То, что мы оставили позади

Бонус к «То, что мы прячем от света»

Лина

Несколько лет спустя

— Облупил! — злорадно объявил Стеф.

— Иди нахер! — прорычал Нокс, потянувшись к очередной плашке на игровом столе в нашей игровой комнате.

Да, у меня, Лины Солавиты Морган, имелась игровая комната. А ещё у меня имелась целая секция в шкафу, отведённая под дорогое нижнее бельё.

Мой красавчик муж одарил меня знающей улыбкой, словно прочёл мои мысли, и подвинул к себе плашку. Пайпер сидела у него на коленях, наслаждаясь активностью за столом.

— Как у тебя так хорошо получается? — потребовал Люсьен. Это была его первая попытка игры в Бананаграммы, и он воспринимал происходящее ещё серьезнее, чем Слоан, которая уже сдалась. Она закинула ноги ему на колени и просматривала на айпаде статью о новом успехе её программы.

(Бананаграммы — это слегка усложнённая версия игры в анаграммы. Есть 144 плашки с буквами. Часть раздается игрокам, и они должны составлять из них слова так, чтобы задействовать все фишки, но слова должны пересекаться меж собой как в кроссворде, нельзя составлять слова отдельно друг от друга. Если кто-то из игроков использовал все свои плашки-буквы, он кричит «облупил» (отсылка к «облупил банан»), и все остальные игроки должны взять себе дополнительную плашку с буквой. Название «бананаграммы» задумывалось со значением «анаграммы, которые сведут вас с ума», т. к. make you bananas — это идиома, означающая «сводить с ума, раздражать, сердить, — прим. пер).

Свет от планшета слегка подчёркивал узкий серебристый шрам на линии её подбородка. Метка доблести. Метка, напоминавшая нам всем, какой храброй была наша маленькая библиотекарша.

Я заметила, что Люсьен играл одной рукой, а второй массировал ноги своей жены под столом.

— Он жульничает, — сказал Джеремайя, подмигивая Стефу.

— Ты просто завидуешь, мистер Слова-Из-Трёх-Букв.

— Кто-нибудь хочет ещё выпить? — спросила я, начиная собирать пустые бутылки и стаканы.

— Сядь, Ангел, — приказал Нэш. Его рука потянулась ко мне и поднесла моё запястье к его губам. — Я сам приберусь.

— Мне лучше, когда я двигаюсь, — сказала я ему, затем вопреки уколу боли в пояснице наклонилась, чтобы скользнуть губами по его губам.

— Ты в порядке? — мягко спросил он. Его ладонь скользнула по моей спине и попе. Он безошибочно нашёл моё тату и с любовью сжал.

Я чувствовала себя огромной и испытывала дискомфорт. Моя спина болела. Мои ноги отекли. Последние несколько часов я время от времени испытывала резкие спазмы, напоминавшие мне о том, что уже не за горами.

— Всё хорошо, — пообещала я.

— Облупил, мудаки! — триумфально гаркнул Нокс. Собравшиеся за столом застонали.

— Игровая ночь, — пробормотала я, подмигнув Нэшу, после чего отнесла пустые пивные бутылки на кухню. Бассет-хаунд Уэйлон поднял голову, убедился, что я не несу вкусняшки, затем немедленно продолжил дрыхнуть на кафеле.

И каким-то образом это стало моей жизнью.

Конечно, моя жизнь также включала постройку этого прекрасного здания на земле Лизы Джей, буквально на другом берегу ручья, напротив дома Нокса и Наоми. У меня была увлекательная работа, чудаковатая собака, мужчина, которого я с каждым чёртовым днём любила сильнее и сильнее. У нас с родителями наладились хорошие отношения. Они до сих пор звонили. Часто. Но я больше не врала им о своей жизни, а они научились справляться с тем, что я расправляю крылья. Я подозревала, что это главным образом потому, что они передали факел беспокойства Нэшу и теперь рассчитывали, что он меня убережёт. Но я всё равно считала это победой.

Вдобавок вот-вот начнётся наше самое крупное приключение.

Я бросила все пустые бутылки в корзину для вторичной переработки. Наоми подошла ко мне сзади и скользнула рукой по моей знатно расширившейся талии.

— Посудомойка запущена, остатки еды убраны.

— Спасибо. Обещаю, что верну ту же услугу, когда не буду весить восемьсот килограмм и иметь форму пляжного мяча.

— Нормально себя чувствуешь?

