То, что мы оставили позади

Глава 18. Руины прошлого

Слоан

Я протащила мусорный бак по небольшому бетонному участку вокруг Рендж Ровера Люсьена и поставила этот бак перед дверью его гаража. Стоял тёмный, сырой субботний вечер.

Это был один из тех дней, когда что-то пошло не так, и следом всё остальное вышло из-под контроля. Компьютеры в библиотеке не работали больше часа, моя партия книг в мягкой обложке, предназначенных для авторской автограф-сессии ко Дню Святого Валентина, прибыла без обложек, и я втиснула четвёртое свидание вслепую в надежде, что БородатыйБайрон223 окажется лучше, чем мои предыдущие три встречи.

Но нет. Он не был ни бородатым, ни поклонником лорда Байрона. Он пришёл поздно и пьяный, и в тот момент, когда я говорила ему, что у нас ничего не получится, он принял вызов от его нынешней девушки и сказал, что он в спортзале.

Он был настолько не лучше предыдущих трёх, что я планировала сегодня вечером посидеть у камина и почитать веб-сайт банка спермы. Если я не смогу найти парня с потенциалом брака, возможно, мне повезёт с ребёнком.

В довершение моего и без того плохого настроения, я провела последние несколько дней, размышляя о Люсьене. Люсьен, ужинающий с моей мамой. Люсьен, пишущий мне смс, лежа в постели. Люсьен, великодушно подаривший своему сотруднику новенький внедорожник. Люсьен, почти поцеловавший меня в своём кабинете. Люсьен, работавший с ФБР над поимкой одного из самых опасных преступников в Срединно-Атлантическом регионе. Обнаженный Люсьен, манивший меня пальцем.

Последнее пришло мне в голову вчера, когда я принимала душ и заметила его Рендж Ровер на подъездной дорожке. И ещё раз прямо перед сном… и когда я проснулась…

Мне гораздо больше нравилось, когда я лишь изредка вспоминала о существовании этого мужчины.

Мы катались на бесконечных американских горках из оскорблений, сексуальной озабоченности, едкости и флирта. И пришло время положить этому конец. Я хотела сойти с этой карусели, чтобы сосредоточить свою энергию на том, чего я действительно хотела… и это не Люсьен Роллинс.

Я направилась по дорожке к его входной двери, уже приготовившись нажать на кнопку звонка, и тут дверь распахнулась.

— Что? — потребовал Люсьен.

На нём не было пиджака, галстука и ботинок, но он по-прежнему был одет в сшитые на заказ брюки и рубашку с закатанными до локтей рукавами. На нём были носки в вычурную клетку. Он выглядел так, словно только что сошёл со страниц журнала «Уикэнд богачей».

А ещё он выглядел раздражённым, усталым и возмутительно сексуальным. Женщина, которая не знала, какая он заноза в заднице, испытала бы искушение загнать его обратно в дом, пообещав горячий домашний суп и ночь, в течение которой он забудет о своих проблемах.

Но Люсьен Роллинс не заслужил домашнего супа.

— Я уверена, что в городе ты привык к тому, что твой дворецкий заносит мусорные баки обратно в дом, но здесь мы делаем это сами, — объявила я.

— Зачем мне нужен дворецкий, когда у меня есть соседка-командирша, который, кажется, вечно забывает надеть грёбаное пальто? — выпалил он в ответ.

— Я не думаю, что тебе стоит работать с ФБР, — отрезала я, приступая к первому пункту в моём мысленном списке претензий, которые у меня имелись к нему. Ну, к первой претензии, которая не была связана с моим неудобным физическим влечением к нему.

Закатив глаза, Люсьен протянул руку, схватил меня за ворот толстовки и втащил внутрь.

— Прошу прощения! Тебе никто никогда не говорил, что похищать женщин с порога — это грубо?

— Тебе никто не говорил, что опасно так пронзительно вопить о приватных вопросах в общественных местах?

Я засунула руки в карманы своей толстовки.

— Я признаю, что это было пронзительно, но я не вопила.

— Как великодушно с твоей стороны.

— Я остаюсь при своём мнении, — сказала я, оглядываясь по сторонам.

