Тортоделка

Ученик

ВИКА

Больше не верила. Не могла и не желала. Разум ненавидел его всей душой, а сердце тихо и беспомощно стонало. Нет, я заставлю чувства замолчать. Ради будущего малыша, ради его здоровья. У него теперь только я, а у меня он. И больше никто не нужен.

Выписали спустя два дня. Ребенку пока ничего не угрожало, но при малейшем дискомфорте, боли или выделениях строго наказали вызывать скорую.

— Какой работать? С ума сошла?! — возмущался Миша, пока вёз меня из больницы домой. — Тебе минимум нужно ещё пару дней отлежаться. Там Таня с Саввой неплохо рулят. Они же твои люди и знают дело, как свои пять пальцев.

— А документы? Я же потом зароюсь в них с головой, — упрямилась я. — Мне нужно сдавать кассу, сводить накладные, оплатить поставки. У ребят нет таких полномочий.

— А ты как в декрет собралась идти, если некому тебя заменить? — сморщился мужчина.

— Я не успела ещё это обдумать. Раньше с документами возился Гера, теперь остается мне.

— Тогда стоит уже думать на кого переложить всю бумажную волокиту.

— Сказала же — подумаю. А завтра мне точно нужно съездить на работу. Я только разберу бумаги и всё, обещаю, — подняла вверх правую руку и улыбнулась.

Миша рассмеялся в ответ.

— Ладно. Накажу Тане следить за тобой…

— Поверь, она в твоих наказах не нуждается. Мне стоит просто чихнуть в её присутствии, и она тут же реанимацию вызовет.

— Ну тогда убедила.

А то… Правда у подруги завтра выходной, но тебе знать об этом необязательно.

Мама встретила с распростертыми объятиями. В кухни пахло чем-то вкусненьким и в желудке тут же засосало. В больнице питание было соответствующим, поэтому мечтала о курице и картофельном пюре.

Михаил спешил обратно в больницу и, тепло распрощавшись, убежал.

— Хороший парень, — проронила мама. — Жаль не он встретился тебе на пути первым.

— Жаль, — повторила эхом без должной эмоции.

— Ты ему не безразлична. Почему бы вам не попробовать, а? — посмотрела на меня с надеждой.

— Мам, о каких свиданиях может быть речь, когда мне почти всё запрещено? Ни прогулок, ни мыслей, ни эмоций. Я даже в туалет боюсь иной раз сходить, — шутливо улыбнулась.

— Дурочка, скажешь тоже, — захохотала в ответ мама. — Свекровь твоя звонила. Узнавала, как ты.

Я нахмурилась:

— Ларисе Игоревне ещё нужно нагоняй сделать, за то что проболталась сыну. Хотя она не из тех, кто умеет держать язык за зубами.

Весь день провела в постели, не гнушаясь общества матери. И от моего чуткого глаза не скрылся её обеспокоенный вид. Женщина о чем-то думала, периодически выпадая из наших бесед.

— Мам? — позвала её в очередной раз. — Что с тобой? Ты словно где-то витаешь. Тебя что-то беспокоит?

— Меня только ты беспокоишь да сестра твоя. За кого мне ещё переживать? — внимательно разглядывала её — обманывает.

— Мам, беспокойство — это беспокойство, но сейчас ты напряжена и по лицу вижу, что это больше страх. Рассказывай.

— Тебе нельзя волноваться.

— И не отстану. Говори, — и пробуравила твёрдостью чёрных глаз.

— Мне вчера на улице показалось, что я видела Виктора, — проронила женщина на одном выдохе. По спине прошёл знакомый холод страха, но сейчас в разы сильнее. Тогда во мне не рос человечек.

— Показалось? — переспросила её и мягко коснулась руки. Может это просто паранойя? От вечного страха встретиться с главным мучителем её жизни.

— Мужчина стоял за остановочным комплексом. Я почувствовала его лютый взгляд. Когда повернулась, он исчез.

— Мам, тебе могло показаться, — хотелось всеми силами верить в то, что она обозналась.

