Я позвонил Дженни Толливер снова. На этот раз полный решимости.
— Алло? — послышалось в трубке.
— Это Питер. Пожалуйста, не клади трубку.
Молчание.
— Я только хочу спросить, как ты поживаешь.
— Спасибо, хорошо, — холодно сказала она. — А ты?
— Пока живой. Я обедал с Артуром, и он рассказал, что ты открываешь собственную студию.
— Да. После Дня труда.
— А где? — спросил я.
Золотое правило страхового агента: заставь клиента говорить о себе.
— В Гарменте. Всего-навсего небольшой чердак. Один ассистент, помогает с техникой.
— Желаю тебе самого наилучшего, — сказал я. — Ты ведь знаешь.
— Спасибо, — искренне ответила она.
Как действовал на меня этот голос! Есть голоса, которые волнуют, как звуки старых любимых песен. Вроде бы ничего особенного в них нет — простые, грубоватые мелодии. Но ты извлекаешь их из памяти и наполняешь смыслом.
— А как твои родители? — спросил я.
— Неплохо. Маму мучил артрит, но она к нему уже привыкла.
— Ты давно к ним не ездила?
— С Пасхи.
Я отчаянно старался придумать, как заставить ее говорить. Потом решился.
— Дженни, я надеялся снова встретить тебя! — Я сглотнул. — Просто за ленчем или обедом. — И быстро добавил: — В любое время, в любом месте, как скажешь. Просто поговорить.
Снова молчание.
— Столько времени прошло, — добавил я. — Можем же мы пообедать по-дружески.
Пауза. Почти три секунды.
— Я подумаю, — сказала она.
— Так можно еще позвонить? — с надеждой спросил я.
— Если хочешь.