То, что мы оставили позади

Глава 32. Мёртв для меня

Слоан

Мудила: Просто предупреждаю, команда по установке будет у тебя дома в час.

Мудила: По крайней мере, признай, что ты будешь там, чтобы впустить их.

Мудила: Игнор. Очень по-взрослому.

Мудила: С меня станется пойти по пути закона.

Мудила: Я не знаю, что, по-твоему, ты доказываешь, натравливая копов на мою команду, когда они просто пытаются обезопасить тебя.

Мудила: То, что мы больше не занимаемся сексом, не значит, что мне всё равно.

Мудила: Я нашёл твоё нижнее бельё за тумбочкой. Ты хочешь получить его обратно?

Расцвет здания суда в Лоулервилле, похоже, пришёлся на 1970-е годы, судя по его ныне пятнистым плиточным полам, заплесневелым деревянным панелям и потолочной плитке, пожелтевшей от многолетнего табачного дыма.

Я поёрзала на слишком низкой и слишком жёсткой скамье и уставилась на дверь напротив меня.

Металлическая табличка на стене гласила: «Судья Дирк Аткинс». За этой дверью находились три человека, которые, как я надеялась, воплощали в жизнь мечты Мэри Луизы. А я торчала здесь, стараясь не обгрызть ногти до костей.

И стараясь не думать о Том, о Ком Не Следует Думать.

Как по команде, на скамейке рядом со мной пиликнул мой телефон.

Мудила: Лина говорит, ты сейчас в здании суда. Удачи.

Я сердито уставилась на сообщение. Прошло полторы недели с тех пор, как Люсьен выгнал меня из своего дома. С тех пор он не возвращался в Нокемаут. Я была занята библиотекой, своей семьёй, делом Мэри Луизы и моими друзьями, которые пытались как бы невзначай вытянуть из меня информацию о Люсьене. Но не настолько занята, чтобы забыть о существовании этого придурка.

Я уже дважды попадалась в его ловушку. Если попадусь в третий раз, то заслужу, чтобы меня растерзали стальные зубы извращённых прихотей Люсьена. Он заботился обо мне. Он ненавидел меня. Он хотел меня. Он не желал иметь со мной ничего общего.

Это были американские горки, на которые мне не хотелось снова садиться. Я хотела стабильности, а не непостоянства. Отношений, а не приятеля для перепиха. Будущего, а не прошлого.

Я открыла приложение для знакомств и, сделав глубокий вдох, начала листать.

Дверь зала суда открылась, и я вскочила на ноги. Мой телефон отлетел в сторону.

Фрэн вышла в коридор, свирепо глядя на окружного прокурора, мужчину с редкими седеющими волосами и в очках с толстыми стеклами. Он выглядел старше своих сорока семи лет, о которых сообщал мой поиск в интернете. Но я предположила, что именно такой эффект со временем производит на человека система уголовного правосудия.

— Классно ты поддержал меня, Ллойд, — огрызнулась Фрэн.

Плечи адвоката ссутулились.

— Судья, сокращающий собственные сроки, выглядит не очень.

— Этот срок выходит за рамки приличий, и ты это знаешь, — возразила она, и её розовые туфли на шпильках стояли нос к носу с потёртыми мокасинами мужчины.

— Какие-то проблемы, дамы? — донёсся с порога медоточивый южный сарказм.

Судья Дирк Аткинс был привлекательным мужчиной лет под шестьдесят. У него была копна густых седых волос и величественная осанка, а галстук под его чёрной мантией выглядел так, словно был дорогим на уровне Люсьена Роллинса.

За полсекунды выражение ярости на лице Фрэн сменилось на бесстрастное. Окружной прокурор, напротив, выглядел так, словно хотел, чтобы пол его поглотил.

— Никаких проблем, ваша честь, — спокойно ответила Фрэн.

Судья Аткинс наклонился и поднял с пола мой телефон. Он взглянул на экран.

— Это, э-э, моё. Сэр. Я имею в виду, ваша честь, — произнесла я, протягивая руку.

