Тортоделка

Не игрушка

Вика

Вчерашний взрыв так и остался на стенах цеха, потому что замывать его совершенно не было времени. Теперь же это ореховое безобразие затвердело большими кляксами и капелью. Какао-масло придало им нужную твёрдость и отмывать это стало возможно только скребком или железной мочалкой. Вооружившись моющими, начала драить поверхности, представляя, что начищаю мажорчику рожу. Тёрла с остервенением и яростью, зарабатывая мозоли на пальцах и ладонях.

Жених! Женишок! Блядуна кусок! Надо было не жирафа ему там рисовать, а отрезать всё и аккуратненько зашить. Отчего я не херург, от слова "хер"?!

Отмыв все кляксы, осела за стол, включила программу заказов на ноуте. Запись на два часа дня и не помечен. Да, потому что её не увидела вчера и не сделала. И всё из-за мажора, жеребчика, добермана и кобеля! Которого хочу сейчас придушить, расчленить, расфасовать по запчастям и разложить в низкотемпературной камере.

Ненавижу! Нет… Другое?! Люблю?! Сука! Люблю, с ума схожу, ненавижу и… люблю. Бля! Гребанная глазная жидкость вновь устремилась по лицу и закропила с подбородка на стол. Когда успела влюбиться? Только на козлов и западаешь, Вика! Ну какого лешего тебе неимётся?! Ведь знала же и видела, что говнеца добротный кусок, но всё равно запала. Вот и отхватила сегодня по самое не хочу. Думай уже мозгами! Живут чаще всего не с тем, с кем любится, а с кем приходится и, похоже, ты в числе таких.

— Вика? — голос с дверей. Не тот, совсем не тот. — Ты плачешь?! Что случилось? — Милый, влюблённый и заботливый Савва подскочил ко мне и обеспокоенно обхватил за плечи.

— Вчера пришёл заказ, а я его… проворонила, — и от этого зарыдала ещё горше. Заказ профукала, получу по голове и окончательно разочаровалась с мажорчике. Полный комплект моего невезения. Захотелось домой в свою кроватку, выключить свет, зашторить шторы и, свернувшись в клубочек, предаваться горю.

— Я поговорю с Ворсом. Ты не виновата. Всё бывает. Этот вездесущий Герман Юрьевич тоже мог бы тебе помочь. Проследил бы ленту.

Ох, зря! При упоминании о Гере продолжила выливать свою горечь из глаз ещё пуще.

Парень встал и потянул меня на ноги следом, заключил в свои объятия и крепко прижал к груди. Другой запах, другая сила сжатия, даже стук сердца звучит иначе. Не тот, не мой… не мой мажорчик. Мягкие ладони скользили по моей спине. Размеренный утешающий шёпот, наравне с покачивающими движениями. Убаюкал, усыпил мою бдительность и восприятие. Рука коснулась моего лица. Влажная и прохладная, а у Германа тёплая и сухая, согревающая и пробиваящая жаром каждый дюйм моей кожи. Полная противоположность.

— Всё обойдётся. Я всё решу, — дежа-вю. Та же фраза. Резко подняла на него глаза. Такие абсолютно разные, но в чём-то похожи. Опустила взгляд на его губы — тонкие, розоватые, рыжие волосы усов и бороды аккуратно обрамляют их изгибы. Этот парень необычно красив и яркий, как солнышко, которое обязано согреть и нести радость. Заметил направление моего взора и раздумывать долго не дал. Впился в мои поцелуем, в котором, клянусь, очень пыталась утонуть. Но, словно, шлепок в лужу и никакого блаженного покачивания на волнах. Пропустила глубже в рот, покоряясь его исследующему языку. Сладкий запах мяты бил в нос и ненавязчивый бриз морского парфюма рассеивал всё в шлейф стыда и сожаления. Сильные руки обвили спину и затылок, страстно вжали в себя, ощутила его эрекцию. Что ты творишь, Вика?! Крик из недр отупевшего мозга.

— Потерпели бы до вечера, — гром, удар, нокаут. Сунуть голову в духовку?! Оттолкнула от себя напарника, повернувшись лицом к вошедшему.

Герман стоял в цехе с перекошенным лицом, губы его сжались с невероятной силой, а взор небесно-голубых глаз буквально почернел, превращаясь в тяжёлое грозовое облако.

— Простите, — счастливый и ничего не подозревающий Савва виновато улыбнулся. — Мы забылись.

Мы… Слово, как приговор. Мы? Нет никаких мы или нас. Я сглупила и отдалась порыву, но этого не объяснить ни тому, ни другому. Почему пол не зыбучий песок?

— Лобызаться можете сколько угодно после, а на работе будьте любезны соблюдать порядок, — подобный тон в его голосе слышала впервые. И почему мне должно быть стыдно?! Ты с утра был ни чем не лучше меня сейчас. — Виктория, зайдите ко мне в кабинет, как закончите утренние прелюдии.

