Тортоделка

Эпилог. Истинный шедевр

Герман

Тиканье секундой стрелки звучало в унисон с сердцем. Тишина давно стала моим миром и я делал всё возможное, чтобы никто её не нарушал.

Я был там. С ней. Там, где мы вместе. Наши дни маленького, но безграничного счастья. Наша первая встреча, когда уронил её торт. Вторая встреча, когда наши машины столкнулись. Руки и тело всё ещё помнят её трепещущую фигурку, когда держал в своих руках. Мне нравилось наше противостояние, невольно сводило пальцы, когда зелено-карие глаза смотрели с толикой испуга или злости. Сходил с ума от её прикосновений и аромата.

Я так тоскую по тебе!

Фото супруги на прикроватной тумбочке вновь раздирает в хлам душу, иголкой впиваясь в сердце. Зарычал и чуть ли не с криком смахнул чертову фотографию на пол. Звон стекла, словно её ответ мне. Это уже третья рамка за неделю. Завтра мама снова оденет фотокарточку Вики в новую. Выудил из осколков любимый картонный лик, не заметив, как изрезал пальцы. Приложил к лицу, всеми фибрами пытаясь вновь уловить присутствие. Тщетно. Её нет…

Отняв от себя, смотрю в знакомые черточки. Улыбается, словно ничего не сделала. Словно по-прежнему со мной. Но со мной только твоя фотокарточка и сын, который больше походит на меня. Сдержав желание смять это фото, отбросил обратно на тумбочку изображением вниз.

Дверь комнаты скрипнула и на пороге появилась молоденькая брюнетка. Снова невовремя для себя, но не для меня. Метнул в неё суровый взор исподлобья.

— Герман Юрьевич, — напряженный шёпот. — Ваш сын собирается спать… — Она замерла, взглянув на пол, а после на мои руки. — У вас кровь!

Позабыв все протоколы опасности, влетела в комнату и, аккуратно положив моего сына на постель, метнулась к моим ладоням.

Опять двадцать пять! Бесишь! Но это мне и нужно.

— Сколько раз тебе говорить, чтобы не ложила моего ребенка на кровать? Это небезопасно!

— Простите, — её голос испуганно дрогнул и она вновь взяла малыша на руки. Смотрит затравленно и так похожа на Вику. В грудь снова больно скрутило.

Принимая в дом няню, я не учел ни возраста кандидатки, ни опыта, потому что увидел в ней точную копию своей жены. Ты не она, но мне подходишь. Мама много раз предлагала заменить эту криворукую, но я категорически отказывался. Мне нужна была несчастная няня, которая невольно стала моим громотводом, на который сбрасывал свою обиду, злость и досаду. Интересно, надолго ли её хватит?

— Я позову Ларису Игоревну…

— Не надо никого, — буркнул раздраженно и вытер кровь об рубашку. Приблизившись к няне, наклонился к сыну, чтобы поцеловать его и пожелать сладких снов, но тут остолбенел, сраженный запахом ванили, который мягким шлейфом исходил от девушки. В гневе поднял на няню испепеляющий взор. — Ты что брала духи моей жены? — впился пальцами в женский локоть.

— Н-нет, клянусь, — девушка побелела от страха. — Я Надежде Дмитриевне на кухне помогала… Она пекла торт на день рождение вашей мамы. Это эстракт ванили… Мне больно, Герман Юрьевич, пустите, — голос девушки задрожал от готовых вырваться наружу слёз.

Оправдалась, но сдаваться так сразу мне не хотелось. Новое наступление.

— То есть ты ещё и кухарка по совместительству? Тебя я кем нанял?!

— Юра спал… Я только помогала… Да пустите вы! — вконец расплакалась, вырываясь.

Вода из глаз девчонки наконец усмирила мою ярость. Расжал пальцы.

Няня с младенцем опрометью выбежала из комнаты.

Чёрт! Запустил пальцы в волосы, нещадно потянув. Я скоро совсем озверею. Выдохнул и направился в ванную, чтобы промыть рану и перевязать. Когда вернулся в комнату, естественно застал там маму.

— Гера, так не может больше продолжаться. Я отныне сама буду нянчить твоего сына, раз ты не способен вести себя адекватно с его няней.

— Если она тупит на каждом шагу, в чём моя вина? — буркнул сердито.

Мама опустила глаза на осколки.

— Ты сам настоял, чтобы за твоим ребенком присматривала именно эта девушка, хотя были более подходящие варианты.

— Ей выпал хороший шанс и опыт. Пусть учиться.