По телевизору в гостиной показывали какие-то финансовые новости. На оттоманке стояла пустая миска и открытый ноутбук. В камине уютно плясали языки пламени. И всё же комната казалась мрачной, даже одинокой. Серые стены, серый диван, колючие подушки цвета слоновой кости. Казалось, что в ней нет души. За исключением музыки.

Я нахмурилась.

— Это Шания Твейн?

Выругавшись себе под нос, Люсьен нажал кнопку на своём телефоне, и музыка смолкла.

— Мы не обсуждаем ФБР, Энтони Хьюго или мои личные дела. Так что, если у тебя нет других тем, по которым ты хотела бы наорать на меня, выход найдёшь сама.

Я шумно выдохнула.

— Спасибо тебе за направление к адвокату, — сказала я. — Вчера я созвонилась с ней и отправила всё, что у меня было по Мэри Луизе.

— Так ты пришла, чтобы накричать на меня и поблагодарить? — спросил он чуть менее раздражённо.

Я пожала плечами.

— Я многогранная женщина.

— Принято к сведению. А теперь, если ты закончила верещать, я бы хотел насладиться своим домом без тебя.

— Не думаю, что это подходящее слово. И я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. Я много думала об этом…

Он ухмыльнулся.

— Ты думала обо мне? Разве ты не должна быть слишком занята поисками мистера Правильного, чтобы подумать обо мне даже вскользь?

Я впилась в него взглядом.

— У меня большой мозг, Люцифер. Там есть место для множества вещей.

— Ты нашла его? — спросил он.

Я не смогла подавить дрожь, пробежавшую по моей спине, когда мои недавние злоключения на свиданиях снова всплыли в голове.

— Пока нет, — ответила я с наигранной уверенностью. — Я пришла не для того, чтобы рассказывать о своей личной жизни.

— Тогда зачем ты пришла? — настаивал он, выглядя слегка развеселившимся.

— Чтобы наорать на тебя из-за мусорного бака. Ты что, не слушал?

— Ты столько раз ходила на свидания и всё ещё не нашла подходящего кандидата? — поинтересовался он.

Мои глаза сузились.

— Послушай, Роллинс, это не наём сотрудника, который будет приносить тебе кофе и смузи, приготовленные из крови щенков. Поиск спутника жизни должен быть… — Обескураживающим? Физически болезненным? Мучительно депрессивным? — Сложным, — произнесла я вслух.

Он скрестил руки на груди и прислонился к дверному проёму, ведущему в гостиную.

— Поподробнее.

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь.

— Тут нечего стыдиться. Я уверен, что если они тебе не перезванивают, то дело в них, а не в тебе.

— Мне не устраивают гостинг! Ну, за исключением того парня. Но это был более буквальный гостинг. Ты вообще знаешь, что такое гостинг?

(Гостинг — это резкое прекращение общения безо всяких видимых причин, т. е. человек тупо внезапно перестаёт отвечать на сообщения и звонки. Оно пошло от слова ghost, призрак, и дальше по тексту вы поймёте, что Слоан имела в виду под буквальным гостингом или буквальным призраком, — прим.)

— Я работаю с двадцатидвухлетней девушкой, которая настаивает на том, чтобы всё время говорить о вещах, которые меня не волнуют. Я не только знаю, что такое гостинг, но и могу перечислить всех Кардашьян, если придётся.

— С ней всё в порядке? Я имею в виду Холли.

— С ней всё в порядке, — коротко ответил Люсьен.

— Я думала об этом. Ты не рассматривал возможность того, что мужчины, которые преследовали её…

— Вернёмся к гостингу, — настаивал он.

Я покачала головой.

— Нет.

В его холодных серых глазах появилось проницательное выражение.

— Я дам тебе целый мягкий крендель из «Стаки», если ты мне расскажешь.

Я усмехнулась.

— Ты не сможешь просто подкупить меня едой.

Это ложь. Крендели из «Стаки» были размером с моё лицо и при этом восхитительно слоёными.

— Он с корицей и сахаром… и карамельным соусом, — добавил Люсьен.

Проклятье. Мой любимый. Я уставилась на него. Он уставился на меня в ответ. Игра в гляделки продолжалась до тех пор, пока мой желудок не заурчал, как предатель. Я пропустила ланч из-за компьютерного фиаско и ещё не успела поужинать.

