Тролльхол

15. Бьёрхольмен

Вывеска мастерской по ремонту телефонов виднеется в самом конце длинного ряда одинаковых красно-коричневых домиков, теснящихся у подножия мшистых скал, поросших редкими соснами. Вдоль фасадов тянется дощатая набережная, нависающая над водой, перед ней пришвартованы разнокалиберные яхты от больших до крошечных, лодки и катера. Их так много, что свободного места в гавани совсем не видно. Рин идет к своей цели, глазея то на яхты, то на витрины сувенирных лавок и окна ресторанов, то на прохожих, в основном, веселых и с виду довольных жизнью людей, и с каждой минутой нервное напряжение, накопившееся за несколько дней пребывания на острове, слабеет. Возникает чувство, будто она наконец-то пришла в себя после наваждения.

Из-за дразнящих запахов кофе и горячей еды обостряется голод. Минуя очередной ресторан, Рин поддается искушению и как бы невзначай бросает любопытный взгляд сквозь огромное окно на столик, уставленный блюдами. От увиденного у нее захватывает дух. На одном из блюд дымится горка поджаристого картофеля, присыпанного свежим укропом, а рядом истекает розоватым соком гигантский рыбный стейк, щедро политый белым соусом. На другом блюде — румяная пицца с креветками, сыром и кольцами красного лука. Официант, улыбчивый рыжеволосый парень в белой льняной рубашке и темно-зеленом фартуке из грубой ткани, ставит рядом с блюдами высокие запотевшие бокалы с золотистым напитком, — судя по поднимающимся со дна пузырькам, с шампанским. Подавив желание немедленно зайти внутрь заведения и заказать все то, что было на столе, Рин обещает устроить себе пир после посещения мастерской.

Мастер долго возится с телефоном: снимает заднюю панель, разглядывает нутро, забивает какие-то цифры и буквы в поисковик на своем компьютере, хмурится, чешет затылок и, наконец, выносит вердикт:

— Замена экрана и аккумуляторной батареи обойдутся вам всего на тридцать процентов дешевле цены нового аппарата такой же модели. Что скажете?

— Я согласна. Мне нужен именно этот телефон, в нем много важной информации.

— В таком случае можете забрать его через пару дней.

— Так долго? — Рин чувствует, как ее лицо вытягивается от огорчения. — А… нельзя ли починить сегодня? Я доплачу за срочность.

Мастер размышляет пару секунд и соглашается:

— Ок, сделаю вне очереди. — Весело подмигнув, добавляет: — Не надо доплаты.

— Ох, огромное спасибо!

— Только вот подождать все же придется, ремонт займет часа два, а то и три.

— Ничего страшного, я буду здесь до вечера, раньше рейса на Тролльхол все равно нет.

— Вы с Тролльхола? — В глазах мастера вспыхивает интерес. — Мне показалось, что вы иностранка.

— Верно. А что такого?

— Да ничего. — Мастер жмет плечами и, отворачиваясь к компьютеру, роняет как бы между прочим: — Осторожней там.

Сердце Рин сжимается и будто замирает на миг:

— На Тролльхоле опасно?

— Да, особенно для иностранцев.

— Почему же? — Она готовится услышать легенду о троллях или гримтурсенах, но вместо этого получает вполне рациональное объяснение.

— На острове очень сложный рельеф. Тролльхол — это шхера, конгломерат из островов, он весь изрезан бухтами и расщелинами. Новичку, не привычному к сложностям ландшафта, легко оступиться и получить травму.

— Это правда. — Рин кивает со вздохом облегчения. Ландшафт совсем не пугает ее в отличие от гримтурсенов. — Но я всегда внимательно смотрю под ноги.

— Правильно делаете.

— Что ж, не буду вас отвлекать.

— Жду вас через три часа.

— Договорились. — Рин выходит из мастерской и спешит к ресторану: живот свело судорогой так, что терпеть голод больше нет никаких сил.

Заняв свободный столик у окна, Рин раскрывает меню — увесистый красочный каталог с фотографиями — и теряется от многообразия блюд и напитков. Страницу за страницей она просматривает его весь, а потом начинает с начала, так и не определившись с выбором. Стейк из лосося и пицца с креветками, которые восхитили ее, когда она увидела их в окно по пути в мастерскую, померкли в сравнении с множеством прочих изысков, запечатленных на фото. Наконец, Рин поднимает взгляд в поисках официанта, собираясь сделать заказ, и с удивлением обнаруживает, что тот уже нависает над ее столиком с подносом в руках. От неожиданности Рин теряет дар речи и просто наблюдает, как два огромных фарфоровых блюда с едой перекочевывают с подноса на стол, а вслед за ними следуют салфетки и столовые приборы на две персоны. Вдруг Рин осеняет: столик кем-то забронирован! Она уселась на чужое место! Но почему же нет таблички, предупреждающей об этом? Как же неловко получилось!

Порывисто отодвинувшись от стола, Рин встает и бормочет извинения, блуждая взглядом по залу в поисках другого места, но внезапно цепенеет, увидев знакомое лицо. Из глубины зала выходит Юхан и направляется прямо к ней. Нет, только не это! Откуда он взялся? Она отворачивается и спешит к выходу, но сильные холодные пальцы смыкаются на ее запястье.

— Привет. Я заказал нам лазанью с морепродуктами. Отличная лазанья, правда.

Вид у Юхана умоляющий и виноватый. Похоже, парень понял, что переборщил, качая свои хозяйские права. Что ж… Не убегать же от него у всех на виду.

— Вы за мной следили, что ли? — Рин со вздохом позволяет увести себя обратно к столу.