Я кивнула, затем поморщилась. Вес моего беременного живота как будто сместился ниже обычного. Моя спина протестовала, и неважно, сидела я, стояла или лежала. Впервые с подростковых лет мне было дискомфортно в собственном теле.

Но я не хотела жаловаться своей подруге. Только не тогда, когда они с Ноксом сами пытались завести детей.

— Я в порядке, — заверила я её.

Наоми бросила на меня знающий взгляд.

— Обманщица, — ласково сказала она.

— Нет, правда. Я в порядке, — в этот самый момент меня опять пронзило резкой болью.

Взгляд Нэша скользнул ко мне, как будто он тоже это почувствовал. Этот мужчина наблюдал за мной как ястреб с тех самых пор, как та чёртова розовая полоска появилась на тесте несколько месяцев назад. Я слабо улыбнулась ему.

— Походить или посидеть? — предложила Наоми.

Оба варианта в данный момент казались ужасными.

— Походить, — решила я и начала нарезать круги вокруг кухонного островка, держа руки на пояснице.

Наоми взяла кухонное полотенце и принялась скручивать его в руках, а на её губах играло подобие улыбки.

— Что? — спросила я.

— Мне просто нужно, чтобы ты знала — я буду очень любить этих детей. Я так счастлива за тебя и Нэша, что у меня иногда аж дыхание перехватывает, — произнесла она дрожащим голосом. — Я не хочу, чтобы ты думала, будто это лишь потому, что я грущу за нас с Ноксом, и что я не радуюсь за вас с Нэшем.

Я перестала ходить и повернулась к ней.

— Конечно, я это знаю. И мне нужно, чтобы ты знала — я мечтаю, чтобы это были твои дети, или чтобы ты была восьмисоткилограммовым пляжным мячом вместе со мной.

Она улыбнулась сквозь слёзы.

— Я тоже. От этого я чувствую себя немного эгоисткой.

— Нет ничего неправильного в том, что ты хочешь привнести больше любви в свой дом. Это не эгоизм, — я отпустила её, и меня снова пронзила резкая боль.

Я медленно выдохнула.

— Мы с Ноксом тут поговорили, — продолжала Наоми, садясь на один из барных стульев, которые я выбирала с такими муками. Потому что я, видимо, придирчива не только в моде и макияже, но и в домашней мебели. — И мы приняли решение.

— Что решили? — спросила я, стараясь не говорить так, будто меня душат, потому что спазм отказывался заканчиваться.

— Мы больше не будем тратиться на репродуктивное лечение.

— Ох, Наоми, — произнесла я.

Она покачала головой, и сквозь слёзы в её глазах я увидела нечто прекрасное. Нечто счастливое и полное надежды.

— Мы усыновим или удочерим ребёнка.

Я потянулась к ней. Из-за беременности я стала легче относиться к физическому контакту. Возможно, это связано с тем, что я физически делила своё тело не с одним, а с двумя другими людьми.

— Впереди ждёт долгий путь, но это просто ощущается правильно. Как будто частица пазла встала на место, — сказала она. — Я так счастлива.

Я обняла её так крепко, как позволял мой живот.

— Это прекрасно, Уитти. Я так счастлива за себя. Ты, Нокс и Уэй найдёте остальную часть своей семьи, — пообещала я ей.

— Я чувствую это сердцем. Точно так же, как я знаю, что ты не сестра, с которой я родилась, а сестра, которую я выбрала, Лина, — прошептала я.

Перед глазами всё расплылось от жарких слёз, и я обняла её крепче.

— Чёрт. Доводишь тут беременную даму до слёз.

Наоми сквозь слёзы хихикнула мне в плечо.

— Для меня честь иметь такую сестру как ты, — прошептала я.

— Это был пинок? — спросила Наоми, положив ладонь на мой живот.

— Ага, один из них явно хочет пойти по стопам Уэйлей на футбольное поле.

Следующий спазм застал меня врасплох, и я отпустила Наоми, чтобы согнуться вперед.

— Уф, — ахнула я.

— Нэш, — резко крикнула Наоми.

В комнате раздался грохот, и мой муж в мгновение ока оказался возле меня.

— Нормально, Ангел? — спросил он, проводя ладонями по моим рукам.

— Нормально, — прохрипела я, когда остальные наши друзья и родственники попытались одновременно вломиться на кухню и застряли в дверном проёме.

— Думаю, она рожает, — объявила Наоми.

— Срок же ранний, — заметил Джеремайя.

— Близнецы обычно рождаются раньше, — сказала Слоан, подходя ко мне и кладя прохладную ладонь на моё плечо. Люсьен последовал за ней. Даже спустя столько времени, даже когда мои внутренности угрожали покинуть моё тело, у меня до сих пор перехватывало дыхание от того, как он всегда держался рядом с ней.

