То, что мы оставили позади

Глава 15. Стриптиз на тюремной парковке

Люсьен

Я начал свой день в 5:00 утра. Я потренировался, позавтракал, провёл три телефонных конференции — две из машины — уволил трёх человек и заключил сделку на восьмизначную сумму. И всё это до полудня.

У меня были назначены две внутренние встречи, которые нельзя было перенести, поэтому я сделал то, чего на самом деле не хотел делать, и переложил их на плечи Нолана со строгими инструкциями ничего не похерить.

И всё это для того, чтобы приехать сюда наперёд неё.

Фраза Слоан «Я проведу небольшое исследование», возможно, и ввела в заблуждение всех остальных, но не меня.

Сержант Грейв Хоппер с радостью согласился отправить сообщение, когда увидел, как коварная маленькая библиотекарша выезжает с парковки, направляясь на таинственную дневную «встречу» в среду.

— Вот и она, — объявил Хэнк, мой водитель, когда джип с рёвом въехал на парковку исправительного центра Фраус.

— Я перезвоню тебе, Нолан, — сказал я и отключился.

Слоан громко слушала музыку и сидела за рулём в солнцезащитных очках. Вообще ни о чём не парилась. Она думала, что может просто броситься кому-нибудь на помощь, не заботясь в первую очередь о собственной безопасности. Я не собирался терпеть это снова.

Она лихорадочно рылась в своей огромной сумке с надписью «Я лучше почитаю», лежавшей на пассажирском сиденье, когда я подошёл к окну её джипа. Я заглянул внутрь и мельком увидел экран телефона у неё на коленях. Это был поиск в Интернете по запросу «что нельзя брать с собой в часы посещений в тюрьме».

Закатив глаза, я постучал в её окно.

Слоан вздрогнула от неожиданности, и содержимое её сумки разлетелось во все стороны.

С раздосадованным вздохом я открыл дверцу. Она уставилась на меня, челюсть отвисла, солнцезащитные очки съехали набок.

Я ждал.

— Что ты здесь делаешь? — потребовала она, наконец обретя дар речи.

— Жду тебя.

— Как… Почему…

— Эти повадки невинной маленькой библиотекарши могут подействовать на твоих друзей, но не на меня.

Она усмехнулась и начала запихивать женские принадлежности обратно в сумку.

— У меня нет привычки вести себя как невинная библиотекарша.

— Ты сказала Наоми и Лине, что приедешь?

— Нет. Но…

— Ты сказала Нэшу или Ноксу?

Она перестала копаться. Её подбородок выпятился.

— Нет, — сказала она.

— Ты действовала за спиной у всех, потому что решила, что знаешь лучше, чем кто-либо другой. Не лучший способ начать сотрудничество.

Судя по выражению её лица, она знала, что я прав, и была недовольна этим.

— Ты собираешься насмерть замучить меня нотациями или оставишь в покое, чтобы я могла продолжать всё портить? — она сердито попыталась выйти из машины, но её удержал ремень безопасности.

Я потянулся через неё и отстегнул ремень

— Ни то, ни другое. Пошли.

— Ни за что на свете, Люцифер. Я не позволю тебе войти туда. Ты напугаешь эту бедную женщину до смерти своим неодобрительным убийственным взглядом.

— Ты не пойдёшь туда без меня, — коротко сказал я.

— Нет, пойду, — выплюнула она, отвернулась от меня и попыталась подтащить свою сумку через сиденье.

— Оставь. Ты не можешь взять это с собой, — сказал я, доставая свой телефон.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Звоню Наоми, — мой палец завис над кнопкой вызова.

— Чёрт возьми!

— Ты что, только что топнула ногой? — спросил я. То, как Слоан умела выражать свой гнев, всегда интриговало меня. Но, думаю, каждый волен выражать свой гнев как угодно, если может его контролировать.

— Я представляла твою ногу под своей, — парировала она.

— Либо я иду туда с тобой, либо ты разворачиваешься и едешь домой. У тебя есть только два варианта.