Разворачивается и уходит, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.

— Ого, наш босс-кашевар сегодня явно хреново спал, — улыбнулся Савва.

— Наоборот, — буркнула, не подумав.

— Что? — не понял мужчина.

— Ничего, просто ляпнула. Не бери в голову. Я хочу кофе и что-нибудь съесть, — устало произнесла, держась за лоб. — А ещё должна позвонить заказчику и выслушать всё, что они обо мне думают.

— Давай я позвоню, — парень приобнял меня за плечи, но я поспешила избавиться от его рук.

— Нет, я всё же шеф-кондитер и получать головняки — моя прерогатива.

— Ладно. Тогда я возьму нам кофе в баре и у Фила спрошу чего-нибудь на хлеб.

— Не ходи на кухню, — сердце вдруг обеспокоенно заныло. Я не представляла, что у Геры на уме, потому невольно переживала за Савву. Пострадает парень ни за что.

— Брехливый пёс не кусается, помнишь? — озорно улыбнулся и вышел из цеха.

Снова упала на стул, запустив пальцы в волосы. Что вообще сегодня творится?! С утра нежилась в руках Германа, потом била морду его невесте, а под конец, кажется, завела шашни со своим подчиненным. Как сейчас всё это уместить в голове и разложить по полочкам? Лучше бы я слегла сегодня с температурой. Перед глазами всё ещё взгляд мажорчика. Ему было неприятно, готова поклясться, что различила в черноте синевы не только злость, но и обиду с болью, которые вмиг потушили мои несчастья.

Пока приканчивали завтрак, Савва болтал без умолку. Напомнил о понедельнике и я опять не смогла дать конкретный ответ. Мысли витали в кабинете шеф-повара. Что он делает сейчас? Что думает обо мне? Ведь он хотел объясниться. И когда та красотка целовала его он был больше похож на каменную статую. Её поцелуй не поглощал его, так же как и меня поцелуй Саввы. Только вот с моей стороны выглядело для мажорчика всё эффектней. Чёрт! Но красноголовая назвала его женихом! И в его квартиру явно сама попала. Не стал бы он её впускать, зная, что не один. Значит у неё есть ключи.

Поток мыслей, догадок и недосказанности изводил до белого каления. Тонна вопросов и ни одного ответа.

— Пойду к Герману Юрьевичу, — решительно направилась к дверям.

— Может с тобой сходить? — Савва глянул обеспокоенно.

— Не надо. Справлюсь.

Постучать в дверь его конуры даже не успела. Быстро вылетел ко мне, схватил за руку и, втянув в кабинет, жестоко припечатал спиной к стене. Смотрит в ярости пару секунд, а после творит, что-то непонятное. Рука больно сжимает волосы на моём затылке и притягивает лицом к нему. От этой близости стало одновременно и страшно, и жарко.

— Не смей мешать мои поцелуи с его, — прорычал он так, что ощутила вибрацию в его голосе.

— Чисто по-мужски мыслишь. Класс! Вам можно пристраивать свой член во все дырки, а нам даже просто поцеловать симпатягу нельзя.

От этих слов думала рассыплюсь на мелкие частицы. Его широкая ладонь нацелилась на мою шею, но мужчина сдержал порыв и, сжав её в кулак, резко отошёл. Опустил голову о чем-то горько думая, выдохнул:

— Два года назад я мечтал сделать ту женщину своей женой. Но буквально перед ЗАГСом узнаю, что эта тварь спит с мои другом. Хотел убить их обоих, размазать по стенке за предательство. Его чуть не сделал инвалидом. А самое гадкое… вся моя семья знала о её похождениях и молчала. Понимаешь?! Молчала и мило мне врала! С тех пор, поклялся, что больше ни одна баба мне не перевернёт душу, не предаст… Лишь потому что такой больше не будет. Я не позволю! И получалось, пока тебя не встретил, проклятую. Почему-то решил, что ты другая, но нет, опять облом! Сегодня убедился в обратном…

Всё, что он сейчас поведал мне внесло много ясностей в его личность, но вровнять меня в общую грязную массу — вверх несправедливости.

— Нет! Ты не имеешь права! — голос предательски задрожал мешаясь с суровостью. — Я всей душой была с тобой и всё, что ты получал от меня — не игра, — в гортани вновь завибрировали слёзы. — Но я для тебя всего лишь милая, забавная игрушка, вот только у этой куколки есть чувства, мысли и мечты, в которые тебе, как потребителю, едва не позволила влезть. А поцелуй Саввы?! Всего лишь глупая затея. Решила, что сработает и выбью из головы все мысли о тебе. В очередной раз, дура и непроходимая идиотка. Извините…

Выпалив всё это повернулась к выходу, чтобы уйти, но рука мужчина молниеносно захлопнула дверь, не давая исчезнуть. Слышу спиной его дыхание, чувствую, как разглядывает сверху вниз. Боковым зрением вижу его лицо, как склоняется к моему уху.