Он посмотрел на меня своими бледно-голубыми глазами и вернул мне телефон.

— А вы кто?

— Это моя коллега, мисс Уолтон, — представила Фрэн.

— Что ж, мисс Уолтон, я бы не стал свайпать вправо на этого типа, — сказал судья, кивая на мой экран. — У него хитрый взгляд. Такая юная леди, как вы, в наши дни должна быть осторожной.

— Эм, спасибо?

— Мы больше не будем отнимать у вас время, — объявила Фрэн, беря меня под руку.

— Я так понимаю, всё прошло не очень хорошо, — сказала я уголком рта, когда она повела нас к лифтам.

— Судья не увидел ничего плохого в первоначальном приговоре. Судя по всему, он сделал карьеру на том, чтобы «делать пример» из обвиняемых, которые проходят через его зал суда.

— Значит, он просто стоит на своём.

Фрэн агрессивно нажала на кнопку вызова лифта.

— О, не просто. Он видел те интервью, и ему не нравится «одностороннее повествование», — сказала она, изобразив пальцами кавычки. — Он предложил нам найти лучшее применение нашему времени и не подвергать сомнению его суждения.

Двери лифта открылись, и мы вошли внутрь. Я прислонилась к задней стенке.

— Итак, что мы теперь делаем?

— Теперь мы начинаем процесс обжалования. Если у Мэри Луизы и будет шанс выйти на свободу, то не в этом суде.

Я побарабанила пальцами по поручням.

— Знаете, мне хочется дать ещё несколько интервью, просто чтобы позлить его.

Улыбка Фрэн была немного пугающей.

— Я надеялась, что вы это скажете.

— Жаль, что у меня нет новостей получше, Мэри Луиза, — сказала я экрану своего компьютера, испытывая неприятную смесь разочарования и злости.

— Дорогие, вы и так сделали для меня больше, чем кто-либо другой. Мне не нужны извинения, — ответила она. Её бежевый комбинезон мрачно смотрелся на фоне серых бетонных блоков.

— Не теряйте надежды, — сказала Фрэн, стоявшая рядом со мной. — Это всегда было рискованным делом. Теперь мы можем сосредоточить наши ресурсы на следующих шагах.

— Я просто хочу, чтобы вы обе знали, как я благодарна вам за то, что вы вообще проявляете интерес. Это очень много значит для меня и для Аллена, — произнесла Мэри Луиза со слезами на глазах.

— Мы скоро снова выйдем на связь, — пообещала Фрэн.

— Сохраняйте позитивный настрой, Мэри Луиза, — сказала я, жалея, что мы не дали ей повода для оптимизма.

Видеотрансляция прервалась, и я откинулась на спинку стула.

— Ну, я чувствую себя дерьмово, — объявила я.

— Не позволяйте этому вогнать вас в уныние, — посоветовала Фрэн, поднимаясь на ноги. — В противном случае вы будете лежать на полу в позе эмбриона и не сможете радоваться миллиметровому продвижению вперёд.

Учитывая моего отца, последнюю катастрофу с Люсьеном, а теперь ещё и разочарование, которое Мэри Луиза изо всех сил пыталась скрыть, поза эмбриона показалась мне чертовски привлекательной.

Я кисла в унынии, хотя, по крайней мере, не в позе эмбриона, когда Наоми вбежала в мой кабинет как энергичный золотистый ретривер.

— Тааак. Как дела? — спросила она, усаживаясь на стул для посетителей. Она проверяла меня каждый час с тех пор, как я сообщила ей о неудачной встрече с судьёй.

Я забросила шаблон рассылки, над которым работала, и уронила голову на стол.

— Так хорошо, да?

— Всё отстойно.

— Я так понимаю, ты это видела, — сочувственно сказала она.

— Что видела? — спросила я у клавиатуры.

— Ну о Люсьене.

Я села.

— Что о Люсьене? — спросила я.

Наоми вздрогнула и покосилась в сторону двери.

— Что о Люсьене? — мрачно повторила я.

Она поднесла руки к щекам.

