Том 29. Письма 1833-1854

11 ТОМАСУ БАРРОУ

Четверг, 31 марта 1836 г.

Дорогой дядя,

Огромный успех моей книги [23] и та репутация, которую благодаря ей я приобрел среди издателей, дают мне возможность обзавестись своим домом раньше, чем я предполагал. Поэтому я назначил на будущую пятницу свою свадьбу с мисс Хогарт, дочерью джентльмена, не так давно прославившего себя замечательной работой в области музыки. Мистер Хогарт — задушевный друг и компаньон сэра Вальтера Скотта и один из самых выдающихся литераторов Эдинбурга.

Ни одному из членов моей семьи я не представил бы свою жену с такой гордостью, как Вам, но я вынужден сказать — и я уверен, что Вы не будете на меня за это в обиде, — что не могу этого сделать по той же причине, по которой мне приходится в течение столь долгого времени отказывать себе в удовольствии видеться с Вами. Если, будучи холостым, я не мог посещать дом моего родственника, в который был закрыт доступ моему отцу, то я не смогу этого делать и став женатым, точно так же, как я не могу видеться ни с одним из моих родственников, которые относятся к отцу иначе, чем ко мне.

Мне горько говорить об этом в особенности Вам, с которым у меня связано столь многое. Я не могу забыть, как когда-то в детстве был Вашим другом и сиделкой во время Вашей долгой и изнурительной болезни, я никогда не перестаю вспоминать о тех многочисленных знаках любви и участия, которыми Вы дарили меня впоследствии.

Милый дядя, когда я говорю, что буду безмерно счастлив, если Вы дадите мне возможность снова видеться с Вами, и между нами возродятся те сердечные и дружеские отношения, которых я столь искренне желаю, я надеюсь, что Вы не поймете меня превратно. Я не прошу Вас изменить свое решение — я считал бы, что я унизил себя такой просьбой. Но я думаю, что время, быть может, смягчило Вашу непреклонную враждебность… Я могу забыть несправедливость (в этом я ничуть не сомневаюсь) по отношению к моему отцу. Я не могу, однако, быть здесь беспристрастным судьей, поскольку не в силах относиться к этим делам без предвзятости, а потому я и не могу позволить себе осудить Ваше решение.

Ни одно обстоятельство моей жизни не причинило мне такой боли, как невозможность видеться с Вами и с тетушкой. Мне остается лишь добавить, что содержание этого письма известно одной только тете Чарльтон, которой я написал на ту же тему, и заверить Вас, что при любых обстоятельствах я всегда останусь в душе

Вашим нежно любящим племянником.