Слоан скрестила руки на груди и сердито посмотрела на меня. Её взгляд скользнул ко входу в тюрьму. Она поджала губы.

— У тебя ничего не выйдет, — посоветовал я.

Она опустила руки и прижала кулаки к бокам.

— Ладно. Ты можешь войти. Но ты не можешь свирепеть, рычать или закатывать глаза. И уж точно не должен разговаривать.

— Можно мне хотя бы дышать?

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — сказала она.

— У нас должно быть перемирие, — отметил я.

— Какое перемирие допускает, что ты нападаешь на меня из засады на парковке женского исправительного учреждения?

Это был очень маленький, практически незначительный аргумент.

— Если бы я позвонил тебе, чтобы обсудить это, ты бы вообще ответила? — я уже знал ответ.

— Вероятно, нет, — призналась она.

— Тогда давай разберёмся с текущей ситуацией. Я иду туда с тобой. Конец истории, — рыкнул я.

— Ну и дела, может, попытаешься убавить своё очарование, Повелитель Вселенной? Ты можешь довести женщину до обморока.

Я захлопнул дверцу её джипа и указал на вход в тюрьму.

— Идём.

Мы бок о бок пересекли асфальт, направляясь к чудовищному монументу безопасности. За двойным забором из колючей проволоки возвышались стены здания из песчаника и бетона землисто-коричневого цвета.

Женщины в бежевых комбинезонах сбились в группы на мрачном дворе. Асфальт внутри заборов осыпался, сквозь трещины пробивались полудохлые сорняки.

Слоан внезапно остановилась на тротуаре.

— Почему ты здесь? — снова спросила она.

— Ты уже спрашивала меня об этом, — напомнил я ей.

Она покачала головой, отчего её густой светлый хвост качнулся.

— Ладно. Сегодня среда. Почему ты не правишь корпоративным миром? И ты меня терпеть не можешь, так какое тебе дело, если я испорчу сотрудничество со своими друзьями? Я думаю, ты был бы рад наблюдать, как я терплю крах и провал.

— Если тебе удастся всё испортить, есть вероятность, что ты, по сути, просадишь деньги своих друзей. Что ещё важнее, за этими стенами есть женщина, которая может пострадать из-за этого.

Слоан закрыла глаза и перевела дыхание.

— Ты столько всего похоронил и забыл, и я просто предположила, что ты и с этим покончил.

Она ошибалась. Я ничего не похоронил и не забыл. Вместо этого я использовал всё это как топливо.

— Есть вещи, которых мы никогда не забываем. Некоторые вещи мы прячем от света, — сказал я, похлопав себя по карману, и вспомнил, что забыл сигарету в машине.

Слоан подняла взгляд к тяжёлым серым облакам и сморщила носик. Сегодня её гвоздик-пирсинг был бледно-розовым.

— Я так понимаю, ты использовал свою жуткую шпионскую сеть, чтобы покопаться в деле Мэри Луизы, — предположила она.

— Возможно, я просмотрел кое-какие файлы.

Моя команда провела быстрое и глубокое исследование, и я успел изучить их выводы в перерывах между другими делами, которые мне пришлось сделать сегодня. По общему мнению, Мэри Луиза Апшоу была образцовой заключённой, которая использовала своё пребывание в тюрьме, чтобы получить два высших образования и начать программу творческого письма для своих сокамерников. Мой собственный юрисконсульт пересмотрел её приговор и счёл его «абсолютной хренью». Это означало, что сердце Слоан, стремящейся к справедливости, вероятно, будет разбито вдребезги.

— Значит, ты считаешь, что у нас может быть дело, — настаивала она.

— Я думаю, многое зависит от того, что она скажет, — уклонился я от ответа.

Комната для свиданий оказалась более унылой, чем я ожидал. Там было два ряда обшарпанных складных столиков, втиснутых между потрескавшимися и выцветшими виниловыми стульями. Пол, выложенный промышленной плиткой, был весь в пятнах и облезал. Между мигающими лампами дневного света на потолке не хватало нескольких плиток. Что-то подозрительно похожее на плесень ползло по стенам под окнами из стеклянных блоков.