— Я уверена, что это ничего не значило. Это просто какой-то столичный блог сплетен.

Мои пальцы забегали по клавиатуре, когда я ввела в поисковик «Люсьен Роллинс блог сплетен».

Сначала я увидела фотографии. Люсьен в смокинге ведёт потрясающую статную женщину за руку в отель. И не просто в какой-нибудь отель. В наш отель. Ну, формально, в его отель. Она была красива в той манере, которая кричала «у меня богатая семья и действительно хорошие гены». Её гладкие чёрные волосы были собраны в классический пучок. Платье-футляр цвета слоновой кости красиво контрастировало с тёмной кожей насыщенного оттенка. А её сшитое на заказ пальто выглядело так, словно стоило дороже, чем то, что подарил мне Люсьен.

Там была и другая фотография. Другая женщина в другой вечер. Рука Люсьена интимно лежала на спине миниатюрной рыжеволосой девушки, когда они выходили из модного ресторана. Она была ниже ростом, с более пышными формами, но почему-то не менее ужасно красива в кокетливом коктейльном платье, созданном для того, чтобы притягивать взгляды.

Я отвернулась от экрана и заставила себя забыть о существовании Люсьена Роллинса и его пениса.

Я больше не была той, кто сводил его с ума, или, может, той, кто бросила его… как я фантазировала в самые мрачные и пьяные моменты своей жизни. Теперь я была просто одной из легионов женщин, которых он оставил позади.

Моя голова ощущалась душной и набитой ватой. Я чувствовала биение своего сердца у основания своего конского хвоста. Я услышала щелчок и, опустив взгляд, обнаружила, что сломала колпачок ручки, которую держала в руках.

— Ладно. Я могу это исправить, — сказала Наоми, доставая свой телефон.

— Что ты делаешь?

— Звоню Лине. Нам нужен алкоголь и седой лис Джоэл.

— Я в порядке. Мы не были вместе. Мы просто занимались сексом, — машинально ответила я. — О, только посмотри на это. Его первая девушка входит в правление крупнейшего пищевого банка Вашингтона, а вторая — чёртов астрофизик.

(Пищевой банк — это благотворительная организация, которая собирает еду от поставщиков и производителей, а потом бесплатно раздаёт нуждающимся, — прим.)

Мне хотелось протянуть руку сквозь экран и вылить очень дорогой коктейль на красивую голову Люсьена. А ещё я хотела спросить его спутницу, куда она ходила на шопинг, потому что у неё потрясающие туфли. Библиотекарша из маленького городка не могла позволить себе такой наряд или выглядеть в нём естественно.

Он хорошо смотрелся с обеими женщинами. Даже лучше, чем хорошо. Они выглядели так, будто им самое место рядом с ним. Будто они могли сидеть рядом с ним дольше пяти минут, не ссорясь.

— У вас с Люсьеном давняя история. К несчастью для тебя, как для женщины, испытывающей сильные чувства по отношению ко всему, это означает, что ты не можешь просто заняться с ним сексом.

— Могу, и именно так я делала, — настаивала я.

— Ты только что сломала ручку и раздавила бумажный стаканчик. Холодный кофе буквально стекает у тебя по руке, — отметила она.

— Чёрт.

— Приятно хоть раз оказаться по эту сторону барной стойки, — сказал Нокс, с удовлетворением усаживаясь на липкий табурет в «Адской гончей», грязной забегаловке на окраине Нокемаута.

— По эту сторону барной стойки? — спросила Лина, покосившись на Нэша, который стоял рядом с ней спиной к бару и разглядывал байкеров, собравшихся за шаткими столиками и спорящих о бильярдных играх.

— Нет, по эту сторону «Мужики Отстой, Давайте Напьёмся», — ответил Нокс.

— Мы здесь исключительно по социальным причинам, — настаивала я. — Нет смысла участвовать в «Мужики Отстой, Давайте Напьёмся», потому что это означало бы, что мне не всё равно, что делает Люсьен, а мне всё равно, потому что он для меня ничего не значит. У нас был секс. Потом мы перестали заниматься сексом. Конец истории. Где Джоэл? Мне нужно выпить.