— Могло, — кивнула неуверенно. — Но чёрную ауру я чувствую за милю. Этот взгляд давно въелся в мои кости.

Я выдохнула, постаравшись свалить всё на её пресловутое предчувствие.

— Я скажу Антону, — заверила я. — Он просигналит своим друзьям. Не переживай, мамуль. Тебе могло показаться, — протянула к ней руки и женщина благодарно позволила себя обнять.

На следующий день выспавшись, но промучившись токсикозом до полудня, поехала на работу.

Только, ступив за порог, поняла, что в цехе назревает потасовка. Участники повергли в шок — Савва и Герман. Первый грозился разбить второму рожу о тестомес, а муж в кителе орал, что вышвырнет "козла" со своего предприятия сразу же без расчета.

— Ты что себе позволяешь?! — от шока голос чудовищно сел. Увидев меня, петухи тут же угомонились. Смотрю на Германа, а его тушка словно уменьшается под моим взором.

— Я пришёл на своё рабочее место, а наш сотрудник имеет наглость дерзить своему работодателю.

— Кому?! — я вконец обалдела и таращилась на этого бессовестного наглеца.

Герман стянул с полки раздачи папку с бумагами и протянул мне. Вскрыла пакет и распознала в них документы на развод и на раздел имущества.

— Без моей подписи развод не действителен, как и всё исходящее, — победно с нотками каприза изрёк Гера.

Сука! Зверем глянула на него.

— Ты издеваешься?!

— Нисколько. Я по-прежнему твой муж и совладелец данного заведения, — он вдруг ехидно улыбнулся. — Потому могу здесь хоть день и ночь находится.

В ответ в него влетели злосчастные документы.

— Ты первый хотел развода. Я всё подписала. Теперь решил на попятный? — сверкнула лезвием сощуренных глаз.

— Прости, родная, но зная о нашем совместном ребенке, я не имею права подписывать этот договор, потому что условия расторжения брака теперь кардинально меняются. Суд и всё подобное.

— Тогда я сама подам на развод, — рявкнула и злой поступью закурсировала в свой кабинет.

— Боюсь судья окажется на моей стороне.

Тормознула и снова развернулась на него, подступая:

— Ты чего добиваешься?! Решил снова поиздеваться?! Или, как ты там говорил "вернуть"!

— А может и вернуть, — довольное лицо мужчины вдруг стало хмурым. — Меня можешь ненавидеть и гнать сколько тебе будет угодно, но если ты решила рожать, то я буду рядом.

Вдруг захотелось поверить, но его требования об аборте ещё воочию крутились в моей памяти. И тут осенило. Это же элементарный шантаж.

— Кажется, я поняла. Это твой метод заставить сделать меня аборт! — нервно рассмеялась. — Типа "я подпишу документы, жёнушка, если ты избавишься от нашего отпрыска", так?

Герман закатил глаза.

— Нет не так! Ты снова неверно всё поняла!

— Вы подумайте, вечно неверно понятый мужчина! — рявкнула я. — Нечего тут понимать! Развод и точка! А пока ты здесь только рабочий, понял?!

— С какого перепуга?! — скривился муж.

— С такого, что у тебя дырявая память! Моя доля бизнеса здесь шестьдесят процентов и плюс десять ребенка при разводе, если по закону. Так что полноправный управленец здесь всё равно я. Не устраивает? Выкупай у меня свою долю и катись.

Герман явно не учёл подобный исход, поэтому смотрел на меня как восхищенно, так и разочарованно. Выдохнул, словно принимая условия боя, и глянул тем выражением лица, которое давно забыла.

— Что ж удачи на суде, Кексик, — подмигнул. — А я поработаю тут чутка, пока мы ожидаем момента нашего дискутирования.

— Идиот! — бросила сердито и наконец покинула цех.

— Идиотка! — не остался в долгу мужчина и в голосе различила озорные нотки.

Захлопнула дверь кабинета, веля себе немедленно успокоиться. Чего он этим добивается? Хочет всё исправить, хочет, чтобы вдруг взяла и простила его? Да пошёл ты в лес по ягоды без навигатора! Ничего, спокойно, Вик. Он тут долго не протянет. Я устрою ему сладкую жизнь, а точней рабочие будни. Это ему не стейки на гриле жарить и кашу варить.