Слоан щёлкала ручкой и кусала нижнюю губу, её глаза за стёклами очков оставались широко раскрытыми. Вздохнув, я ухватился за спинку её стула и притянул и стул, и её к себе.

Она перестала щёлкать ручкой и нахмурилась, глядя на меня. У неё всегда появлялась такая маленькая складка между бровями, которая становилась глубже, когда она погружалась в раздумья… или злилась на меня. Мне захотелось провести по ней пальцем.

— Тебе нечего бояться, — сказал я ей.

— Я не боюсь.

Я многозначительно посмотрел на обтянутую джинсами ногу, которая покачивалась всего в дюйме от моей собственной.

— Ладно. Я не боюсь, я нервничаю. Ясно?

— С чего тебе нервничать? Ты можешь уйти отсюда.

— Спасибо, капитан Очевидность. Но что, если она замечательная? Что, если она действительно находится здесь из-за какой-то вопиющей несправедливости? Что, если она потеряла все эти годы своей жизни из-за несправедливого приговора?

— Тогда ты поможешь ей.

Она снова принялась покусывать нижнюю губу, а затем повернулась ко мне лицом. Её колено упиралось мне в бедро. Её зелёные глаза были серьёзными.

— Что, если её приговор был несправедливо суровым, но она ужасный человек?

Я почувствовал, как смягчаюсь по отношению к ней. Как и её отец, она хотела изменить жизнь незнакомых людей к лучшему. Но Слоан не обладала безграничной способностью Саймона к прощению. Как и я.

— Тогда мы поговорим и придумаем, как лучше поступить дальше. Нет смысла тратить умственную энергию на сценарий, который ещё не реализовался.

Она нахмурилась.

— Ты производишь впечатление человека, который подходит к любой ситуации, обдумав все возможные варианты развития событий.

Мои губы изогнулись в улыбке.

— Это роскошь для того, у кого нет человеческих чувств.

— Люсьен, я серьёзно.

— И я тоже. Ты подходишь к этому разговору по-своему, а я подойду к нему по-своему. Мы обсудим это позже. Сейчас всё, что тебе нужно делать — это задавать вопросы и слушать.

— Я просто… Я не хочу давать ей ложную надежду.

— Ты и не дашь, — заверил я её.

Это была ложь. Один взгляд на серьёзное лицо Слоан, в её горящие глаза — и Мэри Луиза Апшоу почувствовала бы то же, что и я в семнадцать лет. Надежду.

Массивная металлическая дверь в дальнем конце комнаты открылась, и вошла женщина в бежевом комбинезоне.

У меня пересохло в горле.

Она была белой, с густыми волнистыми каштановыми волосами, в которых пробивалась седина. Без комбинезона она выглядела бы как любая мама средних лет. Охранник указал на нас, и на её лице промелькнуло любопытство.

Она направилась в нашу сторону, и я почувствовал, что Слоан перестала дышать.

Я положил руку на спинку её стула и сжал её плечо.

— Это просто разговор, — сказал я, понизив голос.

Я почувствовал, как она слегка расслабилась.

— Здравствуйте, — сказала Мэри Луиза, выдвигая стул напротив нас и усаживаясь.

— Здравствуйте, — голос Слоан дрогнул. Она прочистила горло и начала снова. — Мэри Луиза, я Слоан Уолтон, а это мой… компаньон Люсьен Роллинс. У нас возникли вопросы по поводу вашего дела и приговора.

— Вы репортёры? — спросила Мэри Луиза, склонив голову набок.

Слоан перевела взгляд на меня.

— Нет.

В другом конце комнаты стоял охранник с непроницаемым и скучающим лицом. У меня по коже побежали мурашки.

— Адвокаты? — Мэри Луиза выглядела обнадёженной.

Слоан покачала головой.

— Нет. Просто… — она снова посмотрела на меня, и в её прекрасных зелёных глазах читалась мольба о помощи.

Я подался вперёд.