— Ладно, — согласилась я. — Но я рассказываю тебе об этом только потому, что ты всё равно услышишь в нашей странной маленькой и инцестуальной группе болтунов.

Стеф, Наоми и Лина уже основательно повеселились над этой историей.

— Я весь внимание, — сказал Люсьен.

— Неа. Сначала я хочу увидеть крендель.

На его губах заиграла лёгкая усмешка. Интересно, как ему удаётся так аккуратно подстригать бороду? У него имелась специальная бритва или к нему домой через день приходил барбер?

— Тогда пошли, — сказал он и направился в сторону кухни, бесшумно ступая в носках.

У меня было предчувствие, что я пожалею об этом, но, по крайней мере, у меня будет крендель.

Как и в гостиной, на кухне и в столовой царила безупречная чистота. Как будто комнаты только что подверглись санитарной обработке или были обставлены только с имитацией того, что здесь кто-то живёт. Мне стало интересно, как выглядит его холодильник изнутри. Найду ли я просроченную банку горчицы, как на любой кухне, или там снова будет царить суровая стерильность? Осмеливались ли овощи гнить в холодильнике Люсьена?

Он открыл крышку на розовой коробке с выпечкой и развернул её в мою сторону.

У меня потекли слюнки.

Там был только один крендель.

— Несмотря на то, что ты — это ты, а я — это я, я не могу забрать у тебя последний крендель. Зачем ты вообще его купил? Разве ты не придерживаешься диеты из яичных белков и копыт единорога? — этот мужчина поднимал дисциплину на совершенно новый, раздражающий уровень.

— Я готов расстаться с ним в обмен на историю о мужчине, который устроил Слоан Уолтон гостинг.

— Ты говоришь так, словно это детская книжка.

— Ты тянешь время, — сказал он, доставая тарелку из шкафчика.

Я действительно хотела этот крендель.

— Ладно. Но давай разделим крендель пополам. Я надеюсь, что скоро мне придётся раздеваться перед незнакомцем, и мне нужно быть в приличной, не напоминающей булочку форме.

Не говоря ни слова, он достал вторую тарелку и разрезал выпечку на две равные половины.

У меня потекли слюнки, когда он поставил обе тарелки в микроволновку.

— Говори.

— Ладно, хорошо, — я устроилась на одном из стульев, которые он поставил под кухонным островком. — Итак, мы совпали с парнем по имени Гэри. Судя по его профилю, он медбрат в отделении педиатрии, любит читать, ходить в походы и проводить время со своими племянницами.

— Очевидно же, что он засранец, — поддразнил Люсьен.

Я проигнорировала колкость и продолжила.

— В своих сообщениях он кажется нормальным, поэтому я соглашаюсь на ужин. После последнего фиаско, которое ты созерцал воочию, Нэш и Лина решили подстраховать меня. Они усаживаются за соседний столик рядом с нами, и начинается светская беседа. Он кажется довольно милым, но когда я спрашиваю его о работе, он, похоже, ничего не смыслит ни в больницах, ни в сестринском деле, ни в детях. Он постоянно спрашивает меня о таких вещах, как «Сколько зарабатывает библиотекарь?», «Какая у тебя машина и есть ли у тебя пенсионные накопления».

Люсьен закрыл глаза и потёр переносицу.

Микроволновка пискнула. Он открыл её, выпустив восхитительный запах корицы.

— К этому моменту я определённо что-то подозреваю, поэтому подаю Нэшу и Лине знак, а они подбегают, говорят, что мой дядя Гораций только что упал с лестницы, и утаскивают меня прочь.

Он поставил передо мной одну из тарелок и достал из ящика для посуды две вилки.

Я, не теряя времени, сдёрнула крышку с карамельного соуса и обмакнула в него свой первый кусочек.

— В общем, мы уже едем домой, и тут звонит Гэри. Я, конечно, отправила звонок на голосовую почту. Боже мой, это божественно, — простонала я, когда вкусы разошлись по моему языку.

Люсьен с большим достоинством откусил от своей половины.