Переоделась и вышла в цех. Огляделась. Герман по своему обычаю метнулся на холодный, а Савва заменял меня на кондитерском поприще.

— Савва, если не ошибаюсь, твоё место в холодном цеху, — проронила стальным тоном.

Мужчины растерянно переглянулись.

— Это рациональней, Вик, — повёл плечами Савва. — Он же полный ноль в кондитерке!

— Савва, займи, пожалуйста своё рабочее место, — велела настойчивей.

Мужчина покорно двинулся в холодный.

— Герман, твое рабочее место кондитерская.

Муж неуверенно прошёл к столам с кондитерских инвентарем.

— Вик, это слишком расходно, — решил воззвать к моей безрассудности.

— Все расходы вычту из твоей зарплаты, — непоколебимо вздёрнула подбородок.

— Это репутация заведения, — неунимался он, поравнявшись со столом.

— Для сохранения её целостности у нас много "комплиментов", за которые ты тоже заплатишь, если что, — злорадно приподняла уголок губы. — Так что в твоих интересах косячить как можно меньше. Теперь берись за дело.

Смотрит покорённо с насмешкой.

— Да. Ты достойный игрок, Кексик. Хорошо, — шумно согласился. — Помощь в обучении я могу попросить?

— Я посмотрю, — кивнула я.

— Окей, что мне делать сейчас? — озорно подмигнул. Решил действовать былыми методами породистого добермана? Черта с два? Не потеку! Скорее ты иссохнешь через потовые железы.

— На завтра у нас двухкилограммовый торт. Оформление — черный велюр. Золотые вензеля и надпись Таня должна была уже сделать. Сейчас тебе нужно выровнить торт шоколадным ганашем.

— Разве не масляным кремом? — удивился мужчина очень даже искренне.

— Во времена совдепа — да. Но в моей кондитерской эта жирная хрень мне не нужна. Так что вари ганаш. Раскладка на стене.

— Слушаюсь, шеф, — усмехнулся муж.

Пока Герман всё подготавливал за спиной возник Савва:

— Вик, он все только испортит. Я сам сделаю…

— Савва, это не обсуждается.

Услышала в спину сердитый выдох, но парень удалился.

— Сливки и горький шоколад один к одному, — читал вслух Гера. — Сливки доводим до кипения и снимаем с плитки. Бросаем шоколадные калеты, перемешиваем спатулой до равномерности.

— Делай, — одобрительно кивнула.

— Да, шеф, — продолжал хихикать мужчина.

— Не паясничай, — осадила.

Сливки закипели. Калеты переместились в сотейник с ними. Герман быстренько всё перемешал, но потом скривился.

— Кажется отсеклось, — проронил теперь без энтузиазма

Подошла ближе, глянув в смесь.

— Точно. Первый минус из твоей зарплаты, — ехидно оскалилась.

— Когда ты врёшь или издеваешься, видно твои зубы мудрости. Ганаш можно реанимировать?

— Мой секрет имеет цену, — скрестила руки на груди.

Гера осматривал меня пару секунд, а после вновь усмехнулся.

— Назови, — на сделку всё же пошёл.

Я лихорадочно осмотрелась и взгляд пал на клининговый инвентарь.

— По окончанию работы цеха ты моешь здесь пол, — выложила победно.

— А клининг у нас на что?

— Думаю, Азиза не откажется от твой любезной помощи, пока она будет прибирать зал.

Герман сцепил зубы и сумел смолчать.

— Согласен. Теперь говори, как реанимировать ганаш.

— Жиры отсекаются, если ты перегрел массу. В данном случае, у сотейника толстое дно и когда ты снимаешь его с плитки, оно всё равно продолжает греть содержимое. Чтобы этого избежать калеты лучше заливать горячими сливками в обычной миске. Тогда не будет перегрева. Это разъяснение причины. А исправить очень просто. Перелей сейчас всё в полусферу и поставь в холодильник минут на пятнадцать. Потом взбей ручным миксером до однородной массы. Только не дольше минуты, иначе получишь мусс. А пористость это брак.