— Мисс Апшоу, недавно мы наткнулись на упоминание о вашем деле. Вы когда-нибудь встречались с Саймоном Уолтоном? Он был адвокатом.

Она медленно покачала головой.

— Нет. У меня были только государственные защитники. Саймон был наставником моего сына. Он помог Аллену поступить на юридический факультет. К сожалению, он недавно скончался.

Слоан напряглась, словно готовясь к неизбежному удару горя.

— Мне показалось, что Саймон проявил интерес к вашему делу, особенно к вынесенному вам приговору, — продолжил я. — Можете ли вы пролить свет на то, почему это могло произойти?

Мэри Луиза пожала плечами и переплела пальцы на столе.

— Возможно, потому, что это был один из самых суровых приговоров за хранение и торговлю наркотиками в штате Вирджиния за последние тридцать пять лет.

Слоан прочистила горло.

— Сначала вы сказали, что наркотики, найденные в вашей машине во время остановки на дороге, принадлежали не вам. А потом вы изменили свои показания и признали себя виновной.

Мэри Луиза некоторое время изучала нас прищуренными глазами.

— Кто вы? Почему вы здесь?

— Я Слоан Уолтон. Саймон был моим отцом. Я думаю, он хотел помочь вам, но заболел раньше, чем ему это удалось.

Мэри Луиза вздохнула, в её глазах светилось сочувствие.

— Ваш отец был хорошим человеком. Он изменил жизнь моего сына, поэтому я могу только представить, что он сделал для вас. Я очень соболезную вашей потере.

Слоан протянула руку через стол. Мэри Луиза взяла её и сжала.

И вот она. Та подлая сука, которая приводит только к разочарованию и опустошению. Надежда. Улыбка расцвела на лицах обеих женщин, и я смирился с тем фактом, что всё будет сложно… и дорого.

— Я познакомилась с Алленом в день похорон моего отца, — сказала ей Слоан. — Вы вырастили замечательного сына.

На лице Мэри Луизы появилось выражение материнской гордости.

— Я знаю это. Хотела бы я присвоить эту заслугу себе, но я сижу здесь с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать.

— Что произошло в ту ночь, когда вас арестовали? — спросила Слоан. — Мы здесь не для того, чтобы судить. Мы хотим помочь, если сможем.

Мэри Луиза покачала головой.

— Дорогая, я ценю это, но я сижу здесь уже одиннадцать лет. Я больше не верю в чудеса.

— Мы не предлагаем чудо, — пояснил я.

— Всё, что помогло бы мне выбраться отсюда хоть на день раньше, было бы чудом, — настаивала она.

— Тогда расскажите нам, что произошло той ночью, — попросил я.

Под столом рука Слоан нашла моё бедро и сжала его. Крепко.

— Пожалуйста, — быстро добавил я.

Мэри Луиза закрыла глаза и потёрла затылок.

— Моему сыну было пятнадцать. Мы с его отцом только что расстались, и он попал не в ту компанию. У него были планы. Он собирался стать первым ребёнком в нашей семье, который поступит в колледж.

Колено Слоан сильнее прижалось к моей ноге. Я продолжал держать руку на спинке её стула, но позволил своим пальцам дотронуться до её плеча. Я чувствовал себя лучше, не так тревожно, когда прикасался к ней.

Мэри Луиза посмотрела мне в глаза.

— Он был хорошим ребёнком. Действительно хорошим ребёнком.

— Хорошие дети могут совершать глупые поступки, — сказал я.

Слоан напряглась.

— В то время я работала на двух работах. Меня не было рядом так часто, как следовало бы. Я не замечала признаков. Он начал экспериментировать. Ничего особенного. Но его «друг» сказал Аллену, что у него есть способ, которым они могли бы заработать немного денег. Аллен, будучи Алленом, понимал, что настали трудные времена, и подумал, что это способ помочь семье. Пока я работала в третью смену, они забрали мою машину со стоянки, чтобы встретиться с каким-то дилером.

Она переплела пальцы и положила их на стол.