До боли очаровательно.

— Что нам делать? Тебе нужны полотенце и всё такое дерьмо? — с паникующим видом вопрошал Нокс.

— Стеф, принеси сумку, которая стоит на полу в нашей спальне, — сказал Нэш. — Наоми, звони родителям. Джеремайя, возьми мои ключи с крючка и заводи Тахо.

Я покачала головой.

— Не Тахо.

— Что? — Нэш наклонился поближе.

— Моя машина. Последняя поездка, где мы будем только вдвоём, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

Он наклонился и посмотрел мне в глаза.

— Бл*дь, я люблю тебя, Ангел. Даже если ты упрямая заноза в моей заднице.

— Я тебя тоже люблю. А теперь выведи меня отсюда, пожалуйста, пока я не опозорилась, начав плакать и орать.

— Я не готова. Я не могу. Двое? Двое детей? Чем мы вообще думали? — я обеими руками стискивала руку Нэша.

Больничной койки и сорочки оказалось достаточно, чтобы вогнать меня в панику. Добавьте к этому тот факт, что из моего влагалища вот-вот вырвутся два новых человека, и это уже совершенно новый уровень паники.

— Мне очень жаль, детка. Я больше никогда не сделаю этого с тобой, — лихорадочно пообещал мой муж. — Поставьте ей ещё одну эпидуралку, или обезболивающих дайте, или чёртовых лошадиных транквилизаторов немедленно! Что угодно, только исправьте это, — гаркнул он.

Я опустила голову на приподнятое изголовье и зажмурилась. Прохладная ладонь Нэша легла на мой лоб. Я почувствовала его губы у моего уха.

— Я здесь, Ангел. Я с тобой. Ты непременно справишься. Вся тяжёлая работа досталась тебе, и я пи**ец как сожалею. Я бы сделал всё что угодно, чтобы забрать у тебя боль. Что угодно. Но клянусь тебе, после этого тебе никогда не придётся делать что-то одной. Окей?

Я кивнула и открыла глаза.

— Окей.

— Приготовься. Нам нужна хорошая потуга, Лина, — сказала медсестра.

— Ты сможешь, детка. Ты вернула меня к жизни. Ты можешь подарить жизнь ещё двум человечкам. Потому что ты сама магия, бл*дь.

Я стиснула его ладонь своей и крепко держала. Его голубые глаза горели так ярко.

— Ты мне нужен, Нэш.

— Наконец-то.

Я покачала головой.

— Ты всегда был мне нужен.

— Я здесь, рядом. Давай начнём это приключение.

— Мне не терпится оказаться в «после», — выдавила я сквозь стиснутые зубы.

Насколько я могла сказать, маленькое сморщенное личико под синей шапочкой не походило ни на меня, ни на Нэша. Он выглядел как ворчливый старичок с крошечными пальцами. Я положила голову на плечо Нэша. Он забрался на кровать рядом со мной, и мы сидели, держа на руках сына и дочку и наслаждались первыми минутами в качестве семьи из четырёх человек.

Нэш смотрел на нашу малышку-дочку с выражением чистого благоговения на лице. Я почувствовала, как моё сердце раскрылось посередине, подстраиваясь под это новое огромное количество любви.

Мой героический муж держался за нас двоих. Он держался до тех пор, когда близнецов запеленали, объявили здоровыми и сказали, что мне ничего не грозит. Затем, с выражением любви ко мне на его привлекательном лице, Нэш Морган грохнулся в обморок.

— Так бывает постоянно, — сказала медсестра, когда пошла за нюхательными солями и пластырями.

Я умудрилась кое-как сделать селфи, пока Нэш без сознания валялся у моей кровати. Лучшие моменты в нашей семье включали кровь и синяки.

— В комнате ожидания ждёт примерно двадцать человек, принёсших столько шариков, что хватит на целый карнавал, — объявила медсестра позднее.

— Наверное, нам стоит впустить их, пока их не выгнали, — сказала я. Я чувствовала себя так, будто моё тело раскроили надвое и сшили обратно, и я бы отдала левую руку за консилер и тушь. Но я обрела особенную радость в возможности делить эти неидеальные моменты. Когда я позволяла самым близким людям видеть меня в самое откровенное время, это давало силу, внушающую благоговение.

Нас поистине благословили этой прекрасной жизнью.

Этих крохотных идеальных деток будет любить и опекать вся наша семья, даже когда их человечная неидеальность станет заметна.

