Надо отдать должное «Джастис девелопмент»: к 31 декабря наш особняк на Западной Пятьдесят четвертой улице был полностью обновлен, выкрашен, обставлен, вымыт и готов к открытию. Штат нанят, кухня оборудована, холодильники набиты продуктами, бар — напитками.
Днем в канун Нового года мы собрали всех жеребцов. Бесплатная еда и выпивка. Позволили бродить по дому, осматривать заново оформленные спальни, знакомиться со столовой, баром, ванными и туалетами.
В целом реакция жеребцов была положительной. Они одобрили расставленные по всему дому динамики с пультами в каждой спальне, позволяющими выбрать подходящую к настроению музыку на проигрывателе в баре. Оценили доставку выпивки в спальни.
Мы выпроводили их около пяти. С семи до неопределенного времени был запланирован второй прием — для избранных.
Марта, Янс и, конечно, я. Михаэль Гелеско и Антони Каннис со своими расфуфыренными дамами. Детектив Люк Футтер. Несколько дизайнеров и подрядчиков, отделывавших дом. Клара Хоффхаймер. Оскар Готвольд и Игнаций Самуэльсон. И, ко всеобщему изумлению, мистер Октавий Цезарь.
Приглашение ему послали просто в знак уважения; на его визит никто всерьез не рассчитывал. Но вот и он, в порыжевшем старомодном смокинге, кивает и жмет руку каждому мужчине, галантно целует в щечку каждую леди.
Приятная, живописная компания, собравшаяся перед обедом на коктейль. Никто не перепил, никто не совершил непозволительного поступка. Никто надолго не задержался. Футтер выпил рюмку, пожелал всем счастья и исчез. Каннис и Гелеско похлопали меня по спине, заверили, что все мы скоро получим кучу денег, и ушли.
Мы с Мартой обнялись, пожелали друг другу счастливого Нового года, и она отправилась на встречу с другом, который пообещал провести с ней час, перед тем как отправиться к семье. Мы с Янсом пожали друг другу руки, и он отчалил.
Наконец, к половине десятого остались только Клара Хоффхаймер и Октавий Цезарь, сидевшие вместе за маленьким столиком в баре. Я наблюдал, как Пэтси, Луис и Мария, обслуживавшие обе компании, ведут уборку.
К десяти они закончили и собрались уходить. Я выдал всем премию, пожелал счастливого Нового года, запер за ними входную дверь и вернулся в бар.
Клара Хоффхаймер и Октавий Цезарь придвинулись ближе друг к другу. На ней было открытое платье из какой-то красной ткани с металлическим блеском. Пышный бюст сердечком выпирал из декольте, в которое почти уткнулся красный нос ее соседа.
Я прошел за стойку бара, смешал большую порцию коньяку с содовой и льдом, поставил на проигрыватель «Мою прекрасную леди» и сделал звук потише. Попивая коктейль, я исподтишка наблюдал за Кларой и Цезарем.
Этот старый пердун и бесстыдная шлюха… забавно. Пожалуй, вреда не будет, если наш денежный мешок окажется на крючке у женщины, поставляющей жеребцов.
Цезарь похлопал ее по руке. Похлопал по голому плечу. Наконец он похлопал ее по коленке. Интересно, чувствует ли он ее мускусный запах?
Когда я подошел спросить, не хотят ли они еще выпить, Октавий Цезарь с удивлением очнулся. Огляделся вокруг.
— Боже, неужели все…
— Да, сэр, — ответил я. — Но вы можете оставаться, сколько пожелаете.
— О нет, — поспешно сказал он. — Я должен… Компания этой очаровательной леди так… Я действительно должен…
Они ушли вместе. Клара успела мне подмигнуть.
Я снова запер дверь и вернулся в бар к своему бокалу. А когда допивал другой, послушал «Почему такие разные женщина и мужчина?».
Я устал, но был вполне доволен. Встреча Нового года в одиночестве не огорчала меня. Наоборот. Можно побыть самим собой.
Услышав стук входной двери, я подумал, что кто-то из наших гостей что-то забыл. Но это была женщина, которой я раньше никогда не видел. Маленькая, крепенькая, слегка взвинченная. Протягивая мне членский билет, отрывисто произнесла:
— Я член.
— Ах вот что! — улыбнулся я. — Но мы открываемся только второго января.
— О, — протянула она, и лицо ее сморщилось. — Я думала…
— Разве что, — сказал я, — вы пожелаете прибегнуть к моим услугам.
Она застыла, потом беззвучно выдохнула:
— Хорошо.
Достала из сумочки деньги.
— Глупости, — возразил я. — Вы наш первый клиент. Фирма платит.