— Меня остановили на шоссе на полпути между работой и домом. У меня не работала фара. Оказывается, они решили, что безопаснее хранить наркотики в моей машине. Я понятия не имела, что разъезжаю с почти пятью фунтами марихуаны на заднем сиденье. Я даже не знала, что такое «десятка», (пакетик наркотиков стоимостью 10 долларов, — прим.) пока не попала сюда. Я многому здесь научилась.

В её тоне не было ни упрёка, ни злобы. Она просто констатировала факты.

— Когда вы узнали, что наркотики принадлежат вашему сыну, вы изменили своё заявление, не так ли? — предположила Слоан.

Мэри Луиза кивнула.

— У него впереди было блестящее будущее. Я не собиралась позволить одной ошибке разрушить всё это.

Я почувствовал стеснение в груди. Жертва, которую эта женщина добровольно принесла ради своего сына, была непостижимой. По крайней мере, по меркам моей семьи.

— У меня был государственный защитник. Прокурор предложила мне сделку. Если бы я признала себя виновной, она рекомендовала бы мне один год, учитывая уже отсиженное время, плюс возможность досрочного освобождения. Я должна была отсидеть максимум шесть месяцев. Шесть месяцев, и я была бы дома. Я бы увидела, как мой мальчик заканчивает школу. Я бы отправила его в колледж.

— Что случилось со сделкой? — спросила Слоан, подаваясь вперёд.

Мэри Луиза пожала плечами.

— Прокурор дала рекомендацию. Но по какой-то причине судье сделка не понравилась. Он сказал, что наркотики слишком долго проникали в общество, и пришло время подать пример таким преступникам, как я.

Слоан поморщилась.

Моя свободная рука, лежавшая на колене, сжалась в кулак. Я тоже знал, каково это — быть во власти извращённой системы правосудия.

Мэри Луиза подняла ладони.

— И вот я на одиннадцатом году двадцатилетнего заключения. Но я просыпаюсь каждый день такая счастливая, что здесь я, а не мой ребёнок.

В этой комнате было слишком жарко. Мой галстук был слишком туго затянут. Мне нужно было подышать свежим воздухом.

— Мне так жаль, что это случилось с вами, — сказала Слоан.

— Вы не знаете, снимали ли отпечатки пальцев с пакетов или наркотиков? — спросил я.

Она покачала головой.

— Я уверена, что этого не делали. С момента ареста до изменения моего заявления о признании вины прошло всего несколько дней. Я сомневаюсь, что какие-либо доказательства были обработаны. Мой второй государственный защитник рекомендовал нам подать апелляцию. Он думал, что мы сможем доказать мою невиновность, не вовлекая в это моего сына. Он копался в этом деле, готовясь подать ходатайство. Затем он устроился на работу в фирму своей тёщи и переехал в Нью-Йорк, — устало сказала она. — Сейчас я работаю с государственным защитником номер четыре, и она так перегружена работой, что ей требуется неделя, чтобы ответить на мои звонки.

— Это действительно несправедливо. Но вы не кажетесь озлобленной, — сказала Слоан, бросив на меня нервный взгляд.

Она была готова пообещать этой женщине весь мир. Я убрал руку со спинки её стула и сжал её ногу под столом.

— Злоба — это пустая трата энергии. Всё, что я могу сделать — это извлечь максимум пользы из данной ситуации.

— Похоже, вы времени зря не теряли, — сказал я, открывая файл, который принёс с собой.

Её брови приподнялись.

— Это что, досье на меня?

— Где ты… впрочем, неважно, — поправилась Слоан, прежде чем снова повернуться к Мэри Луизе. — Чем вы занимались после вынесения приговора?

— Я получила степень младшего специалиста в области бизнеса и ещё одну в области творческого письма.

— Вы основали программу творческого письма для заключённых, — добавил я.

Она криво улыбнулась.

— Основала. Но это делалось скорее ради меня самой. Мне нравится говорить о писательстве, и здесь у меня есть внемлющая аудитория.

— Ваш сын. Он сейчас учится на юридическом факультете?

