Тортоделка

Последствия боли

Вика

Секундная стрелка часов била меня по спине с каждым своим шагом по циферблату. В унисон ей всхлипывала эта женщина, которая тридцать лет звалась мне матерью, но не хотела ей быть. Сказать, что я неродная. Что может быть проще и больней? Больней, затем, что ненавидит. Проще, затем, чтобы скрыть своё низкое прошлое.

Надежда Дмитриевна подала ей стакан с водой, но я лишь слышала жадные глотки, так как абсолютно не могла сейчас смотреть на ту, что вроде мать.

Герман стоял у окна и, сцепив руки на груди, слушал исповедь, когда мне хотелось умереть, сбежать, испариться.

— Я тогда была ещё совсем юной. Родители рано умерли. Воспитывалась бабушкой. В пятнадцать и она скончалась. Я была одна. От соцопеки сбежала. Позже встретила Виктора, — мать судорожно сглотнула. — Я понравилась ему да и сама без памяти влюбилась в него. По незнанию. Только чуть позже поняла, что это был за человек. Воровство, разбой, сбыт наркоты, убийства. Он и меня подсадил на них. Заставил заниматься проституцией. Я отказывалась, но он зверски избивал меня. Около пяти лет жила под его гнетом. Пару раз пыталась убежать, но Виктор всегда находил меня. Когда забеременела тобой, запер нас в комнате на несколько месяцев, требуя выносить и родить. Он собирался продать тебя на чёрном рынке, но не успел. В одну из вылазок произошла облава и его взяли. Упекли за решетку. Я родила тебя, но мечтала избавиться, потому что видела в тебе лишь его. Да и дать будущее не смогла бы. Я была всего лишь глупой и жалкой проституткой. Убить рука не поднялась. Я подбросила тебя в больницу, моля, чтобы Господь подарил тебе хорошую семью.

Мне хотелось зарыдать, но ком просто застрял в моей груди и с каждым её мерзким словом разрастался всё больше и больше.

— Зачем же тогда забрала?! — зверем посмотрела на неё. — Чтобы потом унижать всю жизнь, проклинать за то, кем сама являлась… стала?! Я не виновата, что я — ваша дочь…. И, клянусь, больше не хочу ей быть.

— Я забрала тебя, чтобы попытаться исправить свою судьбу. Ты моя дочь, мой крест и моя карма. Напоминание о том, кем я была и поэтому должна нести свой крест до конца. Андрей поддержал меня, мы забрали тебя из приюта. Он очень любил тебя, больше даже, чем свою собственную дочь. Но потом объявился Виктор, начал угрожать, избил Андрея. Мой новый муж оказался трусом и бросил нас. Витю снова посадили, но позже мне сообщили, что его убил сокамерник. Я была несказанно рада. Я не бросила тебя больше. Я ужасная мать и жутко устала от этого… Прости меня, если сможешь…

Мама вдруг сползла с дивана и прямо на коленях двинулась ко мне. Но я, протестуя, вскочила на ноги и поспешила от неё прочь. Мозг и все чувства взорвались и я стремительно побежала прочь от них, от всего.

— Вика, — оклик Германа.

Хватит! Испариться! Исчезнуть! Схватила ключи от машины и выбежала вон из дома.

— Вика! Стой! — муж испуганно бежал следом, но я успела сесть в свою машину и дать по газам, игнорируя удары ладоней по стеклам и зов. — Открой двери! Нет, не уезжай! Вика!

Не хочу никого и ничего. Никогда. Вдавила до ста восьмидесяти по спидометру, вместе с тем выпуская слезы наружу и вылетая с просёлочной на трассу.

Ложь на лжи и с каждым разом всё жестче. Как же это достало! И хуже всего то, что Герману теперь всё известно. Тот, кого так боюсь потерять, без которого умру, если исчезнет из моей жизни. Отныне знает, что взял ублюдка себе в жены. Стыд, боль и ненависть — всё, что испытываю сейчас к себе, к своему прошлому.

Боже! Лучше бы умерла в её утробе или где-нибудь в мусорном баке. Мать, по сути, сделала всё, чтобы убить мою жизнь. Она делала это день за днём, когда ненавидела меня, унижала и топтала. Всё только потому, что я бельмо на её глазу, кара небесная, крест, который зачем-то нужно нести.

Слёзы рассеивали видимость, мысли — сосредоточенность. Лишь в долю секунды увидела приличную яму на дороге. Испугавшись, вильнула влево. Глаз выцепил из картинки бок легковушки, которая так же попыталась уйти от сумасшедшей на дороге. В ужасе крутанула руль обратно, миновав смертельное лобовое. Машина вышла из моего управления и вылетела с дороги, пробив отбойник.

Ремень сдавил грудь, лишив воздуха, подушка безопасности оглушила сознание. Всё вихрем закружилось в моём мозгу. Тело осталось в невесомости. Последнее, что отразила — струйки крови, закропившие на мои ладони.

Гера…

Герман

Я расстерялся лишь на минуту. Её не то, что пускать за руль нельзя было в таком состоянии, но и вцелом оставлять одну. В тихом шоке от их семейной драмы, всё проспал. Потерянные секунды на возврат за ключами, телефоном и курткой. Запрыгнул в свою тачку и дал по газам, моля бога догнать девушку. Но, доехав до основной магистрали, понял, что понятия не имею куда она могла податься. Выбрал путь в город, надеясь, что в качестве утешителя жена может направиться к своей лучшей подруге.