— Что хотел сказать Гэри?

Я достала телефон.

— Послушай сам.

Я просмотрела свои голосовые сообщения и нажала «Воспроизвести».

— Привет, Слоан. Это Гэри. Я просто хотел спросить про твоего дядю и узнать, как он там… О, боже мой! Ааааа! — его голос сменился ревом двигателя, визгом шин и, наконец, впечатляющим грохотом. Затем кухню заполнил статический шум.

Люсьен покачал головой.

— Ты, наверное, шутишь.

— Продолжай. Я знаю, ты умираешь от желания сказать это, — сказала я, помахивая вилкой.

— Он тебя разводит.

Я подняла палец и нажала на воспроизведение следующего сообщения.

— Привет, эм, это Вик Веркман, друг Гэри. Не знаю, как тебе это сказать, но прошлой ночью Гэри попал в ужасную аварию. Он в коме, и больница угрожает отключить его от сети, если кто-нибудь не оплатит его больничные счета. Он продолжает шептать твоё имя.

Люсьен отложил вилку.

— Голос Вика Веркмана очень похож на голос Гэри.

— О, подожди, — сказала я, проигрывая следующее сообщение.

— Слоан? Это Мерседес, мама Гэри. С сожалением сообщаю тебе, что Гэри скончался прошлой ночью от травм, полученных в автомобильной аварии, в которую он попал, беспокоясь о тебе и твоём дяде. Похоронное бюро угрожает не выдать его тело, если мы не заплатим им…

Я прервала сообщение и откусила ещё кусочек мягкого кренделя.

Люсьен закатил глаза.

— Скажи мне, что ты не посылала ему деньги.

Я усмехнулась.

— Я написала его «маме» и спросила, куда я могу отправить чек. Она предложила мне выписать его на имя Гэри Джессапа и отправить по почте на его домашний адрес, чтобы его «поверенный мог с этим разобраться».

— Он назвал тебе настоящее имя и адрес после того, как инсценировал собственную смерть?

— Да. Это упростило задачу пожаловаться на него в приложении и позволило отследить его место работы, чтобы я могла отправить ему похоронную композицию из цветов с моими соболезнованиями.

— Где он работает? — спросил Люсьен, снова берясь за вилку.

Я провела тёплым кренделем по карамельной лужице на тарелке.

— В одной из тех сомнительных контор по взысканию долгов. Ну, ты знаешь такие. Они покупают медицинские или ипотечные долги за копейки, а затем пытаются взыскать их, изводя людей. Кажется, это называлось «Кредитная корпорация Моргенштерна».

Люсьен ничего не сказал, откусив ещё кусочек. Он ел стоя, прислонившись к раковине, и между нами оставалась стойка.

— Что? Никаких шуток типа «Ты такая нежеланная, что мужчины инсценируют собственную смерть, чтобы сбежать от тебя»? — спросила я.

— Слишком много сюжетных поворотов. Я завис, — сказал он. — Зачем ты подвергаешь себя этому?

— Чтобы провести с тобой время? — спросила я, застенчиво хлопая ресницами.

— Я знаю, что ты здесь только ради выпечки.

Я смаковала последний кусочек и воздержалась от того, чтобы не слизать с тарелки липкую массу.

— Я хочу семью. Пора.

Я встала и обошла кухонный островок. Люсьен молча отодвинулся в сторону, давая мне доступ к раковине. Я вымыла тарелку и вилку и оставила их сушиться.

— Ты серьёзно настроена на это, не так ли?

Голос у него был озадаченный, и я взглянула на него. Между нами было слишком мало места, что создавало странную босоногую интимность.

— Я думала, ты, как никто другой, поймёшь. Ты когда-нибудь решал, чего хочешь, а потом шёл и получал это? Или, в твоем случае, тратил несколько миллионов и покупал себе всё, что хотел.

Он отодвинул меня с дороги, и моё тело вспыхнуло от этого безобидного прикосновения. Я отодвинулась на небольшое расстояние и запрыгнула на столешницу, пока он мыл посуду, затем вытер обе наши тарелки полотенцем, висевшем на ручке духовки, и поставил их на свои места.