На её лице медленно расплылась гордая улыбка, отчего она стала выглядеть моложе и светлее.

— На последнем курсе в Джорджтауне. Он говорит, что как только закончит учебу, он найдет способ вытащить меня отсюда.

(Если вам показалось, что тут не сходится хронология, то дело в отличиях наших образовательных систем. Когда мать Аллена посадили, ему было 16 лет, значит, ему наверняка оставалось ещё 2 года в школе. Потом 4 года в колледже (аналог нашего бакалавриата) и 3–4 года на юрфаке (сродни нашей магистратуре). Итого 10 лет на получение образования при идеальном сценарии. Плюс Аллен упоминал, что после школы работал, пытаясь накопить на образование, отсюда и выходит, что 11 лет спустя он до сих пор учится, — прим.)

— Мы должны помочь ей, — сказала Слоан, когда мы вышли из тюрьмы.

Непроизвольная дрожь пробежала у меня по спине, когда тяжёлая дверь за нами закрылась. Если бы не отец Слоан, это могло бы стать и моей судьбой. Я поднял воротник пальто и глубоко вдохнул ледяной зимний ветер.

Я снова мог дышать. Это казалось чудом.

Щёки Слоан порозовели от волнения.

— Ну то есть, очевидно, что это потребует много времени и энергии.

— И денег, — добавил я. Я мог бы ей их дать. Но она не примет. Если будет знать, что они от меня.

— И денег, — согласилась она. — Но мы не можем позволить ей сидеть за решёткой. Только не за то, что она защищала своего сына. И уж точно не в течение следующих десяти лет.

Её глаза за стёклами очков заблестели. Она не была так взволнована в моём присутствии с тех пор, как мы были подростками. Это ещё одно чувство утраты.

— Думаю, сначала мне нужно поговорить с Наоми, Линой и Стефом. Потом я позвоню Мэйв. Нам нужно найти адвоката. Хорошего адвоката.

Пока она болтала без умолку, я думал о том, насколько её энергия напоминает мне энергию Саймона. Саймон ничего так не любил, как вызов, когда на карту была поставлена справедливость.

Оказалось, что яблоко от яблони недалеко упало.

Уолтоны были хорошими людьми. Они не были запятнаны дурной кровью, как я.

— Твой отец был бы… горд, — слово застряло у меня в горле, и мне потребовалось усилие, чтобы его произнести. Это был величайший комплимент, который я только мог придумать.

Слоан прервала свою оживлённую, одностороннюю беседу и уставилась на меня.

— Спасибо, — сказала она наконец. Её глаза прищурились. — Ты в порядке?

— Я в норме, — раздражённо ответил я.

— Выглядишь неважно. Ты кажешься бледным.

— Я всегда прекрасно выгляжу, — настаивал я, ведя её через парковку.

Она оглянулась на здание, которое мы только что покинули.

— Извини. Я действительно не думала об этом, но, наверное, пребывание в тюрьме, даже в качестве посетителя, может спровоцировать…

— Тебе понадобится не только адвокат, — я не мог вынести жалости, которую слышал в её голосе. — Тебе понадобится целая команда юристов.

— Это звучит дорого.

— Правосудие обходится недёшево, Пикси.

Она вздёрнула подбородок.

— Я найду способ, — сказала она.

— Не сомневаюсь.

Когда мы подошли к её джипу, она выудила ключи от машины из кармана пальто.

— Так уж получилось, что я знаю нескольких юристов, которые специализируются на апелляциях и смягчении наказания. Я пришлю тебе несколько имён, — я использовал одного из них, чтобы запечатать собственные данные об аресте.

Она нахмурилась, и морщинка между её бровям снова появилась.

— Спасибо.

Это прозвучало как вопрос.

— Что? — спросила я.

— Она тебе понравилась, не так ли? — подтолкнула она.

— Мне показалась интересной её история.

Слоан запрокинула голову назад и издала звук, который был наполовину стоном, наполовину рычанием.

