Тролльхол

27. Матрешка

— Что с тобой? Где ты пропадала? — Встревоженный голос Юхана звучит над головой Рин, на ходу врезавшейся в него, стоящего неподалеку от танцпола, заполненного пляшущими людьми. «Майское дерево» ходит ходуном над толпой, словно кто-то им энергично размахивает.

Рин, согнувшись пополам, молча утыкается лбом в Юхана, цепляется за его рубашку, чтобы не упасть, и хватает ртом воздух. Он обнимает ее и снова просит объяснить хоть что-нибудь, но она отрицательно мотает головой, глядя в землю. В поле ее зрения появляются ноги. Много ног. Ноги в черных брюках, ноги, скрытые подолами нарядных платьев, ноги в спортивном трико, в джинсах, и даже голые, — тонкие, как спички, в желтых шортах до колен, это, скорее всего, ноги Элиаса. И еще одни голые ноги, стройные и очень красивые, едва прикрытые синей юбкой. Значит, Фроя тоже здесь.

Рин не спешит оборачиваться к людям, обступившим их с Юханом. За ее спиной слышится голос, переполненный негодованием:

— Эй, ты, матрешка! Твоя шляпа?

Наверное, заговоривший пытается до нее дотронуться, потому что Юхан вдруг рявкает, отступая назад вместе с ней:

— Ну-ка, руки от девушки убери!

— А-а, так ты с ней заодно! Вместе в засаде сидели? Что ж ты трус такой? Прийти и сказать открыто духу не хватило?

— Что сказать? — Юхан так искренне удивляется, что в голосе собеседника появляется неуверенность.

— Как «что»? Разве это не твоя работа? — спрашивает он.

Юхан тянется, чтобы взять у парня какую-то вещь, и в его руке появляется льняная салфетка, скомканная и перепачканная в кетчупе. Рин узнаёт в ней творение Фрои и отстраняется от Юхана, чтобы прочитать нацарапанные зубочисткой рыжие каракули. Там написано: «Валите к черту!». Она поднимает взгляд и видит перекошенное от злобы лицо Элиаса. На его щеке багровеет длинная царапина. Продолжая диалог с Юханом, он с неприязнью косится на Рин.

— В эту тряпку был завернут камень, и таких камней было много! Как-то не по-мужски, а? Но я ничуть не удивлен! Действовать исподтишка — это вполне в твоем духе. Но ты зря взял с собой матрешку. Она испортила тебе все дело. Мало того, что мы ее засекли, так она еще и улику оставила! Полиции пригодится! — Элиас хохочет, помахивая шляпой, и переглядывается с Хансом, стоящим рядом. — А, может, ты нарочно так задумал, чтобы свалить все на нее? Решил отделаться от девки с помощью полиции? Придумал новый способ, как избавляться от надоевших подружек? Что ж, это радует, ведь такой способ более гуманный, чем убийство. — Элиас подается к Рин и говорит, глядя в упор: — Повезло тебе, матрешка! Обычно твой дружок убивает тех, кто ему надоел, причем так хитро, что даже трупов не находят.

— Что ты мелешь? Пошел вон отсюда! — рычит Юхан, и вместе с ним разражаются гневными воплями люди, собравшиеся вокруг.

— Сам пошел вон! — Элиас становится похож на пса породы чихуахуа, доведенного до исступления, — круглые и прозрачные, как стеклянные шарики, глаза наполовину вылезают из орбит, верхняя губа приподнимается, обнажая зубы, тонкие конечности трясутся мелкой дрожью. Даже его отрывистые выкрики напоминают лай мелкой собачонки: — Твое место в тюрьме! Где моя сестра? А?! Куда ты ее дел? И Ларса? Он был моим другом! За что ты его убил? Из-за Лилли? Или из-за валькнута? Убрал брата, чтобы самому стать хранителем и распоряжаться человеческими душами? А заодно и сокровищами викингов? — Элиас неистово кричит, брызжа слюной во все стороны, и трясется всем телом, как в приступе лихорадки. Кажется, он вот-вот вцепится в Юхана, но неожиданно вмешивается Фроя.

Она оттесняет Рин и, вклинившись между спорщиками, разводит руки в стороны, отталкивая их друг от друга.