Я отметила, что он педантичен. Этот мужчина терпеть не мог, когда что-либо находилось не на своём месте. Вероятно, он складывал носки перед сексом.

— Это очень прагматично с твоей стороны, — сказал Люсьен.

Я ощетинилась.

— Я могу быть прагматичной.

Он посмотрел в мою сторону, и я почувствовала жар, исходящий от его глаз цвета расплавленного серебра.

— Во многих отношениях, да, — согласился он. — Но, учитывая то, что ты обычно читаешь, я ожидал, что ты отдашь предпочтение романтике.

— Что за чушь ты сейчас несёшь? — потребовала я.

— Ты с детства запоем читаешь любовные романы. У тебя на лбу практически вытатуировано «жили они долго и счастливо».

Я скрестила руки на груди. Хотела ли я встретить кого-то, кто сразил бы меня наповал, как это случилось с Наоми и Линой? Да. Завидовала ли я слегка их бурной сексуальной жизни и грандиозным романам? Абсолютно.

— Иногда нужно перестать ждать, когда что-то произойдёт, и начать делать так, чтобы это произошло, — сказала я.

— Я тебе не верю.

— Мне всё равно, — огрызнулась я в ответ.

Его улыбка была мимолётной и опустошающей.

Я изучала свои ногти и изображала скуку.

— Просто из любопытства, во что ты не веришь?

— Ты не собираешься остепеняться с мужчиной только потому, что он ставит галочку в графе «потенциальный отец». Ты не так устроена.

— О, и как именно я устроена?

Люсьен двигался быстро, как зверь, бросающийся на свою жертву. Я обнаружила, что он стоит у меня между колен, положив руки на столешницу по обе стороны от меня.

— Ты запрограммирована хотеть мужчину, который будет соответствовать всем тем героям, о которых ты читала. Тот, кто сражается за свою женщину, кто затаскивает её в тёмные уголки, потому что не может больше ни секунды не прикасаться к ней. Тот, кто сделает для неё всё, что угодно. Вот чего ты хочешь.

Его голос напоминал грубоватое хрипение, невидимую ласку.

Почему мне было так хорошо, так волнительно находиться вблизи к нему?

— Это снова начинает походить на ситуацию в твоём кабинете, — предупредила я.

Его глаза сузились, но Люсьен не сдвинулся. Он остался, почти касаясь меня в десятке мест.

— Не довольствуйся синицей в руке, — сказал он. — Ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Ты сейчас серьёзно даёшь мне советы по личной жизни?

— Я просто подмечаю, что ты можешь нарваться на ещё большие неприятности, если будешь форсировать события вместо того, чтобы позволить им развиваться.

— Тебе легко говорить. Ты сможешь завести детей даже в семьдесят пять лет.

— Нет. Не смогу. Я сделал вазэктомию.

У меня отвисла челюсть.

— Что? Когда? Почему?

Люсьен отодвинулся от меня и встал в центре комнаты, выглядя крайне смущённым.

— Тебе лучше уйти, — объявил он.

Но я не могла оторвать взгляда.

— Ну то есть, ты не обязан мне говорить. Даже несмотря на то, что я только что рассказала тебе о своей личной, унизительной личной жизни. Я не считаю, что ты передо мной в долгу.

— Я дал тебе крендель.

— Половинку кренделя, — отметила я.

На мгновение я подумала, что Люсьен снова замкнётся в себе, как это бывало всегда. Затем он тяжело вздохнул.

— Мне было двадцать с небольшим. Девушка, которая не имела для меня значения, думала, что забеременела, но в итоге ошиблась. Я уже знал, что у меня нет намерений когда-либо создавать семью, поэтому постарался, чтобы этого не случилось впредь.

— Ничего себе. Это серьёзное решение, чтобы принимать его в таком молодом возрасте, — заметила я.

— Я не передумал, так что можешь перестать на меня так смотреть.

— Как смотреть?

— Как будто ты меня жалеешь.

Я фыркнула.

— Я не испытываю к тебе жалости, гигантский ты болван. Я просто… удивлена. Наверное, я всегда предполагала, что ты более расчётлив в своих решениях. Это похоже на спонтанную реакцию.

— Этот разговор меня раздражает. Тебе лучше уйти, — объявил он.