Нэш покачал головой.

— Я хочу ещё несколько минут только для нас, — сказал он.

— Хорошо, — ответила я, зная, что он говорит это ради меня. Неизменный защитник.

Я протянула руку и провела пальцем по розовой щёчке нашей дочери.

— Я думала, мы могли бы назвать её Джайла в честь твоей мамы, — сказала я.

Нэш поднял на меня взгляд со слезами в его прекрасных голубых глазах. Он молча кивал какое-то время, пока его кадык дёргался от глотков.

— Думаю, мне бы это очень понравилось, — прохрипел он наконец.

— Да?

— Да, — он посмотрел на нашего сына, затем на меня. — Как насчёт Мемфиса?

— Мемфис Морган, — мягко произнесла я. Наш сын заёрзал на моих руках, и я улыбнулась. — Думаю, ему нравится.

— Ты прекрасна, ты же это знаешь?

Я подняла глаза и увидела, что Нэш смотрит на меня с выражением свирепой любви. Я выглядела измученной, а мой муж врал как дышал.

— Я тебя умоляю, — фыркнула я.

— Я рад, что ты задержалась для «после», — сказал он.

— Даже после этого? — спросила я, показывая подбородком на двух новорождённых, за которых мы теперь несли ответственность.

— В этом мире нет никого другого, с кем я пошёл бы на такое, — произнёс он сиплым от эмоций голосом.

Я вздохнула и прислонилась к его плечу.

— Согласна.

Мы не спешили, деля этот момент только меж собой.

Моя мама первой заглянула в двери. Я гадала, скольких людей ей пришлось отпихнуть ради такой чести. Я наблюдала, как она стискивает Нэша в долгом крепком объятии, раскачивая его из стороны в сторону.

— Я так тобой горжусь, — сказала она, отпуская его из объятий ровно настолько, чтобы обхватить его лицо ладонями.

Оказывается, что вся любовь, которую мои родители адресовали мне, была не такой удушающей, когда её разделяли между нами двоими. А теперь вообще между четверыми.

Мой папа стоял на пороге, смущённо сжимая букетик полевых цветов. Даже с другого конца комнаты я видела там ландыш. Любимый цветок Джайлы. Мы посадили целую клумбу ландышей вдоль дома, и каждый раз когда они расцветали, я шептала «спасибо» женщине, которая принесла любовь в мою жизнь.

— Он похож на тебя, — выдохнула мама, и её глаза наполнились слезами, когда я передала ей внука.

— Посмотри на этого маленького ангела, — сказал папа, вручая Нэшу цветы и сигару в обмен на внучку.

В дверь постучали, и внутрь стали просачиваться все остальные. Нокс и Уэйлей вошли с прослезившейся Наоми.

— О божечки! Они такие идеальные, — проворковала Наоми, махая ладонями перед глазами. — У тебя в морозилке четыре запеканки, в детской пропылесосили и вытерли пыль, а Пайпер с Дьюком, который смотрит за всеми собаками, пока мы не вернёмся, и тогда он тоже приедет повидаться. А теперь дайте мне ребёночка, пожалуйста.

Люсьен оберегающе обнимал рукой Слоан, а в свободной руке нёс подарочный пакетик от Прада.

— Сумка для подгузников, — произнесла Слоан одними губами.

Стеф и Джеремайя замыкали процессию вместе с самым огромным плюшевым мишкой, что я видела в своей жизни, и Лизой Джей.

— Вы отлично справились, дети, — сказала бабушка Нэша, глядя на свою правнучку.

— Её зовут Джайла, — сказал Нэш.

Лиза Джей кивнула один раз, потом продолжила кивать снова и снова.

— Славное имя, — ответила она наконец, затем шумно высморкалась в бандану.

Мой муж протиснулся обратно и забрался на кровать рядом со мной. Я положила голову под его подбородок и счастливо вздохнула, пока он поигрывал кольцами на моём пальце. Моё помолвочное кольцо было с выдающимся огненным бриллиантом, а обручальный ободок принадлежал его матери.

— Я не знаю, как мне так чертовски повезло, — пробормотал он мне в макушку.

Я приподняла лицо, взглянув на него.

— Может, потому что за тобой присматривают один-два ангела.

Его лицо смягчилось, голубые глаза смотрели нежно.

— Думаю, ты можешь быть права.

Он сладко поцеловал меня в губы, затем в лоб.

— Знаешь, — рассуждала я, — здорово, что у тебя такая классная кругленькая задница. Думаю, тебе придётся добавить ещё одну дату.