— Мой бар лучше, — сказал Нокс, никак не реагируя на мою убедительную тираду.

Наоми улыбнулась ему.

— Так и есть. Но подожди, пока не познакомишься с Седым Лисом Джоэлом, — она указала на барную стойку, где наш любимый бармен разливал дешёвое виски перед тремя угрюмого вида женщинами в рваных джинсах и потёртой коже.

Лина помахала ему, и Джоэл кивнул ей в манере крутого парня.

— Ладно, я включил в музыкальный автомат песни на тему «мужики отстой» и сказал паре байкеров с одинаковыми татуировками, что вы состоите в секте и хотите завербовать новых членов. Это поможет вам выиграть немного времени, прежде чем кто-нибудь начнёт приставать к вам, — сказал Стеф, усаживаясь на табурет рядом со мной.

Я похлопала его по колену.

— Спасибо, Стеф. Ты хороший друг.

Нокс и Нэш придвинулись поближе к своим женщинам, когда к ним подошёл крепкий бармен. Он остановился передо мной.

— Привет, блондиночка. Что будем заказывать сегодня? Шоты? Пряная Кровавая Мэри?

— Привет, Джоэл. Я бы с удовольствием выпила Кровавую Мэри только потому, что у тебя она получается превосходно. Я не пытаюсь выпивкой решить проблемы с мужчинами или что-то в этом роде, — сказала я ему.

— Рад, что ты прояснила этот момент, — сказал он с лёгкой улыбкой.

Он принял у всех заказы на выпивку и принялся за работу под бдительным присмотром Нокса.

Наоми ткнула его локтем в бок.

— Перестань пялиться и сверлить его сердитым взглядом.

— Я не пялюсь, я оцениваю его профессионально, — настаивал её муж.

— Я, например, думаю, что раз уж вы двое наконец-то вытрахали друг друга из своих организмов, пришло время рассказать нам об этой истории, — объявила Лина.

— Я согласна. Мы твои друзья, — сказала Наоми, кивнув в знак благодарности, когда Джоэл протянул ей большой бокал вина.

— Если уж на то пошло, я думаю, тебе стоит рассказать им, — сказала Нэш.

— Как ты… — я закрыла глаза. — У тебя есть доступ к конфиденциальным документам.

Наоми и Лина переглянулись, широко распахнув глаза.

— Какие конфиденциальные документы? — спросили они в унисон.

— Вот это сейчас — то же самое, как ты настаивал, чтобы я обременила всех парочкой анонимных угроз?

Нэш покачал головой.

— Нет, Слоани Болони. Это другое дело. Твоя личная безопасность — это одно. Ты не можешь скрывать опасные вещи от людей, которым ты небезразлична. Но ты сама решаешь, какими историями ты поделишься.

Джоэл с громким стуком поставил передо мной Кровавую Мэри.

— К твоему сведению, если ты нам не расскажешь, я сделаю всё возможное, чтобы вытянуть информацию из красавчика. И я могу быть очень убедительной, — пообещала Лина с блеском в карих глазах.

Нэш наклонился и крепко поцеловал её в губы.

— Чертовски верно, Ангел.

Я должна была прийти сюда одна. Не то чтобы мне нужно запивать свои чувства алкоголем или что-то в этом роде. Просто мне не хотелось быть пятым колесом на вечеринке «долго и счастливо». Особенно когда всё, чего я хотела — это жить счастливо. И особенно после того, как я только что потратила несколько недель на Люсьена Мудилы Роллинса.

Я сделала глоток своего напитка. Мои брови удивлённо поползли вверх.

— Отлично получилось, Джоэл, — я закашлялась.

Нэш взял своё пиво со стойки.

— В соответствии с мужским кодексом, мы позволим вам поговорить, а сами пойдём надирать задницы байкеров в бильярде.

— Что, если я хочу узнать, что за хрень произошла? — спросил Нокс.

