Тролльхол

29. Склеп

Рин кажется, что Фроя уже и так не совсем человек: глаза потемнели, в них появилась глубина, черты лица заострились, сделавшись хищными, и во всем ее облике читается вызов.

— Но как магия богини поможет тебе получить Валькнут? — недоумевает Рин.

— Магия поможет мне получить сердце хранителя Валькнута, а это значит, что и сам Валькнут будет принадлежать мне.

— Хранителя? О ком ты говоришь?

— О Юхане, разумеется.

— Но он сказал, что его отец перед смертью выбрал хранителем Ларса.

— Верно. Но Ларса больше нет, и значит, хранителем стал Юхан.

— Да, но… у него нет Валькнута! Талисман пропал вместе с Ларсом.

— Вранье! — выкрикивает Фроя, яростно сверкая глазами. — Валькнут запрещено выносить за пределы дома! Мой отец был хранителем, поэтому я знаю, о чем говорю! Для возложения талисмана тела умерших приносили прямо к нему. Он проводил обряд в специальной комнате, где стоял длинный стол для покойников. Тело оставляли там на ночь, а утром забирали и несли на кладбище. Валькнут должен быть где-то в доме Юхана. Ты же видела его, иначе бы не изобразила на картине!

— Нет, Фроя, все не так! Это было видение. Оно случилось как раз после обряда Вильмы. Обряд что-то сделал со мной, ведь были и другие видения. Скажи, для чего он был нужен? Ведь не для защиты?

— Ты права, цель обряда заключалась в том, чтобы выявить твою сущность, выманить наружу скрытые желания. Я хотела знать, намерена ли ты заполучить Юхана себе в мужья, или, и правда, приехала лишь для того, чтобы написать картину. Вильма, едва взглянув на тебя, сказала мне, что ты не питаешь надежд насчет Юхана, а обряд она провела для того, чтобы выявить твои будущие намерения. Вильма — прорицательница, и может предсказывать не только события, но и то, как изменятся в дальнейшем чувства человека. Вот тогда и выяснилось, что ты — опасная соперница!

Рин понимает, что маски сорваны, и больше нет смысла притворяться, будто она не догадывается о замыслах Фрои убить ее. Будучи уверена, что Рин околдована ее магией и никуда не сбежит, Фроя говорит открыто, и видно, что ей очень хочется выговориться. Внезапно Рин осеняет: пусть нельзя сбежать, но что, если попросить у Фрои пощады? Убедить, что ей не нужен Юхан, и уже завтра утром она улетит в Россию? Тем более, что именно так она и собиралась поступить! Дрожащим голосом Рин обещает Фрое, что уедет и никогда не вспомнит о Юхане, но та смеется в ответ:

— Не выйдет, матрешка! Поздно. Уезжать надо было раньше. Ведь теперь Юхан поедет разыскивать тебя. Не-е-ет, ты отправишься туда, где никто и никогда не сможет тебя найти — на самое дно Тролльхола! Не грусти, все не так уж плохо, ведь там, на дне, ты будешь не одна, — Лилли и Катарина обрадуются твоему появлению!

— Это ты их убила?! — негодующе выпаливает Рин.

Фроя усмехается и делает небрежный взмах рукой:

— Подумаешь! Ветреные дурочки, что одна, что вторая! Лилли никак не могла определиться, кто ей больше нравится — Юхан или Ларс, и в итоге запудрила мозги обоим. А Катарина, та вообще меняла парней как перчатки. Я видела, как она тут развлекалась с компанией, а потом решила Юхана охмурить. Беда в том, что Юхан — серьезный мужчина, и, скорее всего, женился бы на ней, если бы та вдруг не исчезла. Пришлось убрать и ее, потому что изменения моей внешности происходили слишком медленно, и тогда я была еще недостаточно привлекательна, чтобы покорить сердце Юхана. Но, в отличие от этих вертихвосток, тебя мне искренне жаль. Я надеялась, что благодаря эликсиру у тебя вскоре остановится сердце, и твое остывшее тело отправится домой в гробу, где будет оплакано и погребено родными и близкими. Это, конечно, лучше, чем сгнить в безвестной каменной могиле, куда никто не придет и не возложит цветов. Хотя… над твоей будущей могилой растут прекрасные цветы, тебе понравится.

— А Ларс… с ним-то ты за что расправилась? — цедит сквозь зубы Рин, жалея, что не может вцепиться Фрое в волосы. Так хочется выдрать пару-другую клочьев!