— Ты можешь хоть раз сказать, что думаешь? Я не собираюсь прислушиваться к твоему мнению и использовать его против тебя или пытаться выманить у тебя миллион долларов. Я просто хочу знать, что ты об этом думаешь.

— Зачем? — у меня имелись свои причины придерживать слова. По тем же причинам я шёл по жизни с непроницаемым лицом.

Она скрестила руки на груди.

— Потому что ты богатый человек с манией величия, который целыми днями ведёт грязные игры с политиками. Я полагаю, ты смотришь на вещи под другим углом, чем библиотекарь из маленького городка.

— Её история, если она правдива, убедительна. Даже если это не совсем так, приговор был чрезмерно жёстким, и за время отбывания наказания она не сделала ничего, что выставляло бы её опасной преступницей. С надлежащей командой ты сможешь, по крайней мере, значительно сократить срок её заключения.

Слоан ухмыльнулась.

— Вот другое дело. Это было так трудно?

— Мучительно, — в моём затылке зарождалась головная боль. Мне не нравилось находиться рядом с тюрьмами. Даже возможность уйти не помогла избавиться от воспоминаний о сломленном, травмированном подростке.

— Она сделала это, чтобы защитить своего сына, когда он был глупым подростком. Ну то есть, какой родитель не сделал бы этого для своего глупого подростка? — она вздрогнула, как только эти слова слетели с её губ. Но она не извинилась. — Я хотела сказать, какой хороший родитель не сделает всё возможное, чтобы…

Она делала только хуже и знала это.

— Заткнись, Слоан.

— Затыкаюсь, — подтвердила она. Это продлилось почти целых пять секунд, прежде чем Слоан снова открыла рот. — Что бы ты сделал дальше на моём месте? — спросила она, теребя пуговицу на своём пальто.

— Я бы ещё раз поговорил с сыном.

Это заставило её оживиться.

— С твоими партнёрами, — добавил я.

— Конечно, с моими партнёрами, — надменно ответила она.

Я взглянул на часы. Я не успел закруглиться тут достаточно быстро, чтобы ответить на звонок из Нью-Йорка. Надеюсь, Нолан не облажался. Если он не облажался, то остаток дня у меня свободен.

— Ты голодна? Хочешь кофе? — спросил я.

Она выпрямила спину.

— Чёрт! Который час?

— Почти три.

Она разблокировала свою машину.

— Чёрт возьми! Я опаздываю на моё свидание.

— На твоё свидание, — повторил я. Я не хотел этого, слова просто вырвались сами собой. Они сопровождались необъяснимой вспышкой раздражения.

— Да, — сказала она, поворачиваясь, чтобы рассмотреть своё отражение в боковом зеркале. — Ну, знаешь. Встретиться, чтобы поесть. Завести неловкий разговор о том, кем ты хотел стать, когда вырастешь, и какие твои любимые закуски. Свидание.

Она сдернула резинку с волос и согнулась в талии, встряхивая своими светлыми волосами с серебристыми кончиками.

— С кем это свидание?

Слоан вернулась в нормальное положение, становясь меньше похожей на невинную библиотекаршу, и больше на соблазнительницу, только что выбравшуюся из постели.

— Какой-то парень по имени Гэри? Нет, подожди. Гэри позже. Это… — она открыла дверцу своего автомобиля, чтобы достать губную помаду из стаканчика. Она сняла с него колпачок. — Массимо, — она умелой рукой нанесла помаду на губы.

— Массимо? — звучало похоже на человека, носившего солнечные очки в помещении и золотую цепочку, запутавшуюся в волосах на груди. — Ты встречаешься с незнакомцем из интернета один на один? — раздражение уступало место нарастающей панике. Мне снова стало трудно дышать.

— Так и проходят свидания, — сказала Слоан, схватившись за мою руку для равновесия, пока снимала ботинки. Затем последовали носки с кошками и книгами.

Она отпустила меня, чтобы бросить свою обувь на заднее сиденье и достать другую пару. Фиолетовые сапоги на тонком каблуке. Затем последовало пальто. Его она бросила в меня. Я поймал его, несмотря на чувство тревоги, которое распускалось, как грёбаный цветок.