— Я расскажу тебе короткую версию, — предложил его брат.

— Обожаю короткие версии, бл*дь, — решил Нокс. Он посмотрел на Джоэла. — Ты о них позаботишься?

— Позабочусь, — согласился Джоэл.

— Нам не нужны няньки, — настаивала я. — И мне не нужно изливать душу.

Но было уже слишком поздно. Нэш и Нокс уже неторопливо удалялись с бокалами в руках.

— Я помогу тебе излить душу.

Я повернулась на своём стуле и увидела жирного золотозубого парня, утопающего в золотых цепях. Он пялился на мою грудь.

— Ты что, не слышал о культе? — спросил его Стеф.

— Я ничего не имею против девчонки, у которой поехала крыша.

— Уходи, пока я не сделала так, что тебе понадобится повязка на глаз, — заявила Лина.

— Норовистая кобылка, — сказал он, облизывая тонкие губы.

Джоэл перегнулся через стойку как раз в тот момент, когда Нэш и Нокс направились обратно к нам, но я остановила их, подняв руку.

— Послушай, ты, тупица, не принимающий душ и не пользующийся дезодорантом. Мне нужны муж и дети. Так что, если ты не хочешь начать принимать душ, посещать стоматолога и учиться собирать мебель для детской, я предлагаю тебе валить куда подальше.

— Никто больше не хочет просто хорошо провести время, — проворчал он и побрёл прочь.

— Это потому, что все хорошие времена когда-нибудь заканчиваются, как я недавно выяснила, — крикнула я ему вслед.

— Ладно. Выкладывай, — настаивала Лина, взбалтывая в стакане свой посредственный скотч.

— Пора, — Наоми сжала мою руку.

— Иначе мы просто будем строить нелепые предположения, — добавил Стеф.

— Это не только моя история, — сказала я. Несмотря на то, что Люсьен был большим, тупым, прекрасно «одарённым» от природы идиотом, я не могла поделиться его частью истории.

— Тогда просто расскажи нам свою часть.

Я сделала глоток водки с томатным соком.

— Они арестовали Люсьена? — Наоми ахнула.

Я рассказала им сильно отредактированную версию, в которой не было подробностей о том, через что отец Люсьена заставил его пройти. Но даже эта отредактированная версия вызвала ярость.

Лина хлопнула по барной стойке.

— Простите за выражение, но какого е*аного х*я?

— Мне никогда не нравился этот Уили, — невнятно пробормотал Стеф.

Мои друзья были немного навеселе, что сделало их ещё более экспрессивной аудиторией.

— Уили Огден дружил с отцом Люсьена. Ансель сказал ему, что Люсьен напал на них, и мама Люсьена подтвердила его версию.

Я уставилась на свою вторую, почти нетронутую Кровавую Мэри и решила, что больше не хочу её.

— Это ужасно, — сказала Наоми.

— Он винил меня. Я пообещала, что не буду звонить в полицию, но позвонила.

— Иногда правильный поступок — это одновременно и неправильный, — философски заметил Стеф.

— У тебя были на то причины, — сказала Лина, потянувшись и схватив меня за руку. Алкоголь побуждал её выражать привязанность.

— Джоэл, можно мне салфетки? — спросила Наоми, и слеза скатилась по её щеке.

Нокс оторвал взгляд от бильярдного стола и свирепо посмотрел на неё. Его радар мужа был на высшем уровне. Наоми слабо улыбнулась ему и помахала рукой, прежде чем высморкаться в коктейльную салфетку.

— Что произошло дальше? — спросила Лина.

— Мой отец отправился в участок, чтобы попытаться добиться освобождения Люсьена, но отец Люсьена настоял на предъявлении обвинений. Они собирались предъявить ему обвинение как взрослому. Мой отец продолжал бороться за него, но я чувствовала себя такой виноватой. Во-первых, это моя вина, что он оказался там. И я знала, что он будет ужасно бояться, что с его мамой что-то случится. Поэтому я решила всё исправить.

— Ой-ей, — выдохнул Стеф.

