Тролльхол

35. Конец войне

В море вдоль берега вырос лес остроугольных ледяных глыб, — многометровые волны, вздымаясь, застывают прямо на лету, когда ноги беспорядочно движущихся в схватке гримтурсенов оказываются в воде. От кряжистых великаньих торсов исходит лютый холод, и окно, к которому прильнула Рин, почти полностью заиндевело, осталась лишь небольшая прозрачная область напротив ее лица. Ян так и не появился, и вообще нигде не видно людей: на берегу нет никого, кроме великанов, наполняющих пространство грохотом сокрушительных ударов. Невозможно поверить, что звучание дудочки способно пробиться сквозь такой мощный шумовой заслон, даже если эта дудочка обладает какими-то магическими свойствами. Но, может быть, стоит попробовать еще раз? И, конечно же, лучше сделать это вне стен дома.

Рин выбегает на крыльцо и, прижав губы к отверстию в птичьей косточке, дует во всю силу своих легких. Свист улетает в пространство, но, кажется, совсем недалеко. Голые плечи обжигает морозом, тело сотрясается в ознобе, и Рин хочет вернуться в дом, но в этом момент кулак размером с ковш экскаватора пролетает мимо нее и сносит часть крыши в районе гостиной. Вовремя пригнувшись, Рин непроизвольно взвизгивает, и, соскочив с крыльца, бежит вдоль берега в противоположную от поля боя сторону. Отбежав подальше и обернувшись, она с разочарованием обнаруживает, что дом заслоняет ей весь обзор, и теперь не видно, что происходит на берегу, лишь над проломленной крышей иногда мелькают головы и плечи гигантов. Как узнать, появился ли Ян? Рин озирается в поисках места для наблюдения, и ее взгляд натыкается на тропинку слева от дома, убегающую вверх по горному склону. Поднявшись по ней, она останавливается у разлапистой сосны и, придерживаясь за шершавый ствол, смотрит вниз.

Отсюда видно гораздо больше, чем из окна или с крыльца. Рин замечает людей, сбившихся в кучку у подножия скалы. Расстояние слишком велико и лиц не разглядеть, но ей кажется, что она узнаёт среди них Хенрика и Хуго, а рядом с ними ребят из компании Элиаса, стоящих на коленях со связанными за спиной руками. Все они таращатся на беснующихся титанов, никто не пытается убежать или спрятаться. Вначале Рин удивляется этому, но потом понимает, что все пути к отступлению проходят в опасной близости от места битвы, а прятаться там негде, — в этой части берега скалы выглажены сильными штормами, и внизу нет никаких выступов, чтобы подняться наверх, где полно укромных мест.

Но мистическим титанам нет дела до людей, они не смотрят вокруг, целиком поглощенные битвой. Их четверо, причем по непонятной причине трое нападают на одного и уже загнали его по колено в море. Вода вокруг них замерзла и превратилась в кашу из ледяной крошки, поэтому они двигаются уже не так резво, увязая в ней, как в песке. Черные тучи ползут над их головами и сыплют крупными хлопьями снега. Морская гладь позади дерущихся сливается с небом в сплошной непроницаемый мрак. Трое великанов хлещут четвертого длинными клиновидными когтями, прозрачными, как лед, но при этом куда более прочными, с легкостью вспарывающими похожую на брезент кожу противника. Тот вяло отмахивается кулаками, будто сил у него почти не осталось. Огромные раны зияют на его теле, из них течет густая голубоватая жидкость, а в глубине ран, похожих на срез в горной породе, виднеются блестящие и прозрачные, как хрусталь, кости.

Очередной удар сбивает с ног великана-одиночку, он опрокидывается навзничь и погружается в ледяное месиво с головой. Трое других гигантов разом оборачиваются к берегу, пригибают плосколобые головы, вытягивают складчатые шеи, всматриваются и подергивают горбатыми носами, принюхиваясь, точно звери. Их глаза излучают холодный синеватый свет и полыхают неистовой яростью. Один из них вскидывает руку и, выставив палец с острым когтем, указывает куда-то, по всей видимости — на новую жертву. Двое других согласно кивают, и троица исполинов бросается к скалам, туда, где в ужасе жмутся друг к другу жители острова. Монстрам достаточно всего пары-другой великаньих шагов, чтобы достичь цели, но они вдруг останавливаются на полпути, на их грубых лицах появляется странное выражение — смесь недоумения, страха и еще чего-то, чему Рин не может подобрать определения. Безграничная любовь, обожание, подобострастие, преданность? Или даже все вместе? Обычно так смотрят собаки на своего хозяина, который застиг их за поеданием куска, украденного ими с его стола.