— Она этот "шанс и опыт" послала к чертям собачим и сейчас собирает свои вещи, — поджав скептически губы, проронила она.

— Какого хера? Я её не отпускал! — возмутился совершенно искренне.

— Она не рабыня, чтобы ждать твоего распоряжения, — тут же осадила мать.

Устало опустился на кровать, уронив голову на руки. Выдохнул, понимая, что агрессия вредит всему тому, что когда-то победил в себе, ради Вики.

— Я скоро слечу с катушек, мам, — проронил горько. — Я пытаюсь отвлечься, всецело занят работой, Маратом, сыном, но ничего не помогает. Даже в эту няньку вцепился лишь потому, что девчонка похожа на Вику.

— Я уже поняла, но няня не виновата в этом. Не вымещай свою боль на ней, — мама мягко провела ладонью по моей щеке.

— Я так тоскую по ней, мам… — взор ушёл к окну на чернеющее звездное небо. — Очень. Мне её так не хватает. И я злюсь от этого. Злюсь, потому что она оставила меня и сына. Злюсь, потому что ушла.

— Мы все из-за этого переживаем, сынок, и очень скучаем по ней. Поэтому нужно терпение и время. Всё наладится. А обижать тех, кто хочет нам помочь не стоит. Няня не виновата в том, что происходит в нашем доме. Давай, Герочка, я сама прослежу за Юрой, мне это в радость, а ты иди и извинись перед девушкой, мирно расчитай…

Нет! Покачал головой:

— Нет, она останется здесь, — буркнул упрямо и, поднявшись, направился в детскую.

Да, мама не лгала. Нянька носилась по комнате и упаковывала вещи. Юра чистый и сытый мирно сопел в кроватке под мягкое бренчание мобиля.

— Я хотел извиниться, — заявил с порога, понуро разглядывая детскую. Помню, как делали её с Викой. Красили стены, покупали мебель, кроватку. Жена со всей любовью планировала дизайн и я видел по её лицу, как она хотела быть здесь, как предвкушала рождение сына и свои минуты с ним наедине. В горле засаднило.

— Извинения приняты, — хмуро бросила девушка, но продолжила сборы.

— Варя, я знаю, что груб с тобой. Прости сотню раз. Не знаю, каким образом и отчего, но ты пока нужна мне. Именно ты. Я могу повысить тебе жалование за своё хамство, если хочешь, но не хочу, чтобы ты уходила. Прозвучит странно, но я по-человечески прошу тебя остаться.

— Герман Юрьевич, — смотрит на меня в шоке и с отвращением. — Вы ненормальный!

Сурово подступил к ней.

— Да, — смотрю на девчонку в упор. — Я давно умом повредился и сам себе противен. Дальше что?! Да, мне хочется вымещать на тебе свою злость и обиду, потому что ты похожа на мою жену. Собственно, это и стало твоим билетом в этот дом. Да, я — козёл. Но этот козел, всё же отображает твой моральный ущерб и готов заплатить верхом. Чего ты выделываешься?! Боишься моих рявканий? Подумаешь! Все начальники такие и орут часто для галочки, чтоб не расслаблялись. И ты видишь меня лишь по вечерам. Потерпишь. Зато опыт, рекомендации и хорошие бабки тебе гарантированы. Разве так трагично?

Варя сглотнула, глядя на меня карим взором. Нет в них родного зелёного огонька Вики, нет.

— Нет, — из её глаз ручьём текли слёзы и губы дрожали. — Мне не нужны ваши деньги. Я была вам благодарна за то, что взяли меня и от всей души хотела быть полезной. Но слушать каждый раз грубость в ответ, простите, больше не хочу. Я не заслужила это ничем.

Да, я довел её до предела, но сдаваться не намерен.

— Хорошо, — с шумом выдохнул. — Можешь уходи, но расчета даже не жди, как и рекомендаций. Да, и работа нянькой тебе будет закрыта во всех других домах. Я об этом позабочусь.

Верил, что это точно её остановит. Не страшно, всего лишь маленький шантаж.

Гнев перекосил это миленькое личико и девушка влепила мне мощную оплеуху. Ни фига себе! Но отрезвило жестко.

— Сраный мерзавец! Ваша жена должна была быть святой мученицей, раз терпела рядом с собой такого подлеца, как вы! Она — молодец! Всё правильно сделала! Таких, как вы нужно бросать и бежать куда глаза глядят!

Мои глаза почернели от гнева, и я стеной двинулся на эту кричащую пигалицу.

— Думай что несешь, курица!