Лина прикрыла глаза рукой.

— О Боже. Что ты наделала?

— Я решила, что мне нужны неопровержимые доказательства.

Наоми застонала.

— Всё пойдёт наперекосяк, не так ли?

— Давайте просто скажем, что я достигла своей цели.

— Какой ценой? — спросила Лина.

Я посмотрела на свою правую руку и напрягла пальцы.

— Ансель Роллинс застукал меня, когда я снимала его через окно, и сломал мне запястье в трёх местах.

Стеф поднял руку.

— Я думаю, нам понадобится несколько шотов, Джоэл.

— Всё в порядке, — заверила я их, хотя к горлу подкатила желчь. — Я не только засняла его на камеру, но и наш сосед видел, как он напал на меня. С такими доказательствами никакая дружба не могла спасти его от тюрьмы. Люсьена освободили на следующее утро. Но он всё же пропустил свой собственный выпускной из школы, — я посмотрела на Лину. — Думаю, именно в этот момент Нэш решил стать полицейским. Он увидел, как легко плохие люди могут навредить хорошим людям, и решил исправить это изнутри.

Лина вздохнула и мечтательно посмотрела на Нэша, который склонился над бильярдным столом, выставив напоказ свою потрясающую задницу.

— Мой жених — самый потрясающий мужчина.

— С самой потрясающей задницей, — добавила я, любуясь видом.

Она хихикнула.

— Это правда. Не будь я мной, я бы себя возненавидела.

— Как Люсьен относился… ко всему? — спросила Наоми.

— Тебе нужно спросить у него. Он вышел из окружной тюрьмы, мы поссорились, и с тех пор всё так и остаётся.

— Из-за чего, чёрт возьми, вы поссорились? Он должен был поклоняться земле, по которой ты ходила, — отметила Лина.

— Ты не только красивая, но и невероятно проницательная, — сказала я ей.

— Я знаю, — ответила она, подмигнув.

— А ты тянешь время, — отметила Наоми.

— Вы, ребята, к этому моменту должны были быть слишком пьяны, чтобы следить за сюжетом, — пожаловалась я.

— Мы все выпили всего по два бокала, — самодовольно сказала Лина.

— Мы просто хотели, чтобы ты почувствовала, что можно безопасно поделиться, — добавила Наоми.

— Наивная, — поддразнил Стеф.

— Вы хитрые, коварные, трезвые…

— Похвалишь нас позже. Из-за чего вы поссорились, когда Люсьена освободили? — спросила Лина.

— Он обвинил меня в том, что я разрушила его жизнь, была эгоистичной и глупой. Я обвинила его в неблагодарности и упрямстве. С тех пор всё пошло наперекосяк.

— Ну, ты точно не разрушала его жизнь. Ты, чёрт возьми, герой, — сказала Лина, наклоняя свой бокал в мою сторону.

— Есть тонкая грань между храбростью и глупостью, — признала я.

— То есть, после этого он ведёт себя как мудак до скончания ваших дней? — спросил Стеф.

— Не хочу становиться на сторону врага, но я могу посмотреть на это с его точки зрения. Немного. Даже несмотря на то, что он очень, очень неправ, — поправилась Наоми, когда мы с Линой резко обернулись, чтобы пронзить её двойными взглядами.

— И какова его точка зрения? — спросила я, стараясь, чтобы это прозвучало непринуждённо.

Она изящно пожала плечами.

— Он был семнадцатилетним мальчиком, который чувствовал себя ответственным за безопасность своей матери. Это тяжелое бремя для взрослого человека, не говоря уже о подростке. Я бы предположила, что это была обостряющаяся ситуация, с которой он долгое время справлялся самостоятельно, и такая долговременная травма может сказаться на нём. Вероятно, он видел в тебе и твоих родителях некую идеализированную версию семьи, которой у него никогда не могло быть.

Я фыркнула.

— Это просто глупо.

— Так же глупо, как сделать себя мишенью для буйного алкоголика, распускающего руки? — отметила Лина.

— Эй!

Она подняла руки.