— Нет. Фроя подсказала, что ты собиралась в Бьёрхольмен. Она пришла, чтобы приготовить обед, и как раз вовремя: я собирался звонить в полицию. — Юхан галантно подставляет для Рин стул и садится напротив.

— Зачем в полицию? — Она с ужасом понимает, что от волнения не способна ничего съесть.

— Вначале я решил, что ты уехала… насовсем. Но в комнате остались твои вещи. Я обошел окрестности, подождал какое-то время и начал беспокоиться. После слов Фрои позвонил Хуго, и тот подтвердил, что отвез тебя сюда, и что ты планируешь вернуться вечером. Но мне не хотелось ждать до вечера, мы ведь не закончили вчера один важный разговор.

— Разве? Вообще-то я все сказала, и добавить мне больше нечего.

— Но у меня есть что добавить. — Он накрывает ладонью ее руку и смотрит так проникновенно, словно их связывает нечто большее, чем договор о написании картины. При этом его глаза горят странным огнем из смеси отчаяния, решимости и страсти.

Рин не выдерживает его взгляда и отворачивается к окну, но выдернуть руку все же не решается. Он сам выпускает ее и откидывается на спинку стула.

— Я вел себя мерзко, — заявляет он, не извиняясь, а просто констатируя факт.

— Да, — подтверждает Рин и вопросительно смотрит на него в ожидании продолжения.

— Не только вчера, а всегда. Я старался сделать так, чтобы у тебя не возникло ко мне ни малейшей симпатии.

— У вас это получилось. — Ее губы невольно искривляются в ухмылке.

— У меня есть на то причины, о которых я пока не могу рассказать. Но позже ты обо всем узнаешь.

— Зачем мне об этом знать?

— Потом ты поймешь. А сейчас… сейчас давай просто пообедаем.

Юхан берет нож и вилку и принимается разрезать утопающую в сливочном соусе лазанью. Некоторое время Рин наблюдает, как он ест, а потом опускает взгляд в свою тарелку. Голод берет верх, и она набрасывается на еду, позабыв обо всех обидах. Расправившись со своей порцией и согревшись ароматным кофе, Рин замечает, что Юхан с интересом разглядывает ее, и, что удивительно, это не вызывает у нее чувства неловкости. Вдруг вспоминается песня из давно ушедшей советской эпохи, которую любила напевать Кира: «А знаешь, все еще будет…» Осмелев, Рин спрашивает:

— И когда же мне посчастливится узнать твои секреты? — Она наконец-то обращается к нему на «ты» — мысленно на «ты», потому что в английском языке нет различия между «ты» и «вы».

— Как только ты закончишь картину и покинешь Тролльхол, — отвечает он совсем не то, что она хотела услышать.

Рин всеми силами пытается скрыть разочарование. Надежда, что он попросит ее остаться с ним навсегда, родившаяся под его откровенными взглядами, разбивается в прах. Юхан все же замечает ее реакцию:

— Это не значит, что я тороплю тебя. Дело в том, что Тролльхол — особенный остров. Там не все можно сказать. И даже думать о некоторых вещах не стоит. Это может быть небезопасно.

— Сегодня меня уже предупреждали об опасности Тролльхола из-за его сложного ландшафта. Есть еще какая-то опасность, кроме этой?

— Нет, если ты просто нарисуешь картину и уедешь. Я сам отвезу тебя в Стокгольм, мы отправимся на прогулку в городской парк или еще куда-нибудь, где нашей беседе никто не помешает, и тогда я все тебе объясню.

Внезапно Рин становится не все равно, как она выглядит. Ей кажется, что ее подбородок испачкан в соусе. И наверняка волосы похожи на соломенный сноп. А на лице нет ни грамма косметики! Возникает нестерпимое желание накрасить губы. Но что это с ней? В последний раз она испытывала подобные ощущения, когда познакомилась со своим бывшим парнем. Он оказался недостоин ее тревог. Его больше волновала собственная внешность, и все, что его заботило — чтобы очередной день «не прошел бездарно» — так он это называл, когда не получалось «как следует оттянуться», то есть, потусить в веселой компании с хорошей выпивкой. Вначале Рин нравилась эта его беззаботность, но спустя полгода праздной жизни она вдруг осознала, что он крадет ее время, которое можно было потратить на картины. Она бросила его без сожаления, поклявшись себе, что посвятит свою жизнь искусству.

И что теперь? С тех пор, как она сошла на берег Тролльхола, прошло уже несколько дней, а картина даже не начата! Правда, есть другая картина, написанная в каком-то бредовом состоянии и потому тоже бредовая. Недаром Юхан вышел из себя. Он говорит, что не торопит ее, но как иначе понимать его слова: «нарисуй картину и уезжай»? И почему от этих слов хочется расплакаться? А еще накраситься и причесаться? Это нечестно: у них с Юханом, можно сказать, первое свидание, а она даже в зеркало сегодня забыла посмотреться.

Мысли и чувства путаются, отчего вновь просыпается задремавшая было тревога: снова болезнь дает знать о себе! Рин достает флакон с эликсиром и привычным движением откручивает колпачок.

— Что это? — Юхан настороженно смотрит, как она подставляет язык под зависшую на кончике пипетки каплю.

— Витамины, — непринужденно отвечает Рин, думая о том, что, может быть, следует сказать ему правду. Может быть… но только не сейчас.

— Не желаешь прогуляться? — Юхан встает из-за стола и жестом подзывает официанта.

То есть, он уже все решил, понимает Рин, и ему не важно, хочет она прогуляться или нет, но он все равно поведет ее на прогулку. Что удивительно, у нее не возникает желания ему возразить.

— Отличная идея! — отвечает она с улыбкой и берется за его протянутую руку.