— Люсьен, — всё раздражение, все безысходность, которые копились во мне, вылились в этих двух слогах.

— Что? — тихо спросил он.

— Почему мы продолжаем кататься на этих американских горках? — спросила я.

— Я всегда думал об этом скорее как о танце, — парировал он.

— Американские горки, танец, череда серьёзных ошибок. Что мы делаем, Люцифер?

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что словно примерзла к месту.

— Мы цепляемся за то, чего больше не существует, — произнёс он ровным голосом.

Я приняла этот удар и выдохнула.

— Как мы можем отпустить то, чего не существует? — спросила я.

— Если я разберусь с этим, я дам тебе знать… в письме… от моего адвоката.

Мои губы изогнулись в улыбке. В этом заключалась магия Люсьена. Я могла ненавидеть его, но он всё равно заставлял меня улыбаться.

— Ты когда-нибудь хотел завести семью? — спросила я.

— Когда-то. Давным-давно, — ответил он тихим голосом.

Я прикусила губу и попыталась отгородиться от нахлынувших воспоминаний.

— Тебе лучше уйти, Пикс.

— Ты не обязан быть таким, как они, — сказала я ему. — Ты уже лучше. Я имею в виду, если не считать твоего ужасного характера. Ты бы справился с этим лучше, чем они.

Люсьен уже качал головой.

— Я трачу своё время на то, что важнее всего. У меня ничего не остаётся на жену и детей. Я бы только подверг их риску.

Я выпрямилась.

— Я говорила с Нэшем о том, что ты работаешь с ФБР.

— Ну естественно.

Американские горки медленно поднимались на первый холм.

— Ты просил меня не волноваться. Ты не говорил «не разговаривай со своим другом».

— Ты ничуть не изменилась, — огрызнулся он.

Вообще-то, с шестнадцати лет моя грудь увеличилась на один размер. Но в данном разговоре это казалось неуместным.

— А ты совершенно не тот человек, каким был раньше, — отметила я.

— У меня много работы, а ты меня раздражаешь, — сказал он.

— Я поговорила с Нэшем, твоим другом, и он не в восторге от того, что вы с ФБР стали лучшими друзьями.

Точные слова Нэша звучали примерно так: «У меня от этого бл*дская изжога».

— Мне всё равно, — тон Люсьена был настолько безразличным, что мне захотелось пойти в гостиную, взять одну из колючих подушек и запустить ей в него.

— Мы оба не могли не задаться вопросом, не люди ли Энтони Хьюго напали на Холли, — сказала я.

— Это не твоё дело. Но если это были люди Хьюго, то я только что доказал свою точку зрения. Я делаю то, из-за чего страдают близкие ко мне люди, — отрезал он, и этот красивый фасад треснул ровно настолько, чтобы я смогла заглянуть под него.

— Люсьен, — мягко произнесла я.

Он поднял руку.

— Не надо. Я бы хотел, чтобы ты ушла.

Я скрестила руки на груди.

— Не уйду, пока ты не расскажешь мне, как продвигается расследование. Тебе грозит опасность? Остальные твои сотрудники принимают меры предосторожности?

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — сказал он и направился к выходу из кухни.

Я последовала за ним в коридор.

— Ты сказал, что парень, который продал Хьюго список, найден мертвым. Феликс Метцер, верно?

Люсьен остановился, взявшись за дверную ручку.

— Откуда ты это узнала?

— Не так уж сложно найти в новостях трупы, извлечённые из реки Потомак.

— В новостях не называли его личность, — возразил он.

— Бл*дь, я библиотекарь. У меня есть реальные ресурсы.

— Ты не будешь вмешиваться в это, Слоан.

Его тон был ледяным и жёстким.

— Я не прошу включить меня. Всё, что мне нужно — это ответы. Близко ли ФБР к аресту? Собирается ли Хьюго снова принять ответные меры, и если да, то являются ли Лина и Нолан мишенями? Если парень, который продал Дункану список, мёртв, значит ли это, что дело зашло в тупик? ФБР расследует финансовые преступления, потому что они влекут за собой больше обвинений? Это не так привлекательно, как обвинить его в убийстве людей, но обычно это легче доказать…

— Это не твоё дело. Я — не твоё дело.