— Не пойми меня неправильно. Я всегда в команде Слоан. Но Уитти тут описывает картину сочувствия.

Я покачала головой.

— Это не имеет значения. Мы больше не подростки. Мы взрослые люди. Наша работа — узнавать больше и становиться лучше. Но он не изменился. Он становится настоящим альфой из-за какой-то кучи дохлых крыс. Ну, вы знаете суть: «Ты не останешься здесь одна» и бла-бла-бла. А на следующее утро он говорит, что потратил достаточно времени на женщину, которая не заботится о самосохранении, и что он больше не собирается этим заниматься.

— Ууу, — поморщилась Наоми.

— Что он сказал? — голос Нокса звучал одновременно раздражённо и озадаченно.

Я и не заметила, как они с Нэшем вернулись.

— Грёбаный идиот, — пробормотал Нэш.

— Куда он ходил тем утром? — спросила Лина, не сводя глаз со своего жениха.

— Он приходил повидаться со мной, — ровным голосом произнёс Нэш.

Нокс хлопнул брата по груди.

— Это ты заставил его бросить её?

— Ой! — Нэш потёр грудь. — Аккуратнее с дыркой от пули.

— Некого было бросать, потому что мы не были вместе, — сказала я, несмотря на то, что, казалось, никто меня не слушал.

— Красавчик, тебе придётся кое-что объяснить, — сказала Лина.

Нэш вздохнул.

— Он хотел знать, что мы выяснили об угрозах. Я рассказал ему, что у нас есть. Затем он захотел узнать о моих теориях. И я сказал ему.

— И что это были за теории? — спросила я.

— Что либо ты разозлила кого-то штрафами за просроченные книги или ещё какой-то ерундой, либо, возможно, совпадение времени означало, что на тебя напали из-за твоих отношений с Люсьеном.

— Ещё раз повторю, у меня нет отношений с Люцифером. Во-вторых, мы общались тайком. Никто не знал, что у нас что-то было. И, в-третьих, я для него никто. Никто не стал бы пытаться манипулировать им, угрожая мне, потому что ему буквально всё равно.

— Это чушь собачья, — сказал Нокс, обнимая жену и прижимая её к себе.

Нэш кивнул.

— Согласен.

— Я на стороне тестостероновых близнецов, — сказал Стеф, ткнув большим пальцем в их сторону.

— Они что-то знают, — сказала Лина, прищурившись.

Я скрестила руки на груди.

— Тогда им лучше сказать это.

Братья переглянулись.

— Не-а. Никаких телепатических разговоров, — настаивала я.

Нэш прочистил горло.

— Факты свидетельствуют об обратном.

— Какие конкретно факты? — не унималась Наоми.

— Когда ты приехала в город и тебе понадобились деньги, Люси выложил половину денег, составивших грант, из которого выплачивалась твоя зарплата, — объявил Нокс.

— Откуда ты это знаешь? — спросила его Наоми.

— Потому что я заплатил вторую половину, — сказал он.

Наоми вздохнула.

— Вот стоило только мне подумать, что я не смогу любить тебя больше, чем уже люблю.

Я хлопнула по барной стойке.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что я не заслужила этот грант? Что вы, два придурка, просто решили отдать деньги библиотеке?

Нокс пожал плечами.

— Мы услышали, что финансирование, на которое ты подала заявку, не будет получено. Поэтому мы решили поступить по-другому.

— Это очень великодушно с вашей стороны, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Ого. Слоан вот-вот взорвётся, — заметил Стеф.

— Нет, не взорвусь, — от усилий по сдерживанию крика у меня заболело горло. — Зачем ему это делать? Он всегда ненавидел меня.

— Нет, не ненавидел, — хором настаивали Лина и Наоми.

— Под риском нарушить кодекс мужской солидарности, позвольте рассказать вам историю о велосипеде Люсьена, — сказал Нэш.

— Мне плевать на велосипед Люсьена, — огрызнулась я. — Я хочу знать, почему парень, который сказал мне, что я не стою его времени, потому что разрушила его жизнь, вложил деньги в дело, которое мне небезразлично.