По телефону велел гувернантке сообщить сразу как только Вика вернется домой. Следом набирал уже Тохе. Выслушав суть моего звонка, друг тут же набрал конференц-связь с Таней. Девушка, узнав о случившемся не на шутку забеспокоилась, и велела не ограничиваться одной версией.

Спустя час, начал доходить, что я и никто из общих и необщих знакомых не знают о её местоположении. В груди сжало болезненное предчувствие. Надо было лечь под колеса машины, вцепиться в дверцы, разбить стекла — сделать всё лишь бы она не уехала.

— Звони Серёге, — начал умолять друга. — Трясите патрульных. Дай им номер её машины…

— Я уже написал ему. Даже Владу. Она вернется, — Тоха как мог старался успокоить и меня, и Таню, которая нервно сжимала руку своего молодого человека и теряла цвет лица.

Это мне урок. Нужно было прислушаться к Вике, но откуда мне было знать, что дам приют не только отцу своей жены, но и бывшему матёрому преступнику.

— Ты сможешь добыть сведенья о том типе, моём бывшем садовнике? — серьёзно посмотрел на друга. — Мне нужно знать угрожает ли он нам. Он хоть и старикан, но может навредить Вике.

— Без проблем. Сделаю.

Время неумолимо шло. Подскакивал на каждом звонке на наши телефоны. Снимали трубку в надежде, что это вести о ней.

Моей тортоделки! Запустил пальцы в шевелюру своих волос и с силой потянул. Я даже не переоделся, примчал сюда в домашнем трико и футболке.

Признаю, мысль о Савве закралась, но дядя Паша искренне заверил, что парень на работе.

Вызов на телефон Антона вновь вселил надежду.

— Да, Влад, — я и Таня, впитывали в себя выражение лица мужчины. Брови сурово нахмурились и он кинул на нас обеспокоенный взор. — Понял.

Я уже стоял на ногах, готовый к действию.

— ДПС сообщила, что машина Вики вылетела с дороги в кювет и перевернулась.

Душа готова уже вылететь из тела, но я не слышу главных слов. Что же с моей женой? Под рёбрами свело до боли. Немым взором задаю другу вопрос, но ответ вводит в непонимание.

— В салоне немного крови, но водителя нет…

— Что значит "нет"?! — ошеломленно уставился на него.

— Вики нет ни в машине, ни в округе, — Антон, нервничая смотрел на нас, сам не понимая суть происходящего. — Либо кто-то её увёз с места аварии, либо она ушла сама. Серый сейчас обзванивает ближайшие больницы. Влад на месте ДТП.

— Я еду туда, — не раздумывая объявил всем и устремился на выход.

— Я с тобой, погоди! — крикнул друг.

— Я тоже поеду… — Татьяна вцепилась в локоть своего молодого человека.

— Нет, Танюш, — Антон ласково взял в ладони её лицо. — Тебе не стоит там быть. Поверь. Останься лучше тут. Вика может позвонить…

В это хотелось отчаянно верить. Подруга жены покорно кивнула, пуская по щекам робкие слезинки.

Через час лицезрел внедорожник своей жены, что когда-то свёл нас. Груду металлолома уже перевернули в должное положение. Жуткая вмятина на капоте с остатками отбойника. Крыша прилично вдавлена вовнутрь. Разбиты стёкла и изогнуты дверцы.

В желудке закрутила от ужаса и картинок, что представились. Чуть ли не кубарем спустился с дорожной насыпи к машине супруги.

— Вы кто? — рявкнул недовольно патрульный.

— Это машина моей жены, — оттолкнул служивого и заглянул в салон внедорожника. Сдутая подушка безопасности, смазанная лужица крови на потолке и несколько капель на водительском сиденье. Глянул на ремень. Срезан. — Она не сама ушла, — обернулся к Антону. — Ремни срезаны.

Друг, говоривший с Владом, кивнул.

— Мы сняли видеорегистраторы, — проинформировал сотрудник ДПС, более учтивей. — Возможно, там будет видно кто помог вашей жене.

— Герыч, — друг тронул меня за плечо. — Мы её найдём. Скорей всего, кто-то видел аварию и оказал ей помощь. Здесь связь плохо ловит, потому могли действовать самостоятельно.

— Кто сообщил о ДТП? — посмотрел на Влада, крепкого темноволосого сотрудника угрозыска, который был нашим хорошим одноклассником когда-то.

— Проезжавшие водители. Машина пролежала в кювете около часа, так как её плохо видно. Заметили совершенно случайно.

— Её мог подобрать тот, кто сбил её? Момент аварии регистратор в любом случае зафиксировал, — старался выложить в голове цепочку, игнорируя желание крыть всё благим матом и рыдать от страха за свою тортоделку.

— Я не уверен, что её машину сбили, — покачал головой Влад. — Там дальше приличная дорожная пробоина и, судя по следам протектора, девушка вылетела сначала на встречку, а после тачка улетела с дороги.

— На встречке осколки зеркала и часть пластика, — ввернул патрульный. — Левое крыло оцарапано со следами синей краски. Я думаю ваша жена всё же зацепила чью-то машину.

Я с шумом выдохнул, не представляя что думать. Если кто-то спас Вику, почему не сообщает службам об этом? На ум тут же пришло лицо нашего садовника. Её отца. Ведь он покинул дом. А если нет?! Боже! Схватился за волосы, на секунду представив, что прав.

— Найди её Тох, умоляю! — проронил я.