— Ты никогда не была для меня игрушкой, — томно шепнул мужчина. — Потому до сих между нами ничего не было. Мне не нужно твоё тело. Этого добра валом. Потому что хочу любить тебя, а не трахать. Ты достойна большего, чем я могу дать…

— Выходит, несудьба, — жестоко произнесла, словно обрубив себе вены. — В твоём сердце места для понятия "любовь" нет, ты искорененил его. — Герман громко сглотнул, понимая, что мой вывод сделан верно. Слегка повернулась к нему и молебно молвила: — А я хочу любить. Хочу быть любимой. И прошу тебя, не мешать мне. Ты закрыл свои двери, но не смей закрывать мои. А ровнять меня с грязью, к которой ты привык, не вздумай. Не всё кругом предательство и зло. Жаль, что ты не понимаешь этого.

Настойчиво толкнула его от дверей и поспешила уйти.

Была бы счастлива, если бы остановил? Безусловно. Мне хотелось, чтобы поймал, вернул, переубедил, обнял и упокоил в своих руках. Хнык! Тишина и пути к отступлению свободны. Разочарование, тоска и горькие выводы. Поставила не на ту лошадку. Что ж ущерб терпим, потому просто существуем дальше. Как-нибудь…

Герман

Прошло две недели после столь яркой и откровенной беседы с Викой.

Она влюбилась в меня, но я боялся и не мог дать ей того же. Словно прыжок с высоты в омут адреналина, драйва и счастья. Снова. Мне было проще жить в своих страхах и выводах дальше, чем вновь отдаться чему-то новому и неизведанному. Трус! И Тоха был прав.

Лика продолжала приходить в мой дом через день и я впускал её, потому что уже умел её контролировать. Она теперь моя раба, тряпка и провинившаяся дрянь. Я не уважал её, как и теперь не уважал себя. Но только этот расклад мне был подвластен. Я чувствовал защищённость, но не удовлетворение. Никак не оно!

Тайно наблюдал, как Вика и Савва общаются. Он помогает ей, поддерживает, защищает. Смотрит, как на свою богиню. Блять, я бы тоже мог и получше тебя! Но не богиня, я стал атеистом. Однако, уходила домой девушка всегда одна и целующимися больше их не видел.

Былого разговора завязать с ней больше не мог, так как тупо, кроме хилого "привет" в голову ничего не поступало.

Я скучал по ней. Тосковал по улыбке, по глазам ласкающим мой лик, по румянцу на её щеках, когда позволял себе лишнее. И с каждым днем всё сильней вяз в омуте.

Антон часто при встрече крыл меня трехэтажным матом и призывал перестать страдать хуйнёй. Я понимал, что он прав, но для меня это было подобно клаустрофобии. Страх замкнутости. Круговорот любви, боли и предательства.

Дома я был в жутком настоящем, а на работе в мечте вновь увидеть Вику, услышать её голос и почувствовать аромат. Руки и ноги сводило судорогой каждый раз, как представлял, что обнимаю её.

Сегодняшний день тоже нужно пережить. Двадцать третье июля — день рождения моего братца. Собрал он всю элиту нашего города и посрамиться никак нельзя. Дядя Паша носился, как ужаленный, моля меня и Вику об идельности.

— Это моё лицо, Гер, — охал старик. — Викуль, чтоб комар носа не подточил.

— У нас всё идёт по плану, Павел Леонидович, — твёрдо заверила она. — Конструкция собрана, торт оформляется. Ждём танцовщицу.

— Стриптизёршу, — поправил я.

— Гера, а ты уверен? — дядя Паша недоверчиво смотрел на меня. — Сам же знаешь. Гости элитные будут. Стриптизёрша на светском рауте слишком странно.

— Это вопрос не ко мне, а к организатору вечера, — пожал я плечами. — Запрос поступил и мы с Викой выполнили.

— Ну, ладно. Не лезу, вам видней, — и дядя Паша засеменил к себе.

Девушка тоже направилась в свой цех.

— Вик! — окликнул зачем-то. Обернулась. Ты очень красивая сегодня. Игра моего мозга, но в ответ. — Я сообщу тебе, когда танцовщица появится.

— Спасибо, — гордый кивок, но зелёно-карий взор пробрал до кости.

Что сделать, чтобы эти выкрутасы прекратились? Прямо бесит!

План был изначально просто. День рождение братца. Его коллеги и партнёры. Вся светская элитная рать, которой так гордится моя семейка. Спесь, ханжество и кичительство бабосами и богатством. Мне хотелось внести позора и грязи в их мирок. Шокировать и оставить в нокауте. Стриптиз под конец торжества лучшая затея, но только одна из них.

Но разве я мог знать, что всё, как обычно, пойдёт на перекосяк?!