— Сам вы петух голосистый! Мачо недоделаный! — взвизгнула Варя, полностью скопировав нашу сцену с Викой. Оторопел, вперевшись в неё взглядом. Голову затуманило и забылся. Схватил няню за волосы на затылке и рывком двинул к себе. Девушка уперлась ладошками в мою грудь. Губы близко с моими. Дурман ванили снова в моём носу. Наваждение. Коснулся губами девичьего лица, втягивая забытый любимый аромат. Женская фигурка в моих объятиях и трепещет точно так же. Бросить тебя на эту одноместку и овладеть?! Забыть о жене… Послать всё к чертям и отпустить?!

Нет! Слишком сильно я припаян к своей тортоделке. Тяжело выдохнул и, плавно отпустив девушку, отступил, слегкая покачиваясь. Осел на тахту. Её слова не задели меня заживое, скорее моё нутро просто не согласилось с ней.

— Я совершил немало ошибок, не был идеальным мужем, но я исправился и всей душой полюбил её. Мы оба любили друг друга. На многое были готовы… А теперь я в растерянности. Не понимаю, почему она так поступила и от этого злюсь.

Варя слушала меня, судорожно сжимая ворот своей кофты и не перебивая. Когда умолк, уткнувшись понуро в пол, тихонько молвила:

— Я лишь слышала разговоры в доме о том, что тут происходило. Вы были как придурком, простите, так и героем. Только и вашей жене пришлось несладко. Поймите её. Ей нужно вновь найти себя. Понять, как жить дальше. Кем быть. Она вернётся. Вот увидите. Потому что любит вас и сына.

— Ты не первая мне это говоришь, — уронил, горько усмехнувшись. — Но прошло уже полгода и даже больше. Она видится с сыном по видеосвязи, а со мной не спешит даже говорить.

— Ваша жена пережила: обвинения в убийстве, вашу измену, покушение, клиническую смерть, роды — и это всё в один год. Будьте снисходительны. Человек морально и эмоционально истощен. Просто ждите, скучайте и радуйтесь общению с сыном.

Посмотрел на девушку и впервые ощутил облегчение. Слышать эти слова от копии Вики было гораздо весомей. Идиот!

— Всё-таки не зря тебя нанял, — улыбнулся ей. Бедолага даже моей улыбки ещё ни разу не видела. — Спасибо. Прости за всё, что наговорил. Если хочешь уходить, то я не держу тебя. Расчитаю как положено и на премию не поскуплюсь. Но, если всё же решишь остаться, буду очень благодарен. Всё-таки ты неплохо смотришь за Юрой. Обещаю, отныне буду предельно любезен. Переночуй с этой мыслью, а завтра скажешь, что решила.

Я поднялся и, подойдя к кроватке, нежно поцеловал сына в пухлую щечку, направился к двери.

— Я буду здесь столько сколько понадоблюсь, Герман Юрьевич, — улыбнулась Варя.

- Тогда доброй ночи, — чуть подмигнул девушке и покинул детскую.

Идя по коридору, понял, что примирение с прототипом моей тортоделки — это первый шаг, чтобы понять уход Вики, простить и перестать злиться. Мне и правда нужно ждать и надеятся на её возвращение, потому что такая любовь, как наша не проходит. Мы давно единое целое.

На своё пятидесятилетие мама собрала всю нашу родню и друзей.

Антон с Таней уже вовсю готовились к свадьбе, назначили дату и место. Светились счастьем и на перегонки тараторили о своих планах.

Ярослав со своей семьёй, как всегда учил меня уму-разуму.

— Если поступила так, значит нужно было. Ты сам видел, что с ней творилось, — назидательно бурчал мне в ухо следователь. — А тебя я уже определил в учебный центр МВД, как ты и просил. Так, что займёшь голову полезным, пока нет жены.

Праздничный стол был забит гостями под завязку, поэтому чтобы не юлить в общем поле видимости, скромно сел с краю.

— Гера, подвинься немного, — командно крикнула мама. — Галина Федоровна поставьте туда ещё приборы. Герман, ну же посторонись. Дай сесть своей жене.

Я резко поднял голову и обернулся.

Боже… У входа в гостиную стояла та, что атаковала собой все мои мысли. Вика в светлом костюме с красиво уложенными темными локонами смотрела на меня и робко улыбалась, как ангел, который наконец снизошел до меня.

Не чувствуя тверди под ногами, бросился к ней.

Вика

Нервно сжимала в руках детскую распашонку, которую всё это время носила, как талисман.

Первый месяц после родов стал для меня истинным адом. Нескончаемая боль в теле, уколы, тонна лекарств, гимнастика.