— Просто убеди меня, что ты умнее, быстрее и коварнее, чем какой-нибудь главарь мафии, который сорок лет управлял семейным бизнесом и ни разу не был арестован. Тогда я оставлю тебя в покое.

— Мне не нужно ни в чём тебя убеждать, Слоан, кроме как в том, чтобы ты убралась из моего дома.

Люсьен выглядел так, будто вот-вот впадёт в ярость.

— Послушай. Поскольку у тебя, похоже, нет семьи или друзей, которые могли бы дать тебе совет, тебе придётся иметь дело со мной. Связываться с Энтони Хьюго — плохая идея. Он примет ответные меры. Позволь ФБР расследовать это дело и держись от него подальше.

Я не знала, почему для меня так важно, чтобы он меня услышал. Но это важно.

— Твоё мнение принимается к сведению, — холодно сказал он.

Я так и стояла.

— Зачем ты это делаешь?

— Зачем? — усмехнулся он. — Он пытался отнять кое-что у меня.

Я встала перед ним.

— И теперь ты всю свою жизнь будешь делать что? Осуждать каждого, кто когда-либо причинял тебе зло?

— Я не обязан перед тобой оправдываться.

Я выдохнула и попробовала другую тактику.

— Я понимаю, что твой отец заставил тебя почувствовать себя беспомощным, но…

— Больше ни слова.

Люсьен использовал свой устрашающий голос. Но это только разозлило меня.

— Ты не можешь потратить всю свою взрослую жизнь на исправление ошибок, совершенных твоим отцом. Он уже за решёткой.

— Больше нет.

— Что? Он вышел из тюрьмы? — мой голос повысился до частоты собачьего свистка.

— Нет. Он умер.

Я быстро заморгала и поднесла руку ко лбу, чтобы коридор перестал кружиться.

— Он умер?

— Прошлым летом.

— Прошлым летом?

— Тебе не обязательно повторять всё, что я говорю, — заметил Люсьен.

Я потёрла виски.

— Почему меня не уведомили?

Он нахмурился.

— Зачем было уведомлять тебя?

— Потому что, я как жертва грёбаного Анселя Роллинса должна быть предупреждена каждый раз, когда он переезжает, или выходит на условно-досрочное освобождение, или, чёрт возьми, умирает! Потому что каждый раз, когда он просил УДО, я давала показания комиссии, чтобы убедиться, что это чудовище останется там, где ему и положено быть, — я всплеснула руками. — Какое, к чёрту, правосудие в том, что он просто умер? Скажи мне, что это хотя бы было ужасно больно.

— Ты давала показания? — его голос звучал сдавленно. Его руки потянулись и сжали мои бицепсы тёплой, крепкой хваткой. Невозмутимый Люсьен исчез, а на его месте был мужчина, охваченный пламенем.

— Конечно, давала. Папа каждый раз ходил со мной. В этом году я переживала, что вернусь без него, но я бы это сделала.

— Никто тебя об этом не просил. В твои обязанности не входило удерживать его там, — сказал он, всё ещё говоря так, словно был готов взорваться.

— Как это произошло? — спросила я.

Люсьен глубоко вдохнул, затем выдохнул.

— Инсульт во сне. Мне сказали, что это было безболезненно, — его слова прозвучали с горечью.

— Безболезненно, — я выдавила из себя невесёлый смешок. Мой отец провёл свои последние недели на земле в страданиях, а Ансель Роллинс мирно сбежал во сне.

— Твой отец не говорил мне, что ты представала перед комиссией по условно-досрочному освобождению, — произнёс Люсьен.

— С чего бы ему говорить? — спросила я, высвобождаясь из его хватки, чтобы пройтись. Я лучше думала на ходу. — Я не могу в это поверить. Они оба должны быть здесь.

— Кто?

Я прекратила своё лихорадочное хождение по комнате и посмотрела на него.

— Наши отцы. Мой отец должен быть здесь, потому что он был хорошим, отзывчивым, умным и замечательным. Он должен быть здесь, играть со своей внучкой, планировать круиз по Средиземному морю с мамой и помогать нам вызволять Мэри Луизу из тюрьмы. А это мерзкое подобие человека, которое называло себя твоим отцом, должно каждую минуту каждого дня страдать из-за того, что он с тобой сделал.