— Достаточно грязи! Элиас, оставь здесь эти тряпки с угрозами, завтра мы вызовем полицию. Она найдет виновного, если раньше он сам не сознается и не извинится. Может быть, это сделали сгоряча, ведь вы всех жителей разозлили своей громкой музыкой. Сегодня все-таки праздник, кто-то выпил лишнего и не сдержался. Думаю, завтра он будет сожалеть об этом.

— Это она! Матрешка! Мы все ее видели! — Элиас тычет пальцем в Рин, но трясется уже не так сильно. — И вот шляпа ее! — Он швыряет шляпу к ногам Фрои. — Мы эту шляпу с дерева сняли, на котором матрешка сидела. Она кидала в нас камни! Чуть на яхте стекло не разбила, а яхта арендованная! Мне лицо осколками посекло, когда камень в бутылку попал. Еще, вон, девушке моей в голову прилетело. Мы, конечно, добрые ребята и можем даже простить ее, но пусть она хотя бы прощения попросит! — Элиас заметно смягчается под взглядом Фрои и готов пойти на попятную. Магия богини Фрейи действует и на него, догадывается Рин.

— Насколько я помню, расстояние от ближайшего дерева на берегу до вашего острова довольно приличное, — замечает Фроя. — Может быть, мастер спорта по метанию и способен сделать такой дальний бросок, но Рин вряд ли. Даже если вы ее там видели, это не значит, что камни бросала она.

— Наверное… — Элиас неуверенно переступает с ноги на ногу и вопросительно смотрит на Ханса, словно спрашивая у него совета. Ханс в ответ неопределенно пожимает плечами.

— Так вы проверьте. Заберитесь на то дерево и попробуйте докинуть камень до острова. — Фроя говорит более напористо, чувствуя, что Элиас поддается.

— Легко докину, — беззлобно бурчит он в ответ.

— Хвастун! — Фроя улыбается и легонько похлопывает его по плечу. Элиас млеет от удовольствия, как щенок, дождавшийся хозяйской ласки. Затем его взгляд останавливается на Рин, и он, недобро прищуриваясь, говорит ей: — Какая-то ты вездесущая, матрешка. Все время под ногами вертишься. Но везучая. Смотри, еще раз попадешься…

— Да топай давай уже отсюда! — выкрикивает какой-то мужчина, и Рин узнаёт голос Хуго.

— Гляньте, какой храбрец, девушке угрожает! — поддерживая его, любитель «саабов» Хенрик с грозным видом выходит из толпы и начинает закатывать рукава на рубашке.

— Разберемся как-нибудь без тебя, дедуля! — огрызается Элиас.

— Отвали, мешок с костями! — добавляет его приятель Ханс, молчавший все это время.

— Повтори, что ты сказал! — Хенрик белеет, и цвет его лица сливается с белоснежным пуховым ежиком волос на голове. Он подступает к обидчикам, сжимая кулаки.

— Дед, ты чего такой злой? Стариканам твоего возраста полагается быть мудрыми и добрыми, о душе заботиться. — Ханс нагло усмехается ему в лицо.

— Бывают стариканы, которые жизнь прожили, но так и не поняли ничего. Этот как раз из таких! Да и все они тут ему под стать, все без исключения! — Элиас пренебрежительно машет рукой в неопределенном направлении, по всей видимости, подразумевая остальных жителей острова. — Возомнили себя потомками конунгов, и тех, кто им не нравится, зачисляют в ряды врагов. Даже родных братьев! — Элиас посылает Юхану многозначительный враждебный взгляд.

— Заткнись! И никогда не смей больше упоминать о моем брате! — В голосе Юхана звенит ледяная ярость.

— Да я вообще не желаю с тобой разговаривать! Лучше набью тебе морду, наконец! — Элиас замахивается, рванувшись к Юхану, но получает тычок в спину от Хенрика, теряет равновесие и падает, растянувшись во весь рост. При этом он поддевает руками шляпу Рин, брошенную им на землю незадолго до этого момента, и та, совершив кувырок в воздухе, накрывает его голову. А вслед за шляпой на голову незадачливого драчуна обрушивается дружный громогласный хохот и град насмешек:

— Вот и шляпка пригодилась!

— Гляньте, какая красотка!

— Да бросьте, какая красотка с такими мохнатыми ногами! Дайте ей юбку подлиннее, а то замуж никто не возьмет.