Наперерез остолбеневшим великанам на берег выезжает человек на велосипеде, худой нескладный парень в черном спортивном костюме. Из-под низко спущенного на лицо капюшона виден лишь кончик носа и голый подбородок, но Рин не сомневается, что это Ян. Однако она совершенно не понимает, почему разъяренные гиганты присмирели перед ним и стоят, потупив взгляды. Зрелище настолько потрясающее, что она выпускает из рук сосновый ствол и подбирается к краю обрыва, нависающего над местом действия. Когда она вновь видит Яна, то с трудом его узнаёт: парень окреп за эти несколько секунд, на которые она отвлеклась, вытянулся в росте и раздался в плечах. Мало того, он продолжает меняться! Меняется и одежда на нем, ткань твердеет и обретает металлический блеск, спортивный костюм превращается в воинские доспехи, а велосипед распадается на части и трансформируется в оружие: два колеса соединяются друг с другом и становятся монолитным щитом, из рамы вырастает острый увесистый меч, а руль принимает форму рогатого шлема. Вооружившись и водрузив шлем на голову, Ян продолжает стремительно увеличиваться и вскоре уже свысока смотрит на гигантов, стоящих перед ним. Он сделался таким же, как они, в нем не осталось ничего от прежнего Яна. Его глаза — черные пропасти, кожа — каменная твердь, выправка, как у закаленного боями воина, а голос, как громовой раскат:

— Как посмели пойти на своего? — произносит он на странном грохочущем языке, но смысл сказанного каким-то образом открывается сознанию Рин.

Великаны молча вздыхают, жмут плечами и склоняют головы на грудь. Из моря поднимается их поверженный сородич, выходит на берег и встает с ними рядом.

— Они нарушили заклятье, — говорит он. — Хотели убить того, кто рожден на этой земле. Я защищал его.

— Мы хотели убить чужаков и предателя! — возразил ему один из противников. — Спроси у них! — При этом он ткнул ледяным когтем в сторону людей. — Они сражались, и мы пришли на помощь! Мы не нарушили заклятье, а исполнили его!

— Кто здесь предатель? — Ян-великан медленно оборачивается к людям, но те словно онемели, никто не осмеливается ответить ему. На какое-то время гнетущая тишина повисает над берегом, но внезапно ее прорезает женский визг:

— Вот он, предатель! И он привел с собой врагов! Убейте их всех! — На открытое место перед великанами выходит Фроя, толкая перед собой упирающегося Элиаса с заведенными за спину связанными руками. — Исполняйте клятву, которую давали конунгу Олафу! Это ваш долг!

— Отстань от него! — Какая-то девушка с воинственным криком бросается к Фрое и толкает ее в плечо.

— И ее тоже убейте! Она чужая! Видели, как она меня ударила? — удержавшись на ногах, Фроя хватает девицу за волосы и толкает ее так, что та, пробежав по инерции несколько метров, падает прямо к ногам исполинов.

— Ведите сюда остальных! — обернувшись к своим единомышленникам, Фроя призывно машет кому-то из них. Хуго и Хенрик выходят из толпы и выводят двоих приятелей Элиаса. У Хенрика над плечом торчит ствол охотничьего ружья.

— Уходите! — грохочущий голос Яна-великана, обратившегося к гримтурсенам, перекрывает ругательства мужчин и визг женщин. — Пусть сами разбираются, а вы уходите!

— Вы не смеете! — увидев, что каменные гиганты готовы подчиниться своему повелителю, Фроя заходится в истерике и неистово потрясает кулаками в воздухе. — Стойте! Вы поплатитесь! На ваши головы обрушится кара богов!

Никто из исполинов не удостаивает ее даже мимолетным взглядом. Они медленно шагают вдоль замерзшего моря и постепенно исчезают из виду, словно просачиваются сквозь скалы, подпирающие острыми хребтами пасмурное небо вдали. Ян-великан, оставшийся на берегу, наоборот, неотрывно смотрит на Фрою глазами-безднами. Смотрит с пронзительной жалостью, как смотрят на близкого человека, зная о том, что он неизлечимо болен. Рин и представить себе не могла, что бездна может быть так выразительна.

Тем временем Фроя срывает с плеча Хенрика ружье и наставляет его на Элиаса.