Гера все выполнял и, кажется, даже забыл о перепалке. Правда в алгоритме выравнивания пришлось попотеть и мне, объясняя роль палетки, скребка и крутящейся подставки.

— Половину готовой массы ганаша выкладывай на верх торта. Потом, не переставая крутить подставку, палеткой распределяешь массу так, чтобы она уходила на бока. Ганаш должен, словно спускатся лавиной. Затем этой же палеткой, каскад на боках торта равномерно распределяешь по борту. Чем толще слой тем ровней выправишь скребком.

— А скребок зачем? — тормознул он в непонимании.

— Не отвлекайся и шевели руками быстрей. Ганаш имеет свойство быстро застывать. Скребком за счет прямых углов, торт не примет форму шляпы или трапеции. Это как создавать руками горшки на гончарном круге. Какую форму руками задашь, то и получишь. Плюс ко всему скребком уйдут заломы.

Не знаю, как но я тоже углубилась в обучение, забыв, что пару часов назад мечтала разбить об его голову стопу тарелок.

Пока слои на торте подстывали. Мужчина делал заготовки на витрину. Торт нарезал без разделителя. В результате кусочки неформат ушли ему в счёт.

— Будет с чем чай попить, — не отчаивался Гера.

— Да, и чую веселье вечером, когда будешь размачивать в ванной слипшийся зад, — фыркнула я, наблюдая за ростом убитых десертов в тарелке. — Может тебе лучше в миску это переложить?

Когда работа в холодном цеху убавилась, попросила Савву продолжить обучение с Герой.

— Пусть лучше домой валит, — прошипел сердито напарник.

— Савва, только ты мне нервы не трепи, ладно? Хочет — пусть работает, но как все. Мне нужно заняться документами. Смени меня и следи за ним. И, пожалуйста, держи себя в руках.

Мужчина не ответил, но скрипя сердцем, присоединился к моему мужу.

Господи, ну и цирк. Весь этот ультиматум Германа меня очень сильно напряг. Я ощущала себя в стальной клетке. Снова. Я слишком хорошо его выучила. Если ему что-то нужно, он добьётся и, надеюсь, без школы Лики. Была почти уверена, что я в сетях его каприза. Я и наш малыш. Но, добившись своего, он снова причинит боль. Нет. Ещё одной такой атаки моё сердце не перенесёт. Любят не до посинения, не с пеной у рта "моя-не дам", любят так, что счастье любимой ставят превыше всего, даже собственных чувств. И это не о Германе.

Устало протерла глаза, вспомнив что из-за всего этого ещё ничего не ела. Решила поужинать в зале и продолжить работать за ноутом прямо там. Заняла местечко у окна. Дни шли на увеличение, поэтому в шесть часов было ещё светло. Утолив чувство голода, углубилась в работу. Пальцы резво стучали по клавиатуре, заполняя таблицу.

Пока смотрела в экран монитора не видела происходящего за окном. Тротуарная дорожка проходила рядом с заведением, поэтому постоянно сновали прохожие, а в это время их становилось ещё больше.

Отвлеклась от монитора, чтобы задумчиво глянуть на городской пейзаж, но едва не закричала в ужасе. Метнулась от окна, чудом не упав на пол.

Сквозь стекло за мной наблюдали чёрные жестокие глаза. Поняв, что замечен, он поспешил прочь.

Как и я… Не видя ничего перед собой влетела обратно в цех и в смертельном ужасе бросилась мужу на шею.

— Вик? Что с тобой? — не понимая, прижимал к себе, пытаясь выведать причину. — Что случилось?

— На улице… Виктор…, - слегка заикаясь, выдавила из себя. — Он следил за мной…

— Сука! — лицо мужа побагровело в ярости и он бросился на улицу.

— Гера, нет! — ещё больше перепугалась. — Савва, умоляю, верни его! — слёзы покатились по щекам.