— Ларс? Нет, что ты! Я тут ни при чем. Думаю, его убил Юхан, он жутко ревновал к брату свою первую девушку, Лилли, ну и… наверное, не смог сдержаться, когда узнал о ее измене. Что ж… могу его понять. Все мы люди, из плоти и крови, бывает очень трудно следовать голосу разума, когда в душе бушует пламя страстей.

— Юхан до сих пор скорбит по Ларсу! — Рин посылает Фрое протестующий взгляд.

— Ну и что? Я тоже буду скорбеть по тебе, чем-то ты меня зацепила. — Фрое хватает наглости дополнить эти слова озорным подмигиванием.

— Юхан не убийца! — упрямо твердит Рин, отказываясь верить в предположение Фрои. А вот то, что Фроя непричастна к гибели Ларса, вполне правдоподобно. Зачем врать человеку, который доживает последние минуты? Рин с тоской смотрит на убегающую вдаль тропинку. Далеко ли еще это так называемое «дно Тролльхола»? Скорей бы уже все закончилось. Ожидание собственной смерти невыносимо мучительно, когда знаешь, что она уже близко.

Далекий, но узнаваемый голос вклинивается в беседу, заставляя обеих застыть на месте.

— Фро-оя! Ри-ин! Где вы?

Сердце Рин радостно подпрыгивает: Юхан ищет их! Фроя вздрагивает и оборачивается, хватка ее руки, сжимающая запястье Рин, чуть слабеет, но главное, слабеет гипнотическое воздействие, потому что она отвлеклась, и Рин, собрав все силы, вырывается и толкает Фрою в плечо. Сил оказалось достаточно, чтобы сбить Фрою с ног. С отчаянным воплем «Помогите!» Рин бросается в сторону от тропинки, туда, где, как ей показалось, звучал голос Юхана. Она бежит, что есть духу, всматриваясь в пространство до боли в глазах, но не видит ничего, похожего на человеческую фигуру, вокруг только скалы, сосны и кусты. Вдруг она замечает чей-то дом и поворачивает к нему, продолжая звать на помощь в надежде, что хозяева выйдут на зов. Однако никто не спешит выходить из дома. Приблизившись, Рин видит, что окна дома темны, и внутри у нее все обрывается от разочарования — значит, там никого нет! Но Рин продолжает бежать и, добравшись до крыльца, с силой дергает на себя входную дверь. Та неожиданно распахивается, и Рин благодарит судьбу за то, что ей попался дом беспечных людей, которые не запирают замков. Вбежав внутрь, она захлопывает дверь за собой и шарит трясущимися руками вокруг дверной ручки в надежде найти задвижку. Ей снова везет, пальцы натыкаются на круглую выпуклость, она поворачивает ее на два оборота и, выдыхая, оседает на пол.

В темноте постепенно вырисовываются очертания предметов и дверные проемы, ведущие в комнаты. Когда дыхание немного выравнивается, Рин замечает, что в доме стоит нестерпимая вонь. Поднявшись на ноги, она крадучись идет по коридору, чувствуя себя взломщицей — вдруг в доме все-таки кто-то есть? Может быть, хозяева спят, и не хотелось бы их напугать своим внезапным появлением. Рин останавливается перед входом в комнату и осторожно выглядывает из-за дверного косяка. Судя по обстановке, перед ней гостиная: большой телевизор на стене, диван с креслами напротив, шкаф-витрина со статуэтками и посудой, громоздкий комод. И ни души. С противоположной стороны от гостиной обнаружились кухня и спальня, в них тоже никого нет. Рин идет альше, заглядывая за двери: ванная с мутным кафелем и ржавыми кранами, пыльная кладовка со старыми швабрами, захламленная гардеробная… Остается последняя дверь. Рин толкает ее, но та не поддается. Неужели заперта? То есть, в дом, получается, вход свободный, а эту комнату решили закрыть на замок? Странно и как-то тревожно. А еще очень любопытно узнать, что за дверью. Рин окидывает взглядом стены по обе стороны от двери, проводит рукой над дверью и нащупывает ключ, воткнутый в щель между стеной и дверной коробкой. Вытаскивает его. Сверху падают клочья пыли. Ключом явно давно не пользовались. Рин вставляет его в замочную скважину и поворачивает. Раздается щелчок, и дверь плавно открывается внутрь комнаты. Рин ее не подталкивает, просто стоит на пороге, глядя, как расширяется щель, впуская тусклый свет из коридора. Внутреннее убранство состоит лишь из одного-единственного предмета мебели — длинного и узкого деревянного стола из грубого дерева. На нем что-то лежит. Или… кто-то.