— Тогда я сама его убью! И остальных тоже! Они заслуживают смерти! — Она явно не собирается отступать от намеченного плана.

«Ей нужны павшие воины, чтобы заплатить долг богине», — вспоминает Рин, чувствуя, как сердце, только-только успокоившееся от мысли, что опасность миновала, снова заколотилось с бешеной силой.

Порыв ветра швыряет ей в лицо сорванную с сосны ветку. Она инстинктивно вскидывает руки, совершенно позабыв о том, что сидит, свесившись вниз головой, на самом краю горного склона, и, конечно же, теряет равновесие. Попытка ухватиться за сосновый ствол не удается, колени предательски соскальзывают с обрывистого края, и Рин кубарем катится к подножию горы. Ей везет, склон оказывается довольно пологим, а на пути не встречается острых участков.

А вот дальше…

— О, боги, я не верю своим глазам! — Издевательский голос Фрои, склонившейся над ней, словно вонзается в правое ухо Рин одновременно с упершимся в ее висок дулом ружья. — До чего же ты надоедливая, матрешка! Снова ты отнимаешь мое время! Ну, что ж, получишь пулю первой, вне очереди.

— А ну, остынь! — Хуго кладет руку на плечо Фрои, а Хенрик пытается забрать у нее ружье и получает резкий удар прикладом в подбородок. Взвыв от боли, он накрывает ладонями лицо и отшатывается.

— Отвалите! — кричит Фроя, выставив ружье перед собой, в ее глазах вспыхивает безумный блеск. — Без вашей помощи справлюсь!

Над головой Рин раздается выстрел, заставивший ее пригнуться к земле. В первый миг ей кажется, что она ранена, просто из-за шока пока не чувствует боли, но увидев, как один из друзей Элиаса с воплем схватился за ногу, понимает, что пуля досталась ему.

— Что ты творишь?! Сдурела?! — Ошарашенный Хуго решительно берется за ствол и выдергивает ружье из рук Фрои.

— Отдай! Я должна убить врагов, раз никто больше не может это сделать! — Фроя цепляется за куртку Хуго, пытаясь отнять ружье, но без особого рвения — видимо, не очень-то надеется, что ей это удастся.

— Они теперь пленники, зачем их убивать? — осторожно возражает Хенрик, держась за подбородок. — Война окончена. Сдадим их в полицию и через суд взыщем с них сполна за нанесенный ущерб! — Он опасливо косится на Фрою, будто боится ее больше, чем сверхъестественного существа, безмолвно наблюдающего за происходящим с высоты своего исполинского роста.

— Глупец, они же вернутся и отомстят! Врагов уничтожать надо! Только так можно быть уверенным, что ты одержал верх над ними!

Воспользовавшись тем, что Фроя на нее не смотрит, Рин пытается отползти в сторону, но та замечает это и хватает ее за ворот платья. Мталлическая цепочка, снятая с останков Ларса, врезается в шею Рин, а затем у нее перед глазами появляется божественно прекрасное лицо злодейки, вытянувшееся от удивления.

— Что я ви-ижу! — выдыхает она и обеими руками берется за висящий на цепочке талисман. — Валькнут! Так я и знала, что она украла его! — Фроя вскидывает голову и обводит всех присутствующих торжествующим взглядом. — Эта русская матрешка украла нашу святыню! Взгляните только! — Приподняв кулон, она пытается сорвать цепочку, но Рин мешает ей это сделать, отталкивая ее руки.

Налетает сильный порыв ветра, треплет волосы Фрои и Рин, длинные пряди залепляют им лица. Вдруг Рин чувствует, как к ее щеке прикасается что-то, не похожее на волосы. Слышится трепет птичьих крыльев. Сквозь волосяную завесу Рин видит птицу, похожую на крупную сороку, темно-синего цвета, с белыми пятнами на крыльях и груди, — ту самую птицу, которая прилетала ночью к окну в спальне Рин и звала Фрою, а потом превратилась в Вильму. Птица мечется над ними и стрекочет, но, как и прежде, Рин все понимает.

— Они близко! Прячься! Их не остановить! — кричит птица.

Фроя оставляет Рин в покое, отбрасывает с лица волосы и, прислонив ко лбу согнутую в локте руку, вглядывается в черные тучи, клубящиеся над морем. Короткие золотистые молнии вспыхивают во мраке, и странный шум, похожий на шелест множества крыльев, быстро приближается к берегу.