мертва: пуля угодила ей в шею, и возле тела разлилась приличная лужа крови. Он не был силен в анатомии, но видимо попал в артерию. Шмультке опять заныл6Снайпер, тебя Шульц заразил?В смысле? - не понял Станислав.В смысле — стреляете метко. Один выстрел — один труп.А... - протянул полицай. - Нет, мы с ним об этом не говорили.Вот пока сюда не попал, всегда думал, что врага надо насмерть валить, а тут, получается, что убил -делу навредил.Зайберт точно нас накажет?Даже не сомневайся. Он же параноик, начнет думать всякое. И еще: у него сегодня очень скверное настроение.С чего ты взял?Я в людях немного разбираюсь. Он весь день сам на себя не похож.Ты же его видел только после обеда и вечером.Этого достаточно. Говорю тебе, что получим мы гауптвахту в лучшем случае.Барта попросишь заступиться.Конечно попрошу, - Шмультке плюнул на тело Клары. - Тварь, теперь из-за тебя столько проблем!

Доброжельский понял, что уже наводит на него карабин, и неимоверным усилием воли заставил себя опустить оружие.Не глумись над мертвыми.Ей уже все равно, а нам страдать. Ты ей вообще услугу оказал: быстро этот мир покинула. Без мучений. Выстрел милосердия, так сказать.Удар, ты имел в виду?В твоем случае — выстрел.

Полицай про себя согласился, что Шмультке прав: Гюнтер не стал бы с ней церемониться, а после того, как вытащил бы всю информацию, ее бы вздернули на площади. И его рядом с ней. Но это говорил разум, а сердце Станислава кричало от боли и ужаса: он убил невинную женщину, вся вина которой была в том, что она пытался в меру сил помогать бороться с оккупантами, с ненавистными нацистами, которые обесчетили ее страну, ее родину. И он, чтобы спастись самому, застрелил ее, предварительно внушив надежду на спасение. Подлый и низкий поступок.

Однако он уже давно научился гасить в себе такие благородные позывы: в борьбе с нацистами в его положении были хороши все средства, а Клара могла указать на него, он бы точно не выдержал и рассказал бы про Петра, вот и начал бы разматываться клубок сопротивления, о котором даже Зайберт не знал. Нет, он поступил верно. Низко, мерзко, подло, но верно.

Так и будем здесь стоять?Курить хочется, - ответил Шмультке. - Да, ты прав, надо ехать докладывать.А с телом что?Ну, в салон я ее точно не потащу — отмывать потом, пусть из морга телегу присылают. А так, кому она теперь интересна?Родным только...Мне вообще плевать, - сказал водитель и пошел заводить двигатель, Доброжельский же подумал о том, что на выстрел никто не выглянул. Жители были слишком напуганы, а в комендатуре явно его не слышали. Еще раз промелькнула мысль — разобраться с Шмультке и исчезнуть, но он отогнал ее прочь. Это был путь к смерти, а у него семья и борьба с нацистами: за смерть Клары надо будет отомстить отдельно. Он верил, что такое время скоро наступит, так как дела на фронте у нацистов шли не очень, да и англичане с американцами вот-вот вступят в войну на полную мощность. И тогда у Польши пояится шанс вернуть себе независимость. Он знал, что обязательно это случится, а его задача — дожить до этого момента и по мере возможностей ускорить его наступление.