— Это метафора, — пообещал Нэш. — Дядя и тётя Люса, которые жили в Калифорнии, подарили ему на тринадцатый день рождения замечательный горный велосипед. Он любил его. Ездил на нём повсюду. Мыл через день. Через две недели после того, как Люсьен получил велосипед, Ансель разозлился на него за то, что он не вынес мусор, не подстриг газон или что-то в этом роде. Он вывел велосипед из гаража, бросил его на подъездной дорожке, а затем переехал задним ходом на своём грузовике.

Я повертела запястьем. Очевидно, время залечило не все раны.

— Это ужасно, — сказала Наоми.

Нокс протянул ей чистую салфетку.

— Не плачь, Маргаритка, мать твою.

— Его тётя и дядя, должно быть, услышали об этом, потому что прислали Люсьену другой велосипед. Он прятал его у нас в сарае. Он ездил на нём, только когда приходил в гости. Он ни разу не выезжал на нём в город или куда-нибудь, где его мог увидеть отец, — объяснил Нэш.

Нокс нахмурился.

— Я помню это.

Я не хотела жалеть Люсьена. Не сейчас.

— То есть, он защищал его, пряча от своего отца, — сказала Лина. — Это точная метафора, красавчик.

— Я делаю, что могу, — сказал он, кокетливо подмигнув.

Я покачала головой.

— Да, ладно. Ему было тринадцать, и он жил под каблуком у ужасного монстра. Но какое у него оправдание сейчас?

— Откуда, чёрт возьми, нам знать? — сказал Нокс.

— Похоже, парень, о котором ты не беспокоишься, вырос без какой-либо эмоциональной поддержки, которая показала бы ему, каково это — быть настоящим мужчиной в настоящих отношениях, — сказал Джоэл, волшебным образом появляясь за стойкой бара. — Такой парень, как он, может подумать, что единственный способ сохранить что-то в безопасности — это держаться на расстоянии.

Я не хотела, чтобы у меня был повод сопереживать мужчине, который в данный момент трахался налево и направо с прекрасными женщинами-гениями-филантропами округа Колумбия. Я хотела забыть о существовании Люсьена Роллинса.

Я подняла палец перед лицом Нэша.

— Во-первых, с этого момента тебе запрещается обсуждать что-либо, касающееся меня, включая любые прошлые, настоящие или будущие угрозы.

— Принято к сведению.

— Во-вторых, кто, чёрт возьми, мог нацелиться на меня, чтобы добраться до Люсьена? Брошенная любовница? Какой-то политик, которого он привёл к власти?

Он пожал плечами.

— Возможно. Или, может быть, кто-то вроде Энтони Хьюго. Враг, у которого есть ресурсы, чтобы докопаться до того, кем именно и чем именно занимается Люсьен.

— Ну, это чертовски усложняет ситуацию, — сказал Стеф, нарушая наступившее молчание.

— Послушай. Прямо сейчас мы не знаем, кто это. Так что разумнее сохранять бдительность, — объяснил Нэш.

— Тогда почему, чёрт возьми, Люси не проявляет бдительность? — потребовал ответа Нокс.

Нэш пожал плечами.

— Потому что он тупица? Ты, по крайней мере, установила новые камеры, которые собиралась купить?

— Уэйлей приезжала на прошлых выходных и помогла мне всё заказать, — сказала я ему. — А теперь, пожалуйста, не могли бы мы сменить тему и принять за Стефа, ибо он до сих пор не сказал Джеремайе, что он готов жить с ним?

Мудила: Как всё прошло с судьёй?

Мудила: Холли принесла суши с заправки, чтобы поделиться. Весь офис воняет листериями.

Мудила: Я тут прикладываю усилия. Ты могла бы, по крайней мере, притвориться взрослой и ответить.

(Листерия — это бактерия, которая чаще всего встречается в земле, воде, канализации, пищеварительной системе и продуктах жизнедеятельности животных, на сырых продуктах; можете представить себе запах, — прим)