— Ты правда никогда не пользовался приложением для знакомств? — спросила она.

— Разве я выгляжу так, будто пользуюсь приложениями для знакомств?

— Ты выглядишь так, будто нанимаешь дорогих девушек по вызову, чтобы они воплощали твои похотливые фантазии.

— А ты выглядишь как…

Я потерял нить своих мыслей, когда Слоан стянула через голову свою чёрную водолазку. На ней была кружевная маечка на тонких бретельках, вырез которой низко ниспадал на её полных грудях.

— Как я выгляжу? — спросила она, просовывая руки в тёмно-зелёный кардиган крупной вязки. На свитере не было ни пуговиц, ничего, что могло бы прикрыть её вызывающую фантазию ложбинку между грудей.

— Что? — повторил я. У меня пересохло во рту, и головная боль теперь бушевала в полную силу.

— Ты собирался меня оскорбить. Давай уже, здоровяк, прежде чем я пойду знакомиться с будущим Мистером Слоан Уолтон.

Я закрыл глаза. Последние несколько лет она называла меня Люцифером и «Эй, засранец».

— Ты же не можешь всерьёз затевать экстренные поиски мужа, — сказал я ей.

— Ты говоришь как мужчина, у которого есть всё время в мире, чтобы решить, когда заводить семью.

— Я никогда не буду заводить семью, — я винил в своём необдуманном признании тёмную ложбинку между её грудями.

Она остановилась, одёргивая подол своей майки.

— Серьёзно?

— Суть не в этом. Ты не можешь пойти на свидание с незнакомцем. А что, если он хищник, охотящийся на женщин?

Она откинула волосы с шеи кардигана. Из-за этого пышные округлости её груди грозили выплеснуться через ворот маечки

Черномазому Массимо хватит одного взгляда на неё, чтобы сделать или сказать какую-нибудь глупость, и тогда мне придётся разрушить его грёбаную жизнь.

— Всё в порядке. Сейчас люди постоянно знакомятся с незнакомцами в интернете, и вряд ли кого-то из них в итоге убивают.

— Слоан, — рявкнул я.

Она улыбнулась мне. Счастливо, самодовольно, во весь рот. Господи, учитывая её грудь и улыбку, Массимо С Обилием Золотых Цепочек посчитает, что выиграл в грёбаную лотерею.

— Со мной всё будет в порядке. Боже, по меркам человека, который не хочет обзаводиться семьёй, ты ведёшь себя как настоящий отец.

— Что, если он не любит читать?

— Тогда, наверное, мне просто придётся продолжать поиски мужа.

— Бл*дь, я серьёзно, Слоан. Какие меры предосторожности ты принимаешь? Где назначено это свидание? Кто знает, что ты там будешь?

Она схватила меня за лацканы пальто.

— Успокойся, Люцифер, мать твою. Это в Лоулервилле. Лина и Наоми отслеживают мой телефон с помощью приложения для определения местоположения. Я отправила им скриншоты его профиля и нашего чата. Я отправлю им его фотографию, когда приеду туда, и сообщения с подтверждением жизни каждые тридцать минут. Если что-то пойдёт не так, Стеф наготове, чтобы позвонить мне через сорок пять минут после начала свидания и сообщить о якобы чрезвычайной ситуации, потому что я могу справляться практически с чем угодно на протяжении сорока пяти минут, верно? Если дела пойдут совсем плохо, у меня в сумке есть перцовый баллончик и большая книга в твёрдом переплёте. Тебя это устраивает, Папочка Костюм?

— Это… довольно тщательно продумано, — признал я, когда Слоан отпустила меня.

— Хорошо. Ну, как я выгляжу? — она широко развела руки.

Она выглядела прекрасно. Весёлая, пылкая, умная, милая, забавная. Дух захватывает. Я ненавидел бл*дского Массимо.

Она закатила глаза.

— Не бери в голову. Я забыла, кого спрашиваю.

— Папочка Костюм? — её слова наконец-то дошли до моего ошеломлённого мозга.