Торговцы плотью

Глава 111

Оставив апартаменты под ответственность Янса, мы с Мартой отправились осматривать особняки под «Питер-Плейс». С агентом «Марбл пропертис» мы встретились в Мюррей-Хилл на Восточной Тридцать шестой улице к западу от Лексингтон-авеню, возле одного из целой шеренги одинаковых строений с отделанными красноватым туфом фасадами.

Агентом оказалась женщина, со своими торчащими зубами и мешковатым пальто из тюленьей шкуры похожая на исхудавшего моржа. Не обнаружив с ее стороны никаких попыток поторговаться или навязать товар, я понял, что она осведомлена о наших ограниченных возможностях.

— Вот, — сказала она, указывая длинным ногтем на пятиэтажное здание.

Оно было большим, с нависшими над окнами жестяными карнизами. Можно попытаться подремонтировать, но помятый фасад изуродован безнадежно.

— Не пойдет, — твердо сказала Марта.

— Хотите войти? — равнодушно спросила агентша.

— Не пойдет, — повторил я. — И квартал слишком уж деловой, и дом больше смахивает на притон поджигателей. Посмотрим другой.

Мы доехали в такси до Пятьдесят четвертой улицы и двинулись к западу от Мэдисон. Симпатичный район. Симпатичная улица. Хорошо одетые люди. Хорошие рестораны и дорогие магазины. В воздухе стоит запах денег.

Был яркий ноябрьский день, все обрело отчетливые, ясные формы. Умытое синее небо, резкий солнечный свет. Можно встретить наших клиенток, останавливающихся перекусить между визитами в «Бонвит» и к «Саксу».

Вот и высокий, стройный дом: шесть этажей с мансардой. Фигурные окна подпирают причудливые гаргульи.[25] Вход с улицы обрамлен резными колоннами, над дверью — веерообразное окно со стеклами в стальных переплетах. Вокруг окон на известняковом фасаде выложены узоры из красных кирпичей.

— На вид мрачноват, — с сомнением сказала Марта. — Заглянем внутрь.

— Последним владельцем был какой-то фонд, — объяснила агентша. — Они во всех комнатах устроили офисы, так что потребуется переделка.

Конечно, он был мрачноват. Только передние окна смотрели на улицу, задние (северные) выходили в крошечный дворик и на кирпичную стену коммерческого здания на Западной Пятьдесят пятой улице. Однако потолки высокие, а на двух первых этажах паркетный пол.

Маленький лифт не работал, так что мы поднимались пешком. Там было множество комнат, превращенных, как и сказала агентша, в офисы. По нашим подсчетам, получалось одиннадцать — двенадцать спален. Самое лучшее впечатление производила полностью оснащенная кухня на первом этаже, предназначенная для обедов служащих бывшего владельца. И столовая на тридцать — сорок мест.

— Нравится? — спросила агентша.

— Имея два с половиной миллиона, — величественно сказала Марта, — можно рассчитывать на лучшее.

Через неделю мы приехали в конференц-зал на верхнем этаже бутика «Баркарола». Зал кишел поверенными и бухгалтерами. Собрание сильно смахивало на встречу ветеранов «Черной руки».[26]

Мы с Мартой принесли наши двести восемь тысяч наличными и отдали без колебаний. (Разумеется, позаботившись о расписке.) Михаэль Гелеско и Антони Каннис внесли свою долю в сто девяносто две тысячи чеком, подписанным кассиром какого-то банка из Нью-Джерси, о котором я никогда не слыхивал. У меня не было ни малейших сомнений, что это одна из дочерних компаний «Роман энтерпрайзис».

Мы подписывали и подписывали. Документы об акционировании, о распределении пакетов акций, ссуда, закладная, контракты, страховка — конца и краю не было. Все на переплетенных листах голубой бумаги. Никаких клякс и помарок. Очень внушительно. Я так ничего и не прочел.

Почти два часа ушло на подписи, засвидетельствование, сертификацию и нотариальное оформление. Бумаги летали над столом, как хлопья снега, пока Оскар Готвольд и старший юрист «Джастис девелопмент корпорейшн» ставили маленькие пометки на своих шедеврах.

Наконец все было кончено, и Гелеско пригласил присутствующих в соседнюю комнату с полностью оборудованным баром и барменом. Я выпил водки со льдом, пожал всем руки, чмокнул Марту в щеку и ни о чем не пожалел.

Помню разговор с Антони Каннисом. Мы обсуждали, сколько запрашивать с клиенток за членский билет «Питер-Плейс».

— Пятьсот? — предложил я.

— Нет, — сказал он, жуя сигару. — Тысячу. Это отпугнет всякую шваль.