Психологи наравне с родными и прокуратурой буквально атаковали мою персону. Вопросы, вопросы и снова вопросы, которые доводили меня до тихого отчаяния. Нервный срыв, послеродовая депрессия и посттравматический стресс — мощным блоком легли на моё эмоциональное состояние.

Я не чувствовала материнских чувств к своему сыну, отвергала мужа и отказывалась от помощи друзей и родных. Ушла в себя и не реагировала на призывы врачей.

— Вика, твоё состояние беспокоит меня не на шутку, — Миша сурово отчитывал на меня. Только ему был открыт вход в палату лишь потому что являлся моим лечащим врачом. — Это всё очень серьёзно. Ты же боец. Не сдавайся! Знаю, устала, но ты не имеешь права сдаться сейчас, перед каким-то несчастным гормональным дисбалансом. Это же смешно!

Тогда, слушая его, рыдала так, словно год хранила в себе всю воду. Я понимала, что он и прав, но одной мне не справиться с этим.

Нашла реабилитационный центр в Греции. Рекомендации врачей, климат и удаленность от всех сыграли решающую роль. Попросила Мишу о помощи, так как не хотела, чтобы кто-то знал где я. Через два дня все документы и билеты были у меня на руках, и Миша прямо из больницы отвез в аэропорт.

Я убегала в прямом смысле. Да, знала, что поступаю бессовестно по отношению к мужу, сыну и родным, но осудить меня мог только Господь Бог. Моя душа в критическом состоянии и это улавливала каждый раз, глядя в окно или на таблетки.

В своём мозгу часто ловила мысль об избавлении. Мне казалось, что воссоединившись со своей семьёй, я вновь привлеку к ним и к себе беду. Если раньше была готова с этим бороться, то теперь с младенцем на руках боялась всего на свете.

Я отдавала себе отчёт, что мои мысли опасны и навязчивы, но не могла от них избавиться. Мне нужна помощь и сначала профессиональная.

Теперь же, вернув своё психологическое состояние в нужное русло, вновь ступила на родную землю. Я безумно скучала по сыну и очень боялась реакции Германа.

Да, он зол на меня, чувствовал себя брошенным. Гера, как всегда вёл себя импульсивно, но, видимо, за это мне сужденно любить его.

И вот мейчас, стоя в гостиной нашего дома ожидала игнора или обычного разбора полётов, но стала счастлива, когда вместо этого любимый заключил в крепкие объятия и страстно поцеловал.

— Привет, — уперевшись в мой лоб, мягко проронил он. Ладонь гладила волосы, рука обнимала за талию.

— Привет, — ласково улыбнулась в ответ, снова млея и тая под синевой его глаз.

— Наконец-то все в сборе, — оглушил голос свекрови. — Все живо за стол!

Гости поспешили рассаживаться, а я продолжала блаженно пребывать в руках мужа.

— Где он? — слегка подпрыгивала от безумного желания увидеть сына.

Муж обернулся и окликнул молоденькую девушку, которая так же улыбаясь нам поднесла ко мне маленького темноволосого пупса в нежно-голубом костюмчике.

Слёзы радости потекли по щекам. Взяла сына на руки и с боготворением прижала к себе. Целовала пухлые щечки, втягивала детский запах и укачивала.

— Боже, как же я по вам скучала, — плача, проронила я и муж крепче обнял нас.

— С возвращением домой, родная.

Поцелуй в висок. Чувствую, как прижимает нас, так словно боится, что вновь ускользнем. Захотелось заверить любимого в обратном.

— Отведи к столу. Хочу снова в наш семейный круг. С сыном… с тобой, — погладила Германа по щеке, продолжая утопать в синеве любимых глаз.

В ответ мужчина лишь снова притянул к себе и поцеловал.

Опустилась на стул, оглядывая всех. Радость, смех, шутки, живое общение. Все такие любимые и родные.

Я дома! С теми, кого безумно полюбила. Чью любовь завоевала, выстрадала и выстроила заново. С теми, кто был всегда рядом. С теми, кто предавал, но одумавшись, делал всё возможное, чтобы всё исправить. С теми, кто по-началу ненавидел, но узнав лучше, не побоялся раскрыть в ответ своё сердце и душу. С теми, кто откликнулся на мой зов о помощи во время беды. Они все и каждый по отдельности мне дороги.

И эти два мужчины. Сын, чью жизнь буквально выбила у мерзавки-судьбы и муж, которого сумела не только покорить, но и изменить, сделав из него самое лучшее своё творение — любимого, с которым жажду пройти свой оставшийся путь до самого конца.

Моя семья — это мой истинный шедевр.