— И с тобой, — тихо сказал Люсьен.

Я проигнорировала его и прошла в гостиную. Там я взяла одну из колючих подушек, прижала её к лицу и дала волю крику, который клокотал у меня в горле.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — спросил Люсьен, имея наглость казаться почти забавляющимся.

Я бросила подушку обратно на диван.

— Не знаю. Наоми так делает. Я подумала, что это поможет.

— И помогло?

— Нет. Я сейчас так взбешена, что тебе, наверное, лучше уйти.

— Это мой дом, — заметил он.

— Ладно, — фыркнула я. — Пойду ломать свои вещи, пока не почувствую себя лучше, — я направилась к входной двери.

Он настиг меня как раз в тот момент, когда я взялась за дверную ручку, и упёрся рукой в дверь, удерживая её закрытой.

— Отойди, Люсьен, — прошипела я, не оборачиваясь.

— Почему ты так зла? — спросил он.

Я резко повернулась к нему лицом.

— Ты издеваешься надо мной, да?

— Слоан, — произнёс он почти нежно.

— Я злюсь, потому что он причинил боль тебе и твоей матери. Он разрушил вас. И что он сделал в итоге? Сбежал от всего этого? Мирно?

О, чёрт возьми. Одна горячая, злая слеза скатилась по моему лицу и прочертила дорожку.

Люсьен взял меня за плечи.

— Не смей проливать из-за него ни слезинки.

— Не смей указывать мне, что чувствовать.

— Он не разрушил меня, — настаивал он. — Я не позволил ему помешать мне построить эту жизнь.

— Люсьен, какую жизнь? — мой голос надломился.

— У меня больше денег и власти, чем…

— У тебя есть все. У тебя миллионы долларов и высокопоставленные знакомые. Ты работаешь каждый день. Но ничто из этого не сделало тебя счастливым. Ты сохранил фамилию, чтобы её никогда не ассоциировали с ним, и это здорово, но этот род закончится на тебе. Ты сделал вазэктомию, потому что он заставил тебя поверить, будто ты ущербный.

Его красивое лицо окаменело.

— Не всем дано быть счастливыми, Слоан.

— Видишь? Вот это, — я ткнула пальцем ему в лицо. — Он разрушил тебя. Он разрушил нас.

На секунду Люсьен выглядел ошеломлённым. Он выглядел так, словно я его ударила. А затем маска снова скользнула на его лицо. Он отпустил меня и отступил на шаг.

Но теперь, начав, я уже не могла остановиться. Я сократила расстояние между нами и произнесла слова, которые мучили меня с пятнадцати лет.

— Он забрал милого, умного, красивого мальчика и заставил его чувствовать себя сломанным. И я никогда не прощу ему этого.

— Он не разрушил меня. Я тот, кто я есть, вопреки ему.

— Нет. Ты тот, кто ты есть, назло ему, — возразила я. — Каждый раз, когда ты делаешь выбор, основываясь на том, что он сделал бы или не сделал бы, ты по-прежнему даешь ему власть. Он по-прежнему разрушает тебя. Сначала из тюрьмы, а теперь и из могилы.

Люсьен не выглядел довольным моей проницательной оценкой. Он выглядел абсолютно взбешённым. Его челюсть двигалась под аккуратно подстриженной бородкой.

— Думай, что хочешь. Но он не сделал ничего, чтобы разрушить нас. Ты сделала это сама.

Я втянула воздух, впитывая его слова.

— Я извинилась за это. Мне было шестнадцать.

— И сколько тебе сейчас лет? Потому что ты снова не доверила мне вести свои дела. Тебе нельзя было доверять тогда, и тебе определённо нельзя доверять сейчас.

Моя голова раскалывалась. Крендель осел у меня в желудке как кирпич.

— Ты не можешь простить меня за это? Ну, а я не могу простить тебя за то, что ты позволил Анселю победить.

— Бл*дь, Слоан, катись домой.

— С удовольствием.

Я выскользнула за дверь и хлопнула ею изо всех сил.