Хенрик хватает Элиаса за шиворот, заставляя встать, и снова толкает. Хуго проделывает аналогичный трюк с Хансом, тоже попытавшимся пустить в ход кулаки. Обоим парням приходится быстро перебирать ногами, чтобы не упасть. Отбежав на несколько метров от хохочущей и улюлюкающей толпы, они выкрикивают какие-то угрозы, которые тонут во всеобщем гомоне, долетают лишь некоторые слова: «пожалеете», «встретимся» и что-то еще в том же духе. Но вскоре парни уходят, злобно оглядываясь.

Осознав, что опасность миновала, Рин позволяет себе расслабиться и едва не валится с ног от усталости и перенесенного шока. Спасаясь от преследователей, она пробежала большое расстояние со спринтерской скоростью, и теперь мышцы гудят, как натянутые струны. Кто-то протягивает ей злополучную шляпу. Рин отряхивает ее от пыли и надевает на голову, просто чтобы не держать в руках. «Траурная» ленточка свешивается на нос, означая, что шляпа надета задом наперед. Рин поправляет ее и на ватных ногах идет к столу, спеша куда-нибудь присесть.

Все места свободны, кроме одного: какая-то женщина сидит там, положив голову на скрещенные руки. Похоже, что она спит. К рукаву серой шерстяной кофты прицепился крошечный бумажный флажок, миниатюрная копия шведского флага, какие крепились к заостренным деревянным палочкам, служившим украшением для праздничных блюд. Рука уснувшей за столом женщины лежит на краю тарелки с остатками густого коричневого соуса и дюжиной таких же флажков, оторванных от палочек. Палочки сложены в какую-то фигуру, напоминающую рунический символ. Видимо, женщина пренебрегла танцами вокруг «майского дерева» и, оставшись за столом в одиночестве, развлекалась тем, что раскладывала палочки, но потом это занятие ей наскучило, и она уснула.

По серой кофте Рин узнаёт Эббу, мать Элиаса. Хорошо, что бедная женщина не видела, как вел себя ее сын, и как с ним обошлись жители Тролльхола.

— Вот ты где, матрешка! — Рин вздрагивает, услышав прозвище, которым называл ее Элиас. На этот раз его произносит женский голос.

Фроя усаживается за стол рядом с ней, и Рин прошибает холодный пот.

— Не зови меня так, — просит она, отводя взгляд в сторону.

— Почему? Вполне мило звучит — «матрешка»! — Фроя нарочито отчетливо повторяет слово, раздражающее Рин, и цокает языком.

— Дурацкое прозвище!

— Ну, почему же? Все зависит от того, кто его произносит. Я ведь не желаю тебе зла. — Голос Фрои вливается в уши Рин и словно залепляет их, не позволяя проникнуть туда никаким посторонним звукам. — Ты мне веришь? — спрашивает она, пододвигаясь ближе.

Рин кивает, понимая, что угодила в ловушку. По всей видимости, голос Фрои обладает таким же гипнотическим свойством, как и ее внешность.

— Я знаю, что ты устала и очень напугана. Но сегодня особенный день, матрешка. — Фроя приближает к ней свое лицо и заглядывает в глаза, наверное, чтоб у Рин совсем не осталось шансов вырваться из-под ее влияния. — Помнишь, я рассказывала, что в Мидсоммар незамужние девушки гадают на суженого?

— Помню, — выдавливает Рин, чувствуя себя кроликом перед удавом.

— Тогда пойдем, я отведу тебя туда, где ты увидишь своего будущего мужа. Конечно, не его самого, а отражение в воде. Только подойдет не любая вода, а та, что находится в укромном месте, и у меня есть одно такое место на примете.

— Но… я не хочу. Я… вообще не хочу замуж. — Рин прилагает неимоверные усилия, чтобы возразить ей. Желание пойти с Фроей затуманивает голос разума, вопящий о том, что сладкоголосая злодейка поведет ее на погибель.

— Сегодня не хочешь, а завтра захочешь, но момент будет упущен. Идем! — Фроя берет ее за руку и, вставая, тянет за собой.

Рин повинуется, не в силах сопротивляться. Она надеется, что Эбба вдруг проснется, окликнет их и тем самым отвлечет внимание Фрои хотя бы на миг, который Рин использует, чтобы сбежать. Оказавшись среди людей, она будет в безопасности. Вряд ли Фроя осмелится на глазах у всех увести ее, чтобы потом убить.

К сожалению, Эбба так и не проснулась.