Покойник!

Продолжая вглядываться в человеческую фигуру на столе, Рин чувствует слабость в ногах и хватается за дверной косяк, чтобы не упасть. Внутри комнаты намного темнее, чем было в остальных, — не то здесь вовсе нет окон, не то они закрыты светонепроницаемыми шторами, но и этого света достаточно, чтобы понять, что мертвое тело мертво давным-давно, оно черное, как сгнившее бревно, на лице дуплами зияют пустые глазницы, плоть истлела, и кажется, что покойник злобно скалится, обнажив желтые кривые зубы. В памяти Рин всплывают слова Фрои: «Мой отец был хранителем… Для возложения талисмана тела умерших приносили прямо к нему. Он проводил обряд в специальной комнате, где стоял длинный стол для покойников. Тело оставляли там на ночь, а утром забирали и несли на кладбище».

Кажется, кого-то забыли забрать?

Одновременно с осознанием того, что находится в доме Фрои, Рин слышит скрежет открывающегося замка входной двери и скрип половиц в коридоре.

— Зачем ты потревожила папу? — раздается за спиной такой приятный и одновременно ужасный голос ее преследовательницы. Рин чувствует, как ее разум стремительно опутывает липкая туманная пелена, и понимает, что вновь попала под магическое влияние Фрои, хотя и не смотрит на нее. Видимо, магия действует тогда, когда Фроя находится близко. Скорее всего, на большом расстоянии воздействие слабеет, поэтому Рин и удалось убежать. Правда, недалеко. Надо же было такому случиться, что на пути ей попался дом ее потенциальной губительницы!

— Прости… — Рин оборачивается. — Но мне кажется, твоего папу уже ничто не может потревожить.

— Да много ли ты понимаешь?! — Фроя так яростно смахивает со щеки слезу, что со стороны это выглядит как пощечина самой себе.

— Почему ты врала, что он болен? — Пользуясь тем, что взгляд Фрои затуманился подкатившими слезами, Рин делает шаг в сторону.

— Иначе они бы заставили меня похоронить его! — Фроя горестно заламывает руки.

— Почему же ты не хочешь его похоронить? — Еще один шаг, и еще. Рин приближается к входу в кухню. Оттуда льется сумрачный свет. Значит, там есть окно, которое можно разбить, чтобы выпрыгнуть наружу.

— Потому что вначале нужно провести обряд возложения Валькнута! И я сделаю это, когда раздобуду талисман!

— Разве не лучше было бы предать тело земле и позже извлечь для обряда? Здесь… трупный запах.

— Знаешь ли ты, как у нас принято устраивать похороны? Умерших сжигают в лодках, по древнему обычаю викингов. После похорон остается горстка пепла, и куда, по-твоему, я должна буду возлагать Валькнут?!

Вместо ответа Рин срывается с места и мчится в кухню, хватая подвернувшийся на пути кухонный табурет. Размахнувшись, она бросает его в окно, собираясь выпрыгнуть следом. Но табурет отлетает назад. Осколки мутных, давно не мытых стекол осыпаются на пол, обнажая толстые прутья металлической решетки. Рин не видела оконных решеток ни на одном доме Тролльхола. Зачем они понадобились Фрое?!

Что-то большое и темное, похожее на рогатое чудище, выбирается из зарослей и на тонких мосластых ногах бежит к дому. В оконную решетку утыкается морда огромного лося. Животное смотрит на Рин темно-карими грустными глазами и шевелит толстой верхней губой, словно хочет ей что-то сказать.

— Как не стыдно, Яттэ? Хватит попрошайничать! — Фроя стоит посреди кухни и грозит лосю пальцем. Переместив взгляд на Рин, добавляет: — Пришлось решетки на окна поставить, чтоб морду в окно не совал, наглец! Столько стекол попортил, пока я додумалась закрыть их решетками. Теперь ты еще… Вот зачем стекло вынесла, идиотка? Как же ты мне надоела!

Фроя подходит к валяющемуся на полу табурету, берется за ножки двумя руками, поднимает его над собой